Шанс на жизнь

      — О чем это он? — спрашиваешь ты у парня, подходя к кухне, откуда уже с улицы чувствуется ароматный запах овощей.       — Что о чем?       — Ну, Минхо перед уходом сказал, что-то о том, что ты не должен забыть, — поясняешь ты, чувствуя, что глейдер и так понимал, что ты имела ввиду. — Какие-нибудь очередные секреты кураторов?       — Я бы так не сказал, — усмехается друг, принимая порцию завтрака от повара и кивая ему в знак благодарности. — Думаю, это тебе надо у него спросить.       — Он не скажет, — лишь отмахиваешься ты, находя взглядом скучающего за столом Чака. — Если это что-то неважное — он съязвит, уйдя от темы, а если важное — то тем более. Скажет, что чайникам вроде меня этого знать не нужно.       Ньют лишь смеется, садясь рядом с кудрявым мальчиком, хотя ты ничего в этом смешного не видишь. Устроившись напротив друзей, ты оглядываешь несколько столов рядом, замечая, что глейдеров порядком меньше чем обычно в это время, поэтому угол твоего обзора расширяется, пытаясь найти явные причины, что могло изменить ситуацию именно сегодня. И находишь, тут же жалея об этом.       Вдалеке от вас, там, где ровно двенадцать часов назад ты испытала самые отвратительные эмоции, прямо около северных дверей в лабиринт стоит группа ребят, неотрывно смотря в проход. По позвоночнику проходит холодок, когда ты узнаешь в глейдерах друзей предателя правил этого места. Несколько человек, потерявших верного товарища, стоят и не могут поверить, что он и правда не вернулся отомстить за себя, он умер за одну ошибку, которой для них недостаточно. И это, должно быть, чертовски несправедливо. Ты поджимаешь губы, неотрывно смотря на друзей того, что чуть не убил тебя изнутри, и ногти медленно впиваются в собственную ладонь, заменяя физической болью душевную, притупляя и прижигая старые раны.       — Т/и, — ты наконец слышишь почти у самого уха щелканье пальцев и видишь перед глазами ладонь Чака, которой мальчик пытается вернуть тебя к реальности. — Ты чего?       — Нет, ничего, — бросаешь быструю улыбку, пряча одну руку под столом, а другой хватаясь за вилку. — Просто задумалась.       — Сколько же у тебя мыслей, что ты так много думаешь, — по-детски наивно вслух задумывается кудряш, подпирая ладонью голову.       — Ты и не представляешь, Чакки.       После плотного завтрака ты еще несколько минут сидишь с Чаком за столом, обсуждая грядущий день, пока проходящий мимо Алби не замечает это и очень доходчиво не объясняет, чем грозит невыполнение первого правила Глейда. Мальчик, будучи особенно впечатлительным пареньком пропадает из виду быстрее, чем ты успеваешь убрать со стола после завтрака. Ньют ушел почти сразу после того, как доел похлебку, так что, собрав всю посуду и приборы после себя и слоппера, ты в одиночестве отправляешься к Фраю, прокручивая в голове наилучшие фразы для убеждения. Тебе правда очень хочется порадовать друга в первый день на работе мечты, так что ты обещаешь себе сделать все возможное для достижения этой цели.       Подойдя к разделочному столу, ты, вместо того чтобы оставить всю посуду прямо на улице, как это делают остальные, проходишь мимо, заходя в помещение, что встречает тебя терпким запахом пряностей.       — Т/и! Сколько лет! — протягивает слова куратор, подходя к тебе с полотенцем на плече. — Ты чего тут? Не уж то так моя кухня понравилась? — темнокожий парень заговорщицки подмигивает и ты смеешься, не выдерживая под напором харизмы.       — У тебя тут и правда здорово, — улыбаешься ты, подходя к раковине и складывая свою ношу. — Но я с сегодняшнего дня картограф, так что могу лишь помочь помыть свою посуду.       — Значит Минхо все-таки не пустил тебя в лабиринт? — перегибаясь через стол, чтобы увидеть тебя, встревает в разговор Дерек, еще один повар, пока ты закатываешь рукава.       — Нет, он, как и все, решил, что я слишком «девчонка», чтобы рисковать собой, — отмахиваешься ты, включая старый кран с единственной холодной водой. Его установили еще создатели перед первыми глейдерами, но раковина настолько маленькая, что повара предпочитают ходить мыть тарелки к ручью в лесу.       — Уверен, дело именно в этом, — почти безмолвно язвит шатен, полагая, что ты за шумом воды его не услышишь, но вместо этого ты вопросительно выгибаешь бровь, отрываясь от дела.       — О чем ты?       — Да так, — пожимает плечами Дерек, вытирая руки полотенцем. Кинув тряпку на стол, он направляется в сторону выходу, проходя мимо тебя. — Просто мысли вслух.       И, больше не говоря и слова, выходит на улицу, откуда мгновения спустя слышен звон тарелок и столовых приборов, которые парень отправляется мыть, оставляя тебя в недоумении.       — Не обращай внимание, — отмахивается как от назойливой мухи Фрай, похлопывая тебя по плечу, и ты, не без гордости, отмечаешь, что почти не дергаешься, когда большая ладонь парня касается кожи. — Он просто встал не с той ноги. Грег был его другом.       — Я не знала, — ты хмуришься и выключаешь кран, откладывая в сторону вымытые тарелки. — Он меня за это ненавидит, да?       — Перестань, — куратор завязывает видавший лучшие времена фартук, перенимая нож из рук последнего оставшегося помимо вас повара, что следует примеру Дерека и уходит наружу. — Он, как и любой на его месте, скучает. Грег поступил как последний ублюдок, но он был его другом. Представь, — Фрай на секунду задумывается и усмехается своим мыслям, — что твой любимый Чакки зарежет ночью Кевина.       — Кого? — не понимаешь ты.       — Вот именно! — кивает смотритель, отправляя порцию картошки в миску. — Ты его даже не знаешь, как и Дерек не знает тебя. Ты для него серая масса, из-за которой он потерял этого шанка. Просто дай ему время. Стоит ему узнать тебя, и он изменит свое мнение.       — Думаешь? — недоверчиво прищуриваешь ты глаза, подходишь к парню и снимаешь с его плеча полотенце.       — Я же изменил, — флегматично пожимает плечами Фрай. — Ты была для меня девчонкой, свалившейся на наши бедные макушки, как снег на голову, — ты усмехаешься, вспоминая свой первый вечер в Глейде. — А потом ты вдруг показала такую упертость, на какую не всякий шанк способен. Ты продолжаешь справляться с каждой новой проблемой так, словно они лишь делают тебя сильнее, — парень поворачивается к тебе, и ты видишь блеск в его глазах. — Так что даже не думай сдаваться сейчас, не расстраивай меня.       И на твоем лице наконец расцветает улыбка. Ты возвращаешь полотенце другу, похлопывая его по плечу.       — Спасибо тебе, — хрипишь ты, и уже думаешь развернуться и уйти, как вдруг вспоминаешь об обещании, данном Томасу. — Слушай, раз уж ты такой хороший друг и невероятный повар…       — Да, обо мне ходят такие слухи, — крякает Фрайпан, обнажая зубы в улыбке. — Давай ближе к делу.       — У Томаса сегодня первый в качестве бегуна, и я подумала, может можно было бы сделать ему что-нибудь особенное? Может, пирожки или блинчики? Ты мне только дай рецепт, а все остальное я сделаю сама.       — Точно, ты же теперь работаешь в картографах, — Фрай качает головой, осматривая тебя с ног до головы. — Додумался же Минхо засунуть тебя в самый темный угол. Руки бы ему за это оторвать. Давай так, — глейдер открывает ближайший шкаф, заполненный очередной порцией бумажек и записок. — Муки у нас осталось совсем мало, создатели должны сегодня привезти еще, но, на всякий случай, давай ты лучше ему приготовишь что-нибудь попроще? — темнокожий парень наконец находит то, что искал, и удовлетворенно передает тебе рецепт йогурта. — Нарвешь фрукты в саду, скажешь, что от меня, а после обеда я выделю тебе место здесь. Лады?       — Еще как, — улыбаешься ты, проводя взглядом по записям неровным почерком. — Еще раз спасибо.       — Для тебя хоть вишенку на тортике.       Заглушающие звуки мира, бетонные стены картографической сотрясаются вибрацией мощного гула снаружи, как если бы двери лабиринта начали закрываться. Оторвавшись от изучения самого первого чертежа парня по имени Кайл, ты смотришь на закрытую дверь, а после и на Ньюта, который вскоре после завтрака присоединился к тебе.       — Ящик приехал, — отвечает на твой немой вопрос заместитель лидера, поднимаясь со своего места во главе стола. - Пошли, посмотрим, может и тебе что-то достанется.       Открыв дверь свежему воздуху, ты слышишь сирену, что в первую секунду оглушает, затмевая музыку природы Глейда. Но, вслушавшись, ты узнаешь знакомые звуки. Ими тебя встретила новая жизнь, когда неделю назад точно такой же лифт привез тебя в, как тебе тогда казалось, кошмар наяву. Ты добегаешь до центра поляны почти одновременно с чистильщиками, которые, встав по обе стороны от решетки, уже тянут на себя створки под затихающий крик сирены.       — А что, если там еще один новенький? — внезапно спрашиваешь ты, когда мысль бьет по голове. — Нас же с Томасом отправили в один день. Может там еще одна девчонка?       Догадка отчего-то вселяет надежду, что ты больше не будешь единственной белой вороной в Глейде, полном одних парней, но Ньют лишь поджимает губы, качая головой на твою реплику.       — Я бы на это не рассчитывал, скорее уж теперь два месяца никого нового не будет. Может ты была слишком буйной, и они решили поскорее от тебя избавиться, — усмехается Ньют, и ты бьешь его по плечу.       — Я так похожа на буйную? — выгибаешь брови ты, подходя ближе к выступу, чтобы побыстрее заглянуть во внутрь.       — Теперь да, — отвечает блондин, потирая руку. — Не переживай ты так, не через месяц, так через два у тебя появится подруга. Думаю, создатели окончательно потеряли надежду на сильную половину человечества и решили отныне присылать девчонок. Кто знает, может и правда вы сможете найти то, что не заметили мы?       Билли и Стив поднимают скрипучие двери, и ты наблюдаешь как они раскрываются, точно створки, вспоминая, как совсем недавно сидела внутри, не в силах пошевелиться от страха. Только, в отличие от того раза, сегодня внутри действительно никого не оказывается, неизменными остаются лишь множество коробок, мешков и пакетов, до верха наполненные всем необходимым.       Отойдя на несколько шагов назад, ты с разочарованием ждешь, пока спустившиеся вниз парни выбрасывают на поверхность вещи с шильдиками на них. Новая обувь для Фреда, зубная щетка для Кайла и рюкзаки для бегунов. Оставшись наверху, ты раскладываешь вещи в разные кучи, чтобы позже чистильщикам было меньше работы. Пусть они не взяли тебя даже на практику, ты не собираешься сидеть без дела. Правила Глейда уже давно прочно, точно гвозди, заколотились в сознание.       — Т/и, твое, — кричит снизу голос Ньюта и на землю падает мешок с одеждой внутри.       Обрадовавшись новинкам от создателей, ты бросаешь начатое дело, поднимая с травы свои пожитки. Расческа, футболка и штаны. Нахмурившись, ты еще раз внимательно проверяешь содержимое мешка, пока не убеждаешься, что кофты так и нет. Теперь сомнений не остается — создатели сделали это намеренно. Раздосадованная, ты вытряхиваешь одежду на зеленый ковер поляны, с последней надеждой, что пропустила столь нужную с непостоянным климатом Глейда вещь. Штаны падают поверх майки, и ты только сейчас обнаруживаешь еще одну деталь, о которой люди снизу позаботились. Не веря глазам, ты поднимаешь вещь, внимательнее разглядывая. Это даже не бриджи, это самые что ни на есть обычные шорты песочного цвета, от вида которых у тебя вытягивается лицо. Где-то совсем рядом кто-то присвистнул.       — Если ты их наденешь — работа во всем Глейде встанет, — комментирует Билли, сложив руки на траве, пока остальное тело остается в ящике.       — Я их ненавижу, — качаешь головой ты, остервенело засовывая одежду обратно в пакет.       — Добро пожаловать в клуб, — и чистильщик обратно прячется в шахте лифта.       Ты поджимаешь губы, коса смотря на вещь, торчащую из мешка, а затем переводишь взгляд на собственные штаны, что еще со вчерашнего дня нуждаются в замене, на которую ты возложила большие надежды. В отличии от других парней, у тебя есть одна единственная пара брюк, а теперь еще и шорт, что не прикрывают ни-че-го. Ты бы в жизни их не надела в окружении подростков с бушующими гормонами, а после событий с Грегом и подавно. Если у парня не хватило сил сдержаться, пока ты была одета, то что уж говорить, если ты выйдешь в этом.       — Они тебя, конечно, не жалеют, — доносится до тебя голос Ньюта, который только вылез из ящика. — Что делать будешь?       — Закидаю их чертов лифт коровьими лепешками за работу персонала, — язвишь ты, поджимая губы. — А ты что думаешь?       — Думаю, Билли прав: в одних шортах тебе выходить нельзя.       — А что, если, — ты касаешься кончиком языка уголка губы, размышляя вслух, — что, если завязать на поясе какую-нибудь майку или еще лучше кофту? Она длинная, закроет ноги до колена. Сегодня тепло — через несколько часов мои штаны высохнуть и я снова переоденусь.       — Может и сработать, — задумчиво скребет подбородок блондин, — ты все равно собиралась разобраться с бумагами в бункере.       — Тогда проблема решена, — хлопаешь в ладоши ты, — но создателем я все же отправлю коровью лепешку в подарок!       В комнате около медаков, оборудованную под склад личных вещей и раздевалку, как ты и предполагала никого не оказывается. Ты поднимаешь с пола и складываешь на подоконник лишь свойственные парням разбросанные вещи. Добравшись до своей полки, ты смотришь на пустой, по сравнению с другими, отсек шкафа, который частично перекрывает свисающая кофта Минхо, которую ты носила чуть ли не больше, чем владелец. Осмотревшись, ты находишь лишь толстовку Чака, и, примерив ее, с сожалением понимаешь, что размер одежды у мальчика меньше, чем тебе нужен, так что ты стягиваешь с полки выше кофту и обвязываешь ее вокруг талии, скептически осматривая свое отражение в треснутом зеркале. Сменяешь штаны, испачканные в крови садовника, на шорты и старательно стягиваешь их как можно ниже, но все равно остаешься недовольный результатом. На всякий случай проверяешь отсеки с одеждой друзей, прекрасно понимая, что их запасные брюки должны сушиться внизу, постиранные слоперами накануне. В последний раз смотришь в отражение, затягиваешь потуже узел из рукавов, поправляешь ткань и еще раз придирчиво смотришь на себя.       Проводишь рукой по грубой ткани, касаешься кончиками пальцев руки, смотришь на россыпь родинок, и сознание яркой вспышкой возвращает тебя в ночь, когда никакая одежда не смогла тебя защитить. В момент, что открытой раной останется в воспоминаниях, пока твой последний вздох не сорвется с губ.       Все тело покрывается мурашками и тебя передергивает. Это всего на пару часов, убеждаешь сама себя, делая глубокие вдохи, успокаивая учащенное сердцебиение. Закрываешь глаза, считаешь до десяти. Поднимаешь веки, натянуто улыбаешься собственному отражению и выходишь из комнаты, перекинув штаны через плечо.       — Ого, — только и может вымолвить Чак, стоит тебе выйти из Хомстеда, почти налетев на мальчика, стоящего прямо у входа. Услышав фразу, слетевшую с собственных губ, кудряш краснеет, потупив взгляд, а на твоих губах появляется невесомая улыбка, словно мальчик смог выбить из тебя разом все страхи.       — Поможешь мне, Чакки? Вся надежда на тебя, — намеренно серьезно излагаешь ты, и внимание слопера тут же полностью возвращается к тебе. — Я вчера одежду испачкала кровью парня, который на нож напоролся, помнишь? Ее же еще можно отмыть?       Глейдер берет из твоих рук вещь и какое-то время молчит, деловито крутя ее, так что ты еле сдерживаешься, чтобы не ухмыльнуться. Почувствовав важность своего дела, Чак долго думает, иногда шевеля губами, прежде чем, наконец, изречь:       — Тут либо сода, либо на костер.       — Только не костер, — бескомпромиссно отрезаешь ты. — Ты видел эти шорты, что больше на нижнее белье похожи? Я лучше надену панталоны Галли, чем прохожу в них лишний час. Какой там второй вариант? Сода?       — Я все сделаю, — чувствуя свою важность, обещает Чак, улыбаясь во все двадцать восемь зубов. — А ты иди, разбирайся со своими скучными бумажками, картежница.       — Картограф, — поправляешь ты, улыбаясь уголками рта. — Ты мой спаситель, спасибо тебе.       — Слопер месяца к вашим услугам, — окончательно раскрасневшись рапортует глейдер, и ты треплешь его шевелюру в знак благодарности.       Бен, Кайл, Минхо, Хэнк, Дэн и снова Хэнк. Инициалы так и крутятся в голове, пока ты разбираешь коробки, разделяя чертежи на сектора. Несколько раз ты натыкаешься на имя Ника, что уже видела еще в первые дни своего пребывания — зачеркнутое имя среди множества других выведенных букв на каменной поверхности. Тогда ты обратила на него не больше внимания, чем на все остальные, но теперь, замечая его снова и снова, интерес внутри разрастается с невероятной силой.       Три года и шестнадцать дней. Именно столько, если верить чертежам, прошло с тех пор, как первые парни появились в стенах Глейда. Ты и представить себе не можешь каково это — прибыть первым человеком в лабиринт — без воспоминаний, без людей, что протянут руку помощи, без малейшего понятия, что осталось позади и что ждет впереди.       Раздвинув лежащие в хаотичном порядке бумаги, ты берешь в руки ту, что привлекла твое внимание, стоило ее увидеть в первый раз. Помятый, точно скомканный несколько раз, а потом вновь расправленный лист зарисован дрожащей рукой бегуна, что впервые перевел на бумагу то, что увидел за стенами. Двенадцатый день после начала. Минхо прибыл сюда вместе с первой партией мальчишек и с тех пор бегает. Опершись локтем о стол, ты подпираешь рукой подбородок, крутя чертеж вокруг своей оси. Неровные буквы выдают страх перед неизвестностью парня, а в словах «тупик», записанных около поворотов так и сквозит злость, если судить по нажиму карандаша в этих местах. Как у него хватает сил вставать каждое утро и отправляться раз за разом в лабиринт? Он видел смерть друзей от гриверов, бывал в каждом тупике больше раз, чем ты живешь в Глейде, и до сих пор просыпается с утра с вечной усмешкой на губах, что не покинет его лицо даже перед фигурой смерти, что так и бегает с ним наперегонки каждый день.       За дверью на улицу слышится какая-то возня, приглушенные голоса становятся все громче, пока ты их не слышишь отчетливо прямо за дверью, которая тут же открывается, впуская свет дня в прохладу бункера.       — Я за тобой, — прислонившись плечом к косяку, Ньют складывает руки на груди. — Ты не слышала? Время обеда.       — Уже? — удивленно поднимаешь брови, осматривая поле работы: законченной и еще не начатой. — Хорошо, идем.       Ты быстро собираешь бумаги в несколько стопок, разгребая то, что некоторые назвали бы бардаком. Недолго провозясь с макулатурой, ты подходишь к ждущему тебя Ньюту, что пропускает тебя вперед.       — Знаешь, думаю, тебе нужно обзавестись часами, а то совсем с голоду умрешь, — рационально рассуждает блондин, пока ты запираешь дверь.       — А они разве не для кураторов? — на автомате спрашиваешь ты, отходя от бетонной коробки.       — Так то да, но у нас других картежников нет, ты первая, — пожимает плечами парень, — так что тебя можно считать тем же куратором, только под руководством Минхо.       — Это Чак тебя научил, что я картежница, а не картограф? — усмехаешься ты, щурясь от ярких лучей Солнца.       — По-моему забавно.       — О да, Минхо будет в восторге, — ты сама не замечаешь, как уголки губ ползут вверх, и на лице появляется глупая улыбка. — Если твои махинации помогут мне получить часы, то я согласна.       Кухня Глейда к вашему приходу практически опустела. Пара строителей отходят от разделочного столика прямо перед вами, присоединяясь к гомону других парней за столиками, точно не виделись с теми несколько лет, полных событий и невероятных приключений.       — Мы не опоздали? — улыбаясь уголками губ, спрашиваешь у отвернувшегося в сторону кухни Фрая, облокачиваясь на разделочный стол.       — Для тебя двери моей кухни всегда открыты, — смеется куратор поваров а, повернувшись к вам, проглатывает слова, давясь воздухом.       — Все нормально? — хмуришься ты, наклоняясь, чтобы заглянуть парню в глаза.       — Да, просто, — Фрай еще пару секунд молчит, прежде чем все же поднять на тебя взгляд и сказать на несколько тонов тише обычного. — Ты вообще соображаешь что творишь? Или бегуны успели мозги отшибить?       — Чего? — оторопеваешь ты, хмурясь. — Что я сделала не так?       — Т/и, я, конечно все понимаю, жарко, все дела, но и ты нас пойми, — парень слишком резко берет тарелки, звякая одну об другую, и начинает накладывать в них еду, но ты все равно замечаешь розовые пятна, появившиеся на щеках повара. — Мы девчонок не видели…вообще не видели. Некоторые кланки к тебе не привыкли еще, ныкаются по углам, а тут ты выходишь… Словом, у тебя штанов больше нет?       Тебе требуется несколько мучительных секунд, чтобы переварить сказанное Фраем и еще несколько мгновений, прежде чем твои глаза расширяются, и ты беспомощно поворачиваешься за поддержкой к Ньюту, не столько осознавая, сколько чувствуя смену атмосферы вокруг. Прежде шумные разговоры и смех стихли, отдавая права повисшей звонкой тишиной над головами глейдеров.       — Вот это номер, — присвистнув, первым нарушает тишину Уинстон, чья вилка в руке замирает где-то на полпути до тарелки.       И ответ приходит сам собой, стоит напрячь мозги. Ты просто забыла чертову кофту в бункере. Лампы накаливания разогрели помещение до такой степени, что оставаться внутри было практически невозможно. Двери оставлять открытыми запрещено, вентиляторов и окон нет. В комнате была только ты, так что ничего ужасного в том, чтобы стянуть с пояса кофту ты не нашла, естественно забыв об этом.       Нервно озираясь по сторонам, ты вновь поворачиваешься к Ньюту, мысленно моля о помощи. И парень мгновенно понимает твой призыв.       — Где ты ее оставила? — заглядывая в глаза, спрашивает он, не обращая внимание на взгляды, направленные на вас. — В бункере?       — Я ее на стул повесила и совсем забыла, — как провинившийся ребенок отвечаешь ты, точно оправдываясь перед братом за испорченную игрушку.       — Сейчас буду, иди пока, садись есть, — блондин поднимает взгляд, осматривая сидящих за тобой шанков, берет протянутый тобой ключ и, развернувшись, уходит в противоположную сторону, оставляя тебя у разделочного стола.       — С тобой не соскучишься, Солнце, — первым разрушает тишину Фрай, накладывая тебе перловку с мясом и зеленью.       При упоминании прозвища в голове всплывает образ Минхо, и ты поджимаешь губы, переводя взгляд на двери лабиринта, что и не собираются закрываться, а сердце в груди все равно ёкает, стоит только представить, что друзья бегают по бесконечным коридорам, принадлежащим гриверам. Ты мотаешь головой, прогоняя дурные мысли и улавливаешь взглядом, что твоя порция уже давно лежит на столе.       — Спасибо, — криво улыбаешься повару и идешь к столам, кожей ощущая чужие взгляды на себе.       Стоит тебе поднять голову, как одни утыкаются носом в свои тарелки, точно пристыженные за свое любопытство, другие делают нелепые попытки доказать, что смотрят они вовсе и не на тебя, а куда-то вдаль. Но находятся и те, что все так же нагло и оценивающе осматривают тебя с ног до головы, отчего по позвоночнику проходят стайка мурашек, а мышцы напрягаются от внезапного прилива адреналина. И вроде ты знаешь каждого из них, вроде головой понимаешь, что никто на тебя не набросится голодным зверем, но воспоминания о Греге еще свежи. Ты еще чувствуешь его рваное дыхание на шее, помнишь его липкие руки и цепкую хватку, что до сих пор багровеет отметинами на плечах. Ты все еще дергаешься, когда кто-то невольно дотрагивается до тебя. Дергаешься, а потом слышишь неловкие извинения забывших о твоей слабости друзей. Томаса, Чака, Ньюта, Фрая. Всех, кроме Минхо. Куратор бегунов так и не прикоснулся к тебе с того момента, как вы проснулись в больничном крыле. Его дыхание касалось твоих волос, ты видела крапинки в его карих глазах, он мог пересчитать те несколько веснушек, появившихся от яркого Солнца Глейда. Вы были ближе друг к другу, чем с кем-либо еще, но, тем не менее, ты оставалась неприкосновенной. Он — единственный, кто помнит. Кто не забыл о том, что ты пережила.       — Т/и, я здесь, — фигура кудрявого мальчика поднимается из-за стола, и Чак, взметнув руку в воздух, подзывает тебя к себе за стол, за которым уже сидят несколько кураторов и Алби — единственный из всех собравшихся, что с твоим приходом все так же продолжает есть свой обед.       Голос шанка развеивает все мысли в голове, и ты, кивнув другу, направляешься прямо к нему, садясь рядом со слопером, что явно хочет что-то сказать, но, точно передумав, возвращается к брокколи в супе, чересчур внимательно разглядывая овощ. Да и тебе, по правде говоря, не хочется обсуждать все то, что сейчас произошло. Ты просто хочешь спокойно поесть.       — Т/и, — твердый, словно скала, голос Алби бьет по ушам, и ты мгновенно поднимаешь на лидера взгляд, забыв о еде.       За все время пребывания в Глейде, у вас едва ли произошел нормальный диалог. Все кругом завертелось так быстро, что у вас и не было времени узнать друг-друга. Все время между вами посредники. И вот он обращается к тебе, а ты даже и не знаешь, как общаться с этим человеком.       — Да?       — Ты просила у создателей брюки?       — Да.       — И?       Его голос спокоен и ровен, и тебя это только нервирует еще больше. После неудачного дефиле перед полусотней парней, ты не хочешь ни в чем разбираться, но очевидные вопросы лидера окончательно выбивают тебя из колеи.       Козел Уинстона съел их. Томас, размахивая ими, как флагом Глейда, убежал на поиски выхода. Галли устроил жертвоприношение, утопив их в ближайшем унитазе. Они случайно упали в суп на кухне, приятного аппетита, Алби.       В голове крутится бесконечное множество фраз, что так и хотят соскочить с языка. Рассудительность лидера бьется о стену непонимания, что выстроена между вами с самого первого дня. Ему невдомек, что по своей воле ты бы никогда не вышла в таком виде. Он не знает, сколько ночей ты искусывала губы в кровь и сколько раз оглядывалась на гамаки парней, ложась спать. Груз обязанностей каждый день давит на плечи лидера, утягивая его в пучину проблем, которые приходится решать самому, с каждым разом все больше отдаляя его от других. В конечном итоге остается лишь несколько человек, с кем он все также поддерживает связь. Остальные же становятся именами на стене, за чьи жизни он в ответе. Не судьбы, жизни. Он не знает, чем живут глейдеры, что ими движет, о чем они говорят поздними вечерами, о чем шутят у костра. Алби смотрит на все через призму ответственности.       — Вместо них пришли только шорты, — вздохнув, отвечаешь ты, пожимая плечами. — Я завязывала на поясе кофту, но совсем о ней забыла в бункере. За ней пошел…       Договорить ты не успеваешь. За спиной слышатся шаги, мягко ступающие по траве, а мгновение спустя приятный материал ложится на твои голые ноги, и рядом садится запыхавшийся Ньют.       — Больше не теряй, а то мне Минхо голову оторвет, — коротко говорит блондин, прежде чем обвести всех взглядом и приступить к обеду.       — Спасибо большое, — благодарная улыбка появляется на лице, и ты, не теряя ни секунды, обвязываешь рукава кофты вокруг талии. — Если я ее потеряю, он не то, что голову оторвет — гриверам на съедение отдаст.       В ответ Ньют ничего не говорит. Лишь его губы на мгновение озаряются улыбкой, что знает куда больше, чем хочет казаться.