***
Фрэнк, сделав недовольную физиономию, отказал мне в выпивке, но без зазрения совести протянул готовый чистый виски со льдом одному из снующих в баре вампиров. — Какого чёрта? Оглядываясь назад, я проводил возмущенным взглядом счастливчика, и полным презрения парня за стойкой. — Извини-ка, но твой папочка запретил давать тебе вообще что-либо. Всё, что делает тебя поехавшим, — оправдался он, разводя руками. — У меня итак в этом месяце куча минусов, не хочу ещё злить будущего старшего вампира. — Не будет он старшим, — наваливаясь на деревянную поверхность, прошипел я. Злость клокотала где-то в груди, и я даже не пытался её остановить. В глубине души, она мне даже нравилась, как и вся эта игра, разворачивающаяся в нашей сонной лощине. Это заставляло мою кровь закипать вновь, как три года назад, когда Брендон был моей маленькой ручной мышкой. Фрэнк скептично фыркнул. — Шансы слишком большие. Других вариантов-то всё равно не много — лишь кучка идиотов, желающих легкой власти и денег и ещё какие-то болваны непонятно откуда. — Питтсбург не самое популярное место, — согласился я. — Но я даю слово, Даллон тут главным не будет. — Я, конечно, понимаю, он для тебя как надзиратель в тюрьме строгого режима, но ты не думаешь, что это лучшее решение? Ты хотя бы будешь в безопасности. — Фрэнки, дорогой, никто не в безопасности рядом с ним. — Тебе он ничего не сделает, — упрямо гнал своё Айеро, — уж можешь его не бояться. Он тут для тебя и вампирского мозгоправа нашёл, ты знал? Ну, технически, они с Джо нашли его для Элиота — он попросил, чтобы его сожгли перед всеми братьями и сёстрами. Совсем уже с головой не дружит. Джо как узнала — взбесилась. Без тени сомнения в словах Фрэнка, я рассмеялся. — Думаешь, это смешно? — нахмурился он, сжимая пустой бокал в руке и на мгновение переставая его протирать. Фрэнки ещё был молод и не понимал смысла публичных жертвоприношений. Фрэнк ещё не научился этим забавляться, потому что он не родился во времена, когда существовали казни на городских площадях, плахи и виселицы. При нём ещё не сожгли ни одного невинного человека под звуки свистящей от зрелища толпы. Фрэнк был из времени милосердия и гуманизма, и ещё не переродился в вампира, умеющего видеть в смерти развлечение. — Думаю, это будет хорошее шоу. Ты беспокоишься за Элиота? — Не слишком. Он не плохой, конечно, но это его выбор. И выбор этот — дар, которого нет у большинства людей. Им можно выбрать, когда прекратить свою жизнь, только в течение нескольких десятков лет, а нам — в течение вечности. Природа благословила нас и прокляла одновременно. Где-то за дверями дальнего угла клуба решалась судьба живых мертвецов этого города. Мне приходилось всё так же сидеть в баре в ожидании Даллона и остальных, потому что моё мнение для них ничего не значит, всё, что им нужно — это мои руки, умеющие убивать. Я — маленькая цепная псина, которую пока не на кого спустить. Вампиры, которых мы искали, больше нигде не мелькали, решая залечь на дно. — Здесь сегодня новые ищейки этого красавчика, — кивнул Фрэнк на группу ничем не примечательных вампиров. Крепких, коренастых, но без отличительных признаков — как хорошие безликие манекены. — Которого? — Того, который Иисус Христос суперзвезда. — Как они его называют? У него есть настоящее имя? — Йонс, — ответил Фрэнк. — Придурок похлеще Джерарда. — Может нам Джерарда сделать старшим? — криво улыбнувшись, предложил я. Мою абсурдную мысль Фрэнк не оценил, тут же отдавая всё своё внимание проходящим мимо ищейкам. Трое из них направились к выходу. — След, наверное, поймали, — объяснил Айеро. — Парочка из них ушла два часа назад. Разбирались бы сами с этими ублюдками, раз они такие умелые. — Это игра, Фрэнки, — хмыкнул я, замечая, как под приглушенным светом неона и светодиодов проскальзывают знакомые лица питтсбургских вампиров. — А этот город наш приз. — Дался мне этот приз, — скривился он, как и я, попадая под взор старших братьев. Даллон и Джон заняли места по бокам от меня, — хороший брат и плохой брат. — Тебе нужно поехать кое-куда, — властная рука с каким-то удивительным трепетом коснулась моего запястья, будто это был вопрос, а не приказ. Но я ясно понимал, когда нужно ехать — я еду. Отряхиваясь от его пальцев, я взглянул, спрашивая лишь «куда?». — Нашли ребят, похожих на тех вампиров. Мы сидим у них на хвосте, если поспешить, то можно успеть их перехватить, — ответил Джон. — Ты не едешь? Даллон на мой вопрос покачал головой. Конечно же, нет, он лишь указывает направление, а иду я. Он говорит имя, а убиваю я. Всё время я. Потому что я — тень, я живу как тень, и я могу выходить из неё, когда необходимо набрасываться со спины, а он — нет. Он — прекрасное выразительное лицо нашего вида. — Джон поедет с тобой. Возьми Фрэнка. Если хочешь, можешь ещё собрать наших ребят, тебе помогут. — Я же просил больше не… — Тебе ничего не нужно делать, — успокаивающе произнес он, заглядывая внутрь меня, будто пытаясь найти на самой глубине остатки доверия к нему. — Просто заставь их уйти. — А если они откажутся? — Тогда Джон сделает всё, что надо, — и чуть слышно добавил, — езжай потом домой, я вернусь к тебе утром. С удивительной легкостью, как и всё, что он делал, он освободил меня от действий своей близости, и удалился туда же, откуда пришёл. Наверняка, чтобы задабривать других старших вампиров и убеждать, какой властью и силой в этом городе он обладает. Джон приободряюще хлопнул меня по плечу. — Всё будет нормально, Росс. Идём, я буду рядом.***
Для того, кто прожил среди людей более сотни лет, я был удивительно нелеп в обществе. Именно поэтому я пытался не находить работы с множественными прямыми контактами, игнорировал интерес в мою сторону и сторонился знакомств. Я не вписывался ещё до того, как умер, а когда стал вампиром, то ещё больше ощущал себя инородным. Даже среди вампиров я смотрелся глупо — моё лицо всегда выглядело слишком молодо, тело слишком несуразно, а мысли слишком странными. Я не обладал тем шармом, который приобретается с новыми способностями. Я умел манипулировать, но лишь благодаря опыту, что я получил с годами. Но на этом было всё. Ничего слишком особенного или выделяющегося, как например, у Джона, который с легкостью вбивался в любую компанию своим легким нравом. Он говорил пару простых фраз и лёд между ним и человеком таял в мгновение. Но в этот раз лёд не трогался, и крепкий здоровяк перед нами, защищающий царство Тайного Подвала, слишком пристально оглядывал нас с ног до головы. — Ну же, друг, у нас достаточно денег для хорошей ставки. — Вас не приглашали, — упорствовал мужчина. За его спиной не раздавалось ни звука, и я стал сомневаться, а есть ли вообще кто-то за этой железной дверью. Но по опыту я знал, что тишина — ещё не означает пустоту. Джон сунул ему пару свёрнутых трубочкой купюр, и стены недоверия рухнули, пропуская нас внутрь. Уолкер был спокоен, а вот я волновался. Это была территория бесстрашия и насилия. А ещё крови. Крови в первую очередь. Кирпичные арочные колоны тянулись по всей длине подвала, и повсюду толпились люди, подпирающие их тут и там. Атмосфера была какая-то слишком уж чистенькая, даже миленькая, не считая ребят в центре со сломанными носами и непроходящими гематомами на мускулистых телах. Только от них в этом месте и пахло по-настоящему человеческим потом и агрессией. — Ищейки сказали, что они здесь, — наклонился Джон, чтобы прошептать мне на ухо. Мы обвели взглядом всех, кто попадался на нашем пути, выискивая вампиров, пока те не показались сами, раззадоренные друг другом или атмосферой подпольного клуба самоубийц (извиняюсь, бойцов без правил). Это всегда легче простого — узнать вампиров, от них ничем так явственно не пахнет, они не дышат так, будто воздух это то, без чего они не смогут жить, они даже смотрят как-то по особенному — будто происходящая реальность бинарная и параллельно есть что-то ещё. В отражении, в самом себе вы этого не заметите, но вот глядя на других — определенно. А эти не замечали. Они пропустили нас, не уделяя никакого внимания, хотя мы так же как они не излучали запаха и не стучали нашими сердцами бешеные ритмы. — Они даже не понимают, кто мы, — удивился я, замечая, что одна из женщин-вампиров посмотрела на меня, но даже не заметила. — Может и понимают. Только притворяются, — предположил Джон. На арену вышли двое. Высокий мужчина с глубокими скулами и кривым носом, и другой, более крепкий, темнокожий и со шрамами на руках. Они начали бой, кидаясь друг на друга как нетерпеливые щенки, и толпа ликовала, когда пролилась первая кровь. — Здесь слишком шумно, чтобы разговаривать, придется ждать, пока они уйдут, — я согласно кивнул словам Джона, продолжая разглядывать каждое движение бойцов, но осторожно, вскользь наблюдая и за вампирами, понимая, что им так нравится в драках, устраиваемых в барах и подвалах. Кровь. Всегда кровь. И такая, которая проливается по собственному желанию, из интереса, из-за адреналина, ударяющего в голову, наполняя эту кровь запахом жертвы. Запахом Брендона, лежащего на окровавленном полу моего дома. Наслаждаясь происходящим, они изнывали, кусали свои ногти на руках и губы, облизывали их, пьяно усмехаясь. Они были молодыми вампирами, но уже далеко не изнеженными детьми. — Что если они и правда хотят разрушить «культ»? — спросил я самого себя, не замечая, что произнес это вслух, когда один из них, тот, которого я узнал за секунду, блондин, устроивший пробку на дороге, резко дернулся со своего места и скинул куртку с плеч. Его друзья восхищенно затрепетали, предвкушая настоящее веселье — на пальцах его были длинные ногти, которые при желании могли стать прекрасным оружием, а короткие клыки смотрелись просто как заточенные зубы, не вызывая подозрения. Его противник был выше, казался сильнее и опытнее, но он не был вампиром, а этот парень уже осознал то, как правильно пользоваться своей новой природой. Он бы не накинулся, выпивая из жертвы всю кровь, стоило только капельке скользнуть по коже. Он умел держать в себе это напряжение, наслаждаясь им. И это несколько пугало. — Они не уйдут просто так, — снова произнёс я, зная, что никто не услышит меня посреди этого гама, даже Джон. — Им это нравится. Вампир двигался как кошка, по-своему грациозно — он был танцем. Mortis Saltatio. Пляска смерти. Я так отвлёкся, что не сразу почувствовал, как Джон вцепился в мою руку, шепча: — Только не дергайся. Я собирался спросить, в чём дело, но понял в чём, когда обратил внимание на вампиров свиты, рядом с которыми (и от этого стало трудно дышать) стоял Брендон. — Что он здесь делает? — рука сжалась сильнее, сдавливая до самых костей, но я не мог перестать смотреть, как голова его склонялась, и губы произносили слова, не предназначенные для моих ушей. — Он был с Йеном, — снова попытался я. — Йен идиот, — сдержанно ответил Джон. — Надо было мне остаться с мальчишкой, или Фрэнку. Нельзя доверять тому, кто предал «культ». — Нельзя доверять Кроуфорду, — я презрительно оскалился. — Кто ещё знал, что мы здесь? Кто знал, что они здесь? Я заберу его, оставайся на месте… — Нет, — вампир оборвал меня, когда моё тело уже готово было вскочить и пересечь подвал. Толпа закрыла мне вид на группу говорящих, и бой все продолжался. От запаха крови витающего в воздухе хотелось то ли убивать, то ли умереть. — Ты нас выдашь. — Это он нас выдаст! — Может, и нет, — задумался Джон. — Подождем. Пусть закончит. Но Брендон продолжал. Он выглядел уверенно, но я замечал, как его тело прошибало иногда: то ли от драки, то ли от его новых «друзей». И вдруг я понял, что волновался не о том, что он говорит с ними, и не о том, о чем он говорит. Я волновался, как бы он не сорвался, не раскрыл руки миру, словно новорожденный Иисус и не впился своим жаждущим ртом в окровавленные тела на арене. Как бы этот сияющий луч солнца не заметили в этой кромешной тьме. Но Джон продолжал меня удерживать, пока бой не подходил к концу. Из всех ногтей вампира целыми остались только три, зато рот его был залит жидким кармином, а у его противника было слишком много рваных ран, чтобы одержать победу. Брендон закончил говорить с одной из девушек, распуская свои губы для нее в улыбке, перед тем как устремиться к выходу. — Вот теперь иди, — скомандовал Уолкер, спуская меня с цепи. И я пошёл.