11
9 июля 2018 г. в 17:02
«Насладиться» обмороком в полной мере не удалось. Впрочем, с его заботливой семейкой покоя не дождешься, даже если ляжешь помирать. Яра то и дело встряхивали, несли куда-то. Пару раз — не иначе от волнения — Тишка родного батю о встречные препятствия безвольно болтающейся головой прикладывал. Потом догадался на плечо закинуть — Яра чуть не стошнило от такого положения, еле удержался, и только потому, что нечем было — с Розенриком за заботами забыли и про завтрак, и про обед, а уж пора бы и поужинать…
Мысли, порой неожиданные или странные, всплывали в заторможенном сознании и уплывали без следа. Голодное урчание в животе сменялось подкатывающей тошнотой. Яр то проваливался в пустоту, то мог внезапно очнуться — как будто спустя мгновение, вот только-только глаза прикрыл — а на самом деле пропускал неизвестно сколько времени.
Сквозь полуопущенные ресницы — отрыть глаза шире не хватало пока сил — он отрывисто видел, как Рэгнет отогнал волков от входа, наколдовав и запустив в них безобидный, но красивый фейерверк. Потом к растерянным соплеменникам вышла Брина, она позвала с собой Тишку, а за тем увязалась, конечно, Груша. Что именно рысь наговорила оборотням, Яр не слышал, не слушал — да и не понял бы, они объяснялись на своем наречии. Главное, волки к ним претензии предъявлять не стали, разошлись мирно по своим домам. Что позволило им, в свою очередь, наконец-то покинуть пещеру.
Под чистым небом, под шум близкого водопада, Яра положили на зеленый лужок, подстелив зимние плащи Тишки и Сильвана, и наконец-то перестали ежеминутно тормошить. Бывший лесной царь расслабился, предвкушая полчасика освежающего сна…
Не тут-то было!
Задребезжало ледяное зеркальце в кармане Сильвановой мантии. Извиняясь, маг перекатил застонавшего друга на бок, покопался в кармане, нашел-таки зеркальце. Яра уложили обратно. Но как заснешь под громкий разговор! Томилу не терпелось выяснить, куда все запропастились, и горело доложить, как у них там в Новом Городе. Сильван не догадался отложить беседу, ему самому было интересно. Пусть маг отошел от бездыханного приятеля подальше, но слух-то у Яра острый! Да и как же не прислушиваться, если такие дела дома творятся?
«Куда вы все пропали?! Почему ни до одного из вас невозможно было дозваться столько времени? Мы тут с ума сходим от беспокойства, а они на речке отдыхают!»
— Прости, мы были под защитными заклинаниями, они никакие чары не пропускали. Случилось у вас что-то?
«Да много чего! Милена Яровна мечет громы и молнии, ураган подняла с метелями! Думает, что ее мужа и брата выкрали злобные оборотни. Нэбелин Рэгнетовна от нее мало отстает — полагает, что отец связался с дурной компанией…»
— Это понятно, передавай им, что все мы здесь вместе, все целы и здоровы. А с городом-то как? Что мертвецы? Упокоили их? Смогли?
«Да, с армией твоей всё в порядке, Сильван Иваныч, не переживай. Старый князь поговорил по душам с архиереем, напутствовал княжича править праведно и разумно. После чего со всеми простился, развел своих подопечных по погостам и сам упокоился у себя в гробнице. Плохо, что из-за мертвецов горожане с болотными нехристями перессориться успели знатно. Пока лаялись, на льду сойдясь, водяных и водяниц перебудили. Те спросонья да замерзнув на холоде, на ветру — ох злые были! Разогнали людей в два счета. Мы со стороны города в качестве извинения — ну, и чтобы речной люд не простыл, от мороза не околел, значит — по разрешению княгини-матушки выкатили на лед полдюжины бочек с крепленым вином. Нехристи Щуровы поглядели с того берега — и своей браги притащили с клюквенной наливкой…»
— Всё ясно: вышла общая дружная пьянка, — усмехнулся Сильван.
Томил Сивый признал смущенно:
«В общем, да, примирились быстро. Все со всеми. Водяные всех на рыбалку зовут, подледную. Смельчаки уже в проруби ныряют за щуками — жарят их тут же, на обоих берегах… Значит, у вас точно всё хорошо? А чего тогда Яра самого не видать?»
— Утомился он немного, — уклончиво ответил Сильван. — Отдыхает после… В общем, долго рассказывать, уж как вернемся, тогда и…
Тут к обмену новостями подключились еще два участника:
Вода в речке забурлила — и поднялась огромным пузырем. В оном отразилось озабоченное лицо младшего Яровича, за плечом которого маячил ничуть не менее взволнованный ящер.
«Где отец? Почему вы все не отзывались столько времени?!»
Тут же и водопад, весь каскад от истока до брызг — и до самого дна омута — в мгновение ока промерз, обратившись в один целиковый кусок чистейшего льда. И в этом хрустальном зеркале возникло огромное изображение лесной царицы, хмурой, обеспокоенной. С высоты своего «портрета» обозрев расстилающуюся перед ее взором, словно на ладони, извилистую речку с берегами, лужками и прилегающими окрестностями, Милена мигом пересчитала всю компанию, что все в сборе, никто не пропал — и с облегчением выдохнула.
«Разобрались с оборотнями-то? — уточнила она. И не ожидая ответа, затараторила: — Волков домой не привозите! У нас своих хватает. Наши-то симпатичные, пушистые, а эти страшенные! А оборотней-рысей я сама поймала парочку — папке для интереса оставила. Они все к границе-то Леса рванули, всей стаей — так рыси особняком от волков шли, вот я их и придержала. Пускай погостят, если не нужны будут, папка весной их сам отпустит. Правильно думаю, пап?»
Пришлось Яру сделать над собой великое усилие — помахал дочурке рукой, мол, всё понял, спасибо, потом поболтаем, дай отдохнуть от трудов праведных.
Та от его вялого трепыхания успокоилась окончательно, расцвела улыбкой:
«Ну, раз у вас всё хорошо, я дам весточку маме с Щуром. И к Нэб загляну, заодно город проведаю. А то распереживалась из-за вас всех, авантюристов-охламонов, наверняка с теремов ураганом крыши снесло, аж совестно теперь…»
С тем и исчезла, с грохотом разморозив осыпавшийся льдинами водопад.
Томил, подслушивавший через зеркальце, торопливо попрощался с Сильваном, передал привет остальным — и заторопился готовить встречу лесной царице.
«Теперь говорите прямо: что с отцом?» — потребовал из своего водяного пузыря Драгомир.
Сильван лгать своему ученику не стал, кратко поведал о случившемся в пещере.
«Раз они сцепились, Розенрик может выпить его в любой момент, а мы ничего не заметим, — нахмурился еще больше младший полуэльф. — Руун, сейчас же отправляемся в Ущелье. Силь, дождитесь нас!»
Вздохнув, Яр мысленно плюнул на свою неугомонную семейку и их назойливую заботу. Пошатываясь, поднялся на подгибающихся ногах — побрел к зарослям, почти наощупь, почти не разлепляя глаз. Подозвал прятавшуюся за кустами поночугу, заполз в туманно-кисельное пузо… И вот уж там, в тишине и покое! — пару часиков спокойно вздремнул, свернувшись клубочком.
__________
«Оставь мои ноги в покое, Роз. Я хочу спать, а не дрыгать конечностями».
…ты меня не запрешь!.. не поработишь!.. я тебе не забава!.. отпусти!..
Яр, еще не открывая глаз, сладко потянулся всем телом, благо поночуга сама задремала и слегка расплылась, «вытекла» животом из щели между скал, куда забилась на закате, так что места внутри пуза хватало с избытком, хоть звездой раскинься, хоть поперек зависай.
За потугами бывшего призрака, за его попытками завладеть телом бывший эльф наблюдал еще сквозь сон — снисходительно, с затаенной улыбкой. Опасаться за свою «собственность» не было нужды, Яр позаботился о такой вероятности и на время отдыха сам на себя набросил простенькое заклятье слабости: перевернуться на другой бок сил хватит, почесаться тоже рука поднимется, а вот убегать и разгуливать «лунатиком» — нет. А полностью проснувшийся он с «гостем» справится. Не договорится, так запрет поглубже.
«И не надо насылать на меня страхи и ужасы — больше меня твои приёмы не проймут».
…что ты хочешь со мной сделать?.. осчастливить против воли?!..
«Если и так? Прекрати, мне больно. Неужели самому приятно это терпеть? Ну, терпи. Я подожду, пока ты не сообразишь… Ай! Чёрт, не надоело еще?»
…я заставлю отпустить меня!..
«Не заставишь. Я упрямее тебя».
…отпусти!.. я хочу покоя!..
«Ты не получишь покой. Ты просто исчезнешь! Поймешь ты, наконец? Ты не человек, как твоя сестра — тебе не получить ни рая, ни ада».
…я устал… я хочу перестать быть… я хочу к Кай…
«Вы с ней не сможете встретиться. Будь доволен тем, что вы простились».
…хочу к ней…
«Но она-то не хочет!»
…не издевайся надо мной!!!..
«Буду. Тебе можно было, а мне теперь нельзя? Для твоего же блага стараюсь, себя не щадя, а ты не ценишь, неблагодарный».
…я не возьму от тебя ничего…
«Посмотрим».
…позволь мне умереть…
«Ты больше не останешься один. Дай я тебя хорошенько обниму… Ай! Ну, хоть печень не трогай, а? Я тоже был одинок, мне тоже было плохо… Сердце оставь в покое, говорю тебе по-хорошему. Страх быть одному, страх остаться в пустоте наедине со своими кошмарами…»
…я нежить!.. это моя судьба!..
«Был нежитью — сто лет назад, пока не отказался от поглощения душ. Ты не замечал, что постепенно перерождаешься, находясь в теле Альдирейка. А когда связался со мной, я лишь ускорил твое очищение. Потерпи еще немного! Ты ведь можешь подождать? Ведь теперь это такая малость по сравнению с тем, что ты вынес. И я буду всё это время рядом».
…обрадовал, тоже мне… и это я считал себя пожирателем душ!..
«Это твой единственный шанс, и я даю тебе его. Ты можешь вернуть свою душу, вернуть себе право на смерть и на перерождение, на продолжение бытия за гранью в ином мире. Если ты проживешь жизнь заново, с чистого листа, в новом теле, твоя душа тоже возродится. Ты окончательно перестанешь быть нежитью, призраком, изгоем — у тебя появится семья, клан, без чего не могут существовать ни эльфы, ни люди, ни оборотни. Доверься мне, пожалуйста? Я же тебе доверял».
…надоел…
«Посиди тихонько и не высовывайся, пока я не разрешу».
… а ведь я могу забрать себе твое тело…
«Попробуй!»
…ты сам предложил… нет! пусти! отвяжись!..
«Я тебя поймал! Обнимемся?!»
…иди ты к черту!!!..
«Хм, не хочешь — твое дело. Вот и сиди там в уголке, вот и молчи. Разобиделся он! Я к нему со всей душой, а он мне изжогу устраивает!..»
Удостоверившись, что «гость» в ближайшее время не собирается высовываться из-под селезенки, Яр выбрался из уютной поночуги. Не забыл поблагодарить ее, внимательно нагнувшуюся, потрепал по колючим перышкам под клювом, отчего призрачная зверюшка заурчала и зажмурила огромные глазищи.
Чувствовал себя Яр как никогда прекрасно! Сердце покалывало, но оно пело! В теле царила легкость, по жилам разливалось звонкое веселье. И не важно, что на каждом шаге его мотало из стороны в сторону, перед глазами окутанный сумерками мир кружился и качался туда-обратно, словно лодочка в шторм на море. Главное, он успел добежать зигзагами до кустиков, где его благополучно вывернуло наизнанку зеленой желчью, клубком черного гноя и несколькими сгустками крови. Всё-таки организм у него хрупкий и местами деликатный, требовалось время, чтобы подстроиться под нечеловеческие нагрузки, какие регулярно задавал телу безумный разум бывшего эльфа…
Ранний вечер был прозрачен и свеж. Ветерок пробегал шорохами по кронам деревьев, шептал в высоких травах. Невидимые сверчки стрекотали лениво и сонно, отмечая последние деньки перед грядущими зимними холодами. Водопад шумел бесконечными струями, речка игриво бежала по влажно поблескивающим валунам, бурлила в каменистых ямах, журчала на порожках. Под отвесными стенами гор собирались густые ночные тени — луна в Ущелье если заглянет, то ненадолго.
Облегчившись, Яр вышел на берег, чуть поодаль от костра, без сомнения разведенного Руун Марром. Присев на корточки, наклонившись над потоком, дотянулся, зачерпнул горсть, плеснул в лицо — и охнул: водица оказалась ледяной. На оханье вся компания, собравшаяся вокруг огня, разом притихла и оглянулась в его сторону.
— Силь, эту воду пить можно? — хрипло спросил Яр, еще немного поплескав в заспанные глаза, прополоскал рот, избавляясь от горечи, сплюнул в осоку.
— Можно, — отозвался маг. — Ты пропустил через источник столько энергии, что она не только очистилась от яда, но сделалась почти живой, как из легенд. Тут даже траву сейчас можно есть, сытнее говядины будет.
Сами они, конечно, над костром готовили на шпажках из обструганных веточек не корешки, а приличные кусочки дичи — наверняка тоже заслуга ящера, позаботился о голодающих друзьях.
Увидев, что он более-менее вменяем и шевелится, компания продолжила прерванную беседу. Беседовали в повышенных тонах, волнуясь, перебивая и не слушая друг друга. Сильван кровожадно спорил с не менее кровожадно настроенным Драгомиром о том, что же им делать с отцом семейства, если нежить в нем всё-таки победит. Дракон, не забывая переворачивать мясо над огнем, просил всех успокоиться и отчаянно божился, что причин для паники нет — Розенрик в данный момент не питается, уж он-то, Руун, прекрасно чует, когда его братец поглощает души, а когда говеет. Брина пыталась привлечь общее внимание, принося извинения за себя, за своего отца, за Оракула и за всё нашествие оборотней на Дубраву в целом. Но ее лепет никто не слушал. Тишка укачивал на руках какой-то подозрительно хнычущий сверток и растерянно вопрошал потрескивающий костер, как же ему вернуть оборотням дар? И почему младенца вручили ему, если у того же Рэгнета опыта обращения с детьми куда больше, он хотя бы пеленать должен уметь. Дядюшка делал вид, будто его здесь вовсе нет, а сам указывал Рууну, где подгорело и где недожарено. Одна Грюнфрид сидела молча — дремала.
Яр подошел к костру, и ему тут же предоставили самое удобное место, выдали шпажку дымящегося, капающего жиром мяса. Впрочем, несмотря на обрадованное урчание желудка, противясь манящему аромату, он повременил впиваться зубами в угощение, и не потому, что мясо не остыло, а потому что не хотелось снова бежать в кустики.
— Где младенца раздобыли? Собираетесь его зажарить на добавку?
От неудачной шутки снова повисла гробовая тишина. Даже Груша проснулась, захлопала глазами.
— Позволь напомнить, — невозмутимо заговорил Сильван. Он-то Яра и не в таком еще состоянии видал за годы совместных приключений. — Ты исчерпал магический запас Альдирейка. Настолько, что тот от истощения принял форму младенца.
— Забавная реакция, — оценил Яр. Осторожно откусил маленький кусочек мяса, задумчиво принялся жевать.
— Самый лучший для него выход, — высказался Драгомир. — Взрослый, всеми узнаваемый могущественный эльф с разумом безумца и истерзанным испытаниями телом — это плохо, как ни посмотри. Младенец же вырастет относительно медленно, и в первое время будет не способен воспользоваться заложенным могуществом, просто силенок не хватит раскрыть внутренний источник. Надеюсь, периода взросления окажется достаточно, чтобы разум его тоже восстановился. В любом случае у него будет обновленное тело и обновленное сознание, а хороший уход за ребенком и должное воспитание исправят его характер, и в итоге получится совсем другая личность.
— Угу, — согласился Яр, наслаждаясь мясом. Руун заботливо подсунул ему еще порцию. Впрочем, там на всех хватало — не иначе как ящер по пути сюда умудрился раздобыть молодого кабанчика.
— Мирош вправил карапузу мозги, — поделился с отцом Тишка. Похоже, успехи брата в магии его немало впечатлили.
— Лишь чуть подправил поврежденные участки, — торопливо объяснил младший. — У него извилины спеклись от выброса энергии.
— Прекрасно, — кивнул Яр. Облизнул жирные пальцы, помотал головой на тут же предложенную следующую шпажку. Спросил у старшего сына: — Ты уже познакомился с юной шаманкой оборотней? Брина, рыженькая, невысокая, миленькая, курносая — всё, как тебе нравится в девушках.
Этими словами он заставил покраснеть сразу троих: Тишка опешил, рысь смутилась и потупилась, гоблинка посинела от ревности и запыхтела, воинственно раздувая ноздри.
— Пап, ты это к чему? — осторожно уточнил Светозар.
— К тому, что ты обязан возвратить ей дар, с помощью которого она вернет источнику святость, — невозмутимо сообщил отец.
— Обязан, да… — замямлил Тишка, трепеща ресницами, косясь то на одну рыжую девицу, то на вторую. — Но как вернуть-то? Я даже его в себе не ощущаю.
— Просто, — припечатал родитель. — Брине нужно зачать от тебя ребенка. Ребенку дар передастся сам собой.
— А-а?.. — застыл Тишка, захлопал глазами.
— Э-э?! — только и смогла в возмущении выговорить Грюн, вскочив с места.
— Я не против, — тихо и скромно повиновалась неизбежному Брина, зарделась в предвкушении, задышала грудью. Яр усмехнулся — в ней он ни капли не сомневался.
— Пап, но как… — заступился за брата Драгомир, тоже порядком смешавшись. — Может быть, это можно отложить?
— Откладывать нельзя! — тотчас горячо возразила Брина. — Столько времени откладывали — куда дольше-то ждать? Мы вымираем без Священного источника! Всем народом вырождаемся! Если еще тянуть, кто знает, когда еще представится возможность?
— Вот и я о том же, — хмыкнул Яр. — Зачем откладывать, если дело займет пару минут.
Поманил пылающую гневом гоблинку подойти, та без охоты повиновалась, насупившись, подставила ушко… И залилась сиреневым румянцем уже по иной причине. Бесстыдный свёкор нашептал ей такое решение проблемы, что приличным девушкам и помыслить грешно!
— Поняла, — вздохнула она, выслушав короткие и ёмкие наставления. Свела бровки, состроив решительную рожицу, но взглянуть в непонимающие глаза жениха всё равно духу не хватило. Дрожащей рукой взяла его за рукав, потянула в сумеречную мглу, где за деревьями виднелась крыша заброшенной хижины. — Идем! Долг возвращать надо, не отвертишься.
— Но… Груша? А вдруг у меня не получится… — пролепетал, еще больше краснея, старший царевич. — Я же тебя одну лю…
— Получится! — сурово заверила она. Буркнула, раскрывая при всех коварный план: — Будешь меня целовать, пока ее осеменяешь.
Тишка чуть слюной не поперхнулся от внезапной откровенности. Но встал и послушно пошел.
— Я не против! — заверила их вдогонку Брина. Торопливо доела остывшее в руках мясо и, улыбнувшись всем, попрощалась на случай, если уже не увидятся. С тем и убежала радостная, вприпрыжку.
Разумеется, Тишка отправился развратничать «налегке» — просто сунул младенца Альдирейка в руки Рууну, раз тот сидел к нему ближе всех. Дракон только рот открыл от такой невинной наглости. Но не бросать ведь ребенка, так и пришлось уложить «кулек» на сгиб локтя и слегка покачивать, чтобы не вздумал хныкать. Перерожденный король, впрочем, не возражал — уставился снизу вверх на смуглый драконий подбородок, что-то неслышно забулькал сам себе, пуская пузыри слюней, заулыбался.
Драгомир покосился на своего безропотного возлюбленного, который ухитрялся продолжать жарить мясо свободной рукой. И осторожно спросил у отца:
— А что с Розенриком, пап? Он правда сейчас… в тебе?
— Почему-то я не ощущаю присутствия нежити, — подхватил Сильван. Переглянулся с Миром. Яр хмыкнул: обоих некромантов потерянная душа сейчас интересовала больше всего на свете.
— А я ощущаю его, — возразил Руун Марр, споро меняя готовые шпажки на сырые и продолжая легонько укачивать младенца на своей широкой груди. — Вы как хотите, а мне виднее.
— Виднее всех — мне, — с ласково-ядовитой улыбкой парировал Яр. — А вас всех его судьба не касается. Ну, разве что ящера чуть-чуть, но всё равно даже ему я ничего рассказывать не собираюсь. Не ваше это дело.
Драгомир и Сильван одарили его одинаково недоумённо-сочувствующими взглядами, выражающими одну на двоих мысль: совсем от перенапряжения у него ум за разум зашел. Нежить проглотил, вот характер вконец и испортился — родным хамить научился!
А в глазах Рууна читалось простое беспокойство — за них обоих, таких своевольных, затаившихся в одном тщедушном теле бывшего эльфа.
— Марр, у тебя ничего на десерт не припасено? — решил сменить тему Яр. — Ягод каких-нибудь? Жалко, кошку не успел спросить, где здесь что растет. Кисленького вдруг страшно захотелось… А связываться с хранителем земель Ущелья мне сейчас нельзя, по корням энергия бродит сумасшедшая…
И пригорюнился, с тоской уставился на огонь, провожая глазами срывающиеся с кусочков мяса капельки жира, которые с шипением подхватывали жадные языки пламени.
Дракон без лишних слов спихнул младенца Рэгнету, поднялся, пробормотав:
— Пройдусь по лесочку, поищу.
И вправду удрал шастать по роще.
— У него нюх хороший, — рассеянно сообщил Драгомир. — Даже в темноте найдет.
— Если здесь хоть что-то растет пригодное, земля-то сколько времени пропитывалась ядом, — напомнил Сильван.
Драгомир снова невольно остановил задумчивый взор на отце. Неожиданно зацепился за что-то взглядом. Глаза неверяще распахнулись, затем прищурились — и снова округлились, теперь уже вместе с приоткрывшимся в изумлении ртом.
— Папка! — громким шепотом воскликнул младший, не веря самому себе. — А ведь ты же бе!..
И замычал, так как Сильван расторопно залепил ему рот ладонью.
Старший некромант, не отпуская протестующе мычащего младшего, наигранно рассмеялся:
— Безусловно безумен! — И, наклонившись к уху полуэльфа, прошипел: — Тише! Нельзя же вслух! Имей уважение к отцу! — Сам же тяжко вздохнул: — Надеюсь, он сознает, что делает.
— Не уверен, — не утруждаясь понизить голос до шепота, отозвался освобожденный Мир. — Кажется, на этот раз он вправду рехнулся.
— Между прочим, я вас прекрасно слышу, — проворчал Яр.
— А меня, кажется, описали, — с брезгливостью сообщил Рэгнет, осторожно заглядывая в лежащий на его коленях угукающий сверток.
— Будь счастлив, твой король любит тебя, — хмыкнул Яр.
— Сумасшествие, малыш, обычное состояние для твоего отца, — негромко добавил Сильван. — В прежние времена бывало хуже.
Яр шумно выдохнул с раздраженным рычанием. Прямо и с вызовом спросил у своих некромантов:
— Вы видите во мне хоть крупицу от нежити? А? Хоть один из вас? Хоть сколько-нибудь?
Они снова присмотрелись — и промолчали.
— Вот то-то! — веско поднял палец вверх бывший лесной царь, словно беря в свидетели темные вечерние небеса и зажегшиеся на синем куполе далекие звезды. — Силь, а что это у тебя там за фляжка такая? С чем?
— А, это… Совсем про нее забыл. Надо же — так и улетел сюда с нею… Это Богдан Шмель угостил. Медовое вино, очень крепкое.
— Отлично! Давай-ка сюда!
— Нет. Тебе сейчас вредно.
— Мне полезно! — начал откровенно злиться Яр. — Дай!
Сильван глянул на него хмуро. Сам откупорил, приложился к горлышку, сделал добрый глоток — захотелось после всех новостей и событий — и, сдерживая кашель, поверх костра передал флягу приятелю, сопроводив крайне неодобрительным качанием головы.
Яр с предвкушением жадно приложился. Язык обожгло, в горло словно пролился раскаленный металл… До желудка не успел дойти, всё съеденное назад пошло, вверх, ища выход. Выпучив глаза, Яр бросил фляжку сыну — и кинулся к кустам.
Когда вскоре вернулся, злой и снова голодный, все предпочли сделать вид, будто ничего не произошло. Драгомир и Сильван увлеченно обсуждали состояние Великого Древа:
— …Оно повреждено хуже, чем мне показалось вначале, — озабоченно морща лоб, повествовал учителю Мир. — Корни на глубине полностью сгнили, ближе к поверхности — превратились в труху, а верхние — лишь пустотелая видимость. Ствол полый, немногочисленные оставшиеся ветки ломкие. Вообще не вижу способа вернуть его к жизни. Даже на самой макушке нет ростков с почками, которые можно было бы отрадить в новое растение. Ораэн уверяет, что плодов и семян древо никогда не давало, то есть посадить заново тоже не вариант. Чудотворная вода из очищенного здешнего источник, полагаю, не даст никакого эффекта. Даже учитывая то, что Оракул больше не будет отравлять подземные воды и почву, паразитировать на корнях клановых деревьев — Великое Древо всё равно уже не выживет, ибо выживать просто нечему.
— Не зря Альдирейк кинулся на крайние меры, выходит, — вздохнул Сильван. — При всём его могуществе он не сумел остановить проблему, даже украденный Дар ему не помог. Мда…
— Думаю, король даже не сумел этот Дар применить, — покивал Мир, покосившись на внимательно слушавшего Рэгнета, не возразившего ни на одно предположение. — И вообще вряд ли Древо отозвалось бы на чужеродную магию. А теперь еще король младенцем стал — ни расспросить его не получится, ни заставить что-то полезное сделать с его же наследством, пропадающим по его же вине… Еще обидно, что этот Оракул нисколько нам не пригодился и в поисках лечения зараженных эльфов в клане деда. Судя по останкам — каких папаня оставил ну сущие щепки, постарался! — его перерождение вообще ни капли не похоже на то, что произошло с ними. На вид есть что-то общее, а на деле — ничего. Даже этих крох достаточно, чтобы убедиться в иной структуре материи, в коренном отличии распределения энергий…
— Еще бы, — буркнул Яр, найдя себе оправдание, — он и эльфом-то не был до этого — просто человек. К тому же алхимик. Сто лет от безделья приготовлял в себе самом всяческие яды, можно сказать, варился в собственном соку! Мало того, что Альдирейк сделал с ним невесть что — сам наверняка не успел понять, что именно сотворил! — так он же сам потом добавил «полезных свойств». Так что для «прокаженных» моих родственничков его пример совершенно не годится в образцы. И слава всем богам за это, куда нам столько нежити…
Мир поразмыслил, взвесил в уме — и робко предложил:
— А если всё-таки взять с него пример?
— В каком смысле? — крякнул Яр. Решился на еще одну шпажку, вгрызся в остывшее «жаркое», а то на пустой желудок думать совсем не моглось и не хотелось.
— Попробовать не искать лекарство для них, а продолжить, углубить эксперимент, — неуверенно выдал младший некромант. — Усилить в них одервенение. Как бы сказать… Сделать из всех них подобие нашего Тишки.
Все сильно призадумались. Благо самого Светозара сейчас с ними не было, не обиделся на сравнение и чистосердечное намерение брата.
— Нет, ну правда, — продолжал развивать свою мысль Мир. — Мы втроем-то найдем решение, да?
— Угу, сообразим на троих, — невольно фыркнул Яр. — Что ж, если другого варианта нет, можно попробовать — сперва на умерших. Но куда мы потом денем столько лесных царей? В Долине, да и в людских землях, столько свободных лесов не наберется, сколько мы настругаем хранителей.
— Ну, не знаю, — задумался Мир. Хихикнул: — Давайте назначим их личной гвардией Великого Древа. Наложим почетные и нужные обязательства по укреплению Долины изнутри. И границу пусть сторожат.
— Нет, малыш, так тоже не годится, — огорчил Яр. — Если б еще король был в нормальном состоянии, он бы от гвардии не отказался. А так Совет старейшин не одобрит, это точно. У бабулек своя гвардия есть, отборные молодцы, а второй армии в Долине не нужно. Да и тонкий это процесс всё-таки, если взвесить — каждого зараженного перекраивать в хранителя. У Мышонка это само собой получилось, врожденно. А с ними у нас ни сил, ни времени не хватит, нет.
— Что ты предлагаешь тогда? — засопел от возмущения Драгомир. — Убить их всех? И так уже сколько погибло без помощи!..
— А это тоже неплохой выход — убить.
Все обернулись к старшему некроманту. Но Сильван, похоже, не думал шутить.
— Я бы даже сказал, Мирош, это очень удобный для нас с тобой выход. У мертвого тела нетрудно убрать все повреждения и эти их страшные наросты — на мертвом материале развеем вредоносные чары, вернем ткани к первоначальному состоянию. А потом, чистеньких, оживим.
— Благо души никуда не улетают — тут же, в семейном Дереве дожидаются! — подхватил идею Яр.
— На мертвых телах попробуем, а если пойдет, то и живых «замороженных» умертвим, — рассудил маг. — И сами от энергии смерти сил наберемся, и не придется тратиться на отсечение боли у несчастных. Проснутся — и вспомнят всё, что случилось с ними до спячки, как страшный сон.
— Отлично. Так и сделаем, — подвел итог «совещанию» Яр.
Рэгнет по-прежнему хранил молчание. То ли не считал возможным вмешиваться в обсуждение недоступных ему практик, то ли предоставил племяннику полное право решать судьбу клана как наследнику.
Тут и Руун вернулся к ним — принес для своих «принцесс» две горсти ежевики на «тарелке» из широкого листа лопуха. И для короля-младенца гостинец — глиняную кружку козьего молока.
— Сам надоил? — хихикнул Драгомир.
— В селении поделились, — рассказал дракон. — За монетку. Я б и не смог, от меня скот шарахается.
— Здешние козы мне показались настолько меланхоличными, что вряд ли стали бы брыкаться, — заметил Яр. — Тем более приучены же они к хищникам оборотням.
— Так то ж к хозяевам, — логично возразил Руун Марр.
Он забрал у Рэгнета захныкавшего ребенка, чтобы покормить — и чертыхнулся, нащупав влажность. Пришлось разворачивать сверток. Яр с интересом наблюдал: пеленка оказалась рубашкой самого Альдирейка, теперь ему, понятно, великоватой. Дракон, не долго думая, пыхнул слабым огоньком на мокрое пятно.
— Я ж говорю, младенца на жаркое пустите! — развеселился Яр.
Руун Марр пробурчал нечто раздраженное, обратно завернул карапуза в высушенную и малость подгоревшую «пеленку», завязав из рукавов с кружевными манжетами большой бант. И попробовал покормить его деревенским способом: намочил в молоке уголок платка (благо у дракона всегда платки были чистыми — каждой тряпицы хватало ровно на один огненный чих) — и предложил пососать. Однако беззубый рот скривился в капризном плаче, и молоко лишь зря накапало на сморщившуюся рожицу.
— О, опыт сразу виден! — оценил Яр умение обходиться с карапузом. — Ты с Розенриком так же нянчился?
— Было дело, — вздохнул дракон с явной ностальгией.
— Альдирейк не хочет, чтобы его кормил тот, кто вырвал и съел его сердце, — ехидно кольнул Драгомир. Почему-то вид младенца на руках у ящера его раздражал.
— Корми его сам тогда, — обиделся Руун.
— Ну уж нетушки! — брезгливо поморщился тот. Увидел в темноте, обрадовался: — Вот, Тишка с Грюн идут! Она пусть и кормит, дети ведь любят женские руки.
Мрачная немногословная Груша от возложенной на нее миссии не отказалась. Села к костру на свое прежнее место, взяла заугукавший сверток на колени. Только обронила:
— Большой какой!
Сильван улыбнулся:
— Конечно, не сравнить с гоблинскими крошками.
— Угу, — кивнула та, пристраивая сверток себе на колени. — Зато те все вертлявые и не сравнить вопящие, будто на шило сели. Мне прежде в деревне при нашей башне бабы иногда доверяли нянчиться. Этот-то спокойный, тихий.
На ее руках Альдирейк быстро королевские капризы отбросил и со вкусом зачмокал уголком платка.
— Думаешь, Тишка, когда родился, мышонком был? — рассмеялся Яр, вспомнив прошлое. Стрельнул глазами в старшего сына, слегка осоловевшего от недавних испытаний, смущенно прячущего взгляд. — Покрупнее этого получился! Как сейчас помню: еле его поднимал!..
Груша намек поняла — закусив нижнюю губку, сквозь ресницы искоса задумчиво смерила взглядом жениха.
— Ничего, справлюсь как-нибудь, — проворчала она. Уж к чему именно так сказала — пояснять не стала, только с вызовом взглянула на свёкра. Яр лишь ухмыльнулся.
— Ну, пап, нашел, о чем рассуждать, — смутился еще больше старший.
Младший ехидно хихикнул.
— Больно ты быстро обернулся! — охотно переключился на новую тему для беседы отец. — Успел хоть справиться с задачей?
Светозар от таких вопросов со стоном уткнулся лицом в ладони. Оттуда сдавленно доложил, ибо без подробностей не отстанет ведь:
— Старался, как мог. С полной самоотдачей. Насколько могу судить, все в итоге остались довольны.
— Угу, прямо-таки все, — Драгомир наслаждался щекотливым допросом не меньше папани.
Груша громко фыркнула — мол, она и есть недовольное исключение. Но при этом густо покраснела и снова прикусила припухшие губы.
Поглядев на веселую бесстыдную семейку племянника, Рэгнет со слабым стоном протяжно выдохнул и мученически возвел очи к ночным небесам. Впрочем, на страдания дядюшки всем остальным было откровенно плевать.
— Что ж, хотя бы с этой проблемой мы, вроде бы, благополучно… кончили, — Яр не мог просто остановиться. Тем более он вновь завладел фляжкой Шмеля и успешно осилил пару глотков.
Донамекался — Светозар от стыда вскочил с места и убежал «дышать свежим воздухом». Ладно хоть недалеко ушел, в раздумьях встал на краю некрутого бережка над журчащей речкой, засмотрелся в отблески звезд в быстрой воде.
— Топиться не пробуй, здесь неудобно! Только вымокнешь и простудишься!
— Яр, отдай фляжку. Пожалуйста.
— Бери, Силь, всё равно невкусное вино у тебя.
Прежде чем возвращаться в замок, решили Орсааркса предупредить, так сказать, обрадовать скорой встречей.
Яр мелочиться не стал: поднял из реки широкую стену воды — вернее, выглядело это как прозрачный струящийся занавес. В этом мерцающем «зеркале» увидели они сперва двор замка. А на дворе — сильно раздутую поночугу, половину пространства собой занявшую, и нескольких снующих туда-обратно гоблинов, бережно выкатывающих из кисельного пуза крепкие бочки.
— Что это? — ткнул пальцем в сторону изображения Яр, оглянулся на своих спутников.
— Зелья, — ответил Сильван. — Я же дома не баклуши бил.
Яр хмыкнул:
— Когда успел? Я думал, ты с дочкой ссорился и плакал в подол жене.
Груша в знак протеста оскорблено фыркнула. Сильван сделал ней предостерегающий знак, мол, его величество лесной царь глупо пошутил от усталости и нервного истощения.
— Я воссоздал формулу того снадобья, которым ты обновил внутренности Альдирейка. Подумал, что, раз подошло одному неугомонному эльфийскому почти-покойнику, то пригодится и для всех остальных «замороженных» бедолаг.
— Ты такой предусмотрительный! — игриво «чмокнул» его на расстоянии Яр.
— Пап, тебе бы отдохнуть, — осторожно заметил Мир.
— Я недавно отлично выспался, — возразил родитель, увлеченный поиском хозяев замка.
Картина на «занавесе» воды менялась, но Орсааркс всё не попадался в поле зрения волшебного окна.
— Куда делся противный старикашка? — вполголоса ругнулся Яр, нахмурился, чуя очередной подвох.
Обыскав замок, они отыскали только Эжена Флорантена. Согласно ночному времени, рыцарь-менестрель уже спал у себя в каморке, поэтому всплывший над тазиком умывальника говорящий водяной пузырь он приветствовал без восторга коротким визгом. Но, отдать должное, проснувшись толком и присмотревшись к знакомым лицам, кидаться подушкой раздумал и даже нашел в себе мужество извиниться.
Оказалось, что лорда Орсааркса действительно нет дома. Днем в замок явился отряд гвардейцев с посланием от Совета старейшин, с категоричным требованием немедленно прибыть в столицу. Как ни пытался старик объяснить стражникам, что он не может и не имеет права покидать свой клан в столь плачевном состоянии — его не слушали. Буквально взяли под арест и отвезли на высочайший суд.
— А в отсутствии господина лорда ледяные гробы сразу стали таять, — обеспокоенно поделился Эжен. — Хорошо хоть испаряется без луж, а то бы я замучился полы подтирать… Но пованивать начало сразу, уж простите. Может, я могу что-то сделать для несчастных? Я думал уж, думал, но что я могу — я ж не колдун… Только лопату приготовил и место присмотрел, собирался завтра поутру начать копать могилы. Боюсь одного — как бы не ожили, мучиться ведь будут…
Светозар, стоявший к «зеркалу» ближе остальных, горячо заверил своего растерянного приятеля, что никаких могил не нужно, и скоро они вернутся в замок и всё исправят. После короткого прощания водяной «занавес» с брызгами рухнул в реку, и Тишка, сам теперь не менее растерянный, чем Эжен, обернулся к старшим, спросил с надеждой:
— Ведь исправим же, правда?
Яр кивнул. Решительно хлопнув в ладоши, потер ладони, стиснув пальцы до белых костяшек. Вздохнул. Принялся отдавать распоряжения:
— Руун, бери Мироша и Силя, летите в замок. Вдвоем наши некроманты справятся и без меня: всех убьют, всех воскресят. Береги обоих, слышишь? Не давай перенапрягаться. Помогай носить трупы — не самим же им таскать… Головой за безопасность отвечаешь, понял? Мало ли еще какие гвардейцы могут явиться без приглашения…
— Мир! — продолжал он, — подсоединись к землям вокруг замка напрямую, минуя Древо. Иначе бабуля в Древе тебя уболтает до смерти, не смей рисковать. Я там недавно пробудил духа хранителя… Ну, как хранитель — просто нечто эфемерное, не соображает еще ничего, но приказы понимает и выполняет толково. Для оживления черпай энергию от него, у него для вас двоих хватит. Сильван тебе подскажет, как его тоже присоединить, разберетесь на месте.
— Мышонок! Полетишь со мной, на поночуге.
— Да, пап, конечно. Куда?
— В столицу, разумеется. Поглядим, что за суд такой эти старушенции собрались вершить над вашим дедом. Какие-такие обвинения для него придумали.
Они все поднялись с мест, но оклик Рэгнета заставил помешкать:
— А я что должен делать, Ксаарз?
Яр обернулся к дядюшке, смерил холодным взором:
— Затуши костер.
— Да, как скажешь… И это всё, что ты мне доверишь сделать?!
— Ты хоть с этим не напортачь, — хмыкнул Яр.
— Ксаарз! — требовательно повысил голос Рэгнет, аж стальные нотки зазвенели.
— Дядюшка Виар! — в тон ему рыкнул Яр.
Встали друг напротив друга, как два быка в сезон гона, лишь костер между ними мешал пободаться, зато свет пляшущего пламени и синяя темнота за плечами скрадывали разницу в росте и телосложении.
— Мне вообще плевать, чем ты будешь заниматься! — прошипел Яр, не отводя пылающих огнем прищуренных глаз. — Ты рисковал жизнью моего сына! Ты тогда спрашивал моего мнения? Отчего же сейчас озаботился?
Рэгнет взгляд выдержал, отвечая подобным же. Дышал глубоко, широко раздувая ноздри изящного длинного носа.
— Я прошу прощения за мои необдуманные действия, Ксаарз, — отчеканил он. — Я глубоко сожалею, что подверг твоего сына опасности.
— И привел армию оборотней в мои земли, — подсказал Яр, сложив руки на груди.
— И привел оборотней, — кивнул Рэгнет. Оговорился: — Хотя они пришли бы и без меня, я лишь пытался сдерживать в них звериные порывы, чтобы избежать лишних жертв.
Яр выдержал суровую паузу. Нехотя вздохнул. Развернулся, небрежно махнув рукой:
— Черт с тобой. Тебя уже не перекроить. Каким был… Можешь взять на себя заботу о своем короле! На водяных конях доберетесь до столицы.
Груша прижала тяжелого младенца к себе, запротестовала:
— Я ему ребенка не отдам! Угробит же!
Яр оглянулся на невестку, одобрительно усмехнулся:
— Ты права, Грушенька, о детях он заботиться не умеет.
— Я с ним поеду! — решила отважная гоблинка. — Вы торопитесь, вам спешить надо. А мы на конях доберемся, ведь с малышом-то отдыхать почаще придется. Не волнуйтесь обо мне, я за ними присмотрю, за обоими!
— Груша!.. — восхищенно выдохнул Светозар, с обожанием уставившись на невесту. — Ты… лучше всех!
— Я знаю, — скромно проворчала та, зардевшись. — Уж получше всяких там… кошек!
Яр замер, пронзенный вспыхнувшей мыслью.
— Пап, что? — мгновенно напрягся Мир.
— Про пень в горшке забыли, — понял тот. — Руун! Скорей за мной — устроим пожар в доме шамана.
— Что? Зачем? — всполошился Светозар. — Брину оставите без кола, без двора?!
— Ах, ты о приданом этой кошки теперь волнуешься? — прищурилась гоблинка.
— Как не волноваться? — честно ответил Тишка. — Где она моего сына растить-то будет?
— Ах, ну конечно, — притворно смирилась Груша, недобро сверкая глазами, — она же тебе первенца родит. Мне о такой чести уж не мечтать!..
…Небольшой набег на селение обошелся без особого шума. Местные жители не посмели препятствовать уничтожению бывшей святыни. Даже жечь ничего не пришлось — некроманты тщательно проверили найденный в чулане горшок, заверив, что новый Оракул из этой трухлявой кочерышки точно не вырастет. И для полного успокоения совести обратили остатки в пепел.
______________
Фляжку Шмеля Яр незаметно прихватил с собой. Поночуга летела на огромной скорости, на пределе своих возможностей. Пусть тряски не чувствовалось, но бунтующий желудок снова напомнил о себе, спазмы подкатывали к горлу волнами, поэтому приходилось во время пути неоднократно прихлёбывать «ободряющего» зелья. Тишка волновался и робко пытался образумить отца, что разбираться с эльфами лучше на трезвую голову. Но тот лишь отмахивался, твердя непонятное для сына:
— Мне лучше знать, что мне полезно…
Уже на подлёте к столице они заметили внизу необычное оживление — и скорость сбавили, присматриваясь с высоты. Несмотря на позднюю ночь, почти на пороге рассвета, дороги, ведущие к единственному городу Долины, оказались заполнены повозками, каретами и всадниками. И все они спешили к городу, ни одного не нашлось, кто ехал бы обратно.
— Это выходит, вовремя мы Мироша с Рууном вызвали в Ущелье, — рассудил Яр. — Только они отсюда улетели, как тут понаехали все кланы. Да со скарбом, с прислугой — старушенции налегке не привыкли путешествовать, им подавай все удобства… Снизимся прямо у Дерева! Недосуг мне от окраины пешком топать, да через всю эту сутолоку.
Так и сделали. В просиневшей предутренней темноте поночуга всё еще была вполне невидима. Эдакое туманное облако мрака на пару мгновений приземлилось — и тут же воспарило ввысь, оставив посреди жухлой лужайки двоих. Тишка попал сюда впервые и выглядел особенно растерянным. Яру же по сторонам недосуг оглядываться — рухнул на колени и от души «поклонился» земле-матушке. Закончив рыгать, пошатываясь, поднялся, развернулся — и шага не прошел, как оказался подхвачен под локотки.
— По какому праву?! — взъярился бывший лесной царь подобным «гостеприимством». По обеим сторонам от него высился «почетный караул» — двое дюжих гвардейцев, даже среди эльфов на удивление попадались редкостные широкоплечие здоровяки, ростом в два Яра.
— Пап!.. — разволновался еще больше Светозар. Его также попытались придержать стражники с невозмутимыми лицами, однако одного нечаянного удара локтем под дых им хватило, чтобы отнестись к этому гостю с большей осторожностью, чем к его невысокому спутнику. Пусть царевич и принялся сразу же сокрушенно извиняться, но от переживаний так махал руками, что еще одного стража одарил случайным сокрущающим тычком.
— Уберите руки! — прошипел Яр с таким презрением, что стражников мгновенно проняло. А, может, решили, что вцепляться в безоружного коротышку недостойно истинных воинов. Или поняли, что старший гость должен быть еще более непрост, чем младший — кто ж их разберет.
В общем, гостей окружили, но с почтением. Тишка, косясь на застывших на вытяжку богатырей, рядом с которыми он сам казался мальчишкой, бочком-бочком придвинулся к отцу, встал у него за спиной — не столько прячась, ибо это было просто невыполнимо, сколько намереваясь удержать родителя, вдруг тот взбеленится и решит ринуться в неравный бой. Однако никто из стражников явно не собирался с ними объясняться или выдвигать какие-либо претензии.
Оказалось, они ждали «начальство» — всего через пару секунд во внутренний двор королевского дворца вступила группа древних эльфиек: все они обладали поистине царской осанкой и старушечьими кислыми минами. На лицо же, конечно, каждая выглядела юной девушкой — если не приглядываться особо.
— Кто сии нарушители спокойствия? — проскрипела одна, со скукой взирая на Яра, как на раздавленную моль.
— Изгнанник и его бастард, если не ошибаюсь, — прогундосила другая. Каркнула: — Ксаарз, сын Орсааркса.
— Что им здесь понадобилось? — с недоумением выгнула изящную бровь та, что стояла впереди всех и, видимо, считала себя самой старшей среди старейшин.
Яр приосанился, окинул статных старушек насмешливым взглядом. Объявил:
— Я требую встречи с лордом Орсаарксом!
Старушки промолчали. Даже не соизволили повернуть головы на длинных тонких шеях, чтобы переглянуться друг с другом. Одна поиграла бровями, выдавая мыслительный процесс. Остальные продолжали равнодушно смотреть из-под полуопущенных век с роскошными ресницами, словно дремали на ходу.
— Отведите меня к нему, — угрожающе понизил голос Яр. — Иначе я сожру ваши души!
— О-о… — ровно протянула одна, что должно было обозначать крайнее удивление.
— Это не пустая угроза, — продолжал Яр со злой усмешкой. — И не неудачная шутка. Заверяю, я в состоянии это сделать, если вы… Иначе…
Он запнулся на полуфразе, рвано выдохнул. Потер лоб дрожащей рукой, пробормотал:
— Ох, Мышонок, что-то мне нехорошо…
И, как подкошенный, упал на руки подоспевшего сына.
— О-о… — пронеслось общее потрясённое среди эльфиек. Такого сильного впечатления члены Совета старейшин кланов давненько не испытывали.
_________
Яр нехотя разлепил глаза: незнакомое помещение, отделанное в классическом эльфийском вкусе. В меру роскошное, однако ничего лишнего, если не считать росписей на стенах и лепнины на потолке. Окно без занавесок, ставней или витражных стекол, но с изящной кованой решеткой, наглухо вмурованной в проем. Из обстановки — вдоль стены длинная скамья с подушками (для сидения пригодна, но для сна слишком жесткая и узкая, в чем Яр убедился, отлежав занемевшее плечо). Рядом небольшой столик без скатерти, на нем — поднос с фруктами, серебряный кувшин с чеканкой и пара серебряных же стаканов к нему. В углу — складная ширма-гармошка из тонких деревянных реек и шелковых полотнищ с росписью, если захочется подобия уединения. Дверной проем в противоположной от окна стене был широким, с притолокой в виде многоступенчатой стрельчатой арки, изукрашенной сквозной резьбой по камню, вот только вместо деревянных створ тут тоже была сплошная решетка с витыми загогулинами. Где в этом высокохудожественном «заборе» «калитка», а где спрятался замок — поди разберись!
Благодаря решетке из комнаты свободно просматривался узкий коридорчик — и точно такие же апартаменты напротив. Оттуда слышался ожесточенный спор на высоких нотах. Яр узнал голоса: Ораэн и Орсааркс, два почтенных лорда, оказавшиеся запертыми в одной «темнице», были готовы друг другу глаза выцарапать. Они-то его и разбудили, гады…
Кстати, судя по солнечному свету, льющемуся в окна, на дворе давно стоял день. Яр прикинул в уме, сколько же он провалялся без памяти? Голова тут же отозвалась чугунным звоном и производить подсчеты категорически отказалась.
Видимо, он застонал, потому в поле зрения сразу появилась встревоженная мордашка старшего сына.
— Пап, ты как? — шепотом осведомился он. — Дед со своим закадычным дружком тебя разбудили, да? А я просил их не собачиться, у, старичьё брехливое!
И — спасибо, хоть не на ухо! — тут же заорал, что было духу:
— Дед, нельзя ли потише?!
— Мышонок, сам не вопи! — болезненно застонал Яр, хватаясь за голову. Поднялся, сел, только сейчас заметив, что всё это время использовал колени сына вместо подушки — жестковатой и, судя по затекшей шее, не очень-то удобной.
— Если нужна ночная ваза, вон там стоит, — громким шепотом поделился Тишка. — Причем заговоренная на самоопорожнение! Здорово, правда?
Яр не поленился, не вставая с сидения, переполз в указанный угол, свесившись, нашарил под скамьей горшок, вытащил на свет — действительно, изнутри глазурованную керамику покрывала роспись из магических рун, чары предписывали содержимому перемещаться прямиком по указанным координатам. Оставалось только надеяться, что в том месте до сих пор располагалась выгребная яма, а то ведь мало ли сколько веков этому горшку? Со вздохом он задвинул сей предмет назад в темноту, не ощутив пока что в себе желания его использовать.
На оклик внука к дверной решетке своих апартаментов подошел Орсааркс. Мрачно зыркнул на сына:
— Очнулся, наконец-то?
Яр высокомерно проигнорировал его неуклюжую заботу. Пересел поближе к столику, отщипнул пару виноградин — не от голода, а лишь заесть горечь во рту и смочить освежающим соком сухой до шершавости язык. Сунул нос и в кувшин — там оказалась вода, не затхлая, что уже прекрасно. Не зря узор чеканки на серебряных боках кувшина и на подносе с фруктами складывался в руны, «замораживающие» еду и питье в первозданной свежести. Вдобавок в кувшине воды никогда не убывало. А вот на стаканах чеканка таила другие чары — если взять стакан в руки, то простая вода, налитая в этот волшебный сосуд, превращалась в любой загаданный напиток. Что Яр тут же продемонстрировал пришедшему в восторг сыну. Сам он загадал кислый клюквенный морс, а Тишка неосмотрительно подумал о горячем борще со сметаной. Пришлось выпить суп без ложки, а потом сполоснуть стакан водой над горшком — вот заодно и оный проверили.
Пока молодежь развлекалась с зачарованной посудой, старики в соседней «камере» снова переругались. (Кстати, как успел пояснить Тишке Ораэн, они оказались запертыми не совсем в тюрьме. Вообще уютные апартаменты темницей назвать язык не поворачивался. Это было специальное и в своем роде единственное на весь город здание, выстроенное для людских посольств. Чтобы смертные не шастали по столице, эльфы без зазрения совести запирали делегации просто под замок. Среди самих же эльфов преступников, нуждающихся в заточении, никогда не бывало — за провинности либо сразу прописывались розги, либо убивали-казнили, не вынося сор за пределы родного клана. Ну, и в самом крайнем случае изгоняли).
— О чем они всё ругаются? Я понимаю их разве через слово, — пожаловался на стариков Тишка.
— Это старинный вариант эльфийского языка, Мышонок, — успокоил сына Яр, слегка покривив душой, так как лорды друг перед другом в выражениях не стеснялись и использовали эльфийский матерный тысячелетней давности. — Они просто давно друг друга не видели, вот и общаются на разные темы.
— Угу, накопилось, — хихикнул сын.
— Молодые годы вспоминают. Ведь они оба состояли в свите последнего короля.
— Вот увидели бы его сейчас — не узнали бы! — еще больше развеселился Тишка.
Почуяв, что их обсуждают, к решетке подошел Ораэн. Зыркнул на примолкших мальчишек — и разразился бранью в адрес Совета старейшин. Мол, он вынужден без вины сидеть здесь уже сутки, а в обществе этого выжившего из ума кретина ожидание становится худшей пыткой — за что такие невыносимые мучения?
Орс тоже подскочил к двери — и обругал бывшего приятеля не менее эмоционально. Тот за ответом в карман не полез… Яр бы еще полюбовался на них с удовольствием, попивая прохладный морс — да голова трещала и без их криков. Они же почти вцепились друг дружке в воротники, доказывая что-то стародавнее, многовековое. Пришлось рявкнуть погромче, чтобы оба заткнулись. Ладно в окнах тут стекол не было, не то вылетели бы с дребезгом.
Старики замолкли, заморгали, пережидая, пока утихнет звон в ушах. А Тишке ничего, он-то привычный, он в Дубравном дворце вырос, знаком с царским гневным рыком. Посмеиваясь, потянулся себе и отцу еще питья подлить. Да сунулся к отцу не вовремя — у того вместо морса или вишневого сока в стакане медовуха образовалась. Яр понюхал, скривился да вылил в горшок — после вчерашнего на крепкое зелье его пока не тянуло.
— Так значит, пока я спал, ни за вами, ни за нами никого не присылали? — подытожил он уже спокойным тоном.
Ораэн пробурчал, уже без крика, что, мол, старухи могут судить-рядить хоть месяц, хоть год, и всё это время сидеть им здесь, как сверчкам в коробке.
— Понятное дело, ведьмы столько лет на шабаш не слетались, не виделись — сколько новостей накопили! Но так и мы покамест никуда не спешим, — ехидно заметил Яр.
Под неодобрительными хмурыми взглядами обоих лордов бывший лесной царь обосновался на скамейке поудобнее — спиной на подлокотник откинулся, под спину подушку подложил, ноги вдоль сидения вытянул. Тишка тут же с него сапоги стянул, ноги себе на коленки закинул, стал заботливо щиколотки разминать-растирать, отец чуть не замурлыкал.
— Ну-ка, посмотрим, как обстоят дела у Мироша с Сильваном, — пробормотал Яр, сделав знак Тишке, чтобы приоткрыл крышечку кувшина.
Повинуясь прихоти бывшего лесного царя, вода сперва испарилась, повиснув в воздухе туманным облачком, затем замерзла снежинками — и послушно сложилась в тончайшее ледяное зеркало, разгладившись в идеально ровный овал. В коем появилось изображение замка Орсааркса, вид сверху, с высоты птичьего полета.
Внимательно наблюдавший за колдовством Ораэн изумленно округлил глаза:
— Что это за техника такая? Так просто — и так оригинально и эффективно!
— У водяных подсмотрел, — небрежно бросил Яр. — Переделать пришлось, конечно, но удобно, да.
Лорд непонимающе перевел взгляд на полуэльфа. Тишка дружелюбно пояснил:
— Духи-хранители рек в северных землях используют подобную связь. Папка придумал на основе их чар множество самых разных вариантов. Я потом вас научу, если время будет.
Ораэн искренне поблагодарил за предложение. Пусть он на взгляд Тишки был почтенным старцем, по меркам же эльфов — вполне еще молод, любознателен и способен к обучению. Осаарс, к удивлению и радости внука, тоже пересилил гордыню и пробурчал, что не прочь овладеть столь полезным умением.
Между тем Яр связался с Сильваном. Старший некромант нашелся в большом зале, где стояли растаявшие теперь гробы. Предстал маг перед ними в неожиданном виде: в фартуке мясника, повязанном поверх одолженной у Эжена простой одежды, длинные волосы тщательно подобраны в узел на макушке и прикрыты косынкой. И не зря он предусмотрительно переоделся и закатал рукава рубашки — руки по локоть были измазаны в черном и зеленом гное, в бурых потёках крови, брызги виднелись даже на лбу и щеках.
— Бог в помощь! Кипит работа? — расплылся в улыбке Яр.
— Ой, тебя бы сюда! — тяжко вздохнул некромант. — Сам-то, вижу, отдыхаешь? Что в стакане-то, вино опять, небось?
— Вода! — клятвенно заверил приятеля Яр.
Но тот не слушал, отвлекся — куда-то в сторону заорал непривычным командным голосом:
— Эжен, чего не смотришь?! Они у тебя все разбрелись! Я же велел следить за ними! Говорил ведь: они еще не оживленные, только поднятые — не понимают ни черта! Хочешь мне лишней работы прибавить? Вот из окон выпадут или с лестницы свалятся кубарем, придется им кости переломанные лечить! Что? Команд не слушают? Так не мямли, шуликунов тебе за шиворот!!! Громче говори, громче! И внятно, чтобы самый тупой мертвяк понял!
Тишка с уважением аж присвистнул, такую бурную деятельность они там развели. А Орсааркс от ужаса и унижения за весь клан, кажись, в обморок рухнуть собрался, да всё решить не мог — то ли сперва дослушать, а потом падать, то ли сохранить остатки гордости и держаться на ногах до конца.
С другой же стороны если поглядеть, он уж и не чаял хорошего исхода — когда не по своей воле покидал замок, мысленно попрощался со своими подопечными, оставляя их на верную смерть. И вроде бы ему нужно быть благодарным сыну и его семейке, раз не бросили всех умирать — да только от их живодерских методов в оторопь бросало. А в то, что все оживут — этого он пока еще не мог осознать, слишком долго не видел надежды, чтобы так вдруг поверить в чудо.
— Прости, Яр, с рассвета передохнуть не дают, — пожаловался Сильван, вернувшись к разговору. С редкой для него увлеченностью и живостью поспешил объяснить: — Я решил: чего их на руках таскать? Стольких за неделю не перетаскаешь! Да и чести много. Поэтому обрезаю им тут лишнее, латаю кое-как по-быстрому, потом поднимаю — но тоже на скорую руку, не полностью, а только чтобы двигаться могли сами. У Нового-то Города я покойников поднял, как положено — без душ, но с теневой памятью и какой ни есть, а способностью к мышлению. А тут им мышление и память пока без надобности — они и без соображения могут до сада дойти, если за ними присмотр приставить. А Эжен как на зло мертвецов до икоты пугается! Ты бы слышал, как он визжал утром, когда первых повел. И как только я не оглох, — со смехом вспомнил некромант. — Это сейчас уже он попривык, освоился, даже ругается на них, как на стадо овец… О, лорд Орсааркс с вами? Простите, я не заметил сразу.
Сильван немного стушевался, поняв, что главе клана подобный доклад слышать вовсе не весело.
— Ничего, — слабым голосом отозвался старик. — Благодарю вас, что не бросили несчастных в скорбный час… Что помогаете, не даете сгнить заживо…
— Не волнуйтесь, будут к вашему возвращению все живы и здоровы! — расцвел, пообещал маг. — У меня никто зря не сгниет — я сразу всех, кто еще живой был, умертвил безболезненно, еще на рассвете, как сюда прилетели… А, то есть… Простите, полагаю, в подробности нашей работы вам лучше не вникать, действительно, — опомнился он, заметив наконец усиленное Тишкино подмигивание.
— А Мирош где?
— В саду, — неопределенно махнул Сильван окровавленным кухонным ножом-тесаком. — Вызвал там духа-хранителя, как ты велел, вместе с ним проводит тонкое лечение, я-то здесь грубую правку тел делаю. И бабушка-призрак из Древа вылезла, я тень ее видел, прозрачную — день ведь, светло еще, поэтому тень еле заметная. Мирош мои чары поднятия с тел снимает, подправит кое-что — и запускает жизненные процессы. А уж бабуля души вкладывает. Так что, Яр, за младшего не беспокойся, он у меня только за «шлифовку» отвечает. Сам знаешь, самое-то тяжелое — душу в оболочку загнать и закрепить там, чтобы обратно не вылезала. Вот это твоя матушка на себя взяла, за что ей спасибо большое. В общем, полагаю, управимся быстро. Это ведь не люди — этих долго лечить не надо, само всё заживает, лишь направь потоки энергии и жидкостей, как следует. Да и зелье я хорошее сварил, очень пригодилось… А как закончим, заставлю Эжена здесь полы отмывать с щелоком, вот он «обрадуется»!
Яр не мог не рассмеяться в ответ — редко когда приятель бывал столь бодр и весел. Вот что значит, с головой окунулся в свою стихию!
— А Руун у вас за что отвечает? — вспомнил он о драконе.
— А он нам тут не нужен оказался, — отвел глаза Сильван, — видишь, мы сами справляемся, он бы только мешался на нашей «кухне». Так что мы его к тебе отослали. Дали ему отдохнуть, поспал часик, Эжен его обедом накормил — и улетел. Должен скоро у тебя объявиться, так что жди.
Яр только вздохнул — его чернокнижники так переживают, что любимого ящера не пожалели. Хорошо, если правда покормить успели, а то ведь и голодным могли выгнать! Летает, бедный, от зари до зари, не покладая крыльев, аки пчёлка…
Всё-таки проведал и Драгомира — убедился, что младший тоже наслаждается работой и из-за обилия энергии смерти выглядит свежим и даже разрумянился. Пожелав некромантам дальнейших успехов, Яр больше не стал их отвлекать.
Ледяное зеркало померкло на миг, затем картинка сменилась — тронный зал в Дубравном дворце. Обеспокоенные женские лица: Милена, за ее плечом Лукерья, за другим — Нэбелин, чуть дальше выглядывали, вытягивая шеи, русалки. Из-под локтя царицы, привстав на цыпочках, высунулась старшая гоблинша. Мужчин присутствовало куда меньше — сонный простуженный водяной, хлюпающий сопливым сизым носом, озабоченный хмурый Щур да виновато-мрачный Томил.
— Папка! — завопила лесная владычица. — Наконец-то! Ну, что там у вас?!
— У нас всё прекрасно! — бодро откликнулся тот. — А у вас как? Не взялись еще рожать наперегонки?
— Папка! — возмутилась Милена. — Я серьезно спрашиваю! Вы где? В Долине? А чего это у вас там решетки на окнах, а? А чего это ты сам такой зеленый?
Пришлось Яру отвечать, что решетки тут для красоты, по архитектурному замыслу. И вовсе он не бледный, а обыкновенный, это ей почудилось из-за прозелени у него в волосах.
Увидев возле отца старшего брата, Милена малость поумерила беспокойство — Тишке в плане благоразумности она доверяла иногда больше, чем Драгомиру. И перешла к обстоятельному докладу:
В Новом Городе, как выяснилось, не все мертвецы угомонились. Как старый князь упокоился, так некоторые особо шустрые покойники, оставшиеся без присмотра и командования, обратно выкопались из могил — и разбежались по домам, к родне. Теперь пьют с потомками горилку и назад на погосты не идут, упираются — требуют отложить упокоение до весны, когда земля, видишь ли, потеплее станет. Архиерей ругается на такую чертовщину неподобающими священнику словами. А княжичу жалко подданных силком заставлять. Сами мертвяки божатся, что до весны не завоняют — будут-де обитать во дворах на холоде, а в избы заглядывать лишь по необходимости. Главное, у всех нашлись насущные дела, требующие длительной работы — без этого они, мол, покоя себе на том свете не обретут. По этому вопросу она уже связалась с некромантами, те отмахнулись: мол, у тебя десяток и на холоде — а у нас тут сотни и в тепле! Как вернутся, так и разберутся, а пока не до домашних мертвецов, с дедовой бы родней управиться. Со своей стороны лесная царица решила немного подправить погоду и поддать еще морозца, чтобы беспокойные покойники не протухли от внезапных поздне-осенних оттепелей.
Яр от души похвалил дочку за разумное решение, та зарделась, но не сбилась, продолжила отчет.
Кстати, поэтому и Томил с женой здесь гостят, взвалив на широкие плечи Шмеля все заботы по разгребанию последствий краткой осады. Городской колдун по мертвецам не специалист, а народу это не докажешь — за противоестественный непорядок всё равно на него ругаться будут. Больше-то не на кого — о муже лесной царицы в городе теперь вспоминают только шепотом и с великим почтением. (Милка про это заявила не без гордости).
Еще чуть не забыла сказать: волки-оборотни, спешно удравшие к границе лесных владений, объявились снова — теперь уже не как армия, а как поджавшие хвосты переселенцы-просители. Мол, на родине у них голодно и вообще всё плохо, не предоставите ли великодушно убежище, не пустите ли пожить к вам? На что Милена сразу решила препроводить перебежчиков восвояси под конвоем отряда гоблинов.
— Похоже, эффект от внушений Оракула закончился с его кончиной, — вывел из этой новости Яр. Велел дочери: — Обрадуй горемычных, что отныне их родное Ущелье свободно от гнёта трухлявого пня. Узнают — домой рванут без сопровождающих.
— Кого? — вскинула брови Миленка. — Пня?
— Угу, — подтвердил Тишка, — весьма ядовитый деспот им достался. Ты волкам скажи, они поймут.
На том и распрощались. Яр, посмеиваясь, умолял своих женщин не рожать раньше сроков, на что подпрыгивавшая на цыпочках старшая гоблинша клялась, что она — потомственная повитуха и подобного самоуправства вверенным под ее наблюдение бабам не позволит, будь хоть те эльфийскими принцессами, царицами или ведьмами.
Кстати, разговор велся на языке жителей Нового Города, поэтому эльфийские лорды, пусть и прислушивались с интересом, но мало что уразумели.
Удостоверившись, что у всех членов семейства всё в порядке, Яр изъявил желание вздремнуть. Зевнул, сладко потянулся, улыбнулся пристально следившему за ним сыну, капризно сгреб под себя подушки, улегся, отвернувшись носом в спинку скамьи — и принялся усердно думать, отчего его начинает мутить при малейшем напряжении и любом колдовстве. Неужели в беременность Драгомиром его так же крутило и выворачивало? Настолько он успел отвыкнуть от груза второй души под сердцем? Поспешил забыть, как страшный сон? И вот — снова по собственной воле избрал себе мучение…
Что ж, надо воспользоваться временной передышкой с толком. Яр постарался расслабиться. Прислушался к своему «внутреннему миру» — признаков отравления чужеродной энергией нет, как было с младшим. Небольшой разлад в действии органов можно списать на волнение…
«Роз? Ты чего всё молчишь и молчишь? Обиделся на что-то?»
Но «гость» промолчал даже на прямое обращение. Странно, куда делось его колючее ехидство, злорадство и прочие вредные проявления испорченного характера? Или, по сути перестав быть нежитью, душа обрела успокоение? Так вроде бы еще рано.
…не дождешься…
Коротко буркнул, пнул в почку и снова закуклился темным шариком, всем видом показывая, что более общаться не намерен.
Яр мягко усмехнулся и оставил свою нежить в покое. Сидит и пусть сидит, дуется — не буянит. Ему же самому давно пора заняться более полезным и интересным делом, чем пустые разговоры. Без присмотра у него тут успело вырасти невесть что, а Яру-то хотелось сохранить определенные черты, да усилить полезные задатки, по возможности убрать всё мешающее и вредное…
Пока «мастерил», внешне притворяясь спящим, вполуха прислушивался к негромким разговорам. Тишка сдержал обещание: притулившись плечом к решетке, взялся обучать стариков премудрости сообщений через воду. Эльфы слушали внимательно, проникшись к юному «учителю» должным уважением. И довольно быстро освоили азы, всё-таки в королевской свите глупцов не держали.
Ради практики Светозар предложил посмотреть, где там летает их дракон. В небе, мол, всегда есть облака, из облаков достать нужное количество воды раз плюнуть.
Когда картинка распахнулась во всей красе, даже Яр привстал с места.
Как и предупреждал Сильван, дракон уже долетел до города. Но то, что Руун собрался вытворить, кружась над дворцом, никто предугадать не сумел бы.
«Я сожгу ваш город! И спалю ваше Великое Древо! Если вы не выдадите мне пленников!» — отчетливо слышалось в раскатистом рёве.
Но вот беда — понимать драконий рык могли лишь те, кто имел честь посмотреть ящеру в глаза. Уж такова была природа общения с этим редкостным чудовищем, когда он принимал крылатый облик. Но кто же станет ловить взгляд дракона, когда он летает над головой и бухает клубами пламени? Не удивительно, что в данный момент на центральной площади не нашлось ни одного эльфа, способного понять его требования и угрозы. (Ведь и Орсааркс, и Ораэн сидели в «темнице», не говоря о прочих членах клана Орса, а больше ни с кем из жителей Долины Руун Марр «с глазу на глаз» не беседовал).
Раздосадованный непонятливостью эльфов, Руун, не долго думая, исполнил самую страшную угрозу — обрушил поток пламени на Великое Древо. Под вопли шокированных эльфов оная коряга сгорела в секунду, как сухая лучинка.
Даже Ораэн с Орсаарксом сдавленно охнули — и безотчетно стиснули друг дружку в утешающих объятиях, не имея сил отвести взгляд от поразительного зрелища.
Потерю главной реликвии эльфы не могли оставить без внимания. На балконы дворца выползли старушки из Совета — и каждая со своей стороны мановением узкой длани накинула на беснующегося в небе ящера тонкую нитку чар. На высоте нити, сплетясь, превратились в полупрозрачные хрустальные цепи. Опутанный ими, дракон забарахтался в воздухе и вынужденно снизился, отчаянно колотя крыльями. Уже на земле цепи сжали его еще сильнее, заставив сменить обличие.
— Не могу на это смотреть, — закрыл глаза рукой Яр. — Хорошо, что Мирош не видит этого его геройства.
— Вокруг него стража выстроилась, — нервно хихикнул Тишка, — прикрывают собой от возмущенных старушенций и шумящей публики. Еще хорошо, что он не забыл сумку с одеждой захватить, вон, гвардейцы уговаривают бабулек убрать цепи, чтобы мог хоть штаны надеть.
Яр застонал, заранее понимая, сколько времени потом ему с некромантами придется потратить, утешая чувствительного ящера, по собственной глупости переживающего такой позор.
Дальше, уже кое-как одетого, дракона снова связали — и повели по улицам.
— Надеюсь, его к нам посадят, за компанию, — снова хихикнул Тишка, всем сердцем переживая за друга.
Заодно, следя за перемещениями, удалось рассмотреть город при свете дня. Теперь столица вовсе не выглядела заброшенной. Да, развалившиеся здания за сутки не починят даже лучшие колдуны. Но пригодные для жилья дворцы наполнились суетой: окна на верхних этажах распахивались настежь, через подоконники перекидывались покрывала и простыни, чтобы вытряхнуть многовековую пыль. Двери постоянно хлопали — как парадные, так тем более у черных ходов, ежесекундно впуская и выпуская снующих с поручениями слуг. На улицах пыль поднималась до крыш — каждое крыльцо, каждую дорожку следовало срочно вымести, не заботясь о том, что ветер сносит пыль к соседям в окна или, того хуже, сор оседает на оставленном на лужайке багаже. При этом на пойманного стражей дракона вообще мало кто обращал внимания.
— И такой хаос здесь царит со вчерашнего полудня, — пожаловался Ораэн.
Ему, хранителю города, было больно смотреть на эту бестолковую деятельность. В его городе должна сохраняться музейная тишина и степенность молчания, дома не должны сотрясаться от топота и криков… Но теперь это был совсем не его город. Столица вмиг преобразилась в подобие городов презренных смертных. И не важно, что здесь все, от лордов и старейшин до челядинцев — все были чистокровными эльфами, в данный момент они смотрелись и вели себя ничуть не лучше людей. Пожалуй, люди справились бы лучше — ведь их беспокойные короли вечно куда-нибудь переезжают с места на место со всем двором. Совет глав кланов собирается так редко, что никто не помнит, как и что следует делать в первую очередь, все растеряны, хватаются за дела и тотчас бросают, и тратят в пустой суете время, силы и терпение, своё и окружающих…
— Всё-таки к нам! — обрадовался Светозар.
И впрямь! — вскоре смущенного Руун Марра втолкнули в узкий коридорчик между решетками.
— К нам его, пожалуйста! Сюда! — заволновался Тишка.
Сопровождавшие дракона гвардейцы пожали плечами — им-то было всё равно. Сотворив короткие чары над решеткой, стражники развеяли в воздухе часть прутьев. Руун охотно и без принуждения юркнул к друзьям, тотчас попал в объятия. За его спиной прутья мгновенно восстановили витиеватый сплошной узор. Зато путы, связывавшие опасного преступника от пояса до шеи, исчезли без следа.
— Ну, ты учудил! — восхитился драконьей отвагой Яр, целуя неудачливого спасителя в побледневшие до желтоватости смуглые щеки.
— Всё-таки я добился своего, они выполнили моё требование — привели меня к вам, — смущенно пробурчал ящер. — А про дерево Мир сказал же, что оно давно сгнило на корню… Я погорячился, да?
— Немножко, — улыбнулся Яр. — Но я всё равно рад тебя видеть. Хотя ты должен был проявить мужество — и остаться при некромантах! Я же велел тебе их стеречь!
— Да там, понимаешь… — замялся дракон, перешел на шепот. — У меня же нюх хуже звериного. Если б заставили помогать, я б только облевал там всё кругом.
— Что-то у вас с папкой муторное настроение нынче, — заметил Тишка. — От Миленки заразились? Прямо подозрительно!
— Я нежить не глотал! — торопливо открестился Руун.
Яр насмешливо фыркнул, с легким намеком: не зарекайся, не загадывай на будущее.
Эльфийские лорды на преступного дракона поглядывали с плохо скрываемой неприязнью — всё-таки уничтожитель главной святыни, которая испокон веков связывала все кланы в единый народ. Символический якорь, маяк, столп мироздания и мировоззрения, поддерживающий их дух из тысячелетия в тысячелетие сквозь стремительно меняющиеся времена!.. Но гневаться вслух на ящера посчитали ниже своего достоинства. К тому же Руун сам выглядел виноватым, а Яр не позволил бы никому оскорблять любимого зятя.
О пленниках стража не забыла — вскоре наведались к ним еще раз. Принесли обед — пряная тушеная птица с овощами в глубоких мисках. На каждого по огромной порции, видимо, дюжие гвардейские молодцы по себе отмеряли. Или намекнули, чтобы не ждали ужина. Но всё оказалось весьма вкусным, Яр себе на удивление умял половину, оставшееся отдал изголодавшемуся в полетах дракону. В питье и фруктах у них и так не было нехватки. А когда стража пришла забрать миски, то раздали пленникам для ночевки толстые пушистые одеяла — с такими и на полу не холодно спать, за неимением кроватей.
Лорды расстроились не на шутку — решили, что ждать им суда неделю, не меньше.
— Да ладно! — со смехом разогнал мрачный настрой Яр. — Старушенции не дадут нам долго прохлаждаться — они же сами первые помрут от любопытства!
Он с удовольствием закутался в одеяло и притулился под теплый бочок к дракону. (От скуки принялся изучать состав волокон, из каких соткана такая приятная на ощупь и дивно согревающая, но не жаркая ткань. Даже пихнул локтем дракона, чтобы тот пыхнул огнем на выдранную нитку, дабы по запаху дыма можно было бы определить, есть ли в пряже шерсть, шелк, хлопок аль паутина).
Яр как в воду глядел! Терпение у бабулек оказалось коротким — солнце еще было далеко от заката, когда к пленникам снова нанесли визит. Теперь гвардейцы сопровождали щуплого невыразительного эльфа с некрасивым (даже по людским меркам) лицом. Конечно, в молодости и этот клерк был красавчиком, как любой юноша эльфийских кровей, но жизнь секретарем при одной из старушенций придала его физиономии столь неизбывно кислое выражение, что уж никакими шрамами еще больше обезобразить его было бы невозможно.
— Милорд Ораэн? Вас хотят видеть на совещании Совета. Прошу следовать за мной. И соблюдайте благоразумие ради вашего же блага.
— Позвольте узнать, в чем его обвиняют? — вырвалось гневное у Орсааркса.
Клерк смерил лорда кислым взглядом. Вежливо ответил:
— Милорд Ораэн предал доверие Совета и пост хранителя столицы. Он позволил разгуливать по городу оборотням, полукровкам, некромантам, дракону, а также допустил оных личностей к Великому Древу.
— Какое совпадение! — радостно воскликнул Яр. — Мы и есть эти самые полукровки и драконы, и кого вы там еще назвали, уважаемый. Вам не кажется, что будет справедливо, если мы предстанем пред очи Совета вместе с совращенным нами милордом?
Клерк и его смерил кислым взглядом. Чуток подумал, взвесил возможные последствия. Низко опущенные уголки поджатых губ неприметно дрогнули, выдавая тень злорадства.
— Мне не выдавали инструкций, запрещающих вам, господа, присутствовать на суде, — произнес он, смакуя важность каждого оброненного слова. — Если вы считаете необходимым, следуйте за мной. Прошу каждого из вас сохранять благоразумие и не использовать магию или оружие для нападения, ради вашего же блага.
«Спорим, этот кислый фрукт — тайный сторонник королевского правления?» — Яр мысленно обратился к Тишке и Рууну. Бывшему лесному царю приходилось ускорять шаг, чтобы поспеть за рослыми гвардейцами. Да и вообще — обидно быть самым коротконогим в компании!
«Они тут все мечтают о возвращении короля! — отозвался дракон. — И твой отец — первый среди жаждущих. Светозар, пожалуйста, попроси дедушку вести себя прилично перед бабушками».
«Как будто он меня послушает», — ворчливо отозвался на шуточку Тишка.