Ребёнок снега

      Солнце только-только выглядывало из-за горизонта. Его лучи робко грели остывший воздух, пробираясь в просторный зал через распахнутые седзи.       Несмотря на столь ранний час, Буцума неустанно разбирался с отчетами подчинённых. Последний месяц отношения с Учиха обострились. Постоянные и затяжные бои выматывали шиноби, но, отступить — невозможно. Всё прекрасно знали кто их заклятый враг, и кого требовалось уничтожить. Неплохая мотивация для молодого поколения.       Сенджу отложил в сторону доклад Хаширамы. Он и сам бы выдвинулся на помощь к старшему сыну, ведь, не привык отсиживаться в стороне. Но, вести от Тобирамы держали его на месте.       Мужчина перевёл взгляд на развёрнутый свиток, лежащий на краю стола. Глубоко вздохнул, понимая, что волнительная дрожь, пробегающая по телу, не давала покоя несколько дней.       Буцума никогда и никому не показывал свою боль и печаль. Любые эмоции запирались глубоко под замок. Такая роскошь, как счастье, любовь и прочее было не доступно для него.       Сенджу потянулся за свитком. Он вновь и вновь пробегал взглядом по иероглифам, выведенным аккуратным почерком сына. Неужели, она действительно жива? И Акихиро не нашёл её? Минуло больше пятнадцати лет…       Медальон, большая редкость, тому доказательство. Их носили те, кто принадлежал к главной ветви клана Сенджу. И имя. Буцума прекрасно помнил, свой подарок Рен. Помнил, гордость в озорных глазах куноичи, заявляющей, что её ребёнок станет великим шиноби, превосходящим своего отца…       Яркая вспышка ознаменовала активацию взрывных печатей. Одна за другой, сопровождаемая громкими хлопками.       Буцума закрыл уши, не в силах выдержать столь оглушающий звук. Взрослые ринулись в бой, даже не дождавшись, когда уляжется плотная завеса из пыли. Щуря глаза, он последовал за ними, крепче сжимая тяжёлую катану. Доспехи казался неудобным с непривычки, а напряжение и нарастающий страх сводили с ума. Самоконтроль, которым гордился ребёнок, испарился, стоило покинуть родную деревню.       Крики и металлический скрежет раздались то справа, то слева. Вокруг творилась неразбериха. Казалось, его просто затопчут шиноби, не считающие нужным замечать детей.       Ругань, жар от огненных техник, болезненно опаляющий кожу, запах горелой плоти — смешались воедино, и Сенджу не понял, когда его катана вонзились в тело Учихи, наравящего убить врага. Брызги крови запачкали лицо, но он продолжал рубить и колоть — все движения были выверены до автоматизма, эмоции не поспевали за телом, подвергшимся долгим и упорным тренировкам.       Острый укол катаной, и ещё один противник оказался на земле. Но, Буцума не успел сделать и шага, как со спины последовал удар. Бой от нескольких кунаев в миг отрезвила сознания. Понимая скорой смерти до жути напугала ребёнка. Оцепенение захватывало тело, и только свист сюрикенов и лязг металла заставили его рвануть в сторону, падая на бок.       Опомнившись, он поднял взгляд на щуплую фигуру шиноби, стоящего перед ним. Короткие взъерошенные белые волосы, потемневшие от чужой крови и грязи, обрамляли худое лицо с большими светло — карими глазами и тонкой полосой плотно сжатых губ. Ножны катаны казались слишком массивными для него. Как и клинок, в маленьких ладонях.       Развернувшись спиной к Буцуме, шиноби скрылся в гуще сражения…       Глава Сенджу потер глаза, отгоняя наваждение воспоминаний. Первая встреча с Рен оказалась довольно странной, ведь, тогда мужчина придерживался мнения, что женщины должны заниматься хозяйством, но никак не сражаться на поле боя. Ему потребовалось немало времени, дабы изменить суждения, как и быть побежденным далеко не слабой девушкой.       Негромкий стук и звук раздвигающихся седзи отвлек его от размышлений.       — Не отвлекаю? — мягко произнесла Минори. Сенджу отложил свиток и перевёл взгляд на жену. Светлые пряди складывались в замысловатую причёску, украшенную шпильками. Держа в руках поднос с чаем, она перешагнула порог. Тихие шаги сопровождались шелестом шёлка тёмно — зелёного кимоно, расшитого цветами. Буцума скрестил руки на груди, не желая сейчас с кем-либо общаться, но, отказать не мог.       — Нет, — сказал Сенджу.       — Что-то случилось? — Минори приблизилась к нему и поставила поднос с чаем на стол, — ты уже несколько дней разбираешься с бумагами и не спешишь на помощь к Хашираме…       — Он в состоянии справиться самостоятельно, уже не ребёнок, — ответил Буцума, — дела клана требуют моего непосредственного внимания. Как разберусь с ними, отправлюсь к нему.       Минори кивнула. Мужчина тяжело вздохнул. Он уважал эту женщину. Ведь, она была матерью его детей. Но, забытых чувств воскресить не могла.       — Не стоит волноваться. Он сильный шиноби и будущий глава клана. И, судя по недавнему отчёту, отряд Хаширамы успешно разбил Учих, — сказал Буцума, именно то, что желает услышать любая мать.       — Спасибо, — ответила Минори, и хотела добавить, но, громкая суета в коридоре и нетерпеливый стук прервал её.       — Буцума — сама, Тобирама — сама вернулся, — шиноби с грохотом раздвинул седзи, не дожидаясь разрешения войти, — и не один.       — Хорошо, я жду их. Пусть поторопиться, — произнёс Буцума, испытывая непонятное волнение. Минори, решив, что будет только мешать, покинула зал. Впервые, она заметила на лице лёгкую паутину переживания.       Тобирама не заставил себя ждать. Появившись достаточно быстро, он стремительно ворвался внутрь.       — Отец, — не успев переодеться с дороги, на его лице прослеживалась усталость, которую он тщательно скрывал. Почтительно поклонившись, альбинос приблизился к нему и повторил, протягивая свиток, — переговоры с Узумаки прошли удачно. Они приняли наши условия. И готовы помочь решить конфликт с Учиха.       — Хорошо, — сказал Буцума, беря свиток с печатью клана Узумаки.       — Что касается девушки, мы удачно доставили её, как ты и приказывал… — продолжил Тобирама и передал медальон, который забрал у Юкико. Глава Сенджу осторожно провел пальцем по холодному металлу. Все сомнения вмиг испарились. Свой подарок Рен он не забудет никогда.       -… На пути мы столкнулись с Учиха, — Буцума резко очнулся от лёгкого наваждения воспоминаний при упоминании обладателей шарингана. Перевёл взгляд на сына, ожидая подробностей, — похоже они узнали у нашем договоре с Узумаки. Думаю вновь попытаться захватить территорию в горах. Изначально я думал, что куноичи в сговоре с ними, но…       — Нет, — сказал Сенджу, прерывая речь Тобирамы, — с этим позже разберёмся. Пусть войдёт.       Альбинос кивнул. Отец вёл себя странно. Особенно, когда в зал зашла Юкико. В взгляде промелькнуло нечто странное. Удивление? Злость? Или же радость?       Буцума на мгновение оцепенел. Будто, спустя двадцать лет, сама Рен неспеша перешагнула порог, с интересом озираясь по сторонам. Но, чем больше он вглядывался во внешность куноичи, тем сильнее выделялась различие. Лицо — воплощение холода и равнодушия — имело грубоватые черты. Белые пряди чёлки беспорядочно спадали на ониксовые глаза, во взгляде которых угадывался её отец.       Моргнув, глава клана привычно скрестил руки на груди, подмечая удивление Тобирамы. Похоже, его заминку заметил исключительно сын. Хорошо. С ним он поговорит позже.       — Значит, её вы посчитали вражеским шпионом? — спросил Буцума.       — Да, — произнёс альбинос, — она проникла на приём, устроенный Узумаки. Кроме медальона, который вероятно мог быть украденным, опознавательных знаков других кланов не нашли.       — Можешь идти, — сказал Сенджу, обращаясь к сыну, — я хочу поговорить с ней наедине.       Сенсор кивнул и поспешно покинул помещение, плотно задвинув за собой седзи.       — Уж если Тобирама не смог добиться от тебя каких-либо слов — не удивительно, — произнёс Буцума, невольно вспоминая Рен, — ты так похожа на свою мать…