Охота по обе стороны

      Вечером Розен вернулся в кафе-бар.       — Никому нельзя доверять, кроме тебя, — любезничал Кристиан.       — Ты договорился с отцом? — спросила Мари.       — Да.       — Как ты поступишь с Жаклин?       — Тут мои действия зависят от обстоятельств. Нам нужно пойти с ней на сделку, немцы её смогли как-то купить. Значит, и мы поход к ней найдём.       — То есть, ты хочешь переманить её на нашу сторону?       — Именно так. Проще, конечно, убить двоих сразу, но я не могу сделать это. Уверен, можно решить проблему мирным путём. Но не с немцем, — добавил Розен.       — Похвально. Я согласна с тобой. Но тогда тебе опять придётся просить отца?       — А что ещё мне остаётся делать? Либо пусть избавляется от неё чужими руками, но не моими. Одно дело оккупанты, а другое — соотечественники. Очень хорошо то, что ты знаешь, где она живёт. Я тогда точно буду знать, где состоится наш разговор.       — Всегда рада помочь. Ты делаешь очень много, у нас сейчас идёт самая настоящая битва, в которой решается, возможно, судьба нашей страны. На тебя легла большая ответственность.       — Да, — выдохнул Кристиан. — Иногда хочется взять и бросить всё это на полпути. Сбежать и всё, чтобы потом залечь где-нибудь на дно. Я, конечно, предчувствовал неладное, но никак не думал, что всё обернётся именно таким образом.       — Наверное, как только ты победишь, то сможешь и отдохнуть. Или я не так тебя поняла?       — Да я сам себя понять не могу. Не буду отрицать и скажу, что сдался я. Выдохся.       — Не торопись с выводами. Пройди бы всё удачно, то у тебя бы оказался совсем иной настрой.       — Не буду спорить. Пожелай мне удачи, Мари, — с чувством сказал напоследок Кристиан, стремясь вложить в свои слова все свои ощущения и симпатии к девушке, чтобы ей стало понятно, насколько она ему была на самом деле дорога. — Кто его знает, может мы с тобой в последний раз говорим. Спасибо за помощь, я признателен тебе настолько, что представить даже сложно.       — Не волнуйся, ты справишься. Я в тебя верю. Всё получится, — Дюшейн подошла к Кристиану и взялась за его плечи, стараясь говорить так же чувственно, как Розен. — Скажи, что мне нужно сделать, чтобы ты перестал испытывать страх?       — Ничего. Просто верь в меня, так легче на душе становится. Если что случится, и со мной будет уже всё конечно, то запомни тогда одну вещь: когда сюда придёт Луи Дюпон, то не смей отправлять его на встречу к отцу. Всё должно остаться в тайне для него, ибо он и есть шпион. Я нашёл кучу тому подтверждений. В случае моей неудачи немедленно скажи ему об этом, его нужно будет убить как можно быстрее, иначе проблемы так никуда и не денутся.       — Хорошо. Я поняла.       Сыщик привёл доказательства девушке.       — А с виду и не скажешь. До встречи.       — До встречи.       Для них настал лучший момент для того, чтобы во всём друг другу признаться, но сыщик, ставший таковым поневоле, отправился спасать ситуацию, надеясь на лучшее.       Рабочий день в кафе-ресторане «У фонтана» подошёл к концу, за Жаклин Резан пришёл, как она сказала всем, «мужчина сердца». Из Гестапо. «Неважно откуда, главное, чтоб человек хороший был», — пошутил Кристиан. Миленькая на вид пара покинула заведение, а через секунды за ней увязалась темная, почти призрачная, фигура в зелёном плаще. Они двигались через подворотню по узким безлюдным улочкам, где имелись проблемы о освещением.       Розен крался по мокрому асфальту очень тихо, стараясь не раскрыть себя. Слышимость вечером и ночью была превосходная, благодаря чему он отлично слышал их разговор на расстоянии, благодаря чему ему не пришлось приближаться на опасную дистанцию.       — Чем порадуешь меня? — спрашивал Лутц.       — Многим. К Дюшейн утром приходил Кристиан Розен, один из тех самых беглецов. Он планирует провести разоблачение какого-то шпиона в саде Альбер-Кан. Говорит, там есть какой-то глухой домик. Соберутся они в районе полуночи, — ответила Жаклин.       Люди Вайренхольда до сих пор не знали о конфликте Райзера с их начальником и продолжали выполнение его приказов, так как от штурмбанфюрера новых не поступало.       — Зачем Розен наведывался к Мари? — задал вопрос немец.       — У них сложились очень тёплые отношения. Я догадываюсь, что они молча сохнут друг по другу. Отец Дюшейн является одним из лидеров городского подполья, и Розен просил у него помощи. Он не глуп.       — Что именно просил?       — Розен предусмотрел такой вариант событий, когда вы устроите облаву на том месте, где они соберутся. Потому ему понадобился вооружённый отряд.       — Хочешь сказать, что этот самый Розен собирается устроить засаду на нас?       — Да. Я точно могу сказать, что он встречался с лидером преступников, и скорее всего тот оказал ему помочь.       — На тебя можно положиться.       — Ради родных я готова на всё.       — Да, они ведь тебе как родители, — добавил Лутц.       «Вот тварь!» — выругался про себя Кристиан. На какой-то момент злость внутри вскипела с настолько большой силой, что ему уже хотелось убить её без всяких раздумий, однако за несколько минут котёл успел остыть с такой силой, будто в Париже наступил ледниковый период. Розен продолжил слежку, решив убить Лутца, знавшего теперь о «сюрпризе» в саде Альбер Кан, тогда, когда немец расстанется с Резан.       Однако возникла одна загвоздка: расследование убийства сотрудника Гестапо началось бы без промедлений. Люди такого калибра не могли погибнуть случайно, потому следствие сразу бы вышло на нужный след. «Он, наверняка, ведёт протокол. Там всё указано, не найдут Жаклин, значит займутся кафе, так как она шпионила именно там. Убью обоих — тогда у них даже сомнений не останется. Иными словами, Что бы я ни сделал, немцы всё ровно доберутся до нас с Мари. Вопрос лишь в том, когда это произойдёт. Я могу лишь отсрочить встречу и выиграть необходимое для побега время, но не более того. Ах, во что же я ввязался! В такой игре ставки возросли ещё сильнее», — подумал на ходу Кристиан.       Немец с француженкой разлучились. Гестаповец продолжил своё шествие по безлюдным улочкам, где на свету немногочисленных фонарей блестели лужи и мокрая брусчатка, каждый её камень сверкал. Розен, преследуя Лутца, ждал подходящего момента. Он планировал отойти подальше от дома Резан, чтобы у официантки не возникли лишние подозрения. «Может, выдать его убийство за вооружённое ограбление с летальным исходом? Идея неплохая, но ищейки просто так не умирают. Всё ровно на меня смогут выйти, за что бы я ни выдал смерть боша. Но зачем опускать руки? Стоит хотя бы попробовать, что я теряю? Если повезёт, то немцы займутся поисками грабителя. Да, бред. Но пока мне везёт, может и дальше всё продолжится также?» — в голову Кристиана пришла одна глупая идея.       В разговор вступать с немцем было нежелательно — сотрудник имел навыки ведения переговоров, которые бы позволили ему вылезти из любой передряги. Рукопашный поединок тоже исключался: гестаповец, владевший множеством техник, мог бы без труда выйти из положения. Нападать следовало спереди.       — Эй ты, стой, — просипел какой-то человек в плаще, старавшийся изменить свой голос игрой интонаций.       — Чего тебе? — ответил немец.       Перед ним стояла в темноте почти прозрачная фигура человека с оружием в руках, чьё лицо расплылось во мраке, словно силуэт призрака.       — Деньги, немедленно.       — Ты хоть знаешь, с кем связался, придурок?       — Да, гони бабки, урод!       В подворотне взорвал тишину револьверный выстрел, после чего мёртвое тело Лутца упало на брусчатку. Гул разошёлся по округе с рекордной скоростью, пока француз для пущей убедительности копался в карманах убитого оккупанта. Потом он ушёл прочь.       — Язык за зубами ты держать не умеешь, — с этих слов начался разговор в квартире Резан. — Я всё слышал.        Официантка ужаснулась, когда за порогом увидела Розена, тот же вероломно ворвался к ней в дом, стоило девушке только открыть дверь, очутившись в тёмном коридоре.       — А что мне оставалось делать? Всё зависело только от меня! — ответила она.       — Глупо с твоей стороны доверять нацистам. Неужели ты думаешь, что они, в самом деле, оставят в покое твою еврейскую родню? Нет же. Рано или поздно оккупанты доберутся до неё и выполнят свою священную миссию. Даже если нас всех возьмут, лучше тебе не станет. Сама понимаешь, от кого потом избавятся, как от старой лампы.       — Чего же ты хочешь? — со страхом спросила Жаклин, чей голос дрожал. Она пустила клубы табачного дыма в лицо Розену, сидевшему напротив неё за столиком на кухне, где всюду виднелся дешёвый кафель.       — Я? Обеспечить безопасность и предложить тебе сделку. Можно решить проблему убийством, но есть же ещё возможность договориться мирным путём, верно?       Девица с роскошными чёрными волосами занервничала, капля пота с её овального лица упала на сорочку кремового цвета.       — Что случилось с тем немцем? — невпопад спросила Резан.       — Не столь важно. Ему нечего сказать своему начальству.       Девушка стала нервничать ещё сильнее, осознав то, с кем ей довелось связаться.       — Какая сделка? — спросила она.       — Всё просто: мы переправляем твоих родственников в Швейцарию, а ты молчишь и теряешься.       — А гарантии?       — Тебе их никто не даст. Ни немцы, ни мы. Игра очень скользкая и непредсказуемая, но нам ты верить ещё можешь, — Розен ещё не уведомил отца Мари о таком решении, но он не видел причин для отказа от его просьбы — на кону ведь стояла судьба всего подпольного движения.       — Хорошо, — согласилась Жаклин. — Но я сама не знаю, где их можно найти.       — Это не столь важно. Поисками займёмся завтра, а пока тебе нужно затеряться где-нибудь.       — Не очень равноценная сделка: ты получаешь всё и сразу, а меня твоя организация возможно вообще обманет.       — У тебя есть идеи получше? Хорошо, назови мне их имена и приметы, я всё передам своему командиру. Но поиски всё ровно начнутся завтра.       — Ладно, есть у меня одна подруга, к которой я и пойду. Где я смогу тебя найти?       — Где обычно — у Мари, — Розен посмотрел на часы и понял, что времени у него на дороги оставалось не очень много. Нужно было спешить.       — Хорошо, я сейчас же уйду.       — Вот и славненько.       Первым из квартиры вышел Кристиан, который быстро исчез в темноте, даже не заметив того, что Резан осталась в доме. Она его провела и за пределы квартиры уже не собиралась выходить. Соглашение с немцами казалось ей более надёжным, чем сделка с подпольем, которому существовать, скорее всего, оставалось уже не долго. В победу Сопротивления Жаклин не верила совсем, ей было сложно понять, как горстка едва вооружённых людей вообще могла рассчитывать на успех своей борьбы против мощного оккупационного военного аппарата, когда даже регулярная армия Франции потерпела поражение в схватке с Вермахтом. А теперь ему противостояли одни энтузиасты без чьей-либо поддержки.