Salvame - Спаси меня

Если бы у него не было работы, возможно, Майкрофт и выделил бы себе полчаса на самокопание, но у него не было этого времени — собеседник уже дожидался его на видеосвязи. — Майкрофт, добрый день, — по интонации леди Смолвуд Холмс понял, что женщина хоть и рада его видеть в относительно нормальном состоянии, но при этом очень сильно чем-то озабочена. — Как вы себя чувствуете? — Добрый день. Настолько хорошо, насколько позволяет все пережитое, — вежливо улыбнулся мужчина. — Вам что-то удалось выяснить, леди Смолвуд? — Холмс даже взял ручку в левую руку, чтобы сделать необходимые пометки на лежащем перед ним листе бумаги. — Есть некоторая информация, — женщина чуть прищурилась, словно пыталась через камеру понять эмоциональный фон собеседника. — Но прежде, я бы хотела… — было хорошо заметно, как сейчас ей было неловко. — Давайте сделаем вид, что вы ничего не знаете, Алисия, — позволил себе улыбнуться Холмс. — Генерал Эйвери совсем другой человек. Я уже успел убедиться в этом, — он прекрасно понял причину волнения женщины. Алисия недоверчиво покачала головой. — Я должна признать свою ошибку, когда говорила вам о совпадении и случайности в отношении Эммы… — Эйвери, — поправил ее Майкрофт. — Эйвери… — машинально повторила леди Смолвуд. — Мы будем пытаться еще узнать некоторую информацию о ней, пока что у меня полностью готов отчет о перемещениях генерала в последние дни в Лондоне и наш резидент в Штатах сообщил кое-что… — женщина вздохнула. — Это вызывает беспокойство, Майкрофт. Холмс подался вперед, сохраняя на лице каменную маску: — Говорите, что удалось узнать? Алисия щелкнула тачпадом со своей стороны. — Отправила вам отчет о ее перемещениях в Лондоне. Что же касается другой информации, то она только устная. Агент N очень рисковал, выходя на связь по нашему запросу. Сейчас в ЦРУ прошел слух о том, что генерал Эйвери связана с группировкой Хумама и осуществляет ее прикрытие. — Это маловероятно, — решительно сразу же ответил мужчина. Смолвуд лишь кивнула, всем своим видом показывая, что всего лишь передала информацию, а остальное уже решать Майкрофту. — Но не это вызывает тревогу, — продолжила она. — Агент полагает, что замена командующего миссией на генерала Эйвери в последний момент была вызвана одной целью, которую они преследуют. Если вспомните, год назад их шпион попытался получить доступ к алгоритму «Всевидящего ока», но был обезврежен нашей стороной. Похоже, что кто-то в АНБ не оставил эту идею. В кулуарах агентства нацбезопасности есть информация, что дипломатический статус миссии генерала выдали с целью обеспечения их безопасности для отступления, когда они смогут получить доступ к алгоритму «Всевидящего ока». Мы не сможем оперативно их задержать и не вызвать международный скандал. При этих словах коллеги Майкрофт нахмурился — возможно, сейчас он нашел причину того, почему упорно ощущал между собой и Вивьен долю лжи и недосказанности. И тогда становилось понятным, почему в Лондон прислали именно ее — расчет был на старый добрый шпионский трюк — получить информацию через постель. Похоже, кто-то в верхушке шпионских ведомств Штатов был слишком наивен, полагая, что Холмса можно было взять на эту уловку. Но… Отрицать полную безнадежность этой затеи с упором на старые чувства, которые должны были возродиться, старший Холмс не мог. — Есть какие-то подтверждения этого? — нахмурившись спросил он: слышать железные аргументы не очень-то и хотелось. — Никаких, — покачала головой собеседница. — Агент не имеет доступа на самый верх ведомства. По его данным, этой операцией руководит некто по имени Ким. Агент не видел этого человека ни разу и не знает, кто бы это мог быть. Возможно, это псевдоним. Все, что известно о нем — это очень важный человек, всегда находящийся в тени и, вероятно, он работает с Эйвери, когда она выполняет задания для АНБ. — Что ж, это информация к размышлению. Пока я не получал уведомления о грозящей алгоритму опасности или о чем-то, что должно было бы привлечь наше внимание. — спокойно ответил Холмс в своей привычной манере. — Что у нас по операции в Ливии? — Пока информация обрабатывается. Завтра, как всегда, заседание, там обсудим последние результаты. Полагаю, мистер Холмс, — Алисия добавила немного официальности, когда самая тяжелая часть их разговора была завершена, — скоро мы решим этот вопрос и получим нужные нам ответы и уведем королевство из-под удара. Ближе к ночи у вас будет пакет документов по вопросам ко вторнику. Майкрофт кивнул. — Хорошо, — сказал он и добавил, после небольшой паузы. — Спасибо, за все сделанное, Алисия, — Холмс позволил себе вполне искреннюю улыбку. Женщина чуть смутилась, хотя и постаралась не показать этого. — Майкрофт, вы бы сделали то же самое и для меня, — в тон ему ответила она. — И, возвращаясь к «Всевидящему оку» — вы считаете эту угрозу реальной? Насколько велика вероятность, что мы можем не заметить утечку информации? — Ее нет вообще, леди Смолвуд. Вы же знаете — полностью алгоритм есть у меня и у Юджина. Все остальные обладают лишь его частями, и для этого американцам пришлось бы одновременно вести работу с двумя дюжинами людей, а это невозможно сделать и не привлечь нашего внимания. За меня можете быть спокойны, а что касается мистера Грейва, то я усилю наблюдение за ним, — Холмс ощутил, как внутреннее беспокойство зашевелилось в нем: в голове всплыли подозрения по поводу визита Крамора и Эйвери в Роял Марсден одновременно с посещением Юджином брата. — Я отвечаю за безопасность алгоритма своей жизнью перед этой страной. — Я бы не хотела, чтобы с вами, Майкрофт, что-то из-за этого случилось, — выразила свои опасения леди Смолвуд. — Не случится, не волнуйтесь, — дежурно успокоил коллегу Мистер Британское правительство. — Всего хорошего, чуть позже, обсудим поступившую информацию, — Холмс прервал сеанс связи, выслушав дежурное прощание от Алисии, и откинулся на спинку кресла. Ситуация в которой они оказались, была не из приятных, и упорно складывалась вокруг американского генерала, к информации о которой было не подступиться. Чутье уже буквально кричало о том, что он должен раскусить свою бывшую любовь и понять в каком же именно вопросе она лгала ему: работа на террористов, связь с Груером или же задание по алгоритму. Что-то из этого всего и было той самой ложью, что он никак не мог точно выявить. Присланный леди Смолвуд отчет о передвижениях генерала в Лондоне не давал ничего нового. Не было ни единой ниточки, которая могла бы вести к ответам на вопросы. Все, что могло раскрыть планы американки, было ему уже известно. Сделав пометку на листке бумаги относительного одного из перемещений Эйвери, Майкрофт вздохнул: чертово прошлое рвалось наружу из-под затянувшихся толстой рубцовой тканью ран и тем самым причиняло моральную боль. Но эту боль он научился с годами игнорировать и не замечать. — Что ж, похоже, Майкрофт, тебе придется браться за полевую работу, — сложил ладони в семейном молитвенном жесте старший Холмс, хмурясь от тех мыслей, что пришли ему в голову. Грег не сразу понял, что последние минут 10 занимался совершенно детской затеей — гонял по кругу телеканалы. Как только он оставил Майкрофта одного, полицейский решил, что у него есть время, чтобы просто поваляться на диване и посмотреть чем телевизионщики пичкают мозги людей, вспомнив свои холостяцкие вечера, когда никто никого не убивал. Однако, из этой затеи мало что вышло. Сначала ему попалось реалити-шоу про стройку, где какой-то лысый американец и его бригада ремонтировали дом какой-то семье с до омерзения толстым ребенком, потом на весь экран отобразилась пара спаривающийхся горилл, вынудив Лестрейда брезгливо поморщиться, после чего на глаза попался свежий выпуск «Лучшего пекаря Британии» (1) с гвоздем программы — черным тортом. Не найдя ничего привлекательного в черном бисквите, Лестрейд снова щелкнул пультом и попал на очередную серию повтора «По долгу службы» (2). Решив, что сейчас ему точно не стоит смотреть сериал про то, как отдел внутренних расследований борется с коррупцией в лондонской полиции, старший инспектор принялся переключать каналы дальше, но ничего путного все никак не попадалось. В другой ситуации мужчина оставил бы включенным повтор Top Gear (3), но сейчас его сознание отказывалось сосредотачиваться на чем-либо. Полицейский выключил телевизор и вытянулся на диване, сложив руки на животе. В голове не укладывалось то, что ему рассказал Майкрофт. Он был обручен, почти женат… А ведь Холмс и не скрывал, что у него были отношения с женщинами, но только не говорил, насколько все было серьезно. Грег поморщился — сейчас было нужно злиться лишь на себя за то, что вовремя не сообразил и не получил у Майкрофта ответ еще на пару вопросов, среди которых был: «Так кто тебе больше понравится в постели — мужчины или женщины?». Сердце было не на месте от того, что теперь знал старший инспектор. Грег до сих пор хранил в отдаленном уголке своей души теплые мягкие воспоминания о соседской девчонке, в которую влюбился в 16 лет, и это чувство тогда оказалось взаимным. А потом ее родители увезли в Австралию. И хотя между ними так и остались лишь первые поцелуи и объятья, но все равно Лестрейд до сих пор помнил какое это было чувство — знать, что теперь уже так просто не увидишься с любимым человеком, что из общения останутся лишь телефонные звонки и письма, которые со временем станут все реже и реже. Как там говорят — если в 16 неудачную любовь переживешь поплакав и пострадав, то в 25 можешь от нее и сдохнуть? Так как-то? В свои 16 лет он, побывав в депрессии, все же вернулся к нормальной жизни, оставив лишь самые теплые воспоминания в заветном уголке памяти, а в 25… Холмс ведь был старше, когда с ним все это случилось и он знал, что его невеста не уехала на другой конец света, знал, что не получит от нее ни письма, ни звонка, ни сообщения. И вот теперь, спустя много лет эта любовь Майкрофта Холмса вернулась. «Да, это же самая настоящая любовь», — ворчливо сказал внутренний голос. — «Майкрофт бы не назвал своей невестой ту, которую не любил. С его стороны были самые настоящие и глубокие чувства». Грег вздохнул — если все это время Холмс пытался найти информацию о невесте, то… То почему у него не могут снова воскреснуть те чувства, что были? Прошло всего две недели, мало, но… Но кому, как ни ему знать, как сближает экстремальная ситуация? Чем Шерринфорд был опаснее похищения? И кто бегал от похитителей с Холмсом по ночному лесу? Она, та, которая едва не стала миссис Холмс. Полицейский ощутил, как сжимается сердце. «А если все закончится?» — вкрадчиво сказал внутренний голос. — «Если он поймет, что ему не нужен ваш союз, если Майкрофт прислушается к себе и осознает, что ему нужна старая любовь? В его жизни вряд ли был кто-то еще, кого бы он мог полюбить! И что тогда делать? Он серый кардинал в правительстве страны, а ты лондонский бобби. Какая вы, к чертовой матери, равная пара? А вот генерал разведки это уже кто-то равный ему. Они ведь живут в одном мире и с ней ему проще, не нужно лгать, не нужно пытаться объяснять все те жестокости, что он может делать по долгу своей службы». Лестрейд встал с дивана и уныло посмотрел в окно — темнота начинала потихоньку опускаться на сад. И, попутно на настроение самого Грега. Ему ведь уже приходили в голову мысли о том, что Холмс и американка могут быть знакомы не просто так! Наверное, было бы лучше вообще не знать о том, что в прошлом теперь уже его любимого человека было все это. Так он чувствовал бы себя спокойнее, и не было бы мысли о том, что в любой момент Майкрофт может попросить его расстаться. И ведь Холмс мог до этого додуматься! Мог! И его вернувшаяся невеста теперь казалась Грегу еще одной причиной, почему он не мог рассчитывать ни на что большее рядом с Майкрофтом. «И что ты тут занимаешься самоанализом? Ты что, получил диплом психолога?» — поинтересовался внутренний голос. — «Тебе не кажется, что сейчас твоя задача сделать так, чтобы Майкрофт как можно комфортнее ощущал себя и у него с тобой были связаны только самые лучшие эмоции и ассоциации? Поверь, твоя хмурая рожа этому точно не станет способствовать. Позаботься ты уже о нем и пригрей снеговика! Какая они к черту пара? Два шпиона! Мистер и миссис Смит… то есть Холмс!». Грег усмехнулся своим мыслям — погреть… Вспомнилось то, что было между ними утром. Положа руку на сердце, полицейский должен был признать, что с радостью бы еще несколько раз повторил это: слился бы с Холмсом не только физически, но и эмоционально. Те первые два раза были слишком напряженными для них морально, а сегодня… Сегодня они просто занимались любовью потому, что хотели друг друга и секс не был способом отключить мозги и помочь расслабиться. Полицейский вышел из комнаты и прислушался к звукам в доме — тишина в которой раздавалось лишь мерное тиканье часов в гостиной. Освещение в доме было выключено, и единственным источником света в коридоре была полоска света, пробивавшаяся из-под двери в кабинет Майкрофта. Сколько он там уже сидит? Два часа? Три? Или больше? Грег понял, что начисто потерялся во времени. «Ну и что ты ждешь? Мужчина, которого ты любишь, сейчас опять трудится на благо этой страны даже несмотря на то, что у него наверняка болит все тело и он жутко устал», — заговорил внутренний голос. — «Иди к нему и сделай так, чтобы он всегда знал только одно — с тобой его ждет счастье и наслаждение. Позаботься о нем, если боишься рассердить, принеси ему, хотя бы, кружку чая». Кружка чая… это было слишком обыденно для них, уж сколько этих самых кружек чая Грег переносил Майкрофту за все время? Десятки. Нужно было искать что-то более оригинальное. Улыбнувшись самому себе, Лестрейд отправился на поиски того, что ему было нужно для осуществления его затеи. Пока еще эта мысль казалась ему вполне удачной и внезапно откуда-то взялась смелость на ее осуществление. Взяв телефон, Майкрофт набрал номер Томаса, быстро пролистав отчет за прошедшее время о состоянии и занятиях Юджина. — Мистер Холмс? — охранник, судя по голосу, был немного удивлен звонком большого босса. — Томас, вы уверены в том, что указываете в отчете по поводу настроения мистера Грейва? — поинтересовался Холмс. — Абсолютно. Он стал иначе себя вести и слишком много нервничает, для него это несвойственно. Медсестра уже осматривала его, она не видит никаких ухудшений в его состоянии. Однако от визита врача он отказывается, — едва не вздохнул ответственный за жизнь Юджина человек.  — Что-то еще? Какие вообще лично у вас соображения по этому поводу? Не для официального отчета. Сугубо ваши предположения, — по своему опыту Майкрофт хорошо знал, что иногда информация, сказанная не под протокол, достаточно умным и наблюдательным агентом оказывается той самой частью пазла, без которой ничего не складывается. А сомневаться в том, что Томас был одним из самых наблюдательных и сообразительных агентов ему ни разу не приходилось. Если в официальном документе он мог быть очень осторожен, то в прямом разговоре с начальством точно бы изложил все свои догадки. — Думаю, на него негативно повлиял тот визит в клинику. Я заметил за ним напряженность и излишнее волнение уже в тот же вечер, но списал все на волнение за состояние брата. Однако сейчас, когда, как я понимаю, пришли хорошие новости, состояние мистера Грейва принципиально не улучшается, я бы даже сказал, оно стало хуже. Что-то определенно его волнует, но, мистер Холмс, я не могу понять, что это и как вывести мистера Грейва на разговор. Майкрофт слегка покусал губу, осмысливая только что услышанное. — Томас, будьте наготове, при первой же возможности вам придется доставить Юджина в Штаб или же я сам приеду к нему. Только сделайте так, чтобы он ничего не подозревал, и больше не проявляйте к нему повышенного внимания. Я направил к вам еще пять охранников в штат. Есть вероятность некоторой угрозы. Усильте периметр, — отдал распоряжение мужчина. — Будет исполнено, — отрапортовал охранник и Майкрофт отложил в сторону телефон. Похоже, головоломка начинала медленно, но верно, решаться. Изменение в поведении Юджина, неспособного никогда скрывать свои эмоции и всегда бывшего для него открытой книгой, визит в клинику Эйвери, та странная медсестра, которая с самого начала вызвала у него подозрения… Которые, вероятно, он слишком рано снял с Вивьен. Холмс вздохнул — разумом он понимал, что он и его бывшая невеста теперь другие люди и прошлого между ними нет, но в каком-то уголке оттаявшей души Майкрофту не хотелось думать о том, что судьба столкнула его с Эммой по разные стороны баррикад. Лестрейд приложил руку к груди — он прекрасно чувствовал как бешено стучит сердце, хотя и пытался себя успокоить уже минут пятнадцать. Все началось сразу же после того, как он выбрался из спальни, словно тут, за ее дверью было что-то опасное и неизведанное. Хотя, в какой-то мере, так оно и было. «Хватит трястись, Грег», — сказал ему внутренний голос. — «Твое решение более чем удачное. Ты все делаешь верно. Остается только не опозориться в ответственный момент», — у полицейского свело живот почти так же, как и несколько минут назад, когда он, детально изучив тему на просторах какого-то форума, орудовал шлангом душа вместо клизмы. Сейчас он спускался на первый этаж и старался убедить себя, что эта лестница ведет его не в ад или в какой-нибудь подвал, а в новую жизнь, на новую ступеньку отношений с Майкрофтом. Еще вчера он не мог бы поверить в то, что сам примет такое решение, но сейчас, когда на нем из одежды был лишь огромный махровый халат, все стало реальностью. Утренние сомнения в будущем с Холмсом, рассказ о его невесте — все это заставило Грега переосмыслить свою позицию в вопросе отношений с мужчиной. Когда разрыв стал казаться неизбежным, на ум пришла лишь одна мысль — мысль о той ночи, которую никто из них никогда не должен забыть, даже если это будет одна из последних ночей. Сколько еще они продержатся при условии, что Майкрофт всегда будет занимать подчиненную роль? Чем больше Грег думал об этом за последние пару часов, тем больше понимал, что такими темпами они точно очень недолго будут вместе. Если Холмс поступился своими принципами и позволил себе расслабиться, то, что мешает ему? Что за гордость и что за великая ценность — неприкосновенность его задницы? Хотя, какая, к черту неприкосновенность, если однажды в нее уже пытались войти, правда, безуспешно? Пора уже было отбросить все, что было до этого — ведь это все были отговорки, все эти его аргументы почему он не может отдаться Холмсу. По-настоящему Грег отвергал идею оказаться снизу лишь потому, что боялся той чертовой жгучей боли, что уже однажды испытал и того унижения, когда партнер сказал все, что думал о нем — неженке. Майкрофт, конечно же, тактичен и вежлив и никогда не позволит себе некорректных высказываний в его адрес, но… Но Лестрейд действительно боялся повторения и своей слабости. Прислушавшись к тишине за дверью кабинета, Грег осторожно постучал и, только дождавшись разрешения, вошел. Чуть удивленное выражение лица любовника не укрылось от него, когда тот увидел полицейского, облаченного в халат. — Уже полночь скоро, решил, что тебе надо напомнить о необходимости отдыхать. Лагбен ведь просил меня присматривать за тобой, — старший инспектор подошел к столу. Холмс устало прищурился — его глаза немного покраснели от чтения и теперь слезились. — Весьма странно, что ты расхаживаешь по дому в таком виде, Грегори, — Майкрофт все же закрыл файл, который читал, а следом за ним и ноутбук, однако, из-за стола не поднялся. — Я соскучился по уюту домашнего халата, — полицейский глупо улыбнулся, опираясь бедром о край стола. Холмс усмехнулся. — Грег, ты ведь знаешь, что мне бесполезно лгать. По крайней мере, в таком вопросе, — Майкрофт развернул кресло, чтобы смотреть на любовника глаза в глаза. — У тебя учащенное дыхание, сердцебиение. Ты только что принимал душ, однако из-за волнения уже успел немного вспотеть и это не капля воды у тебя на лбу у линии роста волос. Кроме того, когда ты смотришь на меня, у тебя расширяются зрачки… Мне и дальше перечислять все признаки возбуждения, которые ты испытываешь? — мягко изогнул бровь Майкрофт, задержавшись взглядом на пахе полицейского, надежно скрытом толстым просторным халатом и не давшем ему ответа на главный вопрос. —  Чертовы Холмсы… — улыбнулся Лестрейд. — Ты раскусил меня. Извини, если я не вовремя решил к тебе пристать… — Грег понял, что готов пойти на попятную, словно снаружи увидев всю глупость ситуации: он приперся в кабинет Мистера Британское правительство, который решал как управлять страной, с намерением оторвать его от этого дела и утащить в спальню, чтобы тот подставил ему свою задницу. Может быть, появись Грег в его кабинете в другой одежде, ничего этого и не было бы, но полицейский в огромном фиолетовом халате, босиком стоявший на паркете из древесины бразильского ореха в его рабочем кабинете и не способный скрывать свое желание, оказался тем самым стоп-краном, который было нужно сорвать, чтобы разум старшего Холмса перестал обрабатывать десятки листов отчетов за прошедшее время. Только начиная погружение в рабочие дела, Майкрофт сказал себе, что решит лишь самое важное, но… Но как всегда он слишком увлекся, слишком отдался своим обязанностям и забыл, что у него в жизни теперь есть что-то еще, кроме политики и шпионских игр. У него в жизни есть его любимый мужчина, который… Который, возможно, скоро может оказаться снова всего лишь его другом. В лучшем случае. И упускать возможность еще раз растаять от наслаждения в его руках мужчина не хотел. Холмс напомнил себе, что утром уже дал себе слово пересмотреть свои жизненные ориентиры и отвести Грегу куда более высокое место и, похоже, сейчас это было нужно начинать делать. С грацией кошки старший Холмс легко встал, словно его колени совсем и не затекли от многочасового сиденья, сделал пару шагов навстречу Грегу и, взяв его за руку, притянул к себе. — Не стесняйся своих желаний, Грегори, — Майкрофт облизнул губы, ощутив языком какие обветренные они были, и коснулся поцелуем губ полицейского, показавшегося ему слишком напряженным. Поцелуй был неглубоким совсем недолгим, достаточно было придвинуться ближе к полицейскому, положить вторую руку ему на талию, чтобы его губы послушно распахнулись и позволили Холмсу вести в поцелуе. Мягко, но достаточно настойчиво Лестрейд провел руками по плечам любовника, скользя по легкой ткани домашней рубашки, опустил их ему на талию, потом на ягодицы и не смог отказать себе в удовольствии развратно сжать их, отчего Майкрофт чуть подобрался и вжался ему в низ живота пахом. Секундной передышки, когда закончилось дыхание хватило, чтобы в продолжении поцелуя уже Грегори завладел губами любовника и стал настойчиво играть с его языком своим. «Со стороны вы чертовски пошло смотритесь», — развеселился внутренний голос. — «Он почти при параде в рабочем кабинете, а ты как шлюха в халате». — Идем, — Лестрейд оторвался от мужчины, взял за руку, поняв, что Холмс сейчас ощутил, как вспотела его ладонь, и повел к выходу из кабинета. Щелкнул выключатель света, а за ним и защелка замка, когда мужчины оставили помещение, чтобы начать подниматься по лестнице на второй этаж. Света, что горел в коридоре наверху было достаточно, чтобы не споткнуться на застеленных ковром ступеньках, но это не облегчало подъем: полицейский мертвой хваткой вцепился в плечи любовника и прижал его к стене прямо посреди лестницы, не в силах оторваться от чуть соленых губ. Рваное сбитое дыхание Грега, его руки, блуждавшие по телу Майкрофта, сделали свое дело — он уже почти не соображал где и что они собрались делать. Когда ладонь полицейского в очередной раз накрыла его пах и мягко помассировала его сквозь ткань домашних брюк, Холмс не сдержал стона. Сейчас он был готов на все, даже на секс, грозящий обернуться травмами, прямо тут, на ступеньках и потому запустил здоровую руку между полами халата любовника, чтобы нащупать и осторожно сдавить горячий налившийся член. — Погоди… Рано еще, — Лестрейд проявил нехарактерное для него благоразумие и, отстранившись от партнера, начал подниматься, стараясь не разрывать зрительного контакта с Майкрофтом, словно тот мог куда-то сбежать. Сбежать из его рук… Сейчас, когда у него самого от желания закипала кровь и ему было плевать, что сегодня он еще хотел ответить на письма Марка Карни (4). Сейчас рядом с ним был его Грег, человек, который после разговора в кабинете стал ему еще ближе и дороже. Человек, который теперь мог разделить с ним не только груз его рабочих проблем и забот о Шерлоке, но и груз прошлого. — Не отвлекайся ни на что, слышишь? — видимо Грег понял, что какой-то частью сознания Холмс случайно оказался в своих мыслях и потому жарко прошептал ему эти слова, захватывая губы в мокрый поцелуй. От рук полицейского, которые норовили проникнуть за пояс брюк, на теле появлялись мурашки и Холмс понимал, что не может сдерживать дрожи от этих жарких настойчивых касаний. И теперь ему оставалось только вцепиться в плечи любовника, прижаться к нему и не отпускать. Не отпускать до тех пор, пока в голове не окажется ни единой мысли и будет только он — его Грегори. Лестрейд отступил на шаг, открыл дверь в спальню и потянул за собой любимого, который замер на пороге комнаты от увиденного. Впервые в своей жизни Майкрофт Холмс видел спальню, залитую мягким светом свечей, которые были расставлены на прикроватных столиках и на полу около кровати… И это было сделано для него! Он предполагал, что в доме есть большой запас свечей, но не знал, что Грегори когда-то успел про него узнать и до него добраться. Сейчас, холодная сдержанная спальня приобрела необычную теплоту и уютность. Ее воздух, хоть и не мог прогреться от пары десятков свечей, все же стал другим — в нем ощущалось тепло. Тепло живого огня, тепло жизни и любви, которые теперь жили в этой комнате. — Грег… — Майкрофт не знал, что он может сказать в этой ситуации и потом просто коснулся кончиками пальцев горячей кожи полицейского в вырезе халата, тут же покрывшейся мурашками. — Обожаю твои руки, — каким-то целомудренным жестом полицейский перехватил кисти Майкрофта и поднес пальцы к губам, покрывая каждый из них поцелуями. — Не хватает еще розовых лепестков, но я не был уверен, что ты одобришь мой разрушительный набег на твой сад… — чуть смущенно прошептал полицейский между поцелуями. — И без них все хорошо, — ответил Холмс, ощущая как в груди сладко сжимается сердце при взгляде на полицейского. Секундной передышки нежности хватило Лестрейду для того, чтобы набраться храбрости и отдаться на волю второй волны страсти — он по-хозяйски вытащил рубашку любовника из брюк и запустил под нее руки, чтобы мягко погладить его живот и забраться пальцами под ремень, касаясь жесткой дорожки волосков ниже пупка, после чего он расстегнул пуговки рубашки, и спустил ее с покрытых веснушками плеч. Не позволяя мужчине перехватить инициативу, Грег притянул его к себе, прижался губами к плечу, выступающей косточке ключицы, потом снова к плечу и к шее, сделал пару шагов назад, к кровати, чувствуя, как Холмс справился с поясом его халата и полы, не сдерживаемые им, начали расходиться. Если бы Майкрофт был женщиной, Лестрейд, не задумываясь, подхватил бы его на руки, чтобы картинно опустить на мягкое ложе, но Холмс был мужчиной и потом, полицейский не прекращая целовать плечи и шею любовника, замечая насколько шумным стало его дыхание, расправился с застежкой его брюк и мягко стянул их вниз, невзначай проведя по уже намокшей от смазки ткани трусов. Чтобы выпутаться из одежды, Майкрофту пришлось оторваться от любовника, скинуть домашние туфли и переступить. — Май… — Грег сделал шаг к мужчине, притянул к себе одной рукой, а другую запустил ему в трусы, нежно поглаживая горячий и влажный налившийся член. Холмс лишь напрягся и спрятал лицо на плече любовника, пытаясь придушить стон, который все же сорвался с его губ — Лестрейд седьмым чувством понимал, когда нужно было провести по члену совсем легонько, а когда требовалось увеличить нажим и чуть сдавать головку. Полицейский порадовался тому, что сейчас любовник никак не может видеть его хитрую и довольную улыбку — для него последние дни стали своеобразным наркотическими пике — стоны Майкрофта были специальным сортом героина для старшего инспектора. Они были запретными и нереальными, предназначенными лишь ему одному. И… и прошлому! Почувствовав небольшую отстраненность Грега, Майкрофт сделал несколько шагов назад, в проход между кроватью и стеной, увлекая за собой своего инспектора. — Черт! — Холмс резко отскочил в сторону, едва не потеряв равновесие и не свалив Грега — он внезапно ощутил, как его нога попала в ледяную воду, и обернулся, с изумлением глядя на небольшой тазик из прачечной, наполненный водой. — Я идиот, да? — прикусил губу Лестрейд. — Хм… — Решил, что тебе так будет спокойнее… в целях пожарной безопасности… — решил пояснить полицейский, решив не вспоминать вспыхнувшую однажды занавеску в супружеской спальне четы Лестрейдов. — Этот дом оборудован по последнему слову техники в части пожарной безопасности, пожар тут не устроить, даже если очень захотеть, — мягко улыбнулся старший Холмс, поглаживая руку любовника. — Но я тронут твоей предусмотрительностью… — Прости, я, действительно, идиот, — неловко улыбнулся Грег, понимая абсурдный комизм ситуации. Холмс не смог сдержать добродушную широкую улыбку и в его глазах заплясали озорные зайчики. — Грегори, это мило. У всех есть смешные истории из спальни, у меня их не было никогда. Теперь будет, — Майкрофт снова улыбнулся, усаживаясь на кровать и невзначай оглядывая комнату в поисках других подводных камней. — Не волнуйся, больше подвохов нет, — Лестрейд чуть засомневался в том, последует ли сейчас продолжение или нет, но Холмс ответил на мучавший его вопрос. Немного мальчишеским движением Майкрофт забрался дальше на кровать, и теперь настала очередь Грега улыбаться — Мистер Британское правительство действительно казался мальчишкой на своей необъятной кровати, утопая в матрасе — слишком изящный, утонченный и хрупкий, несмотря на намечавшийся живот. — И как ты спал все это время тут один? — улыбнулся полицейский, облизывая пересохшие губы, и скидывая на пол халат. Майкрофт лишь пожал плечами, опускаясь на одеяло, молча приглашая любовника продолжить. Чуть согнутая в колене нога старшего Холмса немного прикрыла его явственное возбуждение. — Обожаю твои мурашки, — Грег забрался на кровать и провел кончиками пальцев по плечу мужчины, а потом лизнул кожу — широко и влажно, отчего Майкрофт вздрогнул. Подавив смешок, полицейский прижался губами к шее мужчины, попутно запуская руку ему в трусы и снова зажимая в кулаке его член. Осторожно прикусив кожу на шее любовника так, чтобы это место совершенно точно прикрыл воротничок рубашки, Лестрейд добился сдержанного стона и мягкого, плавного движения навстречу: Майкрофт подался вслед за его рукой и попытался перехватить инициативу, взявшись за плечо мужчины, но полицейский мягко отвел его руку в сторону, бережно прижав к кровати. — Расслабься, — шепнул он, встраиваясь между ног мужчины и стягивая с него трусы. Рвущийся наружу член тут же поднялся во всей налитой красе, влажно поблескивая размазанной смазкой. То, каким расслабленным и довольным сейчас был взгляд Майкрофта, заставило Грега тяжело сглотнуть. Эти блестящие глаза, влажные губы, тяжелое дыхание и раздвинутые ноги все говорило, что Холмс явно наслаждается происходящим и для него, непоколебимого Мистера Британское правительство не было проблемой то, что он отдавался и доверялся любовнику. И это был человек, который столько лет был исключительно сверху! Хотелось прижаться губами к этому сочащемуся члену, но Грег сдержал себя, зная, что сегодня все должно пойти не по тому сценарию, к которому они уже начали привыкать. Приподнявшись, он забрался на Майкрофта, устроившись между его ног, стараясь не причинить мужчине боль неосторожным движением. Устроив удобнее между телами их члены, Грег осторожно двинулся вперед, симулируя фрикцию, потом еще одну, явственно ощущая пахом упиравшийся в него член любовника, и поймал заинтригованный взгляд Холмса. Это было явно что-то новое, то, что они еще ни разу не пробовали. Вздрогнув от того как мелодично по его позвоночнику Майкрофт пробежался пальцами левой руки, Грег уткнулся в плечо любовника, обжигая его горячим дыханием и касаясь поцелуями. Кажется, вкус кожи старшего Холмса стал уже родным на его губах. От ощущения того, как мужчина под ним двинул навстречу бедрами, в груди сладко забилось сердце. Какого черта Грег до сих пор не мог привыкнуть к тому, что в сексе Майкрофт совсем не такой неприступный и безэмоциональный, каким был в жизни? Вот и сейчас губы Холмса коснулись плеча любовника, крепко прижимаясь к нему, а его руки самым откровенным образом принялись оглаживать ягодицы старшего инспектора, время от времени, забираясь в анальную ложбинку и поднимаясь вверх по позвоночнику, к шее, к волосам, щекоча кромку волос на затылке. — Грег… — тихо прошептал старший Холмс оплетая ногами его ноги. Чуть придушив любовника поцелуем, Лестрейд осторожно перекатился на спину, увлекая за собой Майкрофта и тут же, скользнув мокрым поцелуем от уголка рта к мочке уха, чуть отстранился, глядя в глаза. — Май, мне кажется, настало время поменяться ролями, — хотел сказать как можно тверже Грег, но голос, сорванный волнением и возбуждением, дрогнул. Брови Холмса чуть приподнялись, но в глазах загорелся огонь искренней радости и благодарности одновременно. — Уверен? — мужчина немного неловко приподнялся. Лестрейд молча кивнул. «Ну вот, ты ему и сказал. Теперь — главное — не сбежать!» — сказал себе Грег, глядя на загоревшиеся глаза Майкрофта, и зажмурился, пытаясь расслабиться. Просьба Грега стала для старшего Холмса неожиданностью — можно было бы подумать, что полицейский перебрал и ляпнул это, не подумав, но судя по тому, как он был напряжен и всем своим видом показывал, что пытается расслабиться это было его осознанное решение. — Расслабься и позволь мне все сделать, — Майкрофт легко коснулся краешками губ мочки уха старшего инспектора перед тем, как спуститься с поцелуями ниже, к шее, оставить на ней засос, чуть прикусить кожу над ключицей, лизнуть впадинку между ключицами, опуститься ниже, к груди и, по-хищнически, прикусить сосок мужчины. Грег тяжело сглотнул, рефлекторно подался вперед, запуская руку в шелковистые без средств для укладки волосы любовника и, прижимая его голову к себе, не позволил умелому языку оторваться от груди. С некоторым усилием Холмс все же сместился ниже, лаская напряженный пресс, позволяя второй руке настойчиво касаться члена Грега, соскальзывать с него, перебираться к яичкам. Обычно Холмс имел дело с парнями, подготовленными к ласкам и потому не брезгующими эпиляцией всего и повсюду, но жесткие густые завитки волос и те редкие, что покрывали яички, сейчас нравились ему куда больше. Не было никакого ощущения продажной любви, было что-то совершенно теплое, ламповое и домашнее во всем этом. Освободившись от пальцев полицейского на своем затылке, мужчина спустился к его паху, коснулся поцелуями внутренней стороны бедер, удобнее разводя натренированные ноги и устраивая их так, чтобы можно было в любой момент перейти к их ласкам, оторвавшись от самых откровенных и смелых, если вдруг он ощутит, что Грег, вопреки своим словам, все же еще не готов к такому развитию событий. Нежно обхватив губами одно яичко, Майкрофт вырвал из горла любовника рваный стон. Помассировав его языком, перебрался ко второму, после чего влажно лизнул оба, забираясь с наиинтимнейшей лаской дальше. Та пытка, которую устроил ему Холмс, вынудила Грега вспотеть и комкать руками одеяло: где-то глубоко внутри него боролись два чувства — желание встать и сбежать, признаться, что он явно поспешил и наслаждение, которое затыкало собой все другие чувства и мысли, твердя, что раз сейчас с Майкрофтом так хорошо, то как может быть хорошо с ним в тот момент, когда они вместе будут кончать? Незаметно для самого себя полицейский оказался стоящим на четвереньках на кровати. Поза была непривычной и показалась какой-то неудобной и… неправильной, но губы Майкрофта, коснувшиеся его ягодиц заставили не думать пока что об этом. Исследуя напряженные ягодицы любовника, Холмс отмечал как по его спине то и дело прокатывались волны мурашек, а волоски на коже как приподнялись от его прикосновений, так и не думали опускаться. Осторожно разведя полушария руками, Холмс провел языком вдоль позвоночника, опускаясь все ниже и ниже, пока не коснулся сморщенных мышц, ощущая сладковатый привкус геля для душа и тягучую скользкость смазки. — Я как-то попытался подготовиться… — прозвучал комментарий Лестрейда. — Но я сделаю это лучше, — ответил ему Майкрофт и прижался губами к анусу, сначала лишь слегка посасывая, изредка касаясь самого отверстия кончиком языка. Как только внутренний голос подсказал ему, что уже пора, мужчина присосался к анусу любовника, вынуждая мужчину сдавленно застонать сквозь зубы. Когда к губам Майкрофт добавил ласки рукой по яичкам, Грег попросту рухнул на согнутые в локтях руки, зарывшись лицом в одеяло и тяжело дыша. Сейчас полицейский пытался хоть как-то сдерживаться и не терять голову сразу же — он не думал, что его тело отзовется на ласки Холмса бешеной эрекцией, от которой сводило мышцы живота. Майкрофту потребовалось лишь несколько секунд, чтобы добраться до ящика тумбочки со смазкой. Отметив для себя, что если эта традиция у них приживется, то нужно будет положить и во вторую тумбочку смазку тоже, Холмс выдавил гель на пальцы, позволил ему согреться, легко поглаживая расслабленные ягодицы Грега, время от времени скользя по анальной ложбинке. — Ты меня прикончить хочешь? — простонал сквозь зубы Грег, когда Майкрофт в очередной раз присосался губами к анусу. — Не хочу спешить, — тихо ответил Холмс, чуть отодвигаясь, размазывая гель по ложбинке и осторожно забираясь одним пальцем в анус. Действительно, Лестрейд постарался облегчить ему задачу, но, все же, не настолько, чтобы Холмс был уверен в возможности продолжить и не причинить любимому излишнюю боль. Сначала пришлось поводить пальцем по мышцам, ощутив их явственное напряжение, но потом он усилил напор и осторожно вошел одним пальцем. Лестрейд с удивлением отметил для себя, что не испытал сейчас того напряжения, что преследовало его в его первый и последний раз с мужчиной, когда у них все дошло до проникновения. Видимо, того парня он любил недостаточно сильно, чтобы забывать обо всем на свете от его прикосновений. Чуть подавшись назад и попытавшись расслабить сфинктер, Грег легко впустил в себя второй палец Майкрофта. Видя, как любовник сам насадился на него, Холмс улыбнулся — его терпение и полное наплевательское отношение к себе, к своему члену с которого уже капала смазка, было оправдано. Лестрейд сам не замечал, как его тело само говорило о желании большего — как он выгнулся в пояснице, как призывно подставил бедра, как легко впустил в себя… Вздрогнув от собственного стона, показавшегося слишком развратным, полицейский расслабился, чувствуя уверенные движения пальцев любовника в прямой кишке. Определенно, ощущения, что он испытывал, были не похожи на те, давно прошедшие, но все еще свежие в памяти — секс с Холмсом в активной роли больше не внушал такого страха и отвращения. Зажмурившись, Грег представил себе лицо любовника в минуты, когда он владел его телом, когда оргазм медленно, но верно накатывал, и понял, что хочет снова увидеть его. — Май, хочу тебя видеть… — Грег неловко вывернул шею. — На первый раз… — попытался протестовать Холмс. — В тот самый первый и последний раз как раз ничего не вышло именно так! — Лестрейд ощутил, как на щеках выступил румянец. Майкрофт лишь чуть приподнял брови, но тут же улыбнулся и кивнул, отстранился. Грег перевернулся на спину, с некоторым разочарованием отметив то, какое тянущее чувство пустоты появилось, когда Холмс вытащил пальцы. Видимо, он слишком долго размышлял над тем, как лучше будет войти — снова немного поиграть с любовником пальцами или сразу же заменить их на член, потому как Лестрейд сам придвинулся ближе, расставив ноги по бокам от бедер Майкрофта. Понимая, что второй раз заставлять просить — уже слишком, Холмс подложил мужчине под бедра подушку, сидя на коленях, устроился сам, максимально придвинувшись. Не говоря ни слова, он подался вперед, наклонился, поцеловал живот Лестрейда, потом скользнул губами по сочившемуся члену и пристроил ноги партнера у себя на плечах, создавая удобный угол входа. Поняв, что сам долго не выдержит, мужчина коснулся своего члена и сцепил зубы — даже собственное прикосновение показалось слишком откровенным интимным и, еще немного, самая малость и он бы, совершенно точно, кончил бы, забрызгав спермой живот Грега. Придвинувшись вплотную, щедро нанеся смазку на член и распределив ее пальцами по анусу, Майкрофт коснулся кольца мышц головкой, полуприкрыл глаза, наблюдая за реакцией любовника. Не видя на его лице ничего негативного, а лишь идиотскую улыбку человека, совершенно не отдающего себе отчета в своих действиях, он двинулся дальше, как можно медленнее. Когда головка оказалась внутри, Холмс замер, пытаясь дышать чуть реже и перебирая в уме фрагменты своего выступления на прошлом заседании «кухонного кабинета», борясь с желанием тут же кончить. Зажмурившись, Лестрейд попытался не дать понять любовнику что сейчас, после пустоты в анусе он испытывает мерзкое чувство растянутости, медленно натягиваясь на член Майкрофта. Мышцы начинали гореть и саднить, хотелось немедленно прекратить это, но Грег отлично помнил какая адская боль его ждет в тот момент, когда он сам резко соскочит с члена любовника. Если Холмс смог, то почему он не сможет пойти до конца? Чуть двинув бедрами, полицейский попросил о продолжении. Направляя себя внутрь тугого входа рукой, Майкрофт медленно, но настойчиво вошел в тело любимого и замер, позволив себе лишь поглаживать Лестрейда по бедрам. Чем больше проходило времени, тем меньше становилась боль и Грег решил открыть глаза, понимая, что Холмс в нем уже очень давно. — Все нормально? — голос Майкрофта звучал обволакивающе-бархатно, когда он коснулся поцелуем лодыжки мужчины. Грег хотел ответить, но голос перестал слушаться его, и у полицейского получилось лишь кивнуть. Чуть подавшись назад, Холмс ободряюще улыбнулся и снова двинул бедрами вперед. Потом снова отвел бедра назад, но уже чуть дальше… Лестрейд шумно втянул воздух, убеждая себя в том, что ничего страшного не произошло и сейчас он сделал то, что нужно было сделать рано или поздно, если он хотел попытаться сохранить отношения с Майкрофтом. Но если психика еще принимала этот факт, то тело… Грег постарался не смотреть на свой сморщившийся опавший член, безвольно трепыхавшийся в такт толчкам Холмса. Да, конечно же, он много всего перечитал, когда занимался изучением вопроса о том, кому из них быть снизу, и такое не должно было напрягать, но… Лестрейд отлично видел реакцию Холмса на проникновение! А вот он… Полицейский прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на ощущениях между ягодицами: чуть тянущие, горячие, они приносили некоторую степень удовольствия, но не более того, ничего, что могло бы заставить его хватать ртом воздух и лихорадочно цепляться за партнера, как это было с Майкрофтом. «Опыт! Тебе нужен опыт!» — даже тут внутренний голос не спал. — «Хотя, у Майкрофта до тебя не было мужчин-активов!» И это не мешало Холмсу наслаждаться всем тем, что делал с ним Грег, а вот ему самому… Полицейский положил руку на шелковистый влажный член и принялся его поглаживать, надрачивать, но орган так и оставался мягким, налившись лишь самую малость. С некоторой долей раздражения в этот момент вспомнилась бывшая миссис Лестрейд: «Ты знать не знаешь, сколько раз я просто лежала и ждала, пока ты кончишь, ни на каплю не приближаясь к оргазму», — кричала ему однажды она. И Грегори в чем-то сейчас был на ее месте: бросив попытку разбудить член, он открыл глаза и смотрел на Майкрофта. Несколько капель пота скатились по его вискам, шее, к плечам и побежали вниз по груди. Мужчина раскраснелся и приоткрыл рот, хватая губами показавшийся ему раскаленным воздух спальни — огненный шар наслаждения становился все больше и больше внутри него и опалял собой совершенно все. Голова начинала слегка кружиться, и было не понять причину этого — то ли это было самое настоящее эмоциональное опьянение от того, что позволил ему самый дорогой на свете человек, то ли сказывались последствия похищения. Так или иначе, но держаться слишком долго у Холмса не получилось, даже, несмотря на то, что партнер явно был еще далек от оргазма и пока что лишь молча позволял делать со своим телом все это, честно пытаясь улавливать ноты наслаждения. — Мне не продержаться еще, — выговорил Холмс, ощущая солоноватый вкус пота на губах, и потянулся к члену Грега. — Кончай, — произнес Лестрейд, хотя это слово показалось ему немного грубым и неуместным, и отвел в сторону руку любовника. Майкрофт стиснул челюсти и, неосознанно, оставив на утро Грегу на бедрах синяки от стиснувших на них пальцев, вдвинулся в его тело максимально глубоко, чтобы излиться. Этот оргазм был не похож ни на один из тех, что он испытывал раньше с мужчинами — слишком долгий, накрывший его оглушительной волной, от которой невозможно было сдержать судорогу, прокатившуюся по всему телу и вынудившую его рухнуть на полицейского. Грег ощутил обжигающее, тяжелое дыхание Майкрофта, безвольно упавшего на него. Легкая боль дала понять, что начавший опадать член любовника вышел из него, и теперь влажно касается его промежности. Теплая сперма, которую было не удержать внутри, совершенно точно замарала пододеяльник, но встать или перевернуться не было возможности — Холмс находится в состоянии какой-то прострации, словно машинально поглаживая Лестрейда по волосам. Погладив партнера по мокрой от пота спине, Грег легко поцеловал его в плечо, чувствуя, как тот поежился — в спальне для него становилось прохладно и нужно было подумать об ослабленном организме. Стараясь не сильно потревожить партнера, полицейский стал выбираться из-под него, но встретил сопротивление: неожиданно мягкий и расслабленный Холмс легко удержал его в кровати и скользнул к бедрам. Намерение мужчины стало отлично понятно Лестрейду — это был даже благородный порыв — кончил сам, доведи любовника до оргазма. Однако, когда Холмс коснулся языком члена, Грег вздрогнул — не этого он сейчас хотел, совсем не этого и не так. — Май, не надо… — полицейский мягко отстранил любовника и поспешил сесть, свесив ноги с кровати. — Что-то не так? — в голосе Холмса звучал ничем не прикрытый легкий испуг и тревога. Грег лишь вздохнул и опустил голову на руки, уперевшись локтями в колени. Как объяснить Майкрофту, что он, как девственница, начитавшись о сексе, решил, что все будет иначе и гораздо круче? Или что он решил, что будет точно так же расслабленно получать удовольствие, как и сам Холмс, когда член будет в его анусе? Как вообще объяснить, что мерзкий внутренний голос снова пытался убедить его в том, что пассивная позиция омерзительна и невозможна для него? Что это решение было ошибкой, которое было принято слепым человеком в страхе и, следовательно, не могло быть верным с самого начала? — Слишком больно? — Майкрофт сел рядом, поджав под себя ноги, и легко обнял любовника за плечи. Грег подавил вздох — только этого не хватало — старший Холмс, который пытался понять, что пошло не так! И это в тот момент, когда полицейскому всего лишь хотелось побыть один на один со своими мыслями и ощущениями. — Майкрофт, пожалуйста, не сейчас, — Грег попробовал выбраться из теплых, но липких объятий, однако ничего не вышло. Прекрасно понимая, что сейчас та тонкая нить духовной связи, что установилась между ними может оказаться разорвана, Майкрофт даже не подумал отпускать от себя Грега и тем самым давать ему остаться один на один с его мыслями. Не раз и не два он понимал, что полицейскому попросту иногда не нужно думать обо всем самостоятельно. И сейчас как раз был тот случай, когда его строптивый партнер оказался в тупике и его размышления по поводу фиаско могли обернуться самой настоящей трагедией для него, Майкрофта Холмса, который ничего не мог бы поделать с человеческой природой — как ни старайся, ему не пролоббировать закон, обязывающий всех бисексуалов испытывать оргазм в пассивной позиции в первый раз с опытным активом. — Грег, я не хочу, чтобы ты зацикливался на всем этом. Если тебе некомфортно от того, что тебе не удалось со мной… Что не понравилось… — Мне с тобой все очень нравится, — перебил любовника старший инспектор, — но только в другом раскладе, — он прикусил нижнюю губу. — Мне нравится секс с тобой, Майкрофт, но не в тех ролях, которые я решился попробовать. — Я знаю, — спокойно ответил Холмс. Лестрейд посмотрел на обнимавшего его мужчину и попытался понять, что же творилось в его душе, и чем был вызван этот настороженный взволнованный взгляд? Тем, что он не смог довести его до оргазма или чем-то большим… И среди этого большего вполне могла скрываться мерзкая причина под названием: «Раз ему плохо в постели со мной в той роли, которую я изначально хотел навязать ему, то для его же безопасности нам будет лучше расстаться». — А еще я знаю, что в первый раз редко бывает все хорошо и тем более, идеально, — продолжил Майкрофт. — Тебе нужно время, чтобы твой организм привык как физически, так и морально к тому, что теперь происходит с твоим телом и научился расслабляться. И чтобы ты безоговорочно доверился мне. Грег вздохнул. — Майкрофт, я доверяю тебе, уж поверь… Если бы не было доверия, я бы никогда не рискнул попробовать оказаться снизу, с тобой… И не нужно мне рассказывать азы анального секса. Я взрослый мужик и все это знаю. Холмс упрямо склонил голову на бок, прищурился. — Тогда я не могу понять, почему ты так напряжен и что помешало тебе позволить мне завершить начатое, — осторожно сказал он. — То, что я не такой как ты! Не такой, как другие пассивы. Я очень хотел испытать оргазм вместе с тобой, но у меня это не вышло. Мы ведь уже говорили с тобой о сексе, Майкрофт и даже разругались на эту тему. Мне важно не быть пассажиром в лодке, как было сейчас, — ощетинился Грег. — Тебе важно эя… — Холмс вовремя одернул себя по части употребления неуместной сейчас терминологии, -…испытать оргазм именно от проникновения, чтобы быть удовлетворенным морально? — завершил он фразу. — Да! Именно! А не лежать, как бревно под тобой, и ждать, пока ты кончишь. Много же тебе удовольствия от того, что под тобой любовник с не вставшим членом. — В этом нет для меня проблемы. Как я уже сказал, Грегори, — холодок пробежал по спине старшего Холмса, — так бывает. Особенно, если не было опыта в пассивной роли. — С тобой такого не было, — коротко бросил полицейский. — Не было… — Майкрофт чуть покусал губу и вспомнил их первый настоящий раз, и реакцию своего тела на Грега внутри себя. — Но мы ведь все разные. Для всех это проходит по-разному… Холмс признался себе, что для него многое, если не все тогда решали его еще не признанные, но уже существовавшие чувства к партнеру. Уже тогда Грег был для него слишком важен и дорог, но признаться в этом самому себе вышло лишь несколько часов назад. А Лестрейд… Вполне возможно, что для него в их союзе еще не было той самой эмоциональной составляющей, что вынуждала пробегать мурашки по спине Майкрофта от прикосновений полицейского и сладко сжиматься сердце. Лестрейд снова вздохнул. — Для меня всегда в сексе важна роль обоих партнеров и взаимное удовольствие. Я не могу считать все это нормальным, когда я всеми силами хочу доставить тебе удовольствие и не могу. — Поясни? — нахмурился Холмс. — Все как в сексе с женщиной — если она не достигла оргазма, ты считаешь, что ты нормальный партнер, и ты достиг успеха? Мне мало оргазма лишь для одного. Секс это занятие для двоих. Я не могу сказать, что мне было противно. Было вполне терпимо, но это все было не то и не так… — Грег все же скинул руку Майкрофта со своих плеч и отсел от него чуть подальше. — Грегори… — Холмс ощутил, что слова не очень хотят приходить к нему на ум. Вернее, в его мыслях было много нужных и верных слов, но, казалось, они будут звучать слишком дико и неожиданно для него, и вряд ли Лестрейд мог бы поверить в их правдивость. Даже он, любимый полицейский, никогда бы не поверил, что Майкрофт способен такое произнести искренне. — Грегори, — настала очередь вздыхать Холмса, — я ведь говорил тебе, что секс для меня не так важен, как для других. Я ни на чем не стану настаивать. Больше не стану ни на чем настаивать, — добавил он после небольшой паузы. — Только не нужно делать поспешные выводы, принимать необдуманные решения и пытаться разрушить все, что вокруг нас, — он все же сказал часть того, о чем думал. — Для двух здоровых мужчин секс не может быть неважен, Майкрофт. Кого ты хочешь обмануть? Я ведь понимаю тебя, понимаю, о чем мы с тобой заключили то соглашение, и для чего все это было. Моральное, в нашем случае, не идет раздельно от физического. Если я не устраиваю тебя в постели, то лучше сразу скажи. Лучше ведь видеть, как кончает твой партнер от твоих действий, чем терпеть его болтающийся член. Холмс покачал головой: нежелание Грега увидеть истину в сказанных словах начинало уже немного нервировать. Конечно же, где-нибудь в Брюсселе такая слепота собеседника была бы мелочью, тем, что он пропустил бы мимо своего внимания, не тратя на это эмоции, но здесь, в тишине спальни, эти слова были сродни объявлению о начале третьей мировой войны. Непроходимая зацикленность Лестрейда на собственной виновности, на какой-то выдуманной неполноценности начинала раздражать и Майкрофт, перебирая все возможные варианты того, как с этим можно было бороться к своему страху видел лишь один единственный, который мог хоть как-то образумить старшего инспектора, явно находившегося в состоянии сильнейшего стресса. — Грегори, — он резко развернул мужчину к себе, несмотря на отозвавшееся болью запястье, — не будь ты таким упрямым, прошу тебя. В нашей паре хватит одного упрямца — меня. Я сказал тебе, что секс для меня не важен. И в этом вопросе я сейчас согласен полностью отдаться в твои руки. Мне не важно, что я предпочитал в спальне до тебя. Мне важно лишь то, что мне хорошо с тобой, что ты мне нужен и важен. Если тебе не подошла пассивная роль, я не настаиваю больше на ней. Если когда-нибудь захочешь, мы попробуем снова. Но только если ты сам поднимешь эту тему. — Найдешь себе парня из эскорта? — криво усмехнулся Лестрейд. Холмс покачал головой и подавил нервную улыбку. — Не найду. Потому что я… я понял, что за эти две недели случилось самое важное в моей жизни событие, — сердце, казалось, остановилось на мгновение, а когда забилось снова, его ритм стал быстрее. — Я понял, что начиная с той ночи после Шерринфорда, я медленно, но верно менялся. И мне было нужно едва не потерять тебя, чтобы уже признаться себе в том, что я отрицал все эти годы. Я не желал и боялся повторения. Но я не в силах приказать самому себе в этом вопросе, Грегори. Я люблю тебя, — выпалил Майкрофт, и замер, увидев расширившиеся от удивления зрачки полицейского. «Так, а теперь, Мистер Британское правительство, больше ни слова!» — приказал он сам себе. — «Не вздумай больше ничего говорить, иначе рухнет все, что ты тут умудрился создать». Осознать сказанное всесильным Холмсом оказалось нелегко. Поначалу Грегу даже показалось, что он бредит наяву — не мог этот мужчина сказать такие слова! Одно с другим упорно не вязалось! Но тишина и настороженный взгляд Майкрофта постепенно дали понять, что это не было играми сознания. От звонка телефона оба вздрогнули всем телом. Холмс страдальчески поморщился, глядя на разрывающийся трелью аппарат — в такое время и на его личный номер могли звонить лишь, если Британии действительно угрожала опасность. Пришлось перекатиться на свою сторону кровати и ответить. От услышанного, все внутри напряженно сжалось. — Я буду через час, — решительно бросил в телефон Майкрофт и резко встал с кровати, чтобы встретиться взглядом с теперь уже испуганным Грегом. Вид побледневшего Холмса не мог не испугать старшего инспектора: на свете было не так уж много вещей, которые могли бы вызвать подобную реакцию у этого мужчины. — Майкрофт, что… — осторожно спросил он. — Северная Корея запустила межконтинентальную баллистическую ракету, возможно, с ядерным зарядом (5), способную долететь до США, — напряженно ответил Холмс. — Прости, но премьер собирает экстренное совещание, — мужчина скрылся в ванной.