«… If our love is tragedy Why are you, my remedy? If our love's insanity Why are you, my clarity?» «Clarity» Zedd
Мелодично звякнул колокольчик на входной двери. Внутри небольшой чайной лавке царила тишина и покой, по сравнению с многолюдной улицей. Неторопливо шагая вдоль ряда столиков, Иоширо опустился за самый дальний, откуда открывался прекрасный вид из окна. Плавным движением расправил складки серебристого хаори, бросил затяжной взгляд на девушку, чьи щеки стремительно заалели лёгким румянцем. Сделал заказ, отдавая предпочтение зелёному чаю. Ему нравилось проводить время в различных публичных местах. Наблюдать за жизнью «не шиноби». Порой это так увлекало. Помогало отвлечься от лицемерных улыбок и собственных амбиций. Иоширо мельком всматривался в лица посетителей. Для него не составляло труда узнать о человеке всё, оценив внешность, приметив мельчайшие детали, вплоть до пылинок на одежде. Невероятно занимательная игра, которой его обучил наставник. Попадались весьма сложные личности, и от этого интерес лишь возрастал. Похоже намечался какой-то праздник. Над небольшой сельской деревушкой витал сладкий запах специй и пряностей, жареного мяса и рыбы. Между домов на ветру покачивались цветочные гирлянды и красные фонарики. Дорогое одеяние женщин и мужчин, которое они никогда бы не надели в обыденные дни, добавляло пестроты в общую картину. Правда, ему не было дела до местных традиций. Он здесь проездом. Чай оказался вкусным. Даже удивительно. Для такой глуши большая редкость. Сделав глоток, Иоширо покосился в сторону, ловя на себе чужой взгляд. Улыбнулся краями губ и отставил в сторону фарфоровую чашку. — Айамэ, какая неожиданная встреча, — довольно протянул мужчина. Невысокая девушка, стоящая в дверях, стремительно приблизилась, собирая всеобщее внимание через чур откровенным нарядом и массивной катаной, висящей за спиной. Сев напротив шиноби, она сняла соломенную шляпу и провела рукой по коротко стриженым волосам. — Вы хотели меня видеть? — мелодичным голосом произнесла куноичи. — Да. Ты помнишь Юкико? — ответил он. В карих глазах Айамэ блеснула закоренелая злоба. Конечно, помнит. Мало кто любил её. Наличие шарингана, кровь Учих и Сенджу, виновных в постоянных войнах… Да и нрав блондинки весьма своеобразен, — сейчас она занята выполнением одной очень важной миссии. Я хочу, чтобы ты проконтролировала процесс. Девушка нахмурилась. Перечить — не осмелиться. Как и высказывать недовольство. — Только, никто не должен узнать об этом. Амайя и Рю крайне недовольны моим решением. Юкико слишком ценный экземпляр в наших рядах, не так ли? — сказал Иоширо и, после непродолжительной паузы, добавил, — правда, глава одобрил её назначение на эту миссию. Айамэ коротко кивнула. — Докладывай мне напрямую. И никакой импровизации. — Я поняла, — сдержанно сказала девушка. Не прощаясь, она в спешке покинула чайную, явно не в восторге от предстоящей миссии. Иоширо усмехнулся. Он прекрасно видел, что за оптимистичным слогом в послании Юкико скрывалось нечто… Странное. Иероглифы вышли немного кривыми — при написании явно дрожала рука. Интересно. Что же заставило её лишиться привычного хладнокровия? Неужели, она докопалась до правды? Вряд ли. Убийство её матери — всего лишь нить в плотном клубке чужих интриг. Но, как бы шиноби ни отрицал — Юкико нужна ему. И избавиться от важного звена в собственном замысле он пока не мог. Иоширо широко зевнул и вновь посмотрел на девушку, торопливо несущую широкий поднос с чайником и чашками. Красивое личико и фигура. А волосы, стянутые сеткой в пучок наверняка длинные и мягкие. Что-то в ней напомнило Юкико. Мужчина поднялся из-за стола и довольно улыбнулся, решив, что можно позволить себе немного расслабиться в компании привлекательной незнакомки…***
Дождь лил вторые сутки. Жёлтые вспышки зарниц украшали темнеющий горизонт. Ветер не на шутку разгулялся, заламывая толстые стебли бамбука, чей жалобный скрип добавлял уныния во всеобщую симфонию. Я, свесив босые ноги с высокого порога, касаясь кончиками пальцев сырых травинок, завороженно вслушивалась в тоскливую песнь. Ладонь лежала на холодном фарфоре бутылочки с саке, удачно оставшейся после вечера, проведённого с Хаширамой, которая послужила неким спасательным средством от дурных мыслей. Честно, действенное средство не помогало. Впервые. Образ Тобирамы во снах казался невыносимым — то с занесённой над моей головой окровавленной катаной, то в полуночном мраке с обнажённым торсом, нежно лаская губами моё тело. Саке приятным теплом разливалось внутри, грея замёрзшую душу. Завтра, наконец-то, я покину это место, а вместе с ним уйдут омерзительные чувства. Надеюсь. — Ты пугаешь меня, — негромко произнесла Кохэку, ловко спрыгнув с крыши. Балансируя на тонкой балке, она спустилась на пол и села рядом, недовольно взъерошив сырую шерсть, — уже и спать отказываешься! А твоя вредная привычка? Поверь, саке не лучший способ… Её слова резко оборвались. Я не ответила. Не стала затевать привычный спор. Ведь, прекрасно понимала на что иду, согласившись взяться за это дело. Буду честна с собой, разобравшись с Сенджу, дорога обязательно приведёт к Учиха. Отец жив. Пусть ненавидит меня, грезит убить, но я добьюсь правды. Раз начала — вытерплю любое испытание на пути к цели. Даже душераздирающую боль. А Тобирама … Его симпатичное личико может заменить любой мужчина. Большего и не надо. Бутылочка саке жалобно треснула под давлением моих пальцев. Мелкий и острый осколок впился в огрубевшую кожу. Я тихо вздохнула. Несколько раз моргнула, смахивая едва заметную слезинку с ресниц. — Ты подготовила ингредиенты? — Скажу больше, принесла уже готовый яд, — пробормотала кошка, прижимаясь ко мне сырым боком. Она не знала о моих чувствах. Язык не поворачивается ей рассказать. Однако, вероятно подозревала. Кохэку не глупа, поймёт и без слов, — уверена, что хочешь убить её этим способом? — Лучше перестраховаться, — ответила я, — ты поможешь? — Конечно. Не волнуйся и думай лучше как незаметно ускользнуть, когда закончим с делом, — нинэко поднялась и потянулась. Её янтарные глаза обратились к небу и она добавила, — я знаю, ты всегда была преисполнена чувством долга и ставила обязанности шиноби на первое место. Из тебя воспитали хорошую куноичи. Но, желание отомстить и докопаться до правды слишком сильны. Порой очень трудно соблюдать баланс и не обезуметь от слепой ярости и мести. — Я не привыкла отступать. — Знаю, — усмехнулась кошка и скрылась в чернеющем мраке ночи. Я поднялась. Улыбнулась. Придётся смириться с дурными снами, иначе завтра просплю самый ответственный момент. Кохэку отчасти была права. Но, раздирающие противоречия не давали сконцентрироваться и выделить отчетливую цель. Естественно, об этом я тоже ей не скажу. Мне не нужна помощь и жалость. Разберусь сама…***
— Ты уверен? Я нет, — скрип половиц отвратительно резал слух. Тобирама смирно следовал за Хаширамой. Впереди их ждал вечер в кругу представителей семей Главной ветви клана. Небольшая формальность. Традиция. Или, выражаясь просто, бессмысленная трата времени. — Да, — ответил глава клана, — наверно, странное услышать от меня подобное. Сейчас не время играть в словесные баталии. Отец, ты, да и старейшины знают — наши люди понапрасну гибнут из-за глупых стереотипов, навязанных предыдущими поколениями. Тобирама замедлил шаг. Выразительно посмотрел на старшего брата. Где-то в глубине души он осознавал — утопая в ненависти к Учиха, они забывали об иных напастях. Авторитет отца, сила Хаширамы пугает и заставляет подчиняться большинство слабых кланов. Уважать границы и объединяться против общего врага. Но, они не всесильны. Стоит об этом задуматься. Тем более, воспитывать новое поколение шиноби в условиях войны сложно. Половина детей погибала после первой встречи с обладателями шарингана. У некоторых имелся большой потенциал, который они не успевали реализовать. — В последние годы мы значительно укрепили наши позиции, наладили торговлю с другими странами, но этот конфликт с Учиха тянет и не даёт дальнейшего развития. Тобирама кивнул. И всё-таки, не желал мириться с позицией по отношению Учих. Им нельзя доверять. Их изощрённые понятия любви, преданности, безумная ненависть и злоба, которая таится в кровавых глазах… Мир с ними не доведёт до добра. Сенджу только открыл рот, но Хаширама опередил его: — Она не такая, верно? Тобирама опешил. — Нет мне прощенья, — усмехнулся Хаширама, обратив взгляд на хмурое небо, затянутое сереющими тучами, — я не хотел вам мешать. Шиноби сжал кулаки. Тон и сарказм казались неуместными. Он никак не может разобраться с внутренними противоречиями, пытаясь забыться. То, что произошло между ним и Юкико, не поддавалось объяснению. Потаённые желания сыграли злую шутку. Её приоткрытые пухлые губы, с застывшей капелькой воды неумолимо манили. Обнажённые плечи и, как назло, распахнувшееся кимоно, открывающее вид на белую кожу, покрывшуюся множеством мурашек. Холодные ладони, чьё прикосновение вызывало не самые приличные ассоциации. Его буквально притягивало к ней и он не знал, смог бы вовремя остановиться. «А брат будто специально провоцирует и действует на нервы, чтобы впредь такого не повторилось… » — Ты появился как раз вовремя. — Неужели? — совершенно серьезным тоном произнёс Хаширама: — Мы были счастливы будучи детьми, не правда ли? Тогда ты улыбался. Как и сейчас. Вместе с Юкико. Не отрицай, я видел достаточно. Не знаю, что между вами происходит. Не собираюсь лезть в твою жизнь с нравоучениями. Но, прошу, будь осторожен. Такие игры — опасны. Тем более с куноичи. Тобирама не ответил. Он не ребёнок и не обязан отчитываться о своей личной жизни. Ему захотелось припомнить брату об его отношениях с девушками и пьянстве, но шиноби ощутил приближение чакры Юкико. Невероятно спокойной, подобной мимолетному дуновению свежего ветра. — Хаширама? — удивлённо произноснесла она, пройдя мимо Тобирамы, едва задевая мужскую ладонь концом шелкового рукава. По телу сенсора пробежала волна мурашек. Даже не посмотрела… Будто его здесь и не было. Юкико улыбнулась Хашираме. Глава клана ответил взаимностью. Вот же лицемер! Сенджу, не желая и дальше лицезреть их обмен любезностями, широким шагом направился прочь. Возможно это и к лучшему. Ему нужно сосредоточиться на другом. Но, время тянулось мучительно долго. Оказавшись в окружении людей, Тобирама вновь загнал себя в строгие рамки этикета. Он второй сын Буцумы и должен соответствовать своему статусу. В отличие от Хаширамы, который без зазрения совести налегал на спиртное. Только тяга брата к саке не интересовала его. Сенсор даже забыл о нём, постоянно наблюдая за Юкико. Удивительно, нужно иметь немало силы воли, чтобы выдержать косые взгляды и тихий шёпот за спиной. Держаться с гордо поднятой головой. Порой губы куноичи украшала улыбка, но глаза были передёрнуты холодной пеленой. Возможно, её и не воспринимали как пленницу, но она была чужой. Тем более наполовину Учиха. Она — яркое пятно среди присутствующих девушек. Белые локоны, подколотые шпильками, ниспадали на правое плечо. Широкий пояс оплетал тонкий стан, а каждое движение казалось столь изящным и отточенным, что присутвующих здесь женщины могли бы позавидовать. Юкико, чувствуя пристальное внимание Тобирамы, обернулась. На долю секунды её лицо смягчилось, проявляя истинные эмоции. Шиноби не отводил глаз, поймав девечьей взгляд. Постепенно осознавая, что их зрительный контакт затянулся, он отвернулся. Многие это заметили, но не придали огласки. Благо, возникший рядом Хаширама вмиг исправил ситуацию, отвлекая разговором о грядущем сражении и тактики боя. Увлекшись, Тобирама не сразу обнаружил Юкико в компании Нацуко. Они стояли в стороне, ведя оживлённую беседу. Сенсор прищурился. Мужчина достаточно насмотрелся, чтобы различить фальшь в действиях куноичи. Интересно, что же ей надо от Нацуко? И будь проклятая его дотошная внимательность — красный блеск шарингана он определит даже в черноте ночи. Показалось? Невозможно. Не медля, Тобирама решительно направился в их сторону. — Юкико, — сказал Сенджу и положил ладонь на плечо Нацуко, разрушая лёгкую паутину гендзютцу. Девушка несколько раз моргнула и удивлённо уставилась на родственника. — Тобирама-сан? — Тебя искал Хаширама, — соврал он, подталкивая её в сторону. Нацуко рассеянно кивнула, с трудом осознавая происходящее вокруг после гендзюцу. В свою очередь, Юкико походила на натянутую струну. Чакра куноичи веяло холодным раздражением и злостью. — Что ты задумала? — Ничего, — коротко бросила девушка. Неужели… Точно. Тобирама нахмурился. В голове пронесся круговорот последних событий. Так легко дала себя поймать, не сопротивлялась… Девушку, которую в собственный дом привёл глава клана, чьё доверие и слово имеет значительный вес, не станут в чём-то подозревать. Вдруг, она умело воспользовалась гендзютцу и на отце? — Уходи, пока не натворила глупостей, — в груди болезнено укололо. Слова дались ему нелегко, но устраивать переполох и подводить Хашираму он не хотел. — Глупостей? О да, — её лицо исказила гримаса злости, а голос наполнился осколками льда, — вечно ты… Ненавижу!***
Ноги сами понесли прочь, на веранду, а затем в сад. Тонкий шёлк кимоно мигом вымок. Укладка волос была испорчена разгулявшимся ветром. Босые ступни путались и скользили по сырой траве. Плевать на холод и сырость. Мне хотелось оказаться как можно дальше от этого места. От Тобирамы. Проклятый Сенджу! Сам того не понимая, даже не прикладывая усилий, он путает все планы, а я самозабвенно поддаюсь. Я остановилась. Над головой зашелестела раскидистая крона высокого дуба. Гневный крик застрял глубоко в горле. Ладонь сжала рукоять танто, припрятанного в рукаве. Поджав губы, я с отвращением отбросила ножны в сторону и, повинуясь мимолётному порыву, ударила кулаком по стволу дерева. Шершавая кора покрылась извилистыми трещинами и расщепилась, впиваясь в кожу. Почему всё так обернулось? Горячие слёзы обожгли щеки. Тобирама не виноват. Сама хороша. — Юкико, — я знала, предполагала, что он увяжется следом. Даже попытался скрыть чакру, но его присутствие ощутила едва ли переступив порог. На языке завертелись грубые слова. Ногти впились в ладони, оставляя красные полумесяцы. Я сдержалась. Спешно стёрла рукавом слезы. Повернула голову, смерив пустым взглядом Тобираму. — Чего тебе? — голос предательски дрогнул. Закусила губу до крови. Нет. Нервы натянулись до предела. Громко всхлипывая, сказала, — хватит преследовать меня! — Я догадываюсь зачем ты здесь. Не дурак, чтобы сопоставить некоторые факты, — игнорируя мои слова, мужчина шагнул на встречу. Ладонь Сенджу крепко сжала моё плечо. Горячее дыхание обожгло шею, — пойми, я не хочу тебя убивать! Захотелось оттолкнуть его, но вопреки собственным принципам подалась вперёд, ломая ненадёжные барьеры. Не сбросила чужие руки со своих плеч. Произнесённые слова были очень важны для меня. Не знаю почему. Набрав побольше воздуха в лёгкие, я сказала: — Вы показали мне другой взгляд на наш жестокий мир. Как бы я ненавидела ваш клан за то, что случилось с мамой, винить вас бессмысленно. Слова Хаширамы, его идеи… Это невозможно, но сложись моя судьба иначе… — Что же тебе мешает? — произнёс Тобирама. Ловко стёр одинокую слезу, стремительно скатывающуюся по щеке, — измени судьбу. — Тебе не понять, — ответила я после непродолжительного молчания, сминая края мужской юкаты. Горький ком подступил к горлу, а по щекам градом потекли слёзы. Ломать себя ради других то ещё занятие. Отдавать себя без остатка, положить всё на кон, перекроить мысли… Убить львиную долю сил, дабы измениться. Стать совершенно другим человеком. Абсурдность этих мыслей вызывала истерический смех. Нет, не могу. Да и ради чего? Жертвовать мнимой свободой, ради того, кто однажды меня чуть не убил? Почему бы этому не повториться вновь. «Насколько ты искренен со мной, Тобирама?» Я не осмелилась озвучить это. Только, привычная жажда одиночества улетучивалась под гнётом эмоций, плотно оплетающих голову, запуская корни в мысли и желания. Меня всё устраивало в жизни. Но… «Всё было хорошо, пока я не встретила тебя!» Он продолжал говорить. Что-то упомянул про упорство Хаширамы, необъятной злости и ярости к Учиха и вскользь о своём детстве. А я продолжала завороженно прислушиваться к успокаивающему тембру мужского голоса. На душе разливалось до отвращения приторное тепло. Близость Тобирамы, нежные прикосновения — словно бальзам, заполняющий трещины глубоко внутри. Я не понимала. Не осознавала сон ли это, или всё происходит наяву? Здравый смысл не давал поверить, что Сенджу станет успокаивать куноичи. Врага. И всё же, подалась искушению и, приподнимаясь на носочки, потянулась к нему, прикоснувшись к его губам. — Юкико… — шумно выдохнул шиноби. С замиранием сердца, я следила за его внутренней борьбой, отражающейся на лице. Нехотя отпуская меня, он коротко сказал: — Пойдём, ты замёрзла…***
Кроваво-красный закат утонул в серости наплывших туч. Мадара отстраненно наблюдал за надвигающейся бурей, потеряв всякий интерес к происходящему вокруг. Ему не было дело до того, как отец отчитывал Акихиро, который с каменным выражением лица разглядывал потолок. — Ты хоть можешь представить, каким образом они воспользуются полученной информацией? — Вариантов не много, — ответил Акихиро. Мадара сдержал смешок. Он прав. В лучшем случае ему придётся очередной раз сразиться с Хаширамой, вновь выслушивая праведную речь о мире. И в этот раз ему есть чем надавить. Скрестив руки на груди, Акихиро прищурил глаза и добавил: — Не глупи, Таджима. Мы с лёгкостью можем предсказать их следующий шаг. Им не избежать поражения. Думаю, ты смог договориться с другими кланами? — Да, — признавая правоту брата, отозвался Учиха. Мадара покосился в сторону Акихиро. В отличие от Изуны, он видел в нём затаившегося врага. Интуиция подсказывала, что под напускным пафосом скрывалось нечто опасное. Его дядю не жаловали многие соклановцы. Сотни слухов о предательстве, вздорном характере, да даже об интрижке с куноичи Сенджу… Не понятно, где правда, а где бред и преувеличение. Но, несмотря ни на что, Мадара не доверял Акихиро и глубоко вздохнув, произнёс: — Есть куда более важный вопрос. Меня заинтересовала девушка, куноичи, самоотверженно защищавшая Тобираму. Её глаза, — Учиха замолчал, выдерживая паузу, — шаринган. Очень любопытно, вам не кажется? Вмиг разрядившиеся напряжение возвратилось вновь. Тяжёлый взгляд главы клана, натянутое выражение лица, пальцы, остервенело впившееся в столешницу — не сулил и ничего хорошего. А выразительная гримаса на лице Акихиро даже немного позабавила Мадару. — Почему ты умолчал об этом? Если это… — Я думал, мы решили этот вопрос достаточно давно, — нахмурился шиноби. — Мадара, выйди, — холодно отозвался Таджима. Учиха сдержал прилив недовольства. Спорить с отцом не было ни желания, ни смысла. Возможно позже у него получится узнать о ней. Оказавшись за дверью, шиноби направился прочь. В голове уже зарождались зачатки будущего плана. Не зря же он позволил ему уйти живым…***
Шумно захлопнулись сёдзи. Тобирама, выпуская тонкое запястье, грубо подтолкнул Юкико внутрь. Он старался скрыть беспокойство, не получалось. Каждое движение, шаг и проблеск тревоги в алых глазах выдавали истинные переживания. Остаток благоразумия говорил остановиться. Развернуться, допросить, добиться правды. Но на протяжении всего пути мужчина ломал голову как увести куноичи подальше от чужих глаз. Спасти от неминуемой гибели. Переведя дух, Тобирама оглядел Юкико с ног до головы. Сырые волосы слиплись в белые сосульки, которые облепили лицо. Едва заметно дрожали плечи, обтянутые мокрым шёлком кимоно. — Ты вся промокла. — Ты тоже. Сенджу устало провёл ладонями по лицу. Зачем, ну зачем его понесло следом за ней? Наверняка, Хаширама понял. И не только. Ещё этот нелепый поцелуй и щемящая сердце жалость. Когда же он успел размякнуть в душе? С нескрываемым раздражением, сенсор раздвинул дверцы шкафа, прошипев сквозь зубы: — С тобой одни проблемы. Повисла неловкая тишина. Слова прозвучали жёстко и некрасиво. Тобирама впился пальцами в тонкую дверцу, чуть ли не ломая её. У него и в мыслях не было обижать Юкико. Послышался негромкий шелест кимоно. Мужчина спешно обернулся, чтобы успеть поймать разгневанную куноичи. Но, на удивление, она не сдвинулась с места. Скрестив руки на груди, блондинка хрипло произнесла: — Неужели? По-моему, всё обстоит совершенно иначе. Действительно. Именно из-за него она здесь. Именно он поступил неправильно, увязавшись следом за ней. Ведь, не слепой. Всё прекрасно видел и понимал. Юкико и пальцем себя тронуть бы не позволила, будь он ей безразличен. За окном уныло завыл ветер, постукивая в сёдзи. Крупные капли дождя яростно забарабанили по крыше. Раскатистый рёв грома стал ближе. — Переодевайся, — Тобирама, стараясь сдерживать злость на самого себя, протянул ей домашнюю юкату. Юкико взяла юкату. Отошла в сторону. Развязала пояс и приспустила кимоно с плеч. — Если ты так хочешь, — сухо прокомментировала девушка, — можешь не отворачиваться. Сенджу дернулся, испытав прилив растерянности. Выхватил первое попавшееся кимоно и отошёл в противоположный конец комнаты. Немое молчание угнетало. Между ними моментально воздвиглась ледяная стена. Непривычно ощущать её после недавних откровений. Ладони до сих пор помнили прохладу женской кожи. Тобирама зажмурился и помотал головой. Хватит. Глубоко вздохнув, сказал: — Что тебе нужно от Нацуко? Зачем ты применила гендзюцу? — И каким же образом? На глазах у всех? — наивно произнесла девушка. — Это меня и интересует. Я не первый день знаю тебя. И… — Поверь Тобирама, к тому времени, как вы обнаружите труп, меня тут бы не оказалось. Сейчас я стою здесь, перед тобой. Делай соответствующие выводы, — голос Юкико напитался сталью. Девушка плотно запахнула юкату и повернулась к нему. В ониксовых глазах сияла пустота. Присела на футон и запустила пальцы в спутанные волосы. Сенджу не ответил. Достал из шкафа свернутое одеяло и положил его рядом с ней. Повернулся к куноичи спиной и направился к выходу. «Тогда, кто же ты?» Но, в слух произнёс: — Останешься здесь. Надеюсь на твоё благоразумие. — Как же я ненавижу эту жизнь. Напилась ещё, — неожиданно сказала Юкико. Будто прочитав его мысли, продолжила, — хочешь знать кто я? Ответ прост. Шиноби. И поверь. Не жалею. Просто не могу представить себя, проживающую обычную жизнь без острых ощущений опасности и приключений. Но, это бессмысленное счастье граничит с душераздирающими эмоциями. Слишком многое ставишь на кон… Знаешь, Тобирама. Возможно, буду жалеть завтра, но эти слова невыносимо обжигают душу. Я не подросток, жаждущий романтики. Я никогда, никого не любила. Не верю в подобную чушь. Правда, отрицать нет смысла. Ты мне нравишься. Даже больше… Сенджу остановился. Опустил голову, упираясь взглядом в пол. — Извини. Правда, звучит, как пьяный бред, — прошептала Юкико. Послышался тихий всхлип и ему стоило огромных усилий перебороть себя, оставаясь на месте, — я… Я не знаю, почему позволила себя увести. Говорила же Кохэку, что моё пристрастие к спиртному до добра не доведёт… Тобирама сжал кулаки до побледнения костяшек. Он человек, не бесчувственный камень. Долгие тренировки не избавят от эмоций, которые мешают шиноби. И, будь проклято, из-за неё всё пошло наперекосяк. Всё, что он взращивал годами разбилось в пух и прах. Сенджу решительно развернулся, с каждым шагом отдаляясь от седзе. Опустился рядом с футоном на колени, сгребая в охапку Юкико. Тело куноичи напряглась, будто готовясь к удару. — Действительно, глупо. Искушение было так велико. Рука Тобирамы скользнула по её спине, путаясь в волосах, и замерла на пояснице. Внимательным взглядом сенсор изучал изящный изгиб шеи, по которому стекали дорожки воды. Волнительно вздымающуюся девичью грудь, скрытую плотной тканью юкаты. И с каждой секундой постепенно приходило осознание того, что если она отстраниться, он не отпустит. Не сможет. — Но, вопреки своим принципам, я впервые смог довериться врагу. Она удивлённо уставилась на него. Тобирама убрал влажные пряди волос, прилипшие ко лбу. Осторожно, словно боясь негативной реакции, очертил кончиками пальцев контур скул. Юкико шумно вздохнула. Не отстранилась. Обхватила плечи мужчины и прижалась к нему. — Прости меня, — прошептала куноичи, повторяя сказанную им фразу, — я доставила тебе столько проблем… — Не надо, — произнёс Сенджу, понимая с каким трудом давались ей эти слова. Не долго думая, он припал к желанным губам. Пальцы смяли в комок на поясе юкату, которая оказалась так удачно велика девушке. Быстрым движением дёрнул вниз и ткань стремительно сползла с плеч Юкико, обнажая светлую кожу, хранившую старые шрамы. Куноичи умело распутала пояс на кимоно. Нетерпеливо стянула его с Тобирамы, отбросив в сторону ненужной тряпкой. Обхватила руками шею, прижимаясь обнажённой грудью к крепкому торсу. Сенджу сдержал тяжёлый вздох. От каждого прикосновения бросало в жар. Тело жаждало большего. Того, что пряталось в самых заветных и смелых мечтах. К лучшему или нет — сейчас не время для моральных притирок. С губ Юкико сорвался надрывный стон. Тобирама, придерживая её за ягодицы, размашисто вошёл в неё. Резкий толчок и она болезненно впилась ногтями в его плечи, оставляя длинные красные полосы. Всё переживания, планы, тягостные мысли ушли на второй план. Не важно, что случиться завтра. Пусть приятное и греющее чувство принесёт за собой одни страдания. Только, он сделал свой выбор. Неразумный выбор, как ему подсказывал здравый смысл. Но, сжимая Юкико в объятиях, всматриваясь в таинственный омут ониксовых глаз, ловя тихие стоны её губ, Сенджу понял нечто важное для себя. Пусть она и умело играет чужие роли и скрывает истинное я, он примет её, что бы ни случилось. Поддержит, не даст вновь оступиться. — Тобирама… — прошептала девушка, закрывая глаза и наслаждалась размеренными движениями. Сенджу лишь крепче прижал её к себе, жадно впиваясь в губы. «Я всегда буду рядом, обещаю…»