Трафальгар из семьи Донкихот

      Ло, крадучись, выскользнул в общий коридор, бесшумно притворил за собой дверь и по закону подлости тут же натолкнулся на Моне. Она преувеличенно спокойно осмотрела его сверху вниз, показательно бросила взгляд на комнату, которую он только что покинул, и скрестила на груди руки, чувствуя себя хозяйкой положения.       - Ло, - с напускной непринужденностью произнесла девушка и изобразила кривую улыбку. – Это комната Виолетты, разве нет?       - Ты готова? – словно не расслышав ее вопроса, властно поинтересовался Ло – главным по-прежнему оставался он, в любой ситуации. – Корабль ждет.       Моне прищурилась, и в воздухе вокруг нее затрепетали снежинки.       - Уже иду, Кора-сан, - в отместку псевдоуважительно отозвалась она и, бросив последний испепеляющий взгляд на дверь спальни Виолетты, зашагала дальше по коридору.       Ло вздрогнул от ее язвительных слов, как от пощечины, и весь похолодел. Хитрая и расчетливая Моне могла попытаться поддеть его в ответ на грубость, принизить авторитет Ло как правой руки Дофламинго и Коразона, переиначивая его семейное кодовое имя, но невзначай брошенная фраза могла иметь и другой, опасный смысл. Угроза. Предупреждение. Или… знак.       Кора-сан, когда-то сыгранное им и окончательно подкупившее предателя.       Ло внезапно четко вспомнил раскрашенное лицо, короткое объятие в его комнате в старом доме и лишенный ненависти к собственному палачу взгляд навстречу направленному в лицо пистолету.       Коразон. Так звали человека, который носил грим на лице, писал записки и поджигал свою одежду. Человека, который предал семью и которого Ло за это убил. Это случилось много лет назад и давно потеряло всяческую ценность.       - Зачем я об этом думаю? – вслух спросил он себя, но думать не перестал.       Ло помнил, что ненавидел его раньше, потому что в первую же встречу Коразон поступил с ним так же, как и весь остальной мир - схватил за шиворот и выбросил в окно, как шавку. Он избивал всех детей, попадающих в дом Донкихотов, большинство из которых трусливо сбегало после знакомства с младшим братом Молодого Господина. В душе Ло шевельнулась что-то скользкое и неправильное – он нахмурился, напрягая память…       Бейби Файв воровала у Коразона грим, вместе с Буффало они подсовывали ему приправленный солью чай и открыто смеялись над его неуклюжестью. Они не боялись его – вот в чем дело. На правах врача Ло точно знал, что никто из них и вообще из детей серьезно не пострадал от рук Коразона: одни синяки да ушибы, даже серьезных переломов не было. Он понял – и все его существо содрогнулось от отвращения, сопротивляясь разрушающей его выверенные до грамма приоритеты и идеалы догадке.       По всему выходило невероятное - Коразон лишь распугивал прибившихся к пиратам детей. Бейби Файв, Буффало и Ло было некуда идти – но десятки других поддались давлению и сбежали от Донкихотов.       Ло замутило от этих гадких, неправильных мыслей. В груди колотилось обезумевшее сердце, ставший слишком тугим воздух отказывался проскальзывать в горло – от нехватки кислорода перед глазами у Ло резко потемнело. Теряя опору под ногами, он слепо нашарил рукой стену и в отчаянии прижался лицом к ее отрезвляюще прохладной поверхности, чувствуя лишь глухой стук крови в ушах.        Ло в отчаянии попытался разбудить в себе прежнюю всепоглощающую ненависть к Коразону, к его наглой физиономии и чертовой рубашке в сердечко, которая так его раздражала, но чувствовал лишь недоумение и отвращение к себе самому, вынужденному в бессилии хвататься за стены.        С того момента, когда последний близкий Ло человек сгинул в огне Флеванса, его никто и никогда не любил – и он не тешил себя напрасными надеждами. Донкихоты увидели в нем инструмент, который можно использовать в своих целях, Дофламинго – потенциального соратника и свою будущую правую руку, Бейби Файв – очередную возможность оказаться небесполезной. Все вокруг хотели брать, и только чертов Коразон предлагал помощь или оказывал ее просто так, потому что мог и хотел. Даже ему, Ло, предлагал.        Он ударил кулаком по стене в нелепой попытке разрушить складывающиеся в паззл домыслы, чувствуя, как щекочут горло подступающие слезы. Он поклялся заставить рыдать весь мир - себе позволить такой вольности Ло не мог, не имел права нарушить хрупкое, тщательно отрегулированное равновесие.        Сплоченный мир, который страшится и проклинает Ло. Сам Ло, который ненавидит и мстит оставившему его в вечном одиночестве миру. Баланс.        Убитый много лет назад предатель не вписывался в его картину мира, даже упоминания в нем не удостаивался – что бы он не думал, не планировал, не желал. Коразон был послушным псом Морского Дозора, подлым шпионом, который собирался сдать родного брата и всю семью Донкихот в Импелдаун, он заслужил ту пулю – и плевать на все его псевдоблагородные мотивы. У предателя не может быть оправдания, сострадания он тоже не заслуживает. Он… он…        Ло снова вспомнил, как Коразон обнял его в тот вечер, как погладил его по голове и попытался успокоить, так делала только его мать, когда была жива – и никто другой с того вечера в беззвучной комнате. Он знал, что вся его забота была лишь иллюзией, Коразон банально играл свою роль – пытался подкупить Ло своими лживыми речами, привлечь на свою сторону и использовать в своих целях.        Но… он скрыл от Дофламинго, кто нанес ему рану и едва не убил этим. Он не захотел мести Ло, поднявшему на него руку. Он так искусно притворялся озабоченным его судьбой, даже неравнодушно пообещал помощь, словно Ло в ней нуждался.        Коразон был просто неплохим актером и лживым манипулятором. Так все и было. Ло согласно кивнул своим мыслям, но цепляющаяся за отворот рубашки рука невольно дрогнула.       А если…       - Нет! – закричал Ло и сам испугался звука своего голоса. Он спешно взглянул по сторонам - в коридоре никого не было, лишь он сам, согнувшийся под тяжестью навалившихся воспоминаний у стены возле комнаты Виолетты. Ло еще раз осмотрелся, интуитивно хватаясь рукой за грудь – там, где под ребрами от ужаса колотилось сердце.       - Прекрати, - дрогнувшим голосом велел он сам себе. – Не смей больше думать об этом. Все ложь.       И Ло поверил себе – никто другой доверия не стоил. Эти путанные умозаключения, неприятные объяснения и выводы он списал на детскую впечатлительность и наивность, исказившую его восприятие, на ту напряженную ситуацию, в которую он завел себя сейчас. Ребенком он столкнулся с опытным двойным агентом и не поддался на его уловки, более того – сумел вывести его на чистую воду и покарать.       Ло с облегчением выдохнул. Странное помутнение показалось ему нелепым недоразумением, на душе полегчало. Он на автомате ударил по карманам в поисках заветной ден-ден муши и, обнаружив ее на месте, спокойно направился в свою комнату за мечом.       Его ждал корабль.