Лесной царь: Король эльфов (Семейные хроники 2)

Кайянна перед самым входом в главный шатер резко раздумала:       — Я вас подожду в лесу. А вы развлекайтесь с вашими певицами-гадалками-пророчицами, сколько вам влезет.       Она развернулась и ушла.       Сопровождавшая гостей девица, юная, но уже вульгарно раскрашенная ярким гримом, в легком не по сезону платье со струящейся юбкой с разрезами до пояса и с оголенными плечами — вопросительно взглянула на Руун Марра, по росту определив за ним старшинство.       — Это не наша женщина, — пояснил он. — Вольна гулять на все четыре стороны.       К слову, пока они проходили через лагерь к центру, где возвышался самый просторный шатер, принадлежащий Праматери табора, невозможно было не заметить, что все встречные девушки и женщины, даже старушки и девочки, за исключением уж совсем мелких «ползунков» — все как одна были наряжены и раскрашены, точно в любой момент готовы устроить представление. Похоже, для них это был естественный вид и иного они просто не знали.       Еще любопытно, что мужчин в лагере не наблюдалось. Были малыши, которых от девочек не отличить. Среди девиц мелькнуло несколько смазливых парнишек, наряженных в те же платья. Но если предположить, что мужчины были заняты каким-то своим делом в другом конце стоянки, почему не было видно стариков — тоже оставалось загадкой. Заинтригованный Драгомир, на ходу награжденный воздушным поцелуем от одного из мальчишек, потянул отца за рукав:       — Спросишь потом, куда они своих мужей спрятали и зачем?       Его негромкий голос на удивление оказался услышан самой Праматерью. Старая, но вполне еще бодрая и крепкая сухощавая дама в неизменном «боевом» раскрасе и с завитыми седыми кудрями вышла навстречу гостям, раздвинув тяжелый занавес, служивший в шатре дверью.       — Бабуля, — пробормотала провожавшая их девица, почтительно поклонившись величавой старухе.       — Как мило: юный гость беспокоится о наших сыновьях, — улыбнулась она ярко накрашенными алыми губами, сухими и истончившимися от времени. Впрочем, если не считать морщин, она не полностью растеряла былую красоту и была вполне приятной старушенцией со своим очарованием. — Боишься, что мы людоедки и жарим своих мужчин в праздники вместо боровов?       — Кто ж вас знает, уважаемая прабабушка, — пожал плечами Драгомир, нисколько не смутившись. — У всякого народа свои обычаи, некоторые полезно узнавать заранее.       — Хороший мальчик, — заулыбалась гадалка всеми морщинками. Кивнула Яру: — Твоя кровинка? Младшенький?       — Обычно нас принимают за братьев, — заметил Яр.       Отведя рукой занавес, гадалка пропустила их к себе в шатер:       — Ну, я же не совсем пропащая шарлатанка, могу понять, где сын, где брат. На вас и карты раскидывать не надо, стоит лишь в глаза вам поглядеть пристально, вся правда и откроется. Один эльф, другой полуэльф, при том, что ушастые вторых жен и любовниц никогда не заводят — какие ж вы братья?       — Ты наблюдательна, — усмехнулся Яр. — Но почему решила, что он у меня младший?       — Просто угадала!       Гадалка развела руками, будто извиняясь за свое ремесло, приучившее ее к внимательности. Пригласила гостей усаживаться на ковер, усыпанный подушками. В середине ковра стоял низенький столик, на нем — широкая серебряная чаша с молоком. Рядом с чашей — внушительного размера шар из полированного дымчатого хрусталя, на золоченой подставке в форме кошачьих лап: семь стояли на скатерти, семь держали в коготках хрустальный шар.       — Внучка, завари нам чаю, — махнула рукой Праматерь одной из почтительных юниц. Пояснила гостям: — У меня двадцать две внучки по крови, остальные мои по духу. Я их всех внучками зову, чтобы в именах не ошибиться — не сразу разберешь, которая сегодня прислуживает, за помадой и тушью они все одинаковые, да и похожи на меня, конечно.       Только Яр открыл было рот, чтобы пояснить, зачем именно они пришли, гадалка сделала ему знак молчать:       — Погоди пока, не спеши. Всё равно солнце уже село, дела подождут, а ночевать вас у себя оставлю, не возражайте. Сперва отвечу тебе, малыш.       Мира аж передернуло: как она угадала его домашнее прозвище! И всё равно было неприятно слышать это слово из чужих уст.       Яр поспешил назваться и представить спутников, заметив, что они доверяют мастерству хозяйки табора, нет нужды заставлять ее угадывать их имена.       Загадка же с отсутствующими мужчинами разрешилась просто: в таборе царила власть женщин. С хозяйством и с лошадями женщины навострились справляться общими силами. Пахать поля или строить дома им было не нужно в принципе. Охрану от непрошенных посетителей обеспечивали несколько чародеек, пьяных же и агрессивных гостей умели усмирить и прогнать даже самые юные девочки. Избранные гости охотно справлялись с ролью мужей на одну ночь, что обеспечивало табору стабильную рождаемость. Зато не возникало никаких проблем с ревнивыми супругами и строгими отцами — матери и бабушки воспитывали из дочерей и внучек не кротких невест, привязанных узами долга к печке и молча терпящих побои, а ярких бабочек, летящих к свободе. Подросших сыновей, не имеющих склонности носить юбки, хозяйка табора отдавала на воспитание к своим знакомым мужчинам. Например, тот же атаман разбойников приходился ей родным племянником.       — Я бы хотел, чтобы ты погадала на одного моего пропавшего родича… — начал торопливо объяснять Яр, когда словоохотливая Праматерь наконец-то прервалась на секундочку, чтобы перевести дух и глотнуть ароматного цветочного чая.       Но гадалка подняла вверх ладонь, призывая его к молчанию:       — Ничего мне не рассказывай, дабы мой разум оставался чист, не замутнен твоими словами и открыт к видениям!       Она протянула руку ладонью вверх:       — Дай мне какую-нибудь вещь, принадлежавшую сгинувшему.       Яр знал о привычках гадалок, поэтому пришел подготовленным. На сухую ладонь старой дамы лег тяжелый перстень с крупным камнем.       — О-о! — уважительно протянула Праматерь бродяжного племени, разглядывая перстень. — Эльфийская работа! Впрочем, не удивительно, что твой родич эльф, если ты сам эльф.       Яр не стал уточнять, что давно не считает себя эльфом.       Гадалка зажала перстень в кулаке и прижала кулак ко лбу, зажмурилась.       — Что вы видите? — спросил он вежливо.       — Вижу человека, седого не по возрасту. Вижу, как изводит его жена, беременная. Сам он то ли градоначальник, то ли писарь, не разберу толком.       — Это Томил Сивый, правая рука при князе Нового Города. Рэгнет подарил ему кольцо на память перед отъездом, — пояснил досадливо Яр. — Смотри на хозяина кольца, что был до него.       — Смотрю, не мешай. Вижу… Вижу крепость на границе земель. В крепости женщина, госпожа. Ее муж, владетельный лорд, отбыл с войском в восточные земли воевать с нехристями. Долго его не было, она извелась от скуки. Пригласила двух странников… Нет, менестрелей…       — Теперь ты слишком далеко заглянула.       — Младший отказался от ее ласки… О, так это и была та самая жена седого, что нынче в положении!       — Мы поняли уже, как попало кольцо к дядюшке Рэгнету, можешь дальше не смотреть туда, — брезгливо поморщился Яр.        — Что ж не посмотреть, когда так хорошо видно? — пробормотала старая дама.       На долгую минуту она замолчала, сосредоточенно пыхтя, раздувая тонкие ноздри. Под конец с усилием оторвала кулак ото лба, глубоко выдохнула, другой рукой отерла пот. Залпом выпила полную чашку чая — и расплылась в довольной усмешке, подмигнув Яру:       — А твой дядюшка по мужской части герой, каких поискать!       — Да неужели? — кисло удивился тот.       — А я-то думала, эльфы все однолюбы! — продолжала восхищаться гадалка. — А он эдак-то глазками постреливает, да не таясь от родной дочери — ух! Мда-а!..       — Даже среди эльфов есть, хм, менестрели, — вставил Руун Марр негромко.       — Вспомнила! — объявила она вдруг. — Когда я была совсем мелкая, только-только получила свою первую баночку помады, моя прабабка водила табор на восток, в страну финиковых пальм и верблюдов. Так вот, там к ней однажды пришли два замученных эльфа — отец с дочкой, они обошли полсвета под видом странствующих певцов. Они тоже попросили найти их пропавшего родственника…       — Меня, — нетерпеливо кивнул Яр. Цветочный чай был хорош, но не настолько, чтобы пить третью чашку подряд, слушая бесполезную болтовню. — И что ты им тогда сказала?       — Что далеко на севере ты закопан под толщей земли, над тобой растут деревья, и их корни пронзают твое тело.       Яр усмехнулся:       — Ну, это для меня было обычное занятие.       — Мы-то подумали, что тебя подвергли изощренной пытке — раз при этом карты указывали, что ты жив и погибать не собираешься.       — А что подумал Рэгнет? — равнодушно спросил Яр.       — Откуда мне знать, что он тогда подумал? — выгнула бровь гадалка. — Он же настоящий аристократ, пусть и скиталец, а такие мужчины не показывают посторонним своих чувств. Что ж, теперь твой черед искать его?       — Я бы и не искал, — Яр пожал плечами. — Тут дело не в том, что он брат моей покойной матери. Беда в том, что его дочь замужем за сыном ученика нынешнего мужа моей бывшей жены.       — О-о! — уважительно протянула гадалка. — Это, конечно, сложно.       — А я о чем? — вздохнул Яр. Снова прихлебнул чая.       — Пей-пей, дорогой, у меня чаёк полезный, — потчевала-приговаривала хозяйка, катая перстень в горсти и внимательно поглядывая на бывшего лесного царя. — На травках заговоренных, на водице нашептанной, сердце успокаивает, разум проясняет. Больно ты заполошный, как я вижу. Всё внутри держишь, глубоко запихиваешь, подальше от всех, чтобы не обременять своими печалями.       — Да какие у меня печали? — отмахнулся Яр. — Дочь беременная, жена бывшая беременная, сестра двоюродная — и та тоже. Рэгнет сгинул, с Орсаарксом век не виделся, и еще бы столько же не видеть — а теперь придется встретиться…       — Страхи тебя гложут изнутри, — внимательно выслушав, покачала головой гадалка. — Тут чай не поможет, давай-ка тебе настоечки налью. Ну, и я заодно рюмашку приму, для расширения чакр и прозрачности ауры, чтобы гадалось успешнее. Дело-то у вас серьезное, как ни крути — это не корову заблудившуюся отыскать!       Она кивнула внучке, и та живо принесла кувшин, оплетенный лозой, и чарки. Драгомир от нового угощения отказался, Руун взял чарку чисто из интереса, долго принюхивался, прежде чем сделать глоточек, но больше пить не стал, слишком горькая оказалась. Яра же старушенция заставила выпить до дна, и сама махом опрокинула в себя полную чарку, осушила одним глотком, после чего встряхнулась всем телом, словно вынырнувшая из речки собака:       — Брр! Хорошо по жилкам потекла, горячая! Сейчас чакры расправлю, аурой потянусь — и найдем всё, всё увидим, всё разглядим! А то ведь, знаешь, страхи — они как оковы для души: в полет не пускают, жизнь вытягивают, будущее не дают увидеть. А мы по твоим страхам — настоечкой! Да как раскроем занавес грядущего, как прозрим замысел провидения!..       Сперва Праматерь бродяжьего народа раскинула карты, чтобы понять, жив ли Рэгнет вообще аль впрямь сгинул.       — Не люблю мертвяков искать через прозрение, — призналась она, шлепая засаленными картами по скатерти, выстраивая кривоватыми рядочками в определенный порядок. — Вот иной раз гляну в хрустальный шар, а мне оттуда жуткая харя подмигивает: мол, дохляк я, чего тревожишь! Я ж после этого ночь не сплю, запас настоек уничтожаю — дело ли? — одно разорение! Уж лучше по картам проверить.       — Жив, голубчик, здоров и бодрячком, — вынесла она вердикт, оглядев сложившуюся из карт мозаику символов. — Идет на войну, что ли…       — Нет, бабуль, — встряла, не утерпев, заглядывавшая ей через плечо внучка. Потыкала пальчиком в карты по очереди: — Если так считать, то не на войну отправился, а на охоту!       Старая гадалка нахмурилась, покачала головой:       — Тоже верно. Только охота странная, смотри вон — не на хищных зверей, а вместе со зверями…       Драгомир тоже не усидел на месте, пересел к хозяйке поближе, тоже принялся рассуждать, указывая на карты в своем порядке:       — Не война и не охота выходит, а поиск! Вот тут и тут ясно ведь, что поиск.       — А ведь точно, поиск! — закивали гадалки, и старая, и юная.       — И даже не поиск, а поход с целью возвращения чего-то украденного давным-давно, — продолжал Драгомир. — Но украденного не у него и не тем, к кому он направляется за возвратом.       — Ох, как же всё запутанно у вас, у эльфов! — посетовала Праматерь. Поглядела хитро на не успевшего отсесть обратно Мира, да цепко приобняла его за пояс, притиснула к своей вялой груди: — Эк ты ловко прочитал карты! А ведь не мужское это занятие — как сумел? Хоть ты и пригож, а не девочка. Или я ошибаюсь?       — Я прочитать могу, а раскладывать не получается, — признался под натиском покрасневший полуэльф, стараясь вежливо освободиться. — Нас с сестрой мама всему учила вместе, вот я и запомнил. Хотя толку-то от этого, если карты меня не слушаются.       — Мы же не знали, — пожал плечами Яр, — что ты будешь у нас некромантом-лекарем. Чернокнижникам полагается гадать на косточках от всякой дохлятины.       — Еще чего не хватало, — буркнул Мир.       Дальше дело пошло не столь успешно. Старая гадалка лила воск со свечи в воду, разглядывала получившуюся кляксу над огнем; и кидала перстень вместе с заговоренными камнями на ветхий свиток с полустёршейся картой местности; и рассыпала из вышитого мешочка ясеневые дощечки с выжженными рунами — след Рэгнета всё не находился, словно эльф провалился под землю.       — Пока настойка не выветрилась, давайте на молоко дуть, — решилась на крайний метод старая дама.       Она подвесила перстень на красную шерстяную нить и подняла, держа за кончик нити, над широкой миской с молоком. Внучка, сгоравшая от любопытства, заверила, что молоко налила свежайшее, буквально только что из-под любимой бабушкиной козы. Гадалка велела всем троим, Яру, Миру и Рууну, придвинуться поближе и тихонько дуть на белый круг — выпитый травяной чай якобы наполнил их дыхание нужными для ведьмовства парами. Сама она вполголоса завыла заунывный призыв духов-помощников. Перстень на нитке принялся раскачиваться маятником в такт заклятью, и вовсе не от их пыхтения вразнобой, и не от движения рукой — несмотря на возраст, гадалка держала руку твердо и совершенно неподвижно.       — Достаточно, можно больше не дуть, — шепотом велела им внучка, пока бабка продолжала самозабвенно завывать. — Теперь смотрите!       Все воззрились на молочную гладь.       В белом зеркале широкой миски вся белизна словно бы расползлась к краям, в центре же круга образовалось прозрачное стекло — словно окошечко. Или, что вернее, глазок — вроде линзы подзорной трубы. Первые мгновения эта «подзорная труба» была направлена на узкую мрачную долину, зажатую между обрывистыми скалистыми горами. Местность выглядела так, словно на нее смотрели высоко с неба, почти под облаками.       — Волчье Ущелье? — предположил Яр.       — Оно самое, — нахмурился Руун. Спросил у внучки: — Нельзя ли взглянуть поближе?       Изображение в «глазке» послушно увеличилось, приблизилось. Стали видны корявые деревья — то ли облетевшие к зиме, то ли просто зачахшие на каменистой почве. Картинка плавно двинулась дальше, и показалась деревня оборотней: обширное селение, но на вид совсем нищее: в больших общих домах кровли зияли дырами, домашнего скота не наблюдалось, огороды и сады пребывали в запустении. Жители, попавшие в поле зрения волшебного «глазка», выглядели ослабшими и больными.       — С этим Кайянна не соврала — мрут оборотни, — пробормотал Яр. — Но здесь ли Рэгнет?       Старшая гадалка, не прерывая чтения заклятья, отрицательно покачала головой. Маятник из перстня в ее руке тоже стал раскачиваться сильнее, вычерчивая теперь не круг, а «восьмерку», будто перекрещивая показываемую картинку.       — Можете показать Розенрика или его возлюбленную, настоящую Кайянну? — с напряжением спросил Руун Марр. — Если наша Кай не обманывает, они должны быть в Ущелье.       Гадалка пожала плечами, показывая, что не ручается за результат поиска.       Изображение в миске двинулось в сторону одного из центральных строений деревни. В самом большом, богато украшенном резьбой по дереву доме наверняка должен жить глава общины, шаман — или тот, кого оборотни называли своим господином. Дракон невольно задышал чаще, неотрывно глядя на меняющуюся картинку.       Однако стоило волшебному «глазку» проникнуть сквозь стены, как изображение полностью почернело. И это была не та темнота, какую можно было ожидать в неосвещенном помещении. Эта чернота быстро разъела белую кромку, остававшуюся от молока по краям миски — и, больше того, спустя мгновение накинулась на саму миску! А с нее — на скатерть, поглощая яркий цвет, обращая ткань в ветошь.       Старая гадалка вскрикнула, вскочила на ноги, тяжело задышала, срываясь на испуганные стоны. Но нашла в себе силы завершить одно заклинание — и тотчас перешла на другое, защитное, взревевшее грозным громким приказом.       Неведомый враг, учуявший их слежку, сумел перехватить магическую линию, обратил вектор сил — и теперь сам рвался посмотреть на них. Молоко не просто почернело, оно зашипело, забулькало, вздыбилось полусферой над миской — и засмердело, источая резкую гнилостную вонь.       Яр отпихнул Драгомира подальше от стола, заслонил собой. Руун одним вздохом обвел миску кольцом огня. Внучка в ужасе вцепилась в Праматерь. Та же, вытаращив глаза на небывалое колдовство, продолжала выкрикивать слова заклятья — и крепко держать перстень, бешено вращающийся на нити, хотя черная жижа из миски тянулась к нему, как змея к приманке.       Само жуткое, что у этой жижи были глаза. Множество точек-провалов, почти незаметные на глянцевой тошнотворной черноте — но они определенно смотрели и видели. Кто-то видел их, не позволяя рассмотреть себя. Кто-то, от кого явственно веяло злобой, ненавистью и желанием призвать на их головы смерть, неминуемую, мучительную, отвратительную в беспомощности, бесчестии и грязи.       У Яра в глазах помутилось от ярости. Бешенство всколыхнулось в нем в ответ на присланную волну злобы — сложно было удержаться и не броситься вперед, чтобы немедленно уничтожить это. То, что не должно существовать. То, что одним своим жалким существованием попирает законы жизни и природы — то, что отвратительно само по себе, и еще смеет показываться им на глаза и демонстрировать свою мерзкую волю! Он бы впрямь кинулся, если бы не нелепость облика противника — не чудовище и не призрак, не нежить и не колдун. Драться с миской жижи?       Старая гадалка в завершении колдовства повелительно топнула ногой — и связь разорвалась. Непрошеный гость убрался из миски. Только оставил в ней вместо свежего молока вонючую гниль.       — Это не Розенрик, — покачал головой Руун Марр, первым пришедший в себя. — Мой братец не мог бы превратиться в такое дерьмо даже за тысячу лет!       — Никогда такого дерьма не видала, — согласно охнула и старая гадалка.       — На нежить это тоже не похоже, — растерянно добавил Драгомир. — Оно живое! Не умиравшее. И при этом это не существо из плоти и крови и не дух. Оно отвратительно, просто ужасно… Кто это?       Он оглянулся на отца, и Яр прочитал в широко распахнутых глазах сына тень страха, созвучного с его собственным.       — Кто-кто? Дед Пыхто! — проворчал он.       Драгомир с облегчением улыбнулся:       — Будь здесь мама, она бы так и сказала.       — Хорошо, что ее здесь нет, — пробормотал Руун. — Иначе забрала бы тебя домой, а нам устроила бы взбучку, чтобы не лезли в проклятые ущелья без приглашения.       Яр мысленно поздравил себя с удачной шуткой, а на будущее пообещал жестоко разделаться с тем, кто посмел испугать его сына — кто бы ни прятался за столь омерзительным обликом.       Между тем старая гадалка слегка отдышалась, выдула две чарки настойки для храбрости — и приказала дрожащей от ужаса внучке позвать среднее поколение таборных чародеек, чтобы те со всей осторожностью убрали миску, закопали бы вонючую дрянь в безопасном месте и почистили бы тут всё от скверной ауры.       Своим гостям Праматерь велела перейти вместе с нею в другой шатер, где добрых полчаса окуривала каждого целебным дымом, пританцовывая вокруг с тлеющими метелками из травок особого сбора. Якобы после такого «гадания» на них могут остаться прицепленные тем гнилым демоном ниточки слежки, которые необходимо сжечь немедленно, чтобы по ним не притекла полновесная порча. Яр и Драгомир ничего подобного на себе не заметили, но старой ведьме чародействовать не мешали. Руун Марр тоже стоял смирно и просто молча посмеивался, забавляясь самой идеей лечения дымом применительно к огненному дракону.       Так или иначе, после этого Праматерь объявила, что ауры их очищены, а чакры здоровы. И предложила Яру поговорить о плате за чародейство.       — Разумеется, я не умываю руки на этом, — добавила она. — Никогда прежде у меня не случалось подобных результатов! Мне уже самой интересно, где же прячется твой дядюшка и что это за дрянь завелась в Волчьем Ущелье. Я подниму всю мою родню, оповещу всех знакомых ведьм, по цепочке передам весть в соседние королевства. Если он найдется или мы что-то сумеем выяснить, я найду способ сообщить тебе об этом.       С этим старая гадалка приказала своим внучкам отвести Драгомира и Рууна в гостевой шатер, где их ожидает ужин, постель и ласковые девушки. С Яром она непременно желала говорить об оплате наедине.       — Если ты пожелаешь взять награду деньгами, — недоумевал бывший лесной царь, — то за кошельком с золотом у нас следит наш дракон, с ним и нужно говорить. Если тебе интересны зелья или магические вещицы, то с этим поможет Драгомир.       Гадалка лишь вздохнула на его непонятливость. Решилась сказать при его спутниках, чтобы напрасно не хмурились:       — Золота нам хватает, в зельях и редкостях нужды тоже нет. Понравился мне твой сынок!       Яр вскинул брови. Но старая дама сразу захихикала:       — Да опять ты не о том подумал! — Она подманила подойти еще одну из своих внучек, объяснила: — Хороший у тебя сынок получился, одаренный мальчик, умненький, ладный. Хочу себе такого же. Сделаешь с моей правнучкой?       Девчонка под краской зарумянилась, стыдливо затрепетала ресницами, не помышляя протестовать. Яр оценил предлагаемый «материал» — едва ли ей исполнилось семнадцать. Дай бог, если хотя бы есть четырнадцать, уличные танцовщицы рано спеют.       Драгомир покраснел в пунцовость. И не столько за бесхитростную похвалу в свой адрес, сколько за тот изучающий взгляд, которым отец «обмерил» представленный «товар» с макушки до пяток. Схватив хмыкнувшего дракона за локоть, полуэльф рванул прочь из шатра, жалея, что вообще услышал про этот торг — и совсем не желая знать, на какой цене в итоге сойдутся стороны.              __________              Прошла половина ночи, когда в гостевой шатер наконец-то явился бывший лесной царь. В «дверях» он запутался в занавесе, замотался, запнулся — в итоге вполз на устланное ковром широкое ложе на четвереньках. Впрочем, он всё равно не выпустил из руки горлышко оплетенной лозой бутылки.       Руун поднялся с подушек, помог покачивающемуся без сквозняка тестю сесть, любезно стащил с него обувку. Забрав, вернее, отобрав бутылку, откупорил и принюхался:       — Фу! — Тут же заткнул пробкой обратно. — Опять эту горькую гадость глотал?       — И как только влезло? — укоризненно проворчал Драгомир из своего гнезда одеял и подушек.       — Хозяйки не предложили ничего получше? — продолжал допытываться дракон, освобождая вялого родственничка из пут верхней одежды.       — Это особая настойка, — сообщил Яр многозначительно. — От беспокойства! Ибо тревоги — это крючки страхов. А страхи — это дыры в ауре! А дыры в ауре — это дыры! И блеклые чакры. А блеклые чакры — это… Это плохо, в общем.       — Даже для бессмертного эльфа? — усмехнулся Руун, подтаскивая несопротивляющегося тестя на серединку ложа, бережно укладывая между собой и насупившимся Драгомиром.       — Даже для бессмертного, — покладисто подтвердил Яр, раскидываясь звездой поверх одеяла. — И где ты видишь тут эльфа, а? Я — лесной царь! Я не эльф, не леший и не дух леса — я особое существо!.. Черте что, короче.       — Как и я? — спросил Мир.       — Нет, ты не успел настолько испортиться, — нежно улыбнулся сыну бывший царь. — Ты можешь еще попробовать завести ребенка с человеческой женщиной или эльфийкой, не прилагая особых усилий. А вот у Тишки с этим будет сложнее, я так подозреваю. Слишком он одеревенел… То есть протра-а-авился. Хм... Зазеленел?.. Бедная Груша! Хотя она у нас тоже зеленая, но зачать желудь у нее вряд ли получится… — Он на мгновение помрачнел от внезапно нахлынувших мыслей. И тут же встрепенулся, поднял голову, оглядел шатер: — А где обещанные девушки?       — Он их выставил, — дракон обиженно указал на полуэльфа, снова насупившегося.       — Выгнал, — мрачно подтвердил Драгомир. — Не желаю зачинать свои желуди с незнакомыми женщинами, которых больше никогда не встречу.       — Эх, вы! — разочарованно протянул Яр. И только-то. С этим повернулся на бок, вроде бы собираясь спать.       — К чему тебе еще девушки? — не слишком ласково потормошил отца Драгомир. — Разве тебе не хватило внучек Праматери? Разве не наградил их желудями?       — От внучек я отказался, — поведал бывший эльф, в довесок к словам брезгливо подрыгал ногой, снова сбрасывая с себя одеяло, натянутое заботливым драконом. — Слишком юные для меня. Мне двести с лишним лет, всё-таки! Наверное… Да, именно — примерно двести. А они мне тут предлагают совратить малышек, которые в десять раз меня младше! Как я мог?!       — Недавно с трактирщицей тебя подобная разница почему-то не остановила, — справедливо заметил Руун.       — Там было совсем другое настроение, — размашисто отмахнулся Яр.       — Неужели ты отверг внучек в пользу бабушки? — в шутку ужаснулся Драгомир. И тут же понял, что угадал, и родителю не до шуток. — Правда? Папка, ты подарил желудь этой старухе?!       — Я честно объяснил, что с человеческими женщинами мои желуди… Тьфу, придумали тоже! Я сказал ей, что моя кровь плохо смешивается с людской. Она сделала вид, что понимает. Согласилась просто провести ночь ради удовольствия. Уж не знаю, на что она рассчитывала — кто ж этих ведьм разберет с их уловками. О, как громко она стонала подо мной!..       — Папка! — возмутился Мир.       — Стонала, пока я разминал ей спину! — невозмутимо продолжил тот. — В процессе соблазнения меня, ее жестоко скрутил радикулит. А что вы хотите — для человека ее возраст очень приличный! Потом я заставил ее облиться потом — пока избавлял от камней в почках. Затем она долго рассказывала о своей жизни — как вы знаете, женщинам нравится, когда их слушают, даже больше, чем когда их ласкают. Впрочем, откуда вам обоим знать-то? В итоге я совершенно обессилел на сведении морщин. С Лукерьей-то я постоянно проделываю нечто подобное, по капельке, по чуть-чуть подправляю. А тут никогда никто рук не прикладывал — совершенно запущенный материал! Исправлять пришлось всё кардинально!.. Боже, как я устал…       — И поэтому ты напился, — поддакнул сын.       — Не поэтому! — запротестовал Яр. Хмыкнул: — Поглядев на себя в зеркало, она решила, что я переплатил. Так что мы выпили еще по чарке для укрепления чакр — и вспомнили, что забыли посмотреть в хрустальный шар.       — И что же вы там увидели? — поддакнул дракон, поглаживая его по спине.       — Оба заглянули или только она, а тебе потом рассказала? — уточнил Мир.       — Оба! — жмурясь, сладко потянулся разнежившийся родитель. Дотянулся и сграбастал сына в объятия, вытянув того из кокона одеял, обвил ногами и руками, уткнулся со спины носом в шею. Дорассказывал негромко, немного невнятно, бурча и щекоча дыханием, откровенно борясь со сном: — Я уже сам воочию видел сияние астрала благодаря ее настойке. Что там хрустальный шар — я и без шара мог прозреть будущее! Если бы сумел сосредоточиться. Она вот сумела — и показала в шарике Ущелье.       — Еще раз?       — Угу, еще раз. Но через другие чары. Мы попытались найти твоего Розенрика или настоящую Кайянну, ведь я ее сам знал… Хоть и не знал тогда, что моя очаровательная мачеха совсем не столь очаровательна, как всем казалось… Но в Ущелье не было ни того, ни другой. Совершенно точно не было.       — Что ж, наша Кай нам солгала про бабушку и дедушку? — вздохнул Руун Марр.       — Ты удивлен этим? — даже поднял голову Яр.       — Нет, — признался дракон. — Но это было немного похоже на правду, ведь они провели там достаточно времени, пока мы были вместе.       — Но гораздо больше времени вы провели порознь, так неужели они стали бы дожидаться твоего возвращения на прежнем месте? — резонно, пусть и грубовато, возразил Яр.       — А что с той черной жутью? — тихо напомнил Драгомир, смирно лежа в отцовских объятиях. — Вы разгадали, что это было?       — Хрустальный шар показал источник этой дряни, — хмыкнул Яр. — Ни за что не поверите! Я сам не поверил, но чары упорно выходили к одному и тому же: к большому глиняному чану, причем облупившемуся и со множеством трещин. В этом горшке, в земле, превратившейся в пыль, в безжизненный прах, торчит пень.       — Что? — переспросил Драгомир, подумав, что либо он ослышался, либо отец оговорился.       — Пень, — уверенно повторил Яр. — Представь себе. Трухлявая колода с обрывками корней, сверху — кривой спил. От пилы.       — Не представляю, — пробормотал Руун.       — Та черная дрянь заключена в столь убогое вместилище, — подытожил Яр. — И несмотря на всю нелепость пня в битом горшке, от зрелища оного через хрустальный шар меня залихорадило и вывернуло всем, чем успела меня угостить гостеприимная хозяйка.       — И ей пришлось снова тебя отпаивать настойкой?       — Именно. У меня было ощущение, что я увидел не деревяшку, а расчлененный труп, вывернутый всеми органами наружу, причем половина органов пыталась работать, а другая половина протухла и покрылась гноем…       — Папка! — взмолился Мир. — Ты хочешь, чтоб теперь и нас стошнило?! Я хоть и учусь некромантии, но это уже слишком!       — Простите, — повинился Яр. Чмокнул сына в макушку. — А вы тут чем без меня занимались? Развратом, м?       — Нет! — насупился Драгомир. — Я же сказал, что отказался от услуг здешних девушек!       — Я просто надеялся, что и без девушек… — не желал угомониться родитель.       — Даже не надейся! — горестно вздохнул Марр.       Несмотря на то, что между ними устроился Яр, Драгомир умудрился пнуть своего развратного дракона точно по коленке.       — Мы просто разговаривали, — заверил отца Мир. — Руун рассказывал, что было после того, как он встретил Сильвана.       — И что же у них было? — широко зевнул Яр. — Неужели что-то кроме разврата?       — Папка! — укоризненно воскликнул сын.       — Да почти ничего и не было, — ухмыльнулся дракон.       — Неправда! — возмутился еще больше Драгомир. — Розенрик пронюхал, что Руун не только не погиб от его побоев, а еще и закрутил роман с новым некромантом-отшельником. И он явился к ним — тайком от Сильвана! И пригрозил, что уничтожит их обоих, если Руун не станет ему помогать с убийством Альдирейка.       — Ну, я так и думал, — снова зевнул Яр. — И поэтому наш ящер решил взять всё в свои лапы, подговорил Сильвана ему помочь с покушением.       — Угу, так всё и было, — поддакнул Марр.       — Заполучив живого короля эльфов, Розенрик пил бы его кошмары бесконечно долго! — ужасался раскрывшейся тайне прошлого Драгомир. — У него в руках оказался бы источник огромной силы и власти! Кто знает, на что был бы способен необученный черный колдун, нежить — с такими ресурсами?! Он мог бы уничтожить не только некроманта и дракона, но всю Долину эльфов!       — И весь мир в придачу, — подхватил Руун.       — Поэтому ты заставил Сильвана отвлекать людей армией поднятых мертвецов, а сам кинулся на Альдирейка и сожрал его сердце, — безудержно зевая, подытожил Яр. — Я почти всё это видел собственными глазами.       — Я только вот одно не понимаю, — продолжал увлеченно рассуждать Драгомир. — Пока Розенрик был занят подготовкой убийства Альдирейка, Кайянна под именем Эстервит уже принялась мстить Орсаарксу и его клану. Но почему при этом именно она внушила деду мысли о твоем изгнании? Она указала ему на твою непозволительную связь с Рэгнетом…       — Тогда еще дядюшкой Виаром, — машинально поправил Яр.       — Но почему? — недоумевал Мир. — Зачем она хотела отправить тебя прочь из дома? И почему выбрала в качестве обвинения инцест? Ведь ты говорил, что в вашем роду подобные связи происходили постоянно? Папка, не прикидывайся спящим!       — Ты намекаешь, что она таким изощренным способом избавила меня от участи жертвы той странной болезни, подкосившей всю мою родню? — произнес Яр. — Хочешь сказать, что она меня пожалела?       — Нет, но… — смешался полуэльф.       — Возможно, они с Розенриком решили, что моё позорное изгнание доставит Орсаарксу особое горе, — мрачно предположил Яр. — Возможно, они желали, чтобы я испытал часть бед, которые достались им, когда они сбежали от своего отца. Может быть, их планам мешал мой дар лекаря, к тому времени еще толком не раскрывшийся. Но в жалость… Нет, в это я не верю.       — Но почему выбрали именно такой предлог? — не мог успокоиться Драгомир.       Яр снова прижал своего младшего к себе, притиснул ухом к сердцу:       — Потому что мой отец больше всего на свете ненавидел этот порок нашего рода. Ничто другое не могло бы взбесить его больше, чем мой неосторожный поцелуй с Виаром. Эстервит, якобы случайно пригласив своего супруга, сиятельного лорда, на прогулку в сад, прекрасно подгадала нужный момент. Нет, теперь-то я уверен, что она не действовала наугад, а потрудилась устроить за мной слежку, подслушала предыдущие наши задушевные разговоры с дядюшкой-наставником. Ничто другое — ни обвинение в краже, насилии или даже в убийстве — не смогло бы очернить меня в глазах Орсааркса больше, чем этот мой поступок… Никто из эльфов прежде никогда не отказывался от своего ребенка. Она знала, куда бить, чтобы добиться желаемого.       — Неужели у него самого случилось в прошлом что-то ужасное из-за такой же связи? — спросил Драгомир.       — Возможно, — согласился с предположением Яр. Снова зевнул. — Но мне об этом ничего неизвестно. Помню, среди взрослых ходили какие-то шепотки, подхлестнутые нежданным появлением невесты лорда, только меня, тогда еще совершенно сопляка, в подробности не посвящали. Даже Виар подло молчал на мои прямые вопросы.       — Интересно, что же это могло быть… — задумался Мир, глубоко взволнованный этой проблемой, столь ему близкой.       — А мне нисколько не интересно! — отрезал Яр. — Что бы он ни натворил в свое время, его-то никто из клана не выгонял! Так почему он вышвырнул меня — из-за единственно злосчастного поцелуя?! Всё! Хватит уже об этом, иначе при встрече я просто удушу моего драгоценного родителя в жарких объятиях!       Решительно зарывшись под одеяло с головой, он раздраженно зарычал оттуда:       — Мало мне этого пня в горшке — как бы ни приснился в кошмарах! Так теперь Орсааркса перед сном помянули! Если буду кусаться и пинаться — вы сами виноваты, что напомнили мне о нем!       — Позволь, я прогоню твои скверные сны своим драконьим теплом! — промурлыкал Руун Марр, заныривая следом под одеяла.       Драгомир лишь кротко вздохнул, взирая с грустным недоумением на их возню. Но скоро и про него вспомнили: под прикрытием подушек напали, ухватили за ногу и, не обращая внимания на ругательские возгласы и дрыганье конечностями, утащили в общее гнездо. Впрочем, прятались они там недолго — от выбитой из ковров пыли Руун Марр отчаянно расчихался. Еще час они метались по шатру, заливая тлеющие подпалины водой из кувшина для умывания.              ______________              Утром их ожидало послание от Кайянны: она попросила одну из девушек передать на словах, что будет ожидать своих спутников на подлете к Эльфийской Долине. Вылетела-де вперед еще до рассвета, не дотерпев, покуда те проспятся после травяных чаёв.       — Прекрасно! — воскликнул Яр. — Как предусмотрительно с ее стороны, мы ведь туда и собираемся!       И велел дракону везти их в столицу местного королевства.       — К Орсаарксу мы всегда успеем, ни к чему торопиться, — пояснил он сыну. — А вот другого случая показать тебе город может еще долго не представиться.       А город этот был памятен как для самого Яра, так не меньше и для Руун Марра. Именно в этом городе был убит эльфийский король Альдирейк, здесь сожгли на костре Сильвана. И здесь юный Ксаарз расстался с детской невинностью окончательно — в прямом и в переносном смысле.       — Сперва заглянем к гильдийским магам, вдруг удастся узнать что-нибудь полезное, — рассуждал Яр, сидя верхом на летящем ящере. — Потом погуляем по городу. И обязательно хочу показать Мирошу бордель, в котором я начал взрослую самостоятельную жизнь!       — Обязательно бордель? — поморщился младшенький.       — Непременно! Там столько воспоминаний! — закатил глаза Яр. Сообразил: — Правда, за давностью лет от того заведения, может, ничего и не осталось уже. В таком случае просто найдем похожий! Ведь они все по сути одинаковые.       Драгомир состроил кислую рожицу, но спорить не стал, ибо знал, что бесполезно. Если отец решил показать ему подобное заведение, то руководствовался не только одним желанием предаться воспоминаниям. Наверняка поход их будет преследовать также воспитательные цели, просветительские и экспериментальные — не зря же накануне папаша якобы случайно обмолвился про то, что Мир может попробовать завести «желуди» с человеческими женщинами. Он только надеялся на поддержку Рууна — ревнивый дракон не позволит воодушевленному Яру зайти слишком далеко. Хотя, кто ж его знает, этого развратного ящера…       Так как даже пешком от шатрового лагеря гадалок до городских ворот было идти не больше часа, то лётом они управились за считанные минуты. Руун покружил над улицами и площадями, позволяя насмотреться на столичные достопримечательности с высоты — под ширмой наколдованного Яром облачка тумана это было совершенно не опасно. Впрочем, спешащие по своим утренним делам горожане, наверное, и без маскировки на парящего в небе дракона не обратили бы внимания — не было у здешнего народа привычки зевать по сторонам и задирать головы. По улицам носились конные курьеры от одного дворца до другого; ездили кареты — вельможные дамы и господа наносили знакомым утренние визиты; телеги с товарами тащились из пригорода к центральному рынку или к лавочным рядам. Жизнь в столице была бодрая, даже несмотря на не самую лучшую пору холодной осени.       Под прикрытием чар, Руун осторожно приземлился на крутой берег канала недалеко от арки белокаменного нарядного моста. Там они никому не помешали — и остались никем не замеченными, когда выбрались с травяного речного откоса на проспект, мощеный серым булыжником.       Яр задумчиво поглядел на прохожих, среди которых были не только слуги и простолюдины, но встречались также франты из благородных, разодетые по последней моде, — и объявил своим спутникам:       — К гильдийскому магистру заглянем чуть позже. Сперва пройдемся по торговым рядам! Полезные знакомства надо заводить, хорошенько подготовившись. Так, и где тут у них лавки с готовым платьем для благородных господ?       Драгомир уныло пожал плечами. Он не сказал бы, что у них в Дубраве одеваются беднее, чем здесь. Иначе — да. Но чаще куда роскошнее — на некоторых праздничных кафтанах Яра нашито трудолюбивыми кикиморами столько изумрудов и бриллиантов, добытых кобальдами, что любой император обзавидуется. Впрочем, сейчас их дорожные костюмы действительно не блистали. А люди, если верить поговорке, склонны вслушиваться в слова тех, кто притягивает их взгляды…       Он не мог предугадать, как будут ошарашены их явлением люди в ближайшей лавке. Старший портной на целую минуту лишился дара речи, белошвейки завизжали, точно деревенские девки при виде знаменитого менестреля. И это они еще не распознали в Рууне дракона! Сперва, конечно, именно он привлек общее внимание: статный, смуглый, высокий красавец с роскошным хвостом ало-черных волос и необычной черной обводкой вокруг бордовых губ и рыже-карих глаз. Но когда смертные разглядели экзотическую нелюдскую зелень в шевелюрах его невысоких хрупких спутников и их слегка заостренные кончики ушей — изумление на лицах сменилось восторгом.       — Эльфы?! Простите великодушно, господа эльфы! Что угодно господам эльфам? Как давно вы изволите быть в нашей столице? Вы уже побывали с визитом у министра иностранных дел? У самого короля? Как, неужели его величество еще не знает, что наши таинственные соседи наконец-то снова великодушно посетили нашу страну?! Как, разве вы не из Долины? А откуда тогда?.. Приношу глубочайшие извинения за назойливость, господа эльфы!.. Как не эльфы? Прошу прощения за столь грубую ошибку, господа путешественники! Чем могу загладить вину? Может быть, вы согласитесь принять эти шляпы в дар? От всего сердца прошу!..       За ту цену, какую этот ежесекундно кланяющийся прохиндей назначил за три модных куртёнки, столько же штанов и плащей, всучить им бесплатно шляпы было сущей мелочью. Впрочем, Яр выбрал только одну широкополую шляпу с алым пером — для их дракона. И то Руун долго воротил нос, не хотел изменять себе и завязывать хвост не высоко на затылке, а по-модному низко у воротника — пока не взглянул на себя в ростовое зеркало. И то правда: багряный бархат с шелковым отливом, оттененный золотой канителью вышивки, был ему очень к лицу, а белоснежный кружевной воротник вторил белизне хищной улыбки и подчеркивал «загорелый» цвет кожи.       Для себя Яр выбрал берет, и лишь ради того, чтобы прятать волосы с зелеными прядями. На зашипевшего Драгомира Руун в шутку напялил жемчужный веночек со свадебной фатой — от наряда, которым занимались белошвейки до их прихода. При виде подобного зрелища портной схватился за сердце в восхищении, а его барышни смущенно закудахтали. В итоге Мир согласился на головной убор с плотно поднятыми к тулье полями — не то шляпа, решившая стать беретом, не то колпак с приплюснутым верхом.       Очень кстати пришлись услуги здешних барышень, они прямо на месте подогнали выбранные вещи по росту и фигуре. Для Рууна особенно — для него пришлось удлинить и заузить штаны, приталить куртку, отчего плечи, украшенные золотым галуном по шву широких рукавов-фонариков, стали казаться еще шире. Для Яра и Мира особо много перешивать не понадобилось, им подошли костюмы, которые в прошлом сезоне некий вельможа заказал для своего сына-подростка, вовремя забрать забыл, а после мальчишка уж вырос из мерок. Мир только потребовал со своего комплекта спороть большую часть бантиков, особенно с зада штанов, особенно после стонов дракона, требующего оставить всё, как есть.       Белошвейки не знали, на кого из троих гостей ахать и умиляться больше. Пока девушки споро распарывали и подшивали, любопытный Яр с их разрешения перемерил полдюжины платьев — женских платьев!       — Смотри и запоминай, дома нашим бабам расскажешь про новые фасоны, — крутясь перед зеркалами, велел он пунцовому сыну.       В общем, щедро расплатившись серебром из клада разбойников, переодетые и модные, покинули они лавочку спустя часа три, а Драгомиру показалось, что мучили его там неделю, не меньше. Он только тихо радовался, что отцу не взбрело в голову идти еще и в лавку к сапожнику — к счастью, их прежние сапоги прекрасно смотрелись с новыми нарядами.       — Я проголодался! — капризно объявил Яр. — Идем на рынок!       Тут Мир и оценил важность одежды — теперь-то в базарной толпе на них никто не косился. Напротив, стоило приблизиться к прилавку, каждый торговец принимался нахваливать свой товар, словно от того, купят ли именно они именно это именно сейчас, зависело благополучие его и оравы его детишек.       — Мне кажется или они принимают нас за каких-то принцесс, гуляющих инкогнито под охраной? — шепнул Драгомир своему рыцарю.       — А разве это не так? — ухмыльнулся тот.       Разок их впрямь назвали благородными мамзелями, но Яр и ухом не повел. Он наслаждался бурлением городской жизни. Но сперва послал Марра в хлебный ряд купить по пирожку с крольчатиной. Оголодавший дракон притащил целую корзинку пирогов и бутыль молока.       Из всего разнообразия предложенных товаров бывшему лесному царю особенно приглянулись шахматы с искусно выточенными из поделочного камня фигурками рыцарей, бьющихся на турнире — конно с копьями, пешими с мечами, застывшие в разных позах; слонами были военачальники с флагами; ладьями — орудия пробивания крепостных стен: таран, катапульта, приставная башня-лестница на колесиках, баллиста; вместо ферзей были придворная дама-фаворитка с темной стороны и священник со светлой; короли сидели на крошечных тронах в мантиях и коронах.       — Подарю Томилу! — решил Яр.       Руун повздыхал, что нести-то лишнюю тяжесть придется ему, но взроптал не сильно — ему миниатюрное войско тоже понравилось. Будет потом чаще наведываться за реку, чтобы сыграть с приятелем-градоначальником.       Для Лукерьи Яр взял в ювелирной лавке гарнитур из браслета и сережек-подвесок. Клянчил у дракона купить еще вазу знаменитого муранского стекла, уж тут Руун взбунтовался тихо, но твердо.       Миленке для гостинца тоже взяли серьги, Драгомир выбирал сам, долго и придирчиво. Яр же прикупил дочке модный корсет на хитрой шнуровке. В пару к корсету он взял для Сильвана бутылку его любимого вина — чтобы зятю было, чем подкрепить нервы, пока станет этот корсет расплетать.       — Когда найдем гостиницу, напомните мне, чтобы я вызвал поночуг, — сжалившись над драконом, велел спутникам Яр. — С вечера вызову — на рассвете прилетят, заберут подарки и лишние вещи… О, а ведь именно на этом самом месте я познакомился с Силем! Вот прямо тут был раньше помост, где вершили казни на потеху властям и для поучения публики.       Драгомир едва не споткнулся: и ведь верно, он много раз слышал, что костер для некроманта соорудили на базарной площади, как сразу-то не вспомнил! Теперь понятно, почему Руун Марр, скалясь на шутки Яра, постоянно, всю их прогулку косился в сторону этого пригорка, нынче пустующего и замощенного, как и все центральные улицы столицы.       — Я бежал оттуда, — махнул рукой Яр в одну сторону, — от городской ратуши. Вон туда — там раньше были сады. Хотел запутать следы и сбить с толка преследователей. К счастью, за мной гнались какие-то недотепы. Я успел по пути разогнать здесь толпу народа, притоптать чадящий костер, отвязать Силя от столба — и уволок его с собой. Представьте скорость моего побега! Даже хромой догнал бы при желании.       Руун невесело усмехнулся:       — Когда ты вырвался из ратуши, где я напал на Альдирейка, прекрасные эльфийские лорды, разумеется, послали за тобой погоню. Орсааркс остался при умирающем, а вот Рэгнет как раз кинулся следом за своим сошедшим с ума воспитанником.       — Полагаю, не он один? — выгнул бровь Яр, впервые об этом услышавший.       — Не один, — кивнул Руун. — Но им пришлось разделиться: часть решила, что ты бросишься к ближайшим городским воротам, чтобы как можно скорее затеряться в пригородных лесах. Только Рэгнету пришло в голову, что ты ускачешь, как чокнутый заяц, в сторону центральной площади, чтобы нырнуть в самую гущу толпы.       — Думаешь, он… отпустил меня? — тихо спросил Яр, и только раздувающиеся ноздри выдавали, какого труда ему стоит сдерживать нахлынувшую ярость.       Руун Марр виновато развел руками:       — Я только знаю, что именно он доложил Орсаарксу о том, что ты устроил здесь на площади. Другие лорды тебя, безусловно, не пощадили бы.       — Наверняка тогда мои родичи окончательно уверились, что я спятил, — фыркнул Яр. — Не удивлен, что меня отпустили. Убивать собственную кровь — грех для любого существа, хоть для человека, хоть для животного. Ловить же сумасшедшего отпрыска, чтобы отвести на суд Совета Глав Кланов — это ли не страшнейший позор для эльфийского лорда? В любом случае они думали исключительно о своей пользе.       Отмахнувшись от надоевшей темы, он обернулся к сыну:       — Сокровище, позже сходим к ратуше. Если получится попасть внутрь, мы с ящером покажем тебе историческое место, где испустил дух последний король эльфов!       — Угу, — без охоты согласился Драгомир. — Давно хотел посмотреть.       — Потом будешь перед Тишкой хвастаться, — хохотнул папаша. — Вот уж он с малолетства мечтал попасть сюда, дабы прикоснуться к следам героического прошлого! А теперь нам пора на встречу с главой Гильдии магов.       — Встречу? — недопонял Мир. — Разве ты успел с ним договориться заранее?       — Не я, — сделал загадочную мину Яр, — а наша общая знакомая.       Оказалось, что хозяйка бродяжьего табора любезно нагадала ему точное время и место для удачной встречи с главным магом здешнего королевства. И сделать это не составило ей большого труда, потому как сей чародей приходился ей родным племянником. Его состоятельный отец в свое время потерял голову от прекрасной чаровницы-прорицательницы, из-за чего родня от него отвернулась. Зато сын у четы получился человеком на редкость пропорциональным: его таланты и возможности чудесно совпали с его амбициями.       Чтобы дождаться удобного момента для знакомства с означенным магом, они засели в засаде напротив его особнячка. Не то чтобы они скрывались — просто напустили немного морока, чтобы не мозолить глаза прислуге или прохожим. Уселись на высокую каменную поилку для лошадей, ныне пустующую, как на скамейку — и вспомнили о корзине с пирожками, принялись ее опустошать.       Надкусив второй пирожок, Яр услышал за спиной шуршание: в поредевших осенних кустах рысенку оказалось сложновато спрятаться, пусть даже рыжая листва так удачно гармонировала с пятнистой шубкой.       — Ты чего вертишься? — спросил Руун. К удивлению Яра, дракон совершенно не замечал подглядывавшего за ними зверёныша.       — Ничего, — ответил Яр. — Смотрите на крыльцо, он скоро должен появиться.       Сам же взял из корзинки еще два пирожка — и нырнул в кусты.       — Опять твой папаня чудит, — шепотом пожаловался Руун Драгомиру.       — Оставь его, — пожал плечами сын. — Хочется по кустам лазить — его дело. Сам же потом будет убиваться за испачканный наряд.       Яр не знал, то ли ему радоваться свободе, дарованной строгим отпрыском, то ли огорчаться на безразличие. В любом случае в этом клочке городских зарослей глубоко спрятаться было просто невозможно. Он присел на корточки так, чтобы заслонить собой котенка. Рысенок настороженно вздыбил шерсть гребнем, он оказался буквально зажатым в угол между бывшим эльфом и каменной стеной забора соседнего особняка.       — Какой же ты тощий, — посетовал Яр, невольно сравнивая заморыша с упитанными рысями из своих угодий под Дубравой. Он расстелил поверх пестрого ковра палой листвы свой носовой платочек, обшитый кружевами, купленный буквально только что в комплекте с костюмом, и положил перед рысенком пирожок. — Кушай! А то не вырастешь.       Рысенок недоверчиво повел короткими усами, сморщил нос на запах дрожжевого теста. Пришлось для непонятливого разломить пирожок надвое, чтобы показать мясную начинку.       — Пап, он вышел! — позвал Драгомир.       Яр вздохнул: вот ни раньше, ни позже! Если сейчас встанет и уйдет, то этот непутевый рыжик сразу удерет голодным. Он обернулся и зашипел громким шепотом:       — Я сейчас! Следите за ним внимательно!       — Он сошел с крыльца, — принялся комментировать Драгомир. — Направился к бульвару… Нет, встал, задумался. Развернулся, пошел назад. Вошел в дом.       Спустя минут пять магистр снова предпринял попытку выйти из дома и добраться до здания, принадлежащего Гильдии — то возвышалось буквально на противоположной стороне улицы, даже карету запрягать не надо. Однако и сия попытка не увенчалась успехом: веселый и бодрый мужчина лет шестидесяти на вид, дойдя до угла своего особняка, постепенно терял уверенность на лице и вынужден был поворачивать обратно, спешить домой.       Так повторилось трижды.       — Что это с ним? — удивился Руун. — Заболел?       Яр между тем успешно скормил котенку оба пирожка целиком, если не считать двух корочек, оставшихся от теста. В знак благодарности звереныш боднул головой в колено и на изумление позволил погладить себя по выгнутой спинке. Яр разрешением воспользовался с великим благоговением, прикасаясь к мягкой шерстке лишь кончиками пальцев — и осознавая, что давно не был столь полон простым и безусловным счастьем.       — Угу, это у них семейное — почки слабые! — выдал чужой секрет Яр, всем сердцем не желая вылезать из кустов. — Мирош, сокровище мое, когда уважаемый магистр выйдет еще раз, задержи его возле крыльца и вылечи.       — Что? Я?! Как? Я не умею! — справедливо возмутился Драгомир.       — А ты попробуй, — отозвался папаша. — Если напортачишь, я поправлю. Если убьешь — сам и поднимешь.       — Интересно, почему магистр не может вылечить себя сам? — задался вопросом Руун.       — Потому что он не лекарь, — резонно ответил Яр. — Пойти же к другому колдуну или тем более к ведьме ему гордость не позволяет. Да и чревато это — поползут слухи о его несостоятельности, он может лишиться высокой должности и уважения при дворе.       Мир крайне неохотно выполнил наказ отца: несколько томительных минут маялся возле крыльца, смутив хмурого лакея, сторожившего вход. Однако слуга, как и все, принял полуэльфа за переодетую барышню и не посмел прогнать. Отчаянно шевеля бровями, он пытался сообразить: откуда у его немолодого господина могла появиться прелестная поклонница, что она в нем нашла кроме титула и зачем ей это надо, если сама явно не из бедной семьи?       Когда магистр вышел в очередной раз, злой на весь мир, и потопал по мраморной лестнице крыльца, стремясь уж теперь-то точно дойти до места службы, — Драгомир подскочил к нему с испуганным видом:       — Простите! Можно вас… э… на пару слов?       — Нет, я спешу! — огрызнулся тот, даже не взглянув в его сторону.       — Можно, я провожу вас? — не отставал Драгомир. — Всего минутку, пожалуйста!       — Молодой человек, что вам угодно? — взревел магистр. — У меня нет лишней минутки, понимаете?!       Тогда Мир, зажмурившись от ужаса, сделал то, что смог придумать.       — Простите! — выкрикнул он.       И ударил магистра по пояснице.       Колдун взвыл от боли, согнулся вдвое, едва не ткнувшись носом в мостовую. Заругался, закричал, призывая на помощь слуг из особняка.       Но не успел ошарашенный нападением лакей подбежать к ним, как Мир уж закончил. Он просто ударил магистра еще раз, сложив руку щепотью. Одежда в месте удара вспыхнула зеленым пламенем и расползлась ровной дырой. Пальцы его при этом прошли между тканей тела до самых почек.       Спустя миг магистр резко разогнулся, выдохнул, еще не понимая, что боль ушла — не только острая, но и привычная, изводящая который год.       — Вот ваш камень, прошу, — боязливо зажмурившись, Драгомир протянул ему невзрачный кусок на окровавленной ладошке.       — Какой еще камень?! — непонимающе рявкнул магистр, машинально ощупывая руками поясницу и недоумевая, откуда могла появиться странная прореха.       — Ваш, из почек, — еще крепче зажмурился полуэльф, не привыкший, чтобы на него кричали. Не выдержал, сам заорал: — Папка! Что дальше с ним делать?! Воспаление я снял!       — Мирош, ты действительно у нас больше некромант, чем лекарь, — усмехнулся Яр, подойдя и обняв сына за плечи. Как только начались все эти вопли, понятное дело, рысенок тут же от него удрал.       — Я же не умею! — насупился Мир. — Мог бы и показать сначала, как надо!       — Ну, так тоже можно, — успокоил его папаша.       — Вы что же… — медленно, но верно дошло до магистра. — Вы эльфы?!       Спустя короткое время, потребовавшееся Миру, чтобы помыть руки, и магистру, чтобы переодеться, они уже вполне дружески сидели в кабинете главы Гильдии магов, попивая кто чай вприкуску со сладостями, а кто и коньяк.       Для начала Яр передал магистру привет от Праматери. Но тот вряд ли его понял, ибо совершенно не слушал:       — Эльфы снова в нашем королевстве! После того скандала полуторавековой давности! У нас снова будет при дворе посольство из Долины — у единственной страны на свете!..       — Вообще-то мы прибыли не из Долины, — заметил Руун. — Напротив, мы туда направляемся.       — И я не собираюсь просить аудиенции у вашего короля, — холодно заявил Яр. — Мне нет никакого дела до международных отношений. Я здесь с частным визитом, так сказать.       — То есть я удостоен чести быть посвященным в некую тайную миссию? — опять понял по-своему воодушевленный сверх меры магистр.       Яр незаметно поморщился: вполне возможно, что на разум мага слегка повлияло лечение, у него наступило некоторое опьянение, эйфория от исчезнувшей боли и резкого снижения желчи и флегмы в организме.       — Ничего особо важного, — попытался вставить слово Драгомир. — Просто мы ищем одного…       — Так откуда же вы, если не из Долины? — ухватился за самую интересную для себя тему магистр.       — С севера, — неопределенно сказал Яр. С небрежностью добавил: — Там у меня свое царство, довольно обширное надо признать. Сюда же мы прибыли, с целью…       — Так значит, эльфы из Долины перебрались жить на север? — снова перебил магистр в изумлении. — Как я рад! Я так боялся, что ваш народ вымер! Лет двадцать назад я побывал, также с частным визитом, в столице эльфийских земель. И увиденная там картина просто потрясла меня до глубины души!       — Чем же? — в свою очередь удивился Яр.       — Запустение! — развел руками маг. — Безлюдье! Чудесные дворцы в развалинах, прекрасные сады заросли сорняками! Ужасное впечатление я оттуда вынес, честно вам скажу. И там никого нет! Представляете? Совершенно мертвый город!       — Что ж, мы как раз туда собираемся, — кивнул Яр. — Возможно, вы просто попали не в сезон.       Магистр поглядел на него с недоумением, после расхохотался, решив, что это шутка.       — Буду рад, если я ошибся с выводами, — согласился он.       — Да, немного поспешили, — усмехнулся Яр. — Кстати, на север эльфы не переехали, это я вам говорю с полной ответственностью, как хранитель практически всех северных земель. Да и я сам давно уже не эльф, поэтому будьте любезны, прекратите меня так именовать.       — Прошу прощения, — озадачился магистр, но слушать теперь стал внимательнее.       Яр долго ходить вокруг да около не стал, не имел такой привычки, да и времени лишнего тратить не хотелось.       — У меня к вам две просьбы, — сразу перешел он к делу. — Разумеется, о цене за ваши услуги мы договоримся отдельно.       Помочь с поиском пропавшего дядюшки магистр согласился без дополнительной оплаты, исключительно в благодарность за лечение. Ему и не сложно было: вызвал секретаря и приказал через амулеты связи опросить все подчиненные Гильдии подразделения и всех сотрудников. Ровно через четверть часа секретарь принес отчет: в королевстве и за его пределами в последний раз видели эльфов лишь полтора года назад — одного в сопровождении подозрительного черного коня, еще двое путешествовали парой под видом странствующих артистов. В магических и обыкновенных тюрьмах эльфы тоже не содержались. Секретарь заодно покопался у королевских Гвардейцев в списках происшествий с преступлениями и убийствами — ровным счетом ничего, ни задержанных, ни убитых, ни упоминаний, ни свидетельств.       — Быстро работаете со сведениями, — искренне похвалил Яр.       Польщенный магистр развел руками:       — В колдовском деле без умения работать с книгами обойтись невозможно!       — Тогда позвольте вторую просьбу. Вернее, не столько просьбу, сколько вопрос или предупреждение, что ли.       — Пожалуйста, я слушаю.       — Гильдии что-нибудь известно о конфликте, случившемся между королем эльфов Альдирейком и оборотнями Волчьего Ущелья?       Магистр принял крайне серьезный вид:       — На этот вопрос я смогу вам ответить сам, так как с юности очень интересовался тайной гибели Последнего короля. Без лишней скромности могу заверить, что среди человеческих магов я лучший специалист по теме взаимоотношений народов эльфов и людей.       — Нам повезло, — улыбнулся Яр.       Магистр пожевал губами, поразмышлял с минуту — и выдал:       — Есть сведения, что король Альдирейк искал союза с нашим королем, чтобы противостоять оборотням. Вроде бы они тогда особенно расплодились, и Ущелье им стало тесным. Вроде бы оборотни хотели отвоевать себе Долину, хотя это ничем нельзя подтвердить, только словами самого Альдирейка.       — Король Альдирейк ради союза не только покинул Долину и навестил нашу столицу, — продолжал магистр, — но предложил помолвку с принцессой, дочерью тогдашнего правителя.       — Что?! — воскликнул Яр. — Вы шутите?       — Вовсе нет. Разве вы сами об этом не слышали никогда?       — Нет, иначе не спрашивал бы вас. В то время я был еще слишком молод, занят, хм, другими заботами. Продолжайте, прошу вас.       — Извольте. Это было тайное предложение, но весь город праздновал — все хотели иметь наследным принцем полуэльфа, что объединило бы наши страны и народы. Такой союз позволил бы со временем очень многое: не только уничтожить оборотней, но покорить соседние страны. Однако у принцессы уже был жених — верный рыцарь, заслуживший отвагой и праведностью любовь не только своей невесты, но симпатии народа и уважение самого короля-отца. Альдирейка это не смутило. Поговаривают, он подарил принцессе привезенного из Ущелья щенка оборотня в качестве живой игрушки. И, стыдно сказать, вскоре соблазнил обоих — принцессу и ее возлюбленного.       У Драгомира вырвался вздох, ему было стыдно за последнего короля эльфов.       — Однако долго такая странная помолвка не продлилась. На Альдирейка кто-то открыл охоту, возможно, сами оборотни, возможно, их тайные союзники. Покушения случались одно за одним, столица лишилась сна.       — Тут явился некромант и поднял армию мертвецов! — сказал Драгомир. — Да?       — Нет. Сначала пропал рыцарь, тот самый возлюбленный принцессы. Куда-то делся щенок оборотень — есть подозрение, что его выкрали сородичи во время очередного покушения. Затем принцесса прилюдно расторгла помолвку, но Альдирейка эта ее непокорность почему-то совершенно не огорчила. Он безобразно разругался с королем, заявил, что никогда не женился бы на смертной, тем более со столь невзрачной наружностью. Союз двух народов не состоялся, толком не начавшись. Альдирейк объявил об отъезде — и на следующее утро оказался убит. Правда, смерть его видели только лорды его свиты, а тело для свидетельства они показать отказались.       — Тела быть не может — эльфы после смерти рассыпаются прахом, — заметил Руун.       — Да, мне это известно, — кивнул магистр. — Но на взгляд простых смертных всё выглядело чересчур подозрительно. Некоторые думали на самих лордов, предполагали, что среди них мог затесаться предатель. Были свидетели, которые уверяли, что лорды гнались за каким-то окровавленным эльфом, у которого в подельниках был тот самый некромант, отвлекший городскую стражу своей армией мертвецов. Другие утверждали, что на Альдирейка напал огнедышащий дракон. Третьи клялись, будто тело короля пожрала невиданного ужаса черная нежить.       — А вы говорите, что не было свидетелей! — фыркнул Яр.       — Всё это лишь слухи, господа, к сожалению. Впрочем, наш правитель не стал расследовать это смутное дело, как и просили эльфийские лорды. Смертных это не касалось.       — Черная нежить… Были какие-то происшествия, связанные с нею или чем-то схожим?       — Нет. Совершенно точно нет. Хотя за Долину я не ручаюсь, но на подвластных Гильдии землях никакой нежити не появлялось.       — А Волчье Ущелье? Как хорошо Гильдия осведомлена, что там делается?       — Насколько мне известно по докладам наших осведомителей, в Ущелье случались человеческие жертвы, но более века назад они прекратились. Теперь только единичные случаи нападения, очень редкие — и только при условии нарушения границы, даже не всегда с летальным исходом. Волко-люди ныне вымирают, за последние несколько десятилетий их численность стала очень незначительной, поэтому мы не считаем необходимым истреблять их целенаправленно.       Яр взвесил свои слова, прежде чем задать следующий вопрос:       — Как вы думаете, могут ли оборотни вымирать из-за некоей нежити, поселившейся в Ущелье?       — Что вы имеете в виду? — заинтересовался магистр.       — Скажу прямо: я подозреваю, что мой дядюшка пропал по вине оборотней. И заглянув с помощью магии в Ущелье, я обнаружил там нечто весьма неприятное.       Яр описал увиденное, стараясь сдерживать врезавшиеся в память эмоции, хотя видение и состояло почти только из ощущений.       — Очень странное явление, никогда не слышал ни о чем подобном, — поежился магистр, внимательно выслушав.       — Не хотелось бы, чтобы с оборотней эта мерзость переключилась на эльфов или людей, — заключил Яр, и магистр закивал, абсолютно согласный. — В дружбе пребывают ли наши народы или просто соседствуют, однако в подобные моменты мы обязаны сотрудничать.       — Разделяю вашу мысль в каждом слове! Вы совершенно правы! — горячо поддержал магистр.       Он клятвенно заверил, что строго секретно передаст эти сведения своим самым доверенным людям. И как только выяснится что-то про этот жуткий пень в горшке, он сразу же свяжется с Яром.       — В благодарность за ваш рассказ, — произнес Яр, — могу ли я предложить вам какой-либо подарок? Понимаю, что драгоценности или золото вас вряд ли заинтересуют, однако хотелось бы закрепить нашу дружбу чем-то приятным. Например, вас интересуют эльфийские зелья, амулеты?       — Или даже кровь дракона, — поддакнул Руун, переглянувшись со спутниками.       — Ну, что вы! Откуда вы возьмете такую редкость? — рассмеялся магистр. — Драконы вымерли, к сожалению. Я слышал, последняя особь сгорела от собственного огня в прошлом году недалеко от башни печально известной блудной принцессы Клер-Элиан. Я весьма польщен вашим предложением, мне было в радость беседовать с вами. Тем более вы уже оказали мне неоценимую услугу…       Он замолк, проследив округляющимися глазами за действиями Марра. Тот взял с письменного стола магистра ножницы для бумаги и попытался обрезать себе ноготь на мизинце. Хотя было бы вернее назвать это когтем, черным, острым и крепким. Столь твердым, что ножницы со звоном сломались.       — Извиняюсь, не рассчитал, — смутился Руун.       И взял с чайного столика щипчики для колки орехов. Этот инструмент с трудом всё-таки справился с задачей — на листок чистой бумаги перед магистром лег самый настоящий круто загнутый драконий коготь.       — Зубы в подарок не обещаю, — улыбнулся дракон. — Но для зелий, вроде бы, пригодятся чешуя, когти, волосы и шипы из гривы…       — О! — пораженно выдохнул магистр. — Неужели вы… Не может быть! Не бойтесь, вашу тайну я никому не раскрою! Боже мой — последний дракон! У меня в кабинете!.. Не волнуйтесь, один коготь для мага — это уже целое сокровище! Если бы еще вы согласились показать мне ваш истинный облик, я был бы просто безмерно счастлив!       — Чтобы превратиться, ему нужно снять одежду, — проворчал Драгомир, решительно поставив свою чашку на чайный столик. — Я, как его хозяин, категорично против оголения перед не членами семьи.       — Простите, не хотел вас обидеть! — тут же признал свою ошибку магистр. — Просто я ошеломлен! Столько впечатлений, а еще солнце не перевалило за полдень… Ах, нет, уже время обеда. Господа, не желаете ли разделить со мной скромную трапезу?       — Благодарю, но вынужден ответить отказом, — с улыбкой заявил Яр. — Я обещал сыну показать город во всей красе. А так как мы здесь не задержимся дольше одного дня, нам следует поторопиться и обойти все запланированные места.       — Очень жаль, — действительно огорчился магистр. — Но вы всегда можете рассчитывать на мои услуги ныне и в будущем! Покуда я жив, вы всегда будете желанными гостями в моей доме!       Раскланявшись, первыми покинули кабинет Мир и Яр.       Магистр, воспользовавшись моментом наедине, выразительно кивнул Марру:       — Ваш младший хозяин строг и ревнив, как я вижу!       — Да уж, — притворно вздохнул Руун.       — Нелегко же вам с таким! — продолжал вкрадчиво маг. — Быть слугой неопытного мальчишки…       Марр ухмыльнулся во все клыки, поделился по секрету:       — Сейчас мы поведем его в бордель. Затея папочки, но мне тоже по душе. Интересно, станет ли он после этого менее неопытным или более ревнивым, как думаешь?       Оставив магистра в легком замешательстве, дракон поспешил на нетерпеливый окрик своих «принцесс».              ____________              — Поразительно! — без устали восклицал Яр, взирая на старинное здание, в котором вот уже две сотни лет располагалось веселое заведение. Лучший бордель королевства в любую пору имел своими покровителями влиятельнейших вельмож, поэтому находился в самом сердце столицы, между ратушей и дворцом правительства, в отличие от публичных домов рангом ниже, занимавших особняки на границе с пригородом.       — Он ничуть не изменился! — ахал бывший эльф. Он начал громко восхищаться издали, через улицу.       Не удивительно, что их колоритную троицу заметили еще на подходе. К тому же на дворе был пока еще день, большинство «работниц» отдыхали перед трудовой ночью: сидя в своих комнатах, они от нечего делать глазели в окна сквозь тонкие ажурные занавески, высматривая своих поклонников.       Так как это было «приличное» заведение, занавески здесь были обязательны на каждом окне, раздвигать их или тем более высовываться девушкам категорически запрещалось. Они даже выходить в город могли только с разрешения мадам — и только в скромных серых одеяниях, ведь по документам бордель значился благотворительным учреждением для воспитания осиротевших барышень.       — Никогда не подумал бы, что это обитель разврата, — заметил Драгомир, взирая на внушительные строгие стены, оттененные чинным садиком за невзрачным заборчиком.       — Здесь всё точно так же, как было при мне! — не унимался его родитель.       На пороге их встретила сама хозяйка заведения — рослая мадам лет за сорок, в закрытом темном платье с кружевным воротничком под горло, с высокой прической, сооруженной из тронутых сединой волос, украшенных изящным белым перышком и жемчужной брошкой.       Узрев перед собой пару эльфов и смуглого иностранца, мадам всплеснула руками, загудела низким голосом:       — Какая честь для нас! Милости прошу, проходите! Чувствуйте себя, как дома!       — Да-да, — рассеянно отмахнулся от ее взволнованной жестикуляции Яр. — Был этот «сиротский» приют и для меня одно время настоящим домом.       — О, что вы говорите? — изумилась мадам. — Вы — милорд Ксавьер?       — Да, это он, — подтвердил Руун Марр, хотя Драгомир предупредительно пихнул его локтем в бок.       — Не может быть! — восхитилась хозяйка. — Неужели вы и есть тот самый принц эльфов, избравший наше заведение своим тайным убежищем? Какая честь, ах, боже мой!..       — Не принц, всего лишь изгнанник, — пробормотал Яр.       — Сын лорда, впоследствии ставшего хранителем трона — чем не принц? — вывел Руун. — Да, милорд Ксавьер?       — Ах, конечно принц! — разволновалась пуще мадам. — Вы были таким утонченным, таким сказочно прекрасным созданием!       — Да он и сейчас такой, — хмыкнув, вставил дракон.       — Ах, это было так давно по людским меркам, но для эльфов наверняка век мелькнул лишь мгновением! — не слушала дракона хозяйка. — Память о тех временах наши девушки передают из уст в уста, из поколения в поколение, от мастерицы к ученице!       — Угу, — вздохнул Яр, увлеченно разглядывая передний зал, украшенный ростовыми восточными вазами. Он делал вид, будто слова хозяйки его мало волнуют, но Мир-то видел, как отец тронут тем, что из него сотворили героя преданий, пусть даже бордельных. — Здесь совершенно ничего не изменилось…       — Как это ничего? — всколыхнулась мадам, ухватившись за удобную тему для общения с ожившей легендой. — Вон в том зале год назад под моим личным руководством сделали ремонт и обшили стены панелями с муаровым шелком. Вот тут у нас музыкальная комната с клавесином. Обратите внимание, новейшей модели инструмент — я сама выписывала у заграничных мастеров. На заднем дворе по моему проекту пристроили купальню с печным отоплением, а рядом — зимний сад с оранжерейными растениями. У нас там мандарины и лимоны растут в кадках, плодоносят круглый год. Очень рекомендую осмотреть! В подвалах теперь тоже располагаются удобные номера, оборудованные специальными средствами для получения пикантных удовольствий.       — Рад слышать, — кивнул Яр. — Раньше это были холодные сырые карцеры для строптивых работниц. Я там не сиживал, к счастью, но девиц с воспалением легких, кашляющих кровью, лечить довелось.       — Я и сама там по юности провела не одну ночь, — закивала мадам. — И первым делом, как только заняла место «маман», вместо наказаний для наших девочек я ввела систему штрафов деньгами и внеурочной работой на кухне…       Она разливалась соловьем, хвалясь своими нововведениями, а Яр не слушал и кивал. Так они обошли первый этаж. В купальню, оранжерею и подвал к огорчению мадам заходить не стали.       Яр то и дело беспардонно прерывал ее рассказ, чтобы указать Драгомиру на тот или иной предмет:       — А это выход на угловой балкончик! Под ним была лужайка, укромно огороженная зеленой стеной колючего терновника. Так вот, там постоянно торчали бедные поклонники! В прямом смысле бедные — у них не хватало средств на свидания, поэтому они терзали совесть и слух возлюбленных своими истошными серенадами. Однажды случился скандал: на лужайку заявилась девица из благородной семьи! Она один раз видела меня, когда я выходил из кареты, и влюбилась до потери стыда. Набралась смелости, сбежала из дома, пришла сюда ночью — и до утра рыдала, декламируя стихи собственного сочинения!       — А что ты? — спросил Драгомир.       — Я снизошел до страданий ее души и вышел на балкончик. И охаял ее сочинительство в самых грубых выражениях, — смущенно хихикнул Яр. — Потом, как я слышал, она покорно вернулась к родителям и вышла замуж за избранного ими жениха, после чего жила недолго и несчастливо, умерев при родах… А это лестница! О, я помню эту лестницу! Она ведет в отдельные апартаменты. Одно время те комнаты принадлежали мне. И скольких блистательных кавалеров я лично спустил с этой лестницы, наградив вместо поцелуя в усатые уста — пинком под сиятельный зад! Эх, было веселое время!.. Вот здесь раньше стоял комнатный фонтан, в который по праздникам заливали вместо воды игристое вино.       — Да, но он сломался лет семьдесят назад, — пояснила мадам. — Его не застала даже моя предшественница. Говорят, сначала он засорился, потом не смогли найти мастера для починки заводного механизма насоса, а там уж и трубы сгнили.       — Жаль, интересная была штуковина: фигурно плевался струями во все стороны, — сказал Яр. — Но он и при мне засорялся каждую неделю — гости кидали в него мелкие монетки на удачу. Ужасно, что некоторые пьяные господа имели привычку в него же справлять нужду. Журчание, видите ли, способствовало.       — О, сокровище, смотри! — указал он на огромное полотно на стене. — Это портрет первого покровителя борделя! На его деньги было построено здание, а его жена честно пыталась приучить бедных девушек-сироток зарабатывать на жизнь шитьем, нанимала им учителей, прививала грамотность. Ни одной модистки или гувернантки из этих стен так и не вышло. Правда, смешная рожа? За полтора века даже раму не заменили.       — Как можно — это наша реликвия, — поклонилась портрету мадам. — Позолота качественная, не тускнеет от времени.       — Рама как новенькая, — подтвердил Яр, — а вот краски потемнели. Впрочем, так даже лучше, рожа слилась с фоном и стала выглядеть благороднее. Помню, как перед этой реликвией новые девушки клялись соблюдать правила заведения: не обкрадывать пьяных гостей, не убивать спящих, не насиловать передумавших, хранить тайну оплошавших бедняг, у которых мужское орудие дало осечку, не кляузничать женам на изменщиков и не вымогать с них за молчание. В закреплении клятвы посвящаемая в куртизанки девица впервые брала в рот у старейшего охранника — прямо тут, пред лицом основателя и строем своих товарок. Девушки хором отсчитывали от ста в обратном порядке, и новенькой нужно было продержаться как можно дольше, не закашлявшись — и не дав охраннику кончить раньше времени.       — Не зря всё-таки девушек обучали устному счету, пригодилось, — пробормотал дракон.       — О, я помню такой обычай! — воскликнула мадам. — При моей наставнице его провели в последний раз, мне уже не довелось.       — Забавное мероприятие было, — продолжил Яр. — Я так волновался, что едва не откусил…       — Папка, фу! — наступил ему на ногу сын, сияющий пунцовыми щеками.       — Что «фу», сокровище?! — отозвался родитель. — Я же говорил тебе, что много чего попробовал на свете. И кстати, тогда это был уже далеко не первый мой опыт, просто церемония по понятным причинам запоздала. Я справился-таки с волнением и показал девчонкам мастерство!.. Руун, возьми себя в руки.       В свою очередь Яр наступил на ногу дракону, у которого от фривольных разговоров глаза под полуопущенными ресницами затуманились, дыхание слегка участилось, аж пришлось ему верхние пуговки воротника расстегнуть — что не осталось незамеченным хозяйкой, принявшейся стрелять в его сторону глазами и выразительно покусывать ярко накрашенные губы.       — Позвольте уточнить ваши предпочтения, господа, — предложила мадам, когда они следом за ней поднялись на второй этаж.       В отличие от притворной чопорной холодности нижних залов, здесь царил истинный дух заведения. Даже сквозь закрытые двери номеров Драгомир слышал громкие стоны, шлепки и вскрики — бордель работал круглосуточно. Некоторые комнаты были не заперты — не потому, что пустовали, а потому что расположившихся там гостей будоражили случайные взгляды случайных свидетелей, брошенные сквозь полупрозрачные занавесы на входе и на пологах просторных кроватей.       — Милорд Ксавьер, вы желаете блондинку, брюнету? Или, может быть, мальчика? Или мне созвать всех свободных девушек и юношей, чтобы вы и ваши спутники выбрали себе красотку или красавца по вкусу? Уверяю, у нас представлено всё возможное разнообразие типажей. Даже самые взыскательные гости не уходят от нас неудовлетворенными.       — Охотно верю, — кивнул Яр.       Они уже имели случай рассмотреть стайку девушек, прошествовавших мимо по своим делам: разной степени фигуристые, в разной степени одетые, белокожие и загорелые, парочка арапок, рыжие всех оттенков и не менее богатой палитры брюнетки, блондинки, смуглянки — все барышни с одинаковым любопытством обстреляли их кокетливыми взглядами, однако по неприметному жесту мадам задерживаться и докучать не посмели.       — Неужели здесь есть даже эльфы? — удивился Драгомир.       — Увы, — развела руками хозяйка, — вот тут вынуждена признаться: когда особо взыскательный гость требует от нас эльфа, мы наряжаем самого младшего из наших мальчиков. Сейчас эльфом у нас милый блондинчик, он худенький, смазливый, гибкий и умелый, господа всегда остаются довольны его работой. Но вам я лгать не смею, поэтому предупреждаю заранее, что эльф у нас — это роль, а не истинное происхождение.       — Желаешь блондинчика, сокровище? — выгнул бровь дракон.       Драгомир фыркнул, отвел глаза:       — Просто спросил.       — Надеюсь, вы позволите нам осмотреться, не торопясь с заказом, — улыбнулся Яр хозяйке.       — Да, разумеется, сколько угодно! — заверила радушная мадам.       — Вообще-то я не думал о развлечениях, лишь хотел показать заведение моему сыну, — доверительно понизив голос, добавил Яр, кивнув на надувшего губы Мира.       — Ваш сын, милорд Ксавьер, очаровательный мальчик! — тотчас заквохтала мадам. — Сколько ему лет — шестнадцать, семнадцать?       — Немного старше, чем вы думаете, — напомнил Яр об их отличии от людей.       — Он выглядит столь невинным, — восхитилась мадам, вложив в эти слова особое значение.       — Ну, если речь о женщинах, то да, совершенно невинен, — по секрету поделился с ней заботливый отец. — Но я не могу его заставлять или настаивать. Он у нас некромант, знаете ли. А нервировать юного некроманта, особенно в столь деликатных делах — чревато известного рода неприятностями.       — О, совершенно согласна! — вытаращила глаза хозяйка. — Сразу видно, нежный чувствительный мальчик! Весь в отца!       Рассыпаясь в извинениях, она проводила их в главную гостиную, где юный полуэльф мог бы понаблюдать за будничной жизнью заведения.       В зале для гостей свет был притушен в любое время суток. Горели на столах свечи, благоухали ароматические масла, которыми девушки обильно натирали тела и волосы, и, будто этого мало, добавляли в специальные лампадки, расставленные тут и там. Пряные густые запахи масел совершенно забивали тонкие настоящие ароматы цветов, хотя букеты в роскошных вазах стояли во множестве — оранжерейные, редкостные в этот предзимний сезон. Атмосферу расслабленности дополняли негромкие разговоры гостей и охотный смех девушек. Попеременно те же девушки услаждали слух мужчин игрой на лютне, передавая ее друг другу по кругу. Несмотря на дневное время, полдюжины клиентов уже явились в обитель услады и успели захмелеть от ласк и выпивки. Впрочем, возможно, некоторые из них провели ночь здесь же и просто никуда не уходили.       Яр со своими спутниками устроился на диване в дальнем уголке, откуда отлично просматривался весь зал. Девушки по знаку мадам принесли им легкое вино, бокалы и фрукты — и по знаку Яра временно оставили в покое, однако продолжали ненавязчиво крутиться неподалеку, с нетерпением ожидая приглашения. Судя по взглядам, какие бросали друг на друга соперницы, они готовы были устроить гладиаторский бой за право быть выбранной кем-то из их троицы. Однако надо отдать должное хозяйке, дисциплину она своим подопечным привила строжайшую — ни во время «экскурсии» по залам первого этажа, ни теперь девушки не смели проявлять назойливость.       — Ничего не изменилось! Поразительно, — снова вздохнул Яр, взмахом руки велев дракону наполнить их бокалы. — При краткости жизни отдельно взятого человека, людские города изумляют своим постоянством и устойчивостью к течению времен.       Он заговорил на родном для Драгомира языке, используемом в Дубраве и в Новом Городе — очень невелик был шанс, что кто-то из гостей или обитателей борделя им владеет и сможет подслушать то, что для чужих ушей не предназначалось.       — Ты позволишь мне слабость словоблудия, сын мой? — шутливо и печально спросил Яр, опустошив свой бокал одним глотком. — Мне хочется рассказать тебе, как начался здесь мой жизненный путь.       — Я уж испугался, что ты впрямь привел меня сюда ради блуда с женщинами, — фыркнул Драгомир. — Давай, исповедуйся, отец мой, раз нахлынуло на тебя такое желание. Только без нравоучений, пожалуйста.       — И в мыслях не было, — со всей честностью заявил Яр.       — Конечно, — не поверил полуэльф. Уткнулся в свой бокал вина, не столько отпил, сколько принюхался к сладко-кислому букету, проворчал: — А то я не вижу! Хочешь мне доказать, что бесчестие можно пережить и забыть; что стать игрушкой мужчины — это не так ужасно, как кажется; что мне надо обязательно попробовать самому стать мужчиной в руках умелой женщины…       — Вот с последним ты угадал! Каюсь! — обрадовано закивал отец. Прищурился: — Ну, так что скажешь, сокровище?       — Ничего не скажу! — огрызнулся сын. — Ты сам хотел говорить — вот и начинай!       Яр тяжко вздохнул на столь категоричный отказ. И всё-таки начал:       — Я уже рассказывал, что, когда меня выставили вон из Долины, я решил направиться в королевство людей. Людей я тогда не знал, очень смутно представлял себе свою дальнейшую судьбу, но на что-то надеялся в глубине души. Была у меня мысль податься в ученики к самому магистру колдовской Гильдии — вдруг он нашел бы во мне какой-нибудь более полезный дар, чем зачатки лекарского. Но, разумеется, на деле вышло всё иначе. Под холмами я едва не угодил в когти оборотней…       — Стороживших Альдирейка, как мы сейчас можем догадаться, — поддакнул Драгомир.       — Верно, — кивнул Яр. — Спасаясь от этих чудовищ, я прибился к группе торговцев. Люди смогли дать отпор оборотням, или же те раздумали ввязываться в неравную схватку ради тощего эльфенка-изгнанника, не нужного даже собственной родне. А вот торговцам я оказался нужен — они сразу смекнули, что лишенного защиты рода мальчишку можно выгодно продать за немалые деньги, никто его не хватится, никто за него мстить не станет.       Слушая, Драгомир не поднимал глаз от бокала, ёжился всё больше, словно от холода. Но молчал и больше не перебивал. Сравнивал со своим прошлым — за него-то встала вся семья! Хотя он, вроде бы, сам их предал. За юным Ксаарзом никто не пришел.       — Сперва они приманили меня, голодного, угощением и приветливостью. Потом им надоело играть в добрых дядюшек. Может быть, моя глупость и наивность их взбесила хуже, чем быка красная тряпка… Сильван рассказывал тебе, как его убили в первый раз? Примерно так же было дело: его выкрали, чтобы продать на восток в евнухи, но не довезли даже до границы, забили до смерти, после сбыли некроманту выпотрошенный труп. Со мной обходились куда мягче. Да и везти решили недалеко — от холмов Долины досюда, до столицы, было всего пара недель пешим ходом. Хоть известно, что эльфов убить очень сложно, они не хотели рисковать и портить внешний вид товара. Они продолжали кормить меня той же пищей, что ели сами, били аккуратно и даже следили друг за другом, не позволяя изнасиловать. Только шпыняли меня, унижали всяческим извращенным образом, как только приходило в голову, веселились, рассказывая мерзости, запугивали, надсмехались над моей жалкой историей изгнания, которую я сам же выложил в первый день знакомства. Тогда я был истинным эльфом и едва не подох от грубого обращения. Ошейника на тощей шее и веревки на запястьях хватило, чтобы я впал в смертельное уныние. Заболеть нам, эльфам, еще сложнее, чем умереть, но я умудрился преуспеть — довел себя до лихорадки с бредом. Конечно, потом-то мы с Сильваном научились выбираться из ловушек много хуже. Но этот плен стал для меня первым, и я даже не понимал, что могу, обязан и должен удрать от них. Кажется, тогда сбежать в неизвестность для меня было страшнее, чем остаться — этих-то сволочей я узнал и понял, вдруг я наткнулся бы на кого похуже?       — Мне ужасно повезло, что торговцы привезли меня прямо сюда, отметя прочие варианты сделок. Это было и есть лучшее заведение в городе и в королевстве. Тогдашняя мадам вцепилась в меня мертвой хваткой — и не отдала, хотя торговалась при этом зверски, сбила первоначально названную цену в десятки раз. И то верно: пройдохи хотели вручить ей под видом ценной редкости — полудохлого меня. После мадам выхаживала меня, словно родного сына, правда, держала при этом под замком в комнате без окон. Только спустя месяц, когда я перестал быть похож на призрака, она устроила тайный аукцион по продаже моей невинности среди покровителей заведения. Мне снова повезло: всё решилось без моего ведома и участия, хотя обычную «дебютантку» выставляли в прозрачной сорочке перед всеми участниками торга. Хозяйка выбрала для моего первого раза порядочного нестарого мужчину, не терпящего насилия в постели. Он уговаривал меня, поил вином и целовал так терпеливо и ласково, что тело невольно отозвалось само собой. К тому же мадам заранее помогла мне подготовиться: объяснила, как себя вести с мужчиной, чтобы доставить ему удовольствие, показала, что нужно сделать со своим телом, чтобы не было лишней боли и последующего стыда. Я не сопротивлялся, прилежно учился, запоминал, позволял им делать с собой всё, что им требовалось — запретив себе иметь гордость. Я был покорен и тих — я ненавидел себя за то, что стал изгнанником; я был испуган до онемения тем, что потерял всё. Только со временем до меня дошло, что я ничего не терял: у меня просто ничего не было! Я жил в замке своего отца благодаря его равнодушной снисходительности, я получал всё, что он разрешал мне давать.       Драгомир вскинул голову — и неожиданно столкнулся взглядами с отцом, серьезным, как никогда.       — Да, Мирош, в этом смысле со мной обошлись бережнее, чем с тобой. Я обязан был вовремя объяснить тебе всё это, чтобы ты понимал и эту сторону жизни, чтобы сумел воспользоваться своим телом, как оружием. Может быть, тогда всё вышло бы у тебя по-другому. Покорив Рогволода, ты не стал бы его жертвой — напротив, он сделался бы твоей игрушкой, бросил бы тебе под ноги весь Новый Город. Я видел, как подобные мужчины становились безумцами в руках не слишком-то искусных любовников, сходя с ума на одной лишь похоти без капли любви. Я сам умел сталкивать их с края… — Яр невесело хохотнул, дойдя до такого вывода. Снова выпил вино, вовремя подлитое Марром. — Но что теперь гадать! Я думал, что у меня еще есть время для таких разговоров, я боялся поторопиться и слишком тебя смутить.       — Пап, хватит, — холодно попросил его Мир. — Хватит уже об этом. Ты хочешь рассказать о себе — вот и рассказывай. Тем более я — это не ты. Даже при всех твоих знаниях и умениях я не стал бы легендой борделя.       Яр вскинул брови, заново переваривая присвоенное звание.       — Тем более мне это не нужно, — тише добавил Драгомир, снова уткнувшись в бокал. — У меня есть ты. И все. Вы защитите меня, поэтому у меня есть роскошь оставаться таким, какой я есть.       — Спасибо, малыш, — прочувствованно вздохнул Яр. — Обещаю, до конца своих дней я буду делать всё от меня зависящее, чтобы тебе не пришлось меняться против твоей воли, приспосабливаясь к жестокостям судьбы! Хотя, что я могу знать о будущем? Хватит ли мне сил сдержать это обещание? Не окажусь ли я бесполезен, не стану ли обузой для тебя?.. Ведь уже дважды я тебя подвел! Не уберег, не досмотрел. А потом из-за моей слабости тебе пришлось спасать меня и Сильвана от безумия Леса. Какой из меня защитник? Какой из меня отец?..       — Папка, заканчивай! — с раздражением потребовал Мир.       Яр его не слышал. Бормоча это, он устремил взгляд в пустоту, словно погружаясь в глубину собственных потаенных страхов, под гнётом отчаянных мыслей, изжаленный укусами вины…       — Отец! — прикрикнул на него Драгомир. На миг его не на шутку испугал странный вид родителя.       Яр вздрогнул, словно его швырнуло волной со дна глубокого колодца — прямо к ясному небу. Он на мгновение пристально уставился в глаза сына, смотревшего на него испытующе, с подозрением.        — Ну, а вдруг под действием плотской страсти в тебе пробудится еще один дар? — попытался Яр изобразить улыбку. Небрежно взял бутылку, примерился налить себе еще вина, но горлышко предательски громко застучало о край бокала.       — Куда еще-то? Мне бы с имеющимися сладить! — резонно возразил сын, отобрав бутылку. — Ты выпил лишнего.       — Мой первый любовник пробудил сначала мое тело, затем проснулся мой разум. И открылся дар лекаря, — Яр поспешил продолжить свой рассказ, заговорил негромко, торопливо. — Этот человек сделал со мной то, что не сумел сделать жалким поцелуем дядюшка Виар. Сидя целыми днями в одиночестве в запертой комнате в ожидании вечерних визитов, мне нечем было заняться, кроме как изучать открывшиеся во мне возможности. Я научился видеть тела насквозь, ощущать органы, правильность и неправильность движения жизни в них. Затем я удивленно обнаружил, что управление чужим дыханием мало отличается от управления стихией воздуха вообще, а через ощущение крови и жидкостей я познал суть воды, как вдохнуть в нее тепло или холод... Много чего можно понять, если изнываешь от скуки и одиночества.       Он усмехнулся без веселья.       — Особенно продвинуться мне помогло то, что однажды мой первый любовник привел с собой приятеля. Перед этим они оба где-то успели хорошенько напиться, и тот решил поделиться с дружком своей роскошной тайной, то есть мною. Вот тогда я не был покорным — я буйствовал! Они оба не смогли прикоснуться ко мне пальцем. Если первому я просто по-бабски расцарапал морду, то второму на несколько минут остановил сердце. Сразу же прибежала мадам, запричитала, заохала. Только ради нее я не стал добивать того похотливого старикашку. Потом она меня отчитала, точно нашкодившего мальца. Это было даже тогда смешно. До нее не сразу дошло, что я не просто выгляжу иначе, что я действительно не человек! Она поняла, что я не стану работать на нее против воли. Я мог убить ее, буквально не моргнув глазом. Она была умной женщиной, она не стала угрожать мне или бить, напротив, ласково и терпеливо принялась уговаривать меня остаться. Хотя… Сейчас вот я подумал, что, возможно, она была не столь умна, как мне тогда казалось: на ее месте я избавился бы от такого опасного работника любым способом. Она говорила, что один я пропаду, что я никому не нужен, у меня никого нет, а здесь у меня будет новая семья. Убеждала, что мне будет лучше под ее крылышком, чем одному, без поддержки в чужом для эльфа недружелюбном мире. Что ж, убедила, ведь она вторила моим трусливым мыслям. Я остался. После этого ко мне пускали только трезвых и обходительных мужчин. Иногда меня отвозили в закрытой карете к благородным дамам — ведь женщинам тоже хотелось особых развлечений.       — Дай угадаю: именно тогда ты распробовал прелесть взрослых дам, — ухмыльнулся Руун. — С тех пор предпочитаешь спелые ягодки нераскрывшимся бутонам.       Яр многозначительно хмыкнул в ответ. Сделал знак услужливым девушкам, и одна из них тотчас поднесла новую бутылку вина. Мир недовольно засопел, испепеляющим взглядом проследил, как отец крупными глотками осушил заново наполненный бокал.       — Постепенно я вошел во вкус: здесь я был лучшим товаром заведения, мои капризы бросались исполнять по первому слову. Мадам поверила моему обещанию не сбегать, и меня больше не запирали в комнате, я блистал в общей гостиной, затмевая прочих девушек и юношей. Однако они не держали на меня зла: во-первых, я тренировался на лечении их хворей или мог безболезненно вытравить нежеланный плод; во-вторых, я был разборчив, поэтому все, кто приходил ко мне и не получал согласия, вынужденно довольствовались ласками других. Постоянные гости приводили друзей, деньги в заведение текли рекой, мадам была мной довольна и почти искренне меня полюбила.       — Примерно спустя полгода подобной жизни я решил, что с меня хватит. В этой клетке мне стало тесно, а внешний мир перестал казаться враждебным и пугающим. Моя уверенность прибавлялась тем, что я успел тайно скопить небольшое состояние в золотых монетах. Вдобавок поклонники дарили мне роскошные украшения, продав которые, можно было выкупить всех девушек борделя с самой мадам во главе, ха-х!.. Я мог бы сделаться хозяином заведения и жить без забот.       — А что? Тебе подошла бы такая должность! — развеселился дракон.       Яр помотал головой:       — В те дни, когда я всерьез задумался о моей дальнейшей жизни, гости в зале принесли слухи о приезде в столицу короля Альдирейка. Я навострил уши, разумеется. Даже пригласил к себе на ложе главу тайной стражи короля — уж он-то знал обо всём, что творилось в городе и за ее пределами. Правда, любовником был отвратительным, но из любопытства можно было потерпеть. От него я узнал о том, где поселили дорогих гостей, куда они выезжали охотиться вместе с лучшими кавалерами двора, где и как развлекались. Узнал я и о покушениях на жизнь Альдирейка. Кто их устраивал и с какими целями, оставалось загадкой даже для лучших магов Гильдии. Сам Альдирейк просил смертных не вмешиваться и не придавать этим случаям особой важности. Часто он сам расправлялся с нападавшими прямо на месте, да так, что от тех не оставалось и кучки пепла. Всё-таки король эльфов не был беззащитным ангелом, каким казался на первый взгляд. Даже без своей свиты он был способен постоять за себя. Один он стоил первой сотни гильдийский колдунов вместе взятых. Я знал это. И всё равно имел глупость считать, что именно я обязан спасти повелителя от следующего нападения. Я мнил себя героем!..       — Так вот откуда в Тишке такая страсть к подвигам, — заметил Драгомир. И сам в расстроенных чувствах выпил лишний бокал.       Яр не позволил себя отвлечь, поспешил договорить:       — Я воображал, что, либо паду в бою за короля, и мне посмертно воздадут хвалу, либо я проявлю себя истинным рыцарем, и мне пожалуют титул лорда и место по правую руку от трона. Тогда я не просто с триумфом вернусь в Долину, но я стану равным своему отцу и смогу выразить ему всё мое презрение или даже вызвать на дуэль, чтобы отмыть кровью мое безвинно очерненное имя!.. Я был идиотом, каких поискать.       — Это точно, — согласился Руун Марр.       Драгомир не сразу поверил, что поток отцовского красноречия иссяк. Подняв голову, он удивленно посмотрел на замолчавшего родителя:       — И что?       — А что еще? — не понял Яр. Усилием воли стряхнув с себя задумчивость, потянулся всем телом, словно избавился от накопившегося груза. — Всё остальное ты и так знаешь. Если хочешь, расскажу подробнее, когда мы пойдем смотреть на городскую ратушу.       Мир пожал плечами, проворчал:       — Вообще-то про это всё я тоже знал, пусть и в общих чертах…       — Что-то все эти разговоры меня взбудоражили! — вздохнул с досадой Яр. С легкой тоской оглянулся на девушек, которые тотчас приняли соблазнительные позы, подчеркивающие достоинства их фигур.       — Меня тоже, — поддержал Руун, испустил тяжкий вздох, ибо ни на что не надеялся.       — А не воспользоваться ли нам случаем? — игриво выгнул бровь Яр.       Руун поглядел на него изумленно. Глазами показал на поджавшего губы младшего.       — Сокровище, всё-таки не желаешь развлечься с одной из этих милых девушек? — вкрадчиво поинтересовался папаня.       — Нет, — буркнул Драгомир. — И вам не рекомендую, они наверняка полны заразных болезней.       — Мы же не люди, к нам человеческая зараза не пристанет, — напомнил Яр.       — Как хотите, только меня не втягивайте, — надулся сын.       — Но это хорошая возможность для тебя познать женщину, — не отставал заботливый родитель.       — Чего я там не знаю? — тихо-медленно закипал полуэльф. — Не хочу, не буду, не стану — отвяжитесь уже! Идите, развлекайтесь, если вам обоим пригорело. А я тут посижу.       И он демонстративно схватил из вазы с фруктами яблоко, вгрызся в сочную мякоть, плюнув на манеры, зачавкал, уставившись на ближайшую бархатную портьеру, будто срочно понадобилось подсчитать количество кисточек на бахроме.       — То есть, хозяин милостиво разрешает мне... — неуверенно заговорил дракон.       Яр положил ладонь на затылок сыну и с силой нажал. От удивления Мир вскинулся, но папаня нагнул ему голову еще разок, объявив просветлевшему Марру:       — Конечно, разрешает! Видишь, кивает! Он же не хочет, чтобы наш любимый ящер испортился от нехватки любовных утех!       — Валите уже, а? — прошипел Драгомир.       Яр поднялся с места — и придирчиво оглядел свободных девушек. К тем даже юноши поспешили присоединиться, встали рядышком с товарками, принялись строить гостю глазки и посылать воздушные поцелуйчики. От подобной вульгарности Драгомира перекосило хуже, чем от кислого лимона, в который он имел неосторожность вгрызться следующим за яблоком. Однако Яр ошеломил своим выбором всех девиц заведения в один миг — он кивнул и улыбнулся мадам! Та едва не упала, от неожиданности споткнувшись на ровном месте.       Руун же на девушек и не взглянул — на стройных юношей, к слову, тоже. Он переместился кошачьей походкой к двери, где столбом стоял дюжий охранник. И шепнул ему что-то короткое на ушко. Брови мужика удивленно заползли на лоб, затем плавно опустились к переносице. Руун изящно отошел на шаг, словно приглашал на танец, позволяя себя рассмотреть. Охранник окинул его взглядом с ног до головы, хмыкнул, кивнул.       Драгомир опомнился, закрыл рот, отвернулся от поспешившей в комнатку свиданий парочки, уткнулся в свой огрызок лимона.       Однако не успел он остыть от потрясений, не сумел хорошенько разозлиться и сгрызть плод граната, брызжа соком — как оба его спутника уж вернулись в зал.       Яр и Руун столкнулись в дверном проеме под прикрытием тяжелых портьер — и воззрились друг на друга с растерянностью.       — Как... эм... успехи? — первым спросил Яр.       Дракон пожал плечами:       — Я передумал. Представь, даже раздеться не успел. И правильно сделал, что сперва решил поглядеть на «товар лицом».       — Не понравился? — догадался Яр.       — Знаешь загадку: когда достоинство равно недостатку? — спросил дракон с несчастным видом.       — Что? — не вслушался Яр.       — Когда оно маленькое! — выдал ответ Руун.       — А-а... — протянул рассеянно бывший эльф. — А я думал, что ты... эм... подойдешь к делу с другой стороны.       — Думаешь, один ты у нас на все стороны мастер? — почему-то обиделся дракон. — Я тоже временами хочу нежности и ласки!       — И большое достоинство, угу.       — И да! Да если бы я в свое время не обучил Сильвана, хм... разностороннему общению, то не знаю даже, как бы сумела твоя дочь склонить его к браку!       — Ой, будет тебе! — отмахнулся Яр. — Миленка и сама не промах, уж как-нибудь склонила бы… Погоди, ты хочешь сказать, что вы с ним по очереди были?.. То-то он и на меня заглядывался в свое время! Вот не подумал бы, что Силь рассматривал меня…       — И зря не думал! — разошелся Руун. — Сам-то ты в мужья разве годишься? А он у нас хоть мямля, но всяко больше на мужика похож, чем ты! Кстати, а ты-то сам почему не наслаждаешься своей зрелой дамой, м?       — Так я тоже думал, что она дама, а она и не дама вовсе, — промямлил Яр.       — Вот как? Но разве тебе это должно мешать?       — Обычно не мешало, — развел он руками. — Тут, понимаешь, особый случай. Я-то не такой привередливый, как ты, мне бы подошел партнер даже с маленьким достоинством. А тут никакого нет!       — Как это? — не понял Руун. Яр сделал рубящее движение рукой, и дракон болезненно охнул: — Совсем?       — Подчистую, — кивнул тот раздосадовано.       — Чем же провинилась мадам перед врагами, что ее так обезобразили? — поморщился Руун.       — Она сказала, что сама это учинила над собой, — передернуло Яра от омерзения. — Надоело, видишь ли, бриться каждый день. Поэтому она сбрила ненавистный источник своих бед.       — И помогло? — выдохнул Руун.       — Нет, разумеется, щетина как лезла, так и лезет, — хмыкнул Яр.       — Вот дурак… дура, — подытожил Марр.       Они снова переглянулись:       — А если нам...       На мгновение их взгляды встретились, выражая общее на двоих сомнение ли, вопрос ли. Ведь если оценивать со стороны, то они хотели сейчас одного и того же, идеально друг другу подходили и…       И у обоих одновременно перекосило физиономии от осознания противоестественности мелькнувшей шальной мысли:       — Ну нет! Никогда! — фыркнули они хором.       Драгомир, который уже давно стоял рядом и внимательно слушал, не удержался от хрюка мстительным смешком.       — А ты чем развлекался без нас? — обернулся к нему строгий родитель, пытаясь скрыть свою досаду.       — Тренировался в тайном умерщвлении, — заявил с улыбочкой Мир.       — В каком смысле?       — Травил глистов в чревах смертных.       — Фу! Сокровище, зачем тебе это надо? — поморщился дракон.       — Очень интересная практика: нужно так управлять проклятием смерти, чтобы уничтожить паразитов и при этом не задеть носителя и не устроить омертвение тканей.       — Чем бы дитя ни тешилось… — вздохнул Яр, потрепал сына по кудряшкам. Еще разок заглянул в невинные глаза: — Значит, не хочешь попробовать любви прославленных обольстительниц? Эх, зря приходили. Вино тут в десять раз дороже, чем в обычных гостиницах…