Азерот: обратная сторона войны

Аранэлла разбудил какой-то негромкий, но отчетливый звук, сильно напоминающий всплеск воды. Рыцарь крови, еще толком не успевший понять, где он находится, с трудом приоткрыл глаза, ощущая ставшую уже привычной за две долгие недели, слабость и тупую боль в ранах. Однако, оглядевшись вокруг, ничего, кроме полупрозрачной шелестящей синевы тончайшего талассийского шифона он так и не увидел, разве что размытые светлые пятна по другую сторону завесы, о происхождении которых можно было только догадываться. Несмотря на гудящие мышцы и ноющие кости, лежать было удобно. Перина и пуховые подушки мягко пружинили под его весом, шкура прыголапа, лежащая поверх одеяла прекрасно грела, а легкий шелк приятно обтекал истерзанное нагое тело. Но чего-то, все же, определенно не хватало. И вскоре паладин понял, чего именно. Учитывая, что находился он не где-то, а в покоях Неопалимого, то недоставало, не иначе как самого Рина. Окончательно проснувшийся мозг, словно детали детской игры-головоломки, неторопливо собрал воедино всю картину происходящего. Крыло Рассвета нахмурился, в подробностях вспоминая прошедшую ночь. Часы, в равной степени наполненные болью и удовольствием, момент истины, что был призван либо открыть новую страницу в жизни двоих воинов Света, либо, наоборот, поставить в их едва начавшейся истории жирную точку. Аранэллу в полной мере довелось познакомиться с тем диким зверем, что обитал в Рине, способном как на разрушительную ярость, так и на обжигающую страсть. Синяки оставшиеся от побоев были просто ничем в сравнении с последовавшим соитием. Аранэлл очень хорошо помнил, что любовью они, на этот раз, занимались исключительно трезвыми. Неопалимый впервые решился показать свои истинные чувства, без единого слова назвав его своим. И остаток ночи провел рядом, обнимая и прижимая к себе, как возлюбленного, а не как случайного партнера, неизвестно как оказавшегося под боком. Даже ощущения, пережитые в полудреме, казались волшебными и незабываемыми: сильные руки осторожно гладящие его расслабленное беззащитное тело, мимолетно касающиеся особо чувствительных мест, суховатые губы, целующие плечи и шею, слегка царапающая кожу щетина, а еще упирающийся в крестец полувставший горячий член. «Который, интересно, час?» — эта тревожная мысль кольнула эльфа крови, как иголкой. Ринмар впервые за весь опыт их интимного общения проснулся раньше него, а это что-то да значило. Впрочем, уверенности в том, что Неопалимый не пожалел о содеянном в порыве эмоций, было немного, как и в собственной безнаказанности за случившееся, поэтому Аранэлл не мог позволить себе и дальше валяться в постели и бездействовать. Но вставать почему-то отчаянно не хотелось. Син’дорай подсознательно цеплялся за каждую минуту обманчивого покоя среди этого царства сна и грез, как будто полог кровати мог оградить от жестокой реальности, если бы таковая вдруг вздумала обрушиться на безнадежно влюбленного эльфа. Перевернувшись на живот, паладин зарылся лицом прямиком в сонм подушек, без труда отыскав в них, благоухающих на разный лад ароматами талассийских цветов, те несколько, на которых спал Рин, и которые хранили знакомый мужской запах, тот самый запах, что всегда пробуждал чувственность и плотское желание. Смежив веки, Крыло Рассвета вдыхал, впитывал отголоски чужих феромонов по крупицам, представляя, как Рин прижимает его всем своим весом к постели, покрывает жадными грубоватыми поцелуями шею и верхнюю часть спины, вжимается в ложбинку между ягодиц упругой, каменно-твердой плотью. Фантазия была настолько яркой, что бывший жрец едва сдержал приглушенный возбужденный стон, начав слегка тереться бедрами и мгновенно встрепенувшимся членом о шелк простыней. «Что я только творю?» — пробормотал себе под нос рыцарь крови, испытывая почти непреодолимое желание прикоснуться к средоточию всех своих страстей. Невзирая на недомогание и достаточно глубокую сексуальную разрядку накануне, тело очень живо откликалось даже на столь ничтожные стимулы. Порой паладину начинало казаться, что он неизлечимо болен Неопалимым. Любовь и боль настолько тесно переплелись в его душе, что уже невозможно было отделить одно от другого. Аранэллу никогда еще не приходилось настолько основательно испытывать на прочность свои чувства, как и убеждаться в их абсолютной искренности. «Рин всегда ненавидел таких, как я», — эта мысль посещала его и раньше, но после сегодняшней ночи не давала покоя особенно сильно. Сможет ли Ринмар, в итоге, принять все произошедшее? Позволит ли по-прежнему быть рядом? Ведь осознание взаимной болезненной тяги и привязанности, уже не оставляло сомнений. Они оба мужчины, и этот факт был, несомненно, камнем преткновения для его возлюбленного, считавшего себя убежденным ненавистником мужеложцев. А рядом все так же вились ненавистные женщины, которым он, вероятно, вынужден будет отдать того, без кого больше не мыслит себя. Память Нэлла отчего-то вдруг встревожили обрывки странного сна о благодатном тепле, растекающемся по телу. Оно шло от чужих рук, и руки эти подозрительно сильно напоминали почерневшие кисти Неопалимого. Но с чего бы только это Рину делать такое? Сон, всего лишь сон… Терзаемый смутными предчувствиями, Крыло Рассвета нехотя откинул одеяло и свесил босые ноги с кровати, едва касаясь кончиками пальцев пушистого ворса ковра. Выбравшись из-за летящей завесы полога, целитель огляделся по сторонам. На столике, рядом с так и не откупоренной вчерашней бутылью вина, полыхало сразу целых три больших свечи в массивном золоченом подсвечнике, на этот раз ярко освещающие все покои. Не обнаружив поблизости Неопалимого, Аранэлл испытал смесь парадоксального облегчения с разочарованием. После нежного обволакивающего тепла прогретого шелка, воздух покоев неприятно холодил обнаженное тело, заставляя чувствовать себя неуютно и оттого соображать быстрее. Зато, наткнувшись взглядом на свои вещи и доспехи, с вечера лежавшие в беспорядке на полу у стены, там, куда их бросал второпях Ринмар, стремясь поскорее раздеть любовника, син’дорай быстро отделался от сомнений. Самое лучшее, что он мог сейчас сделать — это тихо исчезнуть, как поступал всегда, проведя очередную потрясающую ночь с Рином. «Да, так будет лучше, — сказал сам себе рыцарь крови, делая пару бесшумных шагов в выбранном направлении, совершенно уверенный, что останется при этом незамеченным. — Бинты бы тоже не помешало бы сменить, ведь неизвестно в каком состоянии находятся раны после вчерашнего». Однако стоило ему только потянуться к лежащей ближе всего рубахе, покрытой темными пятнами засохшей крови, как из-за переносной ширмы в углу комнаты его тут же окликнул знакомый голос: — Ну и куда это ты собрался, Нэлл? Крыло Рассвета застыл на месте в удивлении и нерешительности, лихорадочно соображая, как именно ему следует поступить в резко изменившихся обстоятельствах. И как он только мог забыть про ванну, что находилась за треклятой деревянной резной перегородкой, так легко обманувшей его бдительность?.. В любом случае, бегство бы выглядело сейчас чрезвычайно глупо и по-детски, поэтому Аранэлл мысленно согласился с тем, что снова придется взглянуть в глаза Рину. Хотя что-то объяснять и доказывать, после того, как под покровом ночи буквально вывернул наизнанку душу, бывшему жрецу совсем не хотелось. Все-таки подняв с пола рубаху, Аранэлл решительно обернул ее вокруг бедер, дабы прикрыть растревоженный пах и не смущать столь нескромным зрелищем взор Ринмара. Неспешно приблизившись, Крыло Рассвета заглянул за ширму, при этом так и не сумев изобразить на лице ничего хоть сколько-нибудь убедительного, кроме виноватой обреченности и смирения со своей участью, какой бы горькой она ни была. Отмокающий в большой деревянной ванне с низкими бортами Неопалимый даже не сменил положение тела, лишь слегка повернул голову в сторону сородича, смерив того деланно ленивым взглядом, в глубине которого, впрочем, Крыло Рассвета без труда разглядел искорку живого любопытства и прежнего неуемного влечения. — Рассчитывал сбежатть, пока я моюсь? — осведомился Рин, откинув за спину мокрые, но уже совершенно чистые пряди длинных волос. — А ведь я, между прочим, никуда тебя не отпускал. Как любит говорить достопочтенный Тиросс, как-то это… Рыцарь крови прищелкнул пальцами в воздухе, видимо что-то припоминая. — Не по-людски, — закончил он с ноткой сарказма в голосе, на этот раз развернувшись к собеседнику всем корпусом. Аранэлл сразу же отметил разительную перемену произошедшую с возлюбленным. За то время, что он спал, Рин умудрился не просто смыть с себя грязь, но и сбрить щетину, приведя в надлежащий прежний вид аккуратную бородку. От поверхности горячей воды, заполняющей ванну, в прохладе помещения поднимался едва заметный пар, мельчайшими капельками оседая на ближайших предметах обстановки и обволакивая зыбкой пеленой. Нэлл невольно поежился. От стынущих на коже влажных испарений, сухой воздух в комнате стал казаться еще холоднее, чем был на самом деле. Тем временем, Ринмар, обведя его долгим взглядом с ног до головы, с неподдельным интересом уставился на смятую ткань, которой счел нужным второпях прикрыться любовник. На губах Неопалимого блуждала легкая плотоядная усмешка, словно вся эта ситуация в равной степени забавляла и возбуждала его одновременно. Ошибочно полагавший до этого, что температура в помещении быстро избавит его от утренней мужской проблемы, Аранэлл запоздало понял, что просчитался. Пристальный, обжигающий, ощутимый почти физически взгляд Ринмара, скользящий по покрытой мурашками коже, исправно поддерживал напряжение внизу живота на должном уровне. — Ты не сочтешь за труд подать мне полотенце? — подозрительно вежливо мурлыкнул Рин, чуть заметно кивнув в сторону ширмы, на которой висела нужная ему вещь, но при этом не сводя хищных, горящих изумрудным огнем глаз со своего ангела-хранителя. Крыло Рассвета, хоть и безошибочно почувствовал подвох, отказать не мог, да и не хотел. Одной рукой придерживая на бедрах так и норовящую соскользнуть на пол ткань, он потянулся за широким мягким полотенцем, невольно демонстрируя Неопалимому практически не прикрытые, в отличие от паха, ягодицы. Теперь Аранэлл ощущал чужой вожделеющий взгляд уже спиной. Обдумывать ситуацию совсем не получалось, ибо голова в подобных обстоятельствах наотрез отказывалась соображать, незаметно подменяя разумные доводы физической тягой. — Вот, — справившись-таки с собой, и мастерски скрыв эмоции за маской безразличия, Аранэлл обернулся, протягивая Ринмару желаемое. — Твое полотенце. Можешь не благодарить. — Конечно, могу, — хмыкнул Неопалимый, озорно сверкнув глазами. — Ты сам мне скоро «спасибо» скажешь. Не успел Аранэлл опомниться, как его крепко ухватили за запястье, так, что он от внезапности произошедшего выронил полотенце, а потом резко потянули прямиком в ванну. Пытаясь хоть как-то удержать равновесие, Крыло Рассвета ухватился второй рукой за деревянный бортик, естественно, упустив при этом из рук еще и рубаху, которой прикрывал наготу. Рин вновь повлек его к себе, на этот раз проявив гораздо больше настойчивости и оттого приложив чуть больше силы, чем планировал, и рыцарь крови, подняв небольшой каскад брызг, все-таки рухнул в воду. — Вот теперь гораздо лучше, — шепнул ему на ухо воздаятель, совершенно по-хозяйски прижимая к себе и заставляя лечь сверху, целиком погрузившись в теплую воду. — Мог бы и не прикрываться. Я и так видел, что происходит с твоим телом, едва ты только выбрался из постели. — Это была не самая лучшая твоя затея, — заметил Нэлл, которому безразличный тон начал даваться с превеликим трудом. — Бинты намокли… — От этих кровавых тряпок все равно нет никакого толку, — парировал Рин. — Никакой пользы, один лишь вред. Ты не хуже меня знаешь, что нельзя оставлять такие повязки на ранах. — Но ведь… — попытался возразить целитель, но Ринмар вовсе не собирался вступать с ним в дискуссию. — Я сам займусь твоими бинтами. Неопалимый приподнялся, садясь и решительно увлекая за собой любовника, так, чтобы тот, по-прежнему оставаясь сверху, обвил его торс бедрами. Аранэлл и сам не знал, почему это позволяет, молча наблюдая за тем, как угольно-черные пальцы ловко разматывают успевшие намокнуть багровые от обилия впитанной крови полоски шалдорайского шелка. Однако удивлению Аранэлла просто не было предела, когда под несколькими слоями ткани обнаружились не вскрывшиеся по старым шрамам страшные зияющие раны, которые он привык видеть последнюю неделю, а, пусть и достаточно грубые, но вполне поджившие рубцы. — Но как?.. — едва слышно охнул Крыло Рассвета, разглядывая каким-то чудом исчезнувшие повреждения. — А что, по-твоему, я должен был позволить истечь тебе кровью, упрямое ты создание? — пробурчал Ринмар, швырнув на пол остатки последнего бинта, и явно избегая глядеть в глаза любовнику. — Подо мной еще никто не помирал, если что… — Разве что только от счастья, не иначе, — не сумел удержаться от колкости Нэлл, стремясь скрыть за обычной своей ядовитой иронией весь каскад эмоций, захлестнувший в этот момент с головой. Выходит, ему ничего не показалось. И то, что Крыло Рассвета счел несбыточным сюрреалистичным сном, на самом деле имело место в реальности. Рин просил Свет исцелить его раны. Просил с искренним, настоящим, действительно глубоким чувством, иначе бы воздаятелю просто не хватило сил закрыть кровоточащие многочисленные стигматы, медленно убивавшие того, кого он чуть ли не клялся возненавидеть. Неопалимый демонстративно фыркнул, уязвленный реакцией партнера, но Аранэлл не позволил глупой бестактности, порожденной боязнью открыться больше, чем следует, перерасти в нечто большее. — Прости, — выдохнул он, вплетая слабо светящиеся пальцы во влажные пепельно-золотистые волосы и прижимая возлюбленного к своей груди. — Моя жизнь теперь действительно принадлежит тебе, Рин. Вместо ответа Ринмар еще теснее сомкнул объятия, покрывая горячими поцелуями плечи и слегка выступающие ребра Аранэлла, избегая касаться губами, разве что, только едва затянувшихся ран, и затвердевших и потемневших от холода сосков. Тонко дразня чувственность, язык Ринмара поигрывал то с одним, то с другим крошечным соском, провоцируя негромкие, но такие эротичные полувздохи-полустоны, вынуждая Нэлла возбуждающе ерзать задом по вновь стремительно наливающейся жаром плоти. Неопалимый провел все утро за тасканием ведер с горячей водой в покои, и в тягостных раздумьях о том, каково же будет и дальше созерцать, просыпаясь, рядом с собой не очередную обнаженную хрупкую девушку, а мужчину. Отделаться от странных отголосков смущения и неловкости, при этом никак не получалось. Хоть его и сводили с ума эти чуть приоткрытые во сне чувственные губы и едва заметно подрагивающие золотистые густые ресницы, Крыло Рассвета оставался во всех смыслах представителем своего пола. Тщательно взвесив все «за» и «против», Рин все-таки решил для себя эту дилемму в пользу не просто успевших зародиться, но и основательно укрепиться чувств, которые, к тому же, практически полностью подменили женские образы в его голове на совершенно иные, тесно связанные с мужским телом, что оказывается, способно было подарить едва ли не большее наслаждение, чем девичье. Этого оказалось более, чем достаточно, чтобы переступить через предрассудки и прошлый подобный, но куда менее осознанный опыт, и позволить себе не подавлять истинные желания. А то, что Аранэлл отвечал ему полной взаимностью, лишь убеждало воздаятеля в правильности принятого решения. Крыло Рассвета льнул к любовнику, потираясь отвердевшим членом о чужой рельефный пресс, облизывая и прикусывая узкие ушные раковины, изредка пряча пылающее лицо в мерцающем приглушенным золотом татуировок изгибе шеи. Ощущая размеры желания возлюбленного, Аранэлл осторожно погрузил в воду едва светящуюся кисть, позволив себе бесстыдно ощупать подобравшиеся яички в мошонке и набухшее естество, пребывающее в полной «боевой готовности». Он вполне мог бы просто приласкать Рина, позволив ему быстро спустить семя, но собственное тело отчаянно протестовало, заходясь от желания вновь почувствовать обжигающую пульсацию мужского органа, проталкивающегося сквозь сладко сжимающиеся мышцы. Под пристальным, слегка плывущим от вожделения, взглядом Неопалимого Нэлл сменил позу, опершись локтями о деревянный борт ванны, и по-кошачьи прогнувшись. — Ты действительно этого хочешь? — шепнул на ухо партнеру Рин, перекидывая распущенные волосы целителя со спины на одно плечо, и жадно засасывая кожу на и без того покрытой любовными метками открывшейся шее. Прикрыв глаза, Аранэлл кивнул, сосредоточившись на ощущении чужих губ скользящих вдоль позвоночника, и пальцев, сминающих ягодицы. — Я не стану сдерживаться, Нэлл, — продолжил между тем Ринмар, прижимаясь сзади всем телом. — Просто не смогу… В ответ Аранэлл, даже и не думающий менять недвусмысленную позу, лишь устроился поудобнее, откровенно подставляясь. Разведя упругие ягодицы, Неопалимый медленно вошел, преодолевая легкое сопротивление сфинктера. — Мой, — с тихим довольным рычанием выдохнул Рин, уже двигаясь в невыносимо горячей тесноте. Нэллу казалось, что он сходит с ума. Ринмар не просто эгоистично удовлетворял в его теле страсть, но и успевал заботиться о чужом удовольствии, умело лаская гладко выбритый чувствительный пах. Слишком занятые друг другом любовники, почти достигшие своего пика удовольствия, не обращали никакого внимания на плещущую через края ванны воду, что растекалась небольшими лужицами по каменным плитам пола, как и на раздающиеся в покоях совершенно неприличные стоны и вздохи. В этот раз наслаждение накрыло их практически одновременно, усилив в разы и без того острое чувство физического единения. Крыло Рассвета окончательно пришел в себя лишь через несколько минут, снова устроившись сверху на возлюбленном. Вода в ванной почти остыла, крайне непрозрачно намекая обоим паладинам, что пора бы заканчивать утренние водные процедуры и начать приводить себя в порядок, но разомкнуть объятия было сложнее, чем казалось. — Ты, как кровопийка, — усмехнулся Ринмар, кончиком указательного пальца касаясь ямочки на подбородке любовника. — Это почему? — хмыкнул бывший жрец, не сводя влюбленного взгляда с воздаятеля. — От тебя невозможно отказаться, единожды попробовав, и ты точно так же лишаешь меня разума. Аранэлл едва заметно улыбнулся, а Неопалимый, между тем, продолжил свою мысль. — Скажи мне, сколько еще раз мы были близки после той ночи во время Пиршества Странников? — Это имеет какое-то принципиальное значение? — мгновенно насторожился Крыло Рассвета, не зная, как именно следует расценивать задумчиво-серьезный тон собеседника. — Да не то что бы, — пожал плечами Рин. — Просто хочу понять, почему у меня ощущение, будто мы спим вместе уже не первый год. Откуда, Саргерас подери, в моей, да и в твоей голове тоже, это знание, как именно нужно… Воздаятель несколько смешался, но затем добавил: — Ну, ты же понимаешь, о чем я, Нэлл. — Более или менее, — уклончиво ответил тот, намеренно избегая скользкой и все еще не до конца безопасной, на его взгляд, темы. — И все же? — никак не унимался Ринмар. — Поверь, достаточно для того, чтобы обоим стало ясно, что мы прекрасно друг другу подходим. — Ты неисправим, — сдался Рин, бросив мимолетный взгляд через бортик, на залитый водой пол. — Но даже не рассчитывай, что твои увертки так легко сойдут тебе с рук. — То есть? — лениво осведомился разомлевший, было, Нэлл. — Ты посмотри на это, — Неопалимый без обиняков кивнул в сторону учиненного бедлама. — После того, что здесь творилось несколько минут назад, я ни за что не поверю, что ты слаб и немощен. А в наказание за свое упрямство, будешь помогать мне наводить здесь порядок, пока комната снова не примет цивилизованный вид. — Ну и мерзавец же ты, — полушутливо заметил Крыло Рассвета. — Для тебя в самый раз, — самодовольная ухмылка вновь заиграла на тянущихся за поцелуем губах. — Ведь это ты, а не я начал крутить тут задом. Следовательно, виноват во всем тоже ты. Так что изволь отвечать за свои поступки… И только лишь позволив увлечь себя в очередной глубокий поцелуй, Аранэлл смог допустить робкую мысль о том, что возлюбленный теперь на самом деле принадлежит ему.