По Ту Сторону Моря

Бильбо проснулся на удивление рано – солнце еще только-только собиралось выглянуть из-за горизонта, озаряя восток насыщенным красным. Едва открыв глаза, он понял, что что-то было не так. Будто чья-то невидимая рука залезла ему в грудь и что-то там неприятно дергала. Ощущение было настолько реальным, что Бильбо сунул свою – видимую и осязаемую – руку себе за пазуху, но с облегчением ничего странного там не обнаружил. Повинуясь странному чувству, он накинул поверх ночной сорочки свой любимый халат и тихонько, как могут только хоббиты, вышел в полутемный коридор. Свет, лившийся из комнат, через неравные промежутки ложился на пол, а за следующим поворотом показалась распахнутая настежь дверь на улицу. Хоббит с удивлением заметил стоявшую в проеме предрассветных сумерках худощавую фигуру дракона, облаченную в рубашку, длинные штаны и кожаный жилет, которые Бильбо раздобыл для него пару недель назад. Смог стоял неподвижно, будто решаясь на что-то, и совсем не почувствовал приближения хоббита. Вдруг Бильбо понял, что тот собирался сделать. Понимание обухом стукнуло в затылок, выбивая дух из легких и заставив замереть на месте каменным изваянием. Смог собирался проверить, остался ли барьер на месте, а в случае, если преграды не было, слинять втихомолку, пока Бильбо спал! Хоббита внезапно охватила отчаянная обида на дракона. За то, что собирается уйти. За то, что собирается уйти, даже не попрощавшись, и это после всего, что он для него сделал! Нахмурившись, Бильбо решил прервать молчание и выведать все у самого дракона. Часть него все же надеялась, что Смог не собирался уходить. Быть может, он просто решил проверить. Может, ему просто надоело сидеть в четырех стенах. Хотя стен было больше, чем четыре, так что, может, поэтому он и хотел уйти, пришла хоббиту в голову мысль. - Ай-яй-яй, и даже не попрощаешься, - сердито проворчал он. Спина Смога под тонким хлопком рубашки и кожей жилета заметно напряглась. Он медленно развернулся, и Бильбо заметил в неясном свете его ничего не выражавшее лицо и глаза-фонари, холодно светившиеся в полумраке, почти так же, как в пещере Под Горой, когда Бильбо впервые увидел дракона во всем величии и во всем высокомерии. Хоббит ни за что никому не признался бы, что до дрожи ненавидел те глаза и что они еще долго преследовали его в кошмарах, так что увидеть их, тот же самый холод в таких уже знакомых и привычных, было совершенно неожиданно больно. - Бильбо, - в качестве приветствия глухо произнес он. - И это после всего, что… что было? Хорошо же ты решил мне отплатить за гостеприимство, – хоббит нахмурился из-за своей невольной запинки, растеряв все свои заготовленные несколькими секундами ранее гневные речи. - А что было? - Что? Смог сузил глаза до двух пылающих щелок. - Я у тебя спрашиваю, полурослик, что было? Давай, я отвечу самостоятельно: меня заперли в этой уютной клетке, приставили тюремщика, чуть не убили, желали моей смерти… - Не может быть, что за все эти недели, почти месяцы, у тебя в голове отложились только негативные воспоминания. Я тебя приютил, - дракон на этом месте фыркнул, - кормил, поил, ухаживал, присматривал за тобой. И пусть вначале у нас все было не очень гладко, но потом-то… мы вроде как… сдружились? – закончил он свою тираду в несколько вопросительных тонах. – Я заслуживаю хотя бы слов прощания. И оповещения о том, что завтрак мне готовить на одного. Осознание того, что это правда и что он снова остается один, посадили клубок неприятной тоски в груди. - Ты сам недавно говорил магу о том, что у драконов не может быть друзей. - Я… - поколебался Бильбо, но потом вздохнул, решив признать: - Я был не прав. И еще: спасибо, что ухаживал за мной, пока я болел. Я бы умер, если бы был один, так что спасибо. Потом он, пряча гулко и больно стучавшее в груди сердце, засуетился, не зная, куда деть руки, и стараясь не смотреть в удивленно распахнувшиеся глаза Смога: - Тебе надо было сказать, что собираешься уходить, я бы собрал тебя в дорогу: дал бы еды, денег. Как же ты без них? - Ты, кажется, забыл, кто я, - нахмурился он. - А, точно! – притворно-удивленно хлопнул себя по лбу хоббит, внезапно раздражаясь, и следующие его слова сочились ядом: – Как я мог. Ты же дракон, великий и ужасный, да? - Почему ты всегда напираешь на эти мои прозвища? - А у тебя есть другие? – огрызнулся Бильбо, понимая, что они сейчас опять разругаются в пух и прах, только теперь уже, наверное, навсегда, но был не в силах остановиться. – Благородный? Смелый? Прекрасный? Милосердный? Дракон переступил с ноги на ноги, но ничего не ответил, и Бильбо, постаравшись унять всколыхнувшиеся чувства, вздохнул: - Если хоббиты тебя и не тронут, уверен, что там, за пределами Хоббитании, есть множество созданий, которые были бы не против завести ручного дракончика. Ты еще физически, - он выделил это слово, - слишком мал. Смог взглянул наружу, подумал и кивнул. - Ты прав, - удрученно вздохнул он, а потом, поколебавшись, напустил на себя маску безразличия и заносчиво заявил: - Тогда я останусь у тебя. - Что?! – Бильбо чувствовал, что у него округлились глаза, а брови сами поползли вверх. - Что слышал, - теперь уже огрызнулся Смог, но так и не сдвинулся с места, упрямо глядя наружу, за дверь. – Я остаюсь, пока не вырасту в достаточно взрослого дракона. А то мало ли, - он хитро стрельнул глазами в Бильбо, - кому вздумается завести себе маленького ручного дракончика. - И с чего ты решил, что он нужен мне? – возмутился Бильбо, кое-как сдерживая расползающиеся в улыбке губы. - Не беспокойся, уж принадлежать тебе, подобно какому-то домашнему зверью, я не собираюсь. - Больно надо. - Вот и хорошо. - И хорошо. Они оба замолчали, синхронно взглянув на выглянувшее из-за макушки деревьев сонное солнце. - Хорошо… - прошептал Бильбо, с улыбкой взглянув на дракона. Тот довольно щурился, слегка приподняв голову и подставляя длинную шею под солнечные лучи. Бледная кожа словно светилась, а рыжие волосы и подавно пылали огнем. Бильбо не мог отвести глаз. Почему-то дышать было невероятно легко и внезапно захотелось, как в юности, пробежаться по росе. Бильбо винил в подобных порывах утреннюю прохладу и слишком задорное щебетание, разливавшееся по округе из кроны росшего на вершине Холма дуба. - Может, - начал он, неуверенно глядя на слегка улыбающегося и нежащегося под лучами дракона, - посмотрим, есть ли еще барьер? Вдруг Гэндальф снял его. Ты же столько времени провел взаперти, не хочешь выйти наружу? Прогуляться? - Я провел десятки лет в пещере под горой, - фыркнул Смог. - Да, но ты все это время спал, а здесь ты бодрствуешь почти все время, - хоббит прикусил губу,- давай, просто проверим. Дракон с опаской взглянул на порог, нахмурившись, а потом сделал решительный шаг к двери, остановился и, собравшись с духом, ступил на крыльцо. Внезапно звонкий щебет птиц, лившийся, казалось, отовсюду, смолк. - Отлично, - улыбнулся Бильбо. – У нас две новости и обе хорошие. - Какие? – недоуменно взглянул на него Смог, вздохнув полной грудью. - Первая – теперь у меня не будет болеть голова от утреннего птичьего гвалта, а вторая – мне не придется тащить продукты с рынка, надрываясь в одиночестве. - Помнишь? – улыбаясь, спросил Смог. – А потом Сэм совершенно неожиданно накинулся на Пиппина и нам с тобой пришлось их разнимать. Фродо тогда был совсем маленький. Дракон ностальгически вздохнул, кидая камешек в ручей, когда вдруг заметил, что Бильбо нахмурился. - В чем дело? – тут же спросил он. Все последние три недели, после того памятного разговора и того, что последовало за ней, Смог находился в невероятно хорошем расположении духа: веселился, смеялся, беззлобно шутил над эльфами, пел у костра вместе со всеми и иногда утягивал Бильбо в танцы, из которых тот возвращался на скамью запыхавшимся, но раскрасневшимся от удовольствия. Дракон оберегал его, неотступно следуя за ним по пятам, удаляясь на охоту только пока тот спал и возвращаясь до того, как хоббит просыпался, и при малейшем признаке недовольства, неудобства или сдвинутых бровей, давя панику, закидывал его вопросами. – Что такое? - Я… не помню такого, - неуверенно ответил Бильбо, кусая губы, – и… кто такой Пиппин? Смог похолодел. Все его самые страшные опасения с этого мгновения начали сбываться.