16.
«Старики» служащие еще со времен Криса, некоторые даже с начала войны, посмеиваются над сержантом Райтом и его цыплятами. Брок ежедневно тренирует своих подопечных, нянчится с ними, как мамочка. Он гоняет их целый день. Тридцать двадцатилеток с одной лишь учебкой за спиной, только из-под материнской юбки. Смотреть на них жалко. Задохлики несчастные. Первый же бой — и нет больше подкрепления. — Поздравляю, с такой скоростью, вас перебьют по одному, пока будете рыть окопы. Закапываем свои творения и начинаем сначала. Живо! Солдаты переглядываются. Они занимаются этим уже несколько часов, но командира всегда что-то не устраивает: то скорость, то глубина. — Сержант сегодня лютует. — Действительно, как с цепи сорвался. — В бой скоро. Не терпится ему. Но больше всего Брок не выносит пустой болтовни на тренировках. Особенно, когда в ней принимает участие рядовой Грин. — Трупы не разговаривают! Заткнулись и роем. Себастиан глупо улыбается, подмигивая сослуживцам, и берется за лопату. Он с ними, потому что, по сути, только поступил на службу. «Под надежное крыло старого друга» — высказался по этому поводу капитан, который как ангел-хранитель присматривает за ними до сих пор. Брок так и не узнал его имени, все времени на личную встречу не было. Капитан присылал распоряжения почтой или звонил, но виделись они крайне редко, и то по службе. Только что сержант заставил их бежать десять километров после неудачного копания окопов. Даже не с полной выкладкой. Он сам бежал сбоку, подгоняя, присматривая. Теперь эта кучка новобранцев пыхтит у казарм, отдыхает перед следующим витком упражнений. Почтальон ломится к нему сквозь взвод, расталкивает вчерашних детей локтями. — Мне нужен сержант Брок Райт, — кричит он. — Я — сержант Райт, — командир выходит вперед. — Срочное письмо. Мужчина протягивает ему конверт. Требует расписаться в каком-то документе, уходит. Брок с минуту изучает доставку. Он знает этот почерк. И непонятный страх накатывает волной. Хотя причина его появления вон, рядовой пехотинец, отличный снайпер, Себастиан Грин, еще один новичок, прибывший в его взвод, стоит по правую руку, заглядывает через плечо. Волнуется. Он тоже узнал почерк. — Разойтись! — командует сержант. Солдаты облегченно вздыхают и расходятся. Недалеко. В случае если командир передумает, они будут рядом для выполнения приказа. Брок не обращает внимания на любопытные взгляды. Он осторожно вскрывает конверт. Все еще боится прочесть написанное. Видимо теперь этот страх останется с ним навсегда.«Он жив!».
Брок пару раз перепроверил, но это было единственным, что написала ему пожилая миссис Грин. Письмо от Аманды приходит через несколько дней, после возвращения ее внука. Себастиан за спиной сопит. И до Брока вдруг доходит одна очень важная вещь. Письма до их нового лагеря идут месяц, документы о переводе в другой род войск примерно столько же, снайперские корочки чуть быстрее, смотря сколько времени потребуется на обучение, а в совокупности это значит, что Себастиан написал ей гораздо раньше, чем показался Броку. Точнее, гораздо раньше, чем позволил ему себя заметить, мысленно поправляется сержант. Он сжимает в кулаке письмо, разворачивается на каблуках, швыряя бумагу в лицо лучшему другу. — Как давно ты пополнил число пехотинцев армии США? — рычит Брок. — В начале января, — спокойно отвечает тот. — Сейчас март! — рявкает сержант, так, что люди оборачиваются, — Где тебя носило? Наблюдая за тем, как их командир начинает выходить из себя, новобранцы ретируются в казарму. Никому не хочется попасть под горячую руку и пробежать еще 10 километров по пересеченной местности. — Я был здесь все это время. Ходил, присматривался. Ждал, пока придут документы о зачислении. — Это ты был в больнице. И на дороге, когда меня окружили, — подтверждает свои мысли сержант. — Был. Видел там эту твою Хейли. Она красавица. Не спорю. Но… — Бастиан! Заткнись Бога ради! Заткнись, иначе я тебе врежу, — Брок раздраженно взмахивает руками, — Ты из-за ревности меня помучить решил? Мертвым прикинулся, чтобы я жизнь новую начал? — он срывается на крик. — Нет. Я был в коме. Ты же знаешь! А когда вас увидел, думал, вы с ней вместе. Думал, твоя мама оказалась права, и «дурь из головы выветрилась». Я просто не хотел портить тебе жизнь своим присутствием. Снова. Скажи, у нас все кончено? Потому что я не понимаю. Брок не церемонится, бьет прямым в лицо со всей силы. Себастиан от неожиданности отшатывается, прижимает ладонь к разбитой губе, с легким недоумением смотрит на кровь на своих пальцах, но не отвечает. Следит настороженно за нервными движениями, будто с хищником в одной клетке оказался. Райт хватает растерянного рядового за пояс, тащит подальше от чужих глаз за угол казармы. Сослуживцы, может, и привыкли к их дружескому панибратству, но нарваться на вышестоящее командование не хочется. Такая потасовка точно закончится занесением в личное дело. Он ругается сквозь зубы. Матерится через слово, как сапожник, а потом замолкает. Оборачивается. Он честно пытается смотреть в глаза, но слишком самостоятельный взгляд сползает ниже. Себастиан подается вперед первым. Целует мягко, нежно. Как он один умеет. Морщится от боли, пачкая кровью чужой рот. Брок забывает все грозные тирады, которые придумывал, пока тащил его сюда. Прижимает к стене, обнимает крепко, целует в ответ. Он так соскучился. Гладит шею, плечи. Словно проверяет — реален ли парнишка, не исчезнет ли видением, стоит его отпустить. — Какого черта вы творите?! Хейли в шоке. В ужасе, честно говоря. Она успела узнать о том, что Себастиан Грин жив, но познакомиться с ним никак не получалось. И сейчас она застает этих двоих целующимися прямо рядом с казармой, где полно солдат, которые относятся к их истории не так трепетно, как она. Девушка закрывает лицо папкой, стучит себя ею по лбу. Себастиан отпихивает Брока. Вытирает кровь с губ и обезоруживающе улыбается медсестре. Очень сложно изобразить обезоруживающую улыбку окровавленными зубами. Судя по взгляду, Хейли явно не покупается на попытки Себастиана. — Это не то, чем кажется. Мисс… — Она знает, — Брок обрывает его взволнованную речь на полуслове. — Знаю, — кивает девушка, — И я миссис. — Прости, Хейли. Я не должен был… Брок сжимает ладонь парнишки, притягивая к себе. Себастиан краснеет, а девчонка показательно закатывает глаза. Они знакомятся наспех. Когда она объясняет причину своего внезапного появления время на знакомства просто не остается. Сержанта Райта срочно вызывают в штаб. Вроде как пришла пора покинуть жаркую Африку. Их — командование и желторотиков — перебрасывают на Филиппины, в район острова Лусон в качестве подкрепления местным, которые не справляются с японским натиском. Брок пересказывает слова начальства и заставляет бойцов паковать вещи. Себастиан напрягается, когда речь заходит о японцах, сжимает кулаки. Его глаза чернеют. Райт отводит его в сторону. — Ты больше не один. — Я справлюсь, Брок. Правда. Они столько наших тогда уничтожили. Я должен отомстить. — От этого не станет легче, малыш. Себ кивает. Он позволяет другу сжать свое плечо. С честью выдерживает испытующий взгляд и идет собираться. Хейли, получившая приказ сопровождать их в числе прочего медперсонала, напрашивается к ним в машину. Брок за рулем, Себастиан любовно поглаживает новенькую винтовку, а Хейли сидит посередине, кусает губы, сжимает в кулаке жетоны. Себ замечает эту нехитрую манипуляцию. У него на груди один жетон, у сержанта тоже. Всем бойцам выдают по одному, а у медсестры их два. — Почему их два? — спрашивает он, кивая на ее сжатый кулак. — Один принадлежал мужу, — шепотом говорит она. — Призракам прошлого нечего делать в настоящем, — отвечает Брок, глядя на дорогу, крепче сжимая руль. — Кто бы говорил, сержант. И тут другое. Я давно отпустила его, но когда я волнуюсь, руки сами тянутся к ним. Так легче. — Не волнуйся. Сейчас доедем, дальше на корабле. А там нас встретят. Если повезет, ты и носа из укрытия показывать не будешь, — уверяет ее Брок. Оставшуюся часть дороги они едут в тишине. Бойцы в кузове веселятся, шутят, кричат, кажется, играют в карты. И Броку бы остановиться, поставить на вид, что у них боевой выезд по территории противника, нельзя расслабляться. Он косится на Себастиана, прислонившегося к стеклу, задремавшего, все еще с винтовкой в руках. По-хорошему им бы поменяться местами с Хейли, но если под головой снайпера вместо стекла окажется плечо Брока, у бойцов появится еще один повод для едких шуток в их адрес. Их встречают на пирсе через два дня. Корабль большой, потрепанный, явно прошедший не одно сражение. У половины отряда обнаруживается морская болезнь. И по всем меркам это ужасно. Ребята свешиваются за борт, с прискорбными лицами прощаются со скудным завтраком. И так почти неделю. Себастиан ходит по палубе, как по подиуму. Посмеивается над слабыми солдатскими желудками, за что получает уничижительные взгляды в спину. Все прекрасно знают, что он служил на флоте. Себастиан бесшумно заходит в каюту Брока. Сержант сидит за столом, обложившись папками и картами, всевозможными планами. Он грызет карандаш, размышляя какой лучше предложить курс команде судна. Он тут самый старший по званию, не считая капитана корабля. Все его слушаю, все что-то спрашивают и дергают без конца. И вот он, наконец, сидит в одиночестве в выделенной ему каюте. — Ты больше не куришь? — вдруг говорит Себастиан. — Бросил в госпитале. Тяжело было бегать к окну каждый раз, как приспичит. — И не пьешь? — Я стал святым, малыш, — устало смеется Брок. — Если ты еще и целибат принял, то я зря восставал из мертвых. Целибата Брок не принимал. Как оказалось, святым он тоже не был. Себастиан смеялся, припоминая белые крылья и нимб, пока Брок нетерпеливо скидывал бумаги со стола, усаживая на него Грина. Они целуются не торопясь, стараясь не думать, что выдалось украсть у смерти драгоценные минуты друг с другом. Стол предательски скрипит. Брок опускается губами к шее, прижимается теснее, дергает за майку, никак не может подцепить дурацкие лямки. — Я сам могу раздеться, — неожиданно нервно напоминает Себастиан, накрывая его руки своими. — Я сам. Можно? — просит сержант. Ему разрешают. В принципе, снайпер никогда не умел отказывать своему лучшему другу. Руки дрожат, и стянуть майку кажется непосильной задачей, но Брок справляется. Он гладит его плечи, живот, добирается до ремня и замирает. Взгляд цепляется за многочисленные, не успевшие замыться рубцы. Брок считает шрамы на загорелой коже. Он знал, что парнишка пострадал при атаке японцев, но не знаю, что его собирали по частям. Себастиану не нравится этот пристальный взгляд, и он тянет Райта на себя. Целует, сбивает со счета. Когда Брок закрывает его рот ладонью, Себастиан ему благодарен. Не хватало только быть застуканными в сержантской каюте, на сержантском столе, под сержантом. Себастиан смеется собственным мыслям. Стол в последний раз истошно скрипит, и ножки ломаются. Стол кренится. Они дружно смеются, поднимаясь с пола. Кровать в сержантской каюте узкая и неудобная. Себастиан почти полностью лежит на нем. Тяжелый, горячий, расслабленный, родной. Брок уже засыпает, когда слышит тихий голос Себастиана. — Это было ужасно, да? — хрипло спрашивает он, — Если долго обниматься с винтовкой, то потом ничего другого и не останется. Мои руки больше… не такие, какими нравились тебе. Я это понимаю. Брок вздрагивает от неожиданности. Приподнимается на локтях, заглядывая в глаза. В каюте темно, не видно ни черта. Но он знает этого человека наизусть и отлично представляет, как сейчас выглядит его лицо: мучительно заломленные брови, чуть приподнятые в невеселой усмешке уголки губ, отрешенный взгляд. Он мотает головой. Сгребает Себастиана в охапку, обнимает крепко, до боли. Выпускает неохотно. Подносит к губам его ладони. Кожа загрубела, но пальцы все такие же длинные — изящные — и сильные. Он целует каждую подушечку, пока парнишка не расслабляется, не растекается по кровати. —Твои руки, — звучит мечтательно, — Знаешь, для фашиста, который попытается изуродовать эти руки, будет отдельный котел в аду. Самолично прослежу за этим, — Брок утыкается носом в его висок, — Просто закрой глаза. Ты больше не один. Теперь я рядом. Снайпер слушается. Закидывает на него руку, прижимается лбом к плечу и закрывает глаза, забавно посапывает. Брок засыпает под его мерное дыхание. Но ненадолго. Их будит настойчивый стук в дверь. Хейли вопит, чтобы они, пидоры несчастные, отлипли друг от друга. Корабль неожиданно кренится в бок. Дверь с грохотом распахивается. Парни переглядываются. Брошенная девушкой фраза кажется отдаленно знакомой. Корабль снова резко меняет курс, наклоняясь так, что мебель начинает катиться по полу. Брок падает, теряя равновесие, Себастиан вздергивает его на ноги и тащит к лестнице. Они выбираются наверх, когда нижние палубы уже начинают наполняться водой. Люди кричат, что-то трещит, ломается и сильно пахнет гарью. Судно, обстрелянное японской авиацией полыхает. Люди прыгают за борт, где их подбирают спасательные шлюпки, которые успели спустить на воду. Они сидят в лодках, наблюдая, как идет ко дну их корабль вместе с теми, кто так и не смог выбраться из-под обломков. Тишина очень быстро нарушается стрекотом пулеметов. Добраться до Лусона получается только через несколько часов плавания под перекрестным вражеским огнем. Мокрые, уставшие, в копоти по уши, они валятся на песок, целуют долгожданную землю под ногами. Брок сжимает тонкие пальцы своего снайпера. Они пережили эту ночь. Не всем так повезло. Хоронить погибших в море нелегко. Ни тел, ни жетонов, ничего нет. Хейли и другие медсестры плетут венки из ярких красных цветов, похожих на кровь. Они пускают их по волнам. Выжившие бойцы дают поминальную очередь. Не очень разумная трата ограниченных боеприпасов на вражеской территории. Но иначе они не могут. Погибшие достойны хотя бы такой панихиды. Брок строит остатки взвода на перекличку. Из пятидесяти бойцов осталось двадцать семь, половина из которых ранена. «Старики» — они все теперь такие — сносят на берег уцелевшее после крушения добро. Ящик тушенки пришелся очень кстати. Сестры возятся с ранеными. Медикаментов не хватает. И после получасового отдыха Брок поднимает бойцов. Они идут сквозь джунгли к позициям филиппинских солдат наугад. Их встречают как дорогих гостей. Только местный старший лейтенант скептически оглядывает потрепанное подкрепление. Он не говорит им, что они бесполезны, но глубокомысленное фырканье говорит громче всяких слов. Силы не равны. Это Брок понимает еще в первом бою, поднимая своих в атаку. Рядом командует еще один сержант. Но солдаты показательно его не любят и слушаются только своего командира. Такое ребячество раздражает, но к этому быстро привыкли все, даже филиппинцы. Брок только пожимает плечами, совершенно не понимая, чем заслужил такую преданность. Райт ненавидит рукопашный бой. Приходится смотреть в глаза тому, кого убиваешь. Брок потом ночами не спит, вспоминая стекленеющий взгляд и хруст ломающегося хребта. Он периодически оборачивается, выясняя, какую позицию занял его снайпер. Лусон — гористый остров. Найти подходящее место Себастиану не трудно. Трудно укрыться от солнца, чтобы оптика не бликовала. Играть в солнечных зайчиков под прицелом японских пулеметчиков у него нет желания. В Африке условия были еще хуже, он успел натренироваться. И сейчас найти затаившегося снайпера не всегда выходит даже у Брока. На полуострове Батаан произошло одно из самых кровопролитных и затяжных сражений, в которых приходилось принимать участие людям Райта. Если бы не Себастиан, снимающий японских солдат, он бы не выжил. Чего сержант никак не мог предугадать, так это элементарно закончившиеся патроны в снайперской винтовке. Ближний бой не любил не только он один. Себастиан терялся, будто забывая все, чему его учили еще в Нью-Йорке. И когда он замечает, как целится недобитый японец Броку в спину, бросается вперед, закрывая грудью своего сержанта. Когда Себастиан падает, японца уже добивают союзники. Брок поднимает снайпера на руки, несет к лазарету, где без отдыха трудятся врачи и медсестры. В ту ночь они спасают жизнь отчаянному снайперу. Хейли начинает шутить про принцессу и ее рыцаря сразу, как перестает ругаться из-за беспечности этих двоих. — Больше никогда так не делай, Бас, — голос Брока звучит жалко, поэтому он старательно прокашливается, берёт себя в руки, — Я больше не хочу тебя терять. — Я не мог позволить ему убить тебя. — Тогда следи за наличием запасных патронов в твоей чертовой винтовке! Ты снайпер! Твое дело прикрывать из укрытия. Вот и прикрывай, мать твою! В результате американские и филиппинские силы остались без снабжения. Им пришлось отступать под прицельным непрекращающимся огнем. Покинув Лусон, некоторое время они базировались на островах Лейт и Миндоро Филиппинского архипелага. Там Себастиан впервые узнал, что Брок поет. После разгромных боев в декабре 1942, где чуть ли не треть отряда потеряли, они получили приказ отступать. Зализывать раны и ждать обещанного еще месяц назад подкрепления. Это был необходимый отдых, спланированное отступление, а не сдача позиций и не побег. Они все это хорошо знали, но чувствовали себя бесконечно виноватыми, когда через их позиции проходили отряды партизан и не возвращались обратно.