Красавица и Волан-де-Морт

      Филипп остановился у старых кованых ворот мрачного замка. Гермиона с тревогой взглянула на его угрюмые башни и бойницы.       — Что же это за место? — спросила она, но ей, конечно, никто не ответил.       Филипп нервно заржал и забил копытом. Он боялся того, что пряталось в глубинах замка, и его тревога передалась и Гермионе. Она спешилась и нежно погладила коня по холке.       — Тише, мальчик, тише! Все будет хорошо.       Ворота были приоткрыты, как пасть терпеливого хищника. Гермиона подобрала с земли шляпу отца и прижала ее к груди. Как же хотелось немедленно развернуться и отправиться домой, в тепло и безопасность! Но Гермиона не могла уйти одна. Так что она посильнее запахнула накидку и решительным шагом двинулась к замку. Ворота с оглушительным лязгом захлопнулись, как по волшебству, и Гермиону окружила тишина. Казалось, все привычные лесные звуки остались за оградой, испугавшись притаившегося в замке зла. Неухоженный сад, через который шла Гермиона, давно погиб. Ветер путался в сухих ветвях, и оттого Гермионе чудилось, что деревья коварно шепчутся за ее спиной, замышляя оставить в этом страшном месте до скончания веков. Она ускорила шаг, а затем, будучи не в силах совладать со страхом, перешла на бег. Взобравшись на крыльцо, она оглянулась: деревья обступили ее плотным кольцом и зловеще щетинились ветвями, закрывая путь назад. Гермиона дернула на себя тяжелую дубовую створку и поспешно нырнула внутрь.       В замке было темно и тихо — так тихо, словно здесь отродясь не бывала ни одна живая душа. От дверей к парадной лестнице вела красная ковровая дорожка, приглушавшая шаги, и Гермиона неуверенно двинулась по ней.       — Эй! — позвала она. — Есть здесь кто-нибудь? Папа!       У подножия лестницы она остановилась и нерешительно взглянула наверх. Сколько же здесь было ступеней, уму непостижимо! Гермиона сердито тряхнула головой. Нельзя поддаваться страху. Нужно обязательно идти вперед и найти отца.       — Папа! — снова позвала она, но ответом ей было одно лишь эхо.       Коридоры были пустынными, холодными и неуютными. Не может быть, чтобы в этом замке хоть кто-нибудь жил! Гермиона задумалась. Наверняка дело было так: отец с Филиппом наткнулись на волков, конь испугался и стряхнул седока, а сам вернулся домой. Папа же, как разумный человек, нашел пристанище на ночь и остался здесь до утра, чтобы с рассветом двинуться через лес обратно к городу. У Гермионы даже камень с души свалился, насколько все было легко и просто!       — Папа! — смелее крикнула она.       За спиной скрипнула дверь. Гермиона вздрогнула и оглянулась. В коридоре по-прежнему никого не было, даже мышей, так что дверь, вероятно, открылась из-за сквозняка. И все же некий инстинкт заставил Гермиону пойти туда, в неприветливую башню с крутыми скользкими ступеньками. Отчего-то она знала, что идет правильным путем.       — Я уверена, он где-то здесь, — сказала она самой себе.       Она поднималась и поднималась, пока не очутилась в длинной комнате с множеством дверей. Нехорошее предчувствие закралось ей в душу, и она позвала снова:       — Папа!       — Гермиона! — раздался приглушенный голос.       Сквозь решетку на одной из дверей высунулась знакомая рука. Гермиона бросилась туда и сжала холодную ладонь отца. Он смотрел на нее, такой же, как и всегда: простодушный полноватый мужчина с седыми волосами, в которые она так любила зарываться пальцами. Гермиона была так счастлива видеть его, что даже не задумывалась, как он оказался в темнице и кто его туда заточил.       — Твои руки просто ледяные, — выдохнула она. — Тебя нужно скорее освободить!       Она огляделась в поисках ключей, но отец умоляюще дернул ее за накидку.       — Подожди, папа, мне нужно найти палочку… — Гермиона нахмурилась. От волнения она начала путать слова. — Я хотела сказать, отмычку! У тебя есть что-нибудь острое?       — Гермиона, — торопливо проговорил отец. В голосе его звучал неподдельный ужас. — Тебе нужно скорее уйти отсюда!       Только сейчас Гермиона осознала, что глаза отца полны страха, а дрожит он с головы до ног не только от холода. Ее сердце испуганно замерло, но сейчас она не могла позволить себе бояться.       — Кто это сделал? — решительно осведомилась она, по-прежнему оглядываясь в поисках отмычки.       — Нет времени объяснять, — заговорил отец. — Поскорее выбирайся отсюда!       — Я не оставлю тебя, — упрямо заявила Гермиона. — Позволь, я только…       Договорить ей не дало протяжное яростное шипение. Оно был таким отчетливым, что эхо еще долго гуляло по бесконечным коридорам замка. Кто-то с силой ухватил Гермиону за плечо и оттащил от двери, за которой сидел отец.       — Что ты тут делаешь? — гневно спросили ее из темноты.       — Кто здесь? — испуганно воскликнула Гермиона вместо ответа. — Кто вы такой?       — Хозяин этого места, — отозвалось шипящее существо и вышло на свет.       Гермиона потрясенно ахнула. В жизни она не видела существа отвратительнее, чем-то, что предстало ее взору. Это был не то мужчина, не то змей в человеческом обличии, облаченный в бесформенный черный балахон. Серовато-белую кожу пронизывали темные дорожки вен. Мужчина был совершенно лысым и к тому же лишен бровей, а вместо носа у него были две щелки, в точности как у змеи. Он выглядел, как настоящий мертвец, и только взгляд глубоко посаженных глаз оставался живым и пристальным.       — Я — хозяин этого замка, — прошипел незнакомец. — Лорд Волан-де-Морт. А кто ты?       — Я пришла за отцом, — в отчаянии прошептала Гермиона. — Пожалуйста, позвольте забрать его, он болен, и ему срочно нужна помощь! Если вы только позволите помочь ему…       — Он без разрешения вторгся в мои владения и имел наглость воспользоваться гостеприимством, которого не заслужил! — рявкнул лорд Волан-де-Морт. — За это он останется здесь навечно.       — Прошу вас! — умоляюще воскликнула Гермиона: хоть чудовище и испугало ее, она не собиралась отступать. — Он умрет, если ему не помочь! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно, только…       — Ты ничего не можешь сделать, — отвернувшись, глухо сказал лорд Волан-де-Морт. — Я сказал свое слово: он навеки останется моим пленником. А если ты сейчас же не уберешься прочь из моего замка, ты разделишь его участь!       С этими словами он двинулся к лестнице. Гермиона жалобно протянула руки, точно надеясь так остановить его, задержать хотя бы на мгновение, пока она не придумает выход. Но что может заставить настоящее чудовище смилостивиться? И тут Гермиона с ледяным спокойствием осознала, что именно нужно делать.       — Подожди, — окликнула она лорда Волан-де-Морта.       Он остановился, а она заговорила смелее.       — Забери лучше меня. Отпусти моего отца, он стар и болен, а я молода и могу провести в твоей темнице хоть целую вечность, как ты хочешь.       Лорд Волан-де-Морт обернулся. На лице его было написано изумление.       — Ты хочешь сесть вместо него?       — Нет, Гермиона! — выкрикнул отец. — Ты не знаешь, на что соглашаешься! Я тебе не позволю! Как твой отец, я имею право…       — Так ты отпустишь его? — упрямо спросила Гермиона.       — Да, — помолчав, ответил лорд Волан-де-Морт. Его лицо тут же ожесточилось. — Но ты, как и было условлено, останешься в этом замке на веки вечные и никогда не выйдешь наружу!       Гермиона закусила губу, пытаясь сдержать подступающие слезы. Снаружи было столько всего: прекрасное небо и теплое солнце, птицы, звери, книги и люди, хорошие живые люди, которые пусть и считали ее странной, но все равно по-своему любили. А здесь, за решеткой, был больной отец, которого непременно нужно было спасти. Гермиона отмела прочь сомнения и, выпрямив спину, сделала широкий шаг навстречу лорду Волан-де-Морту.       — Я даю слово, — отчеканила она. — А теперь отпусти его.       — Прекрасно! — прошипел лорд Волан-де-Морт.       Он сделал несколько пружинистых шагов и легко отворил дверь. Так странно, отстраненно подумала Гермиона, ведь всего несколько минут назад темница была заперта на ключ. Или же все двери в этом замке слушаются воли своего жуткого хозяина?       Отец выбежал наружу и ухватил Гермиону за плечо, а она ласково сжала его ладонь.       — Нет, Гермиона, пожалуйста. Я стар, и мне нечего терять… — забормотал он. — Пускай лучше он заберет меня, и тогда ты сможешь вернуться домой и прожить свою жизнь так, как тебе хотелось!       Лорд Волан-де-Морт щелкнул пальцами, и отца протащило вперед, все дальше и дальше от дочери. Она умоляла Волан-де-Морта хотя бы дать им время на прощание, но он был неумолим. Даже не взглянув в сторону пленницы, он стал спускаться по ступеням, а отец несся за ним по воздуху, повинуясь невидимой магии чудовища. Вскоре они оба скрылись, и Гермиона осталась одна. Как бы ей хотелось, чтобы ничего этого не случалось вовсе: мрачного замка, бесконечных лестниц и коридоров, холодной темницы и жуткого чудовища, чей взгляд заставлял кровь в жилах леденеть. Но сделанного не воротишь. И принятого решения назад не вернешь. Гермиона была не из тех, кто нарушает слово.       Из узкой бойницы Гермиона наблюдала, как сотворенная волшебством деревянная карета увозит отца прочь от замка. Следом, оглашая окрестности испуганным ржанием, несся Филипп, и Гермиона поняла, что осталась здесь совсем одна, наедине с этим ужасным чудовищем. Она обхватила руками плечи и собиралась уже как следует пожалеть себя, но услышала шаги на лестнице и тут же приняла гордый вид. Она решила во что бы то ни стало не показывать чудовищу, что тому удалось ранить ее чувства.       — Ты даже не дал мне проститься, — укоризненно произнесла она, когда лорд Волан-де-Морт снова показался на лестнице.       Его лицо вытянулось не то от удивления, не то от злости.       — Прощания ничего не стоят, — проговорил он. — Если бы стоили, людям приходилось бы каждый день прощаться навсегда.       Он ухватил ее за локоть и отвел в темницу, из которой совсем недавно вышел отец. Здесь он и оставил ее в кромешной темноте, не сказав напоследок ни слова: казалось, будто то, что она сказала в отчаянии, заставило его задуматься. Гермиона сидела на жесткой соломенной подстилке и плакала, обхватив колени руками, пока не закончились слезы. А потом она подняла голову и поняла, что глаза привыкли к темноте, и теперь вполне можно осмотреться. Впрочем, рассматривать в темнице было нечего: это было крохотное помещение, где от стены до стены укладывалось всего несколько шагов, холодное и мрачное. Внимание Гермионы привлекла только выцарапанная на стене, прямо над местом ее будущего ночлега, надпись.       — Люмос, — прочитала она.       Над ее головой тут же зажегся крошечный шарик света. Он был таким маленьким, что почти не давал света, но Гермионе вдруг стало спокойней — так, словно рядом оказался верный друг. Она свернулась на подстилке, кутаясь в накидку в попытке согреться, закрыла глаза и уже очень скоро уснула, убаюканная собственным горем.