Папочка

      Весь оставшийся вечер Антон проводит в одном старом гараже, обустроенном группой подростков относительно возможностей и финансов. Это было прямоугольное пространство с обшарпанными стенами, кое-где завешанными плакатами. В углу почти четверть всего места занимал мотоцикл Сереги, оставшееся пространство захватили потертый двухместный диван с парой пружин, торчащих из-под разошедшейся ткани, два деревянных табурета, кухонная тумба и навесной шкафчик над ней. Да, это место не было идеальным, в нем нельзя было поместить больше пяти человек одновременно, зимой было холодно, а летом душно, но, несмотря ни на что, для этих парней этот гараж стал вторым домом. И никто не жаловался.       Чаще всех здесь оставались ночевать Серега и Дима, Шастун со своим ростом и представить не мог, как они умещались на тесном диванчике, который со скрипом и через раз раскладывался, но у парней и выхода не было. Так, например, Матвиенко сбежал из дома, устав терпеть вечные скандалы, попойки и побои со стороны отчима и матери, которая была не многим лучше. Обычно он таскал продукты из магазинов, при этом находясь в вечных подработках, все деньги с которых ушли на б/у мотоцикл, который он берег, как ничто иное в своей жизни. Дима же просто врал, что ночует у друзей, ведь дом давно перестал быть для него уютным. Папа постоянно на работе, а когда они пересекаются, пилит насчет поступления в институт, а мама просто раздраженно отмахивается от сына, вечно прося не мешаться под ногами. А Антон?..       Он вообще оказался тут случайно. Пока Шастун пытался просто не вспоминать эту историю, ведь эмоции тут же завладевали телом, пробегаясь импульсами по кончикам пальцев и вызывая дрожь. Это правда не та история, которую хочется рассказывать. Фантомная боль тут же пронзает лопатки, которые он инстинктивно сводит. Знаете ли вы, можете ли представить, как больно, когда по твоей спине рассыпают осколки стекла, а после бьют по ним битой с щедрого размаху?.. Антон, к сожалению, знал. Это правда та история, которой лучше остаться в прошлом. — Так че с лапой, Кот? — на ходу стягивая с себя кожанку и бережно вешая на косо вбитый в стену гвоздь, интересуется Матвиенко, подходя к навесному шкафчику и отворяя дверцы. Обычно здесь было, что пожевать, в любое время года и суток, ведь это убежище никогда не оставалось без жителей надолго. Парни заботились о том, чтоб оставить что-то после себя. Дима ночевал тут на прошлой неделе, кажется. — Докатался, — уклончиво ответил парень, переключаясь на воспоминание о пронзительно-голубых глазах врача. «Арсений Сергеевич» — тут же всплывает в памяти, и парень дергает уголком губ в кривой ухмылке. — Упал, что ли? — не поворачиваясь, хмурится друг, перебирая картонные коробки с хрустящими шоколадными шариками и крекерами, глядя на пару плиток молочного шоколада и все же хватая с полки пачку мармеладных мишек. Дима неплохо затарился, стоит поблагодарить его при встрече. — Ну, считай, что помогли, — как-то беспечно пожимает плечами Антон, и слышит, как пачка сладостей падает на пол, выпав из цепких пальцев, и Сергей резко оборачивается. — Как в прошлый раз? — как-то зло, с агрессией выпаливает он, сильно хмуря выразительные брови. — Не… Нет, Серж, нет, — тут же успокаивает его Шастун, понимая, что ляпнул. — Прости, я не имел в виду… просто мужик один подрезал на тачке, это мелочи, я сам виноват, — армянин выдыхает, расслабив напряженные плечи. — Придурок, не пугай так, — рыкнул он, поднимая с пола мармелад в упаковке и от души швыряя им в тощего засранца. — Че за мужик? Может, его тоже подрезать разочек? — Антон, усмехнувшись, открывает целлофан, бросая в рот клубничного мишку. — Да нормально все, говорю ж, сам нарвался, — отмахивается парень.

***

      Антон, накинув капюшон, медленно, прихрамывая, бредет по ночному городу, держа под рукой новенький скейт, с которого еще даже не снял пленочку. Он успел буквально за десять минут до закрытия магазина, а теперь даже не может опробовать его из-за травмы. Очень противоречивое чувство ненависти за утреннюю аварию и благодарности за деньги на новый скейтборд парень испытывал к «папочке» прямо сейчас. Почему он решил включить в себе доступную сучку?.. Наверное, просто нравилось, как мужчина рычит и злится на него за эти мальчишеские шалости. У него не было каких-то моральных устоев или банального чувства самосохранения, а вот искренние человеческие эмоции он действительно любил. Ему нравилось доводить людей до разных состояний: от агрессии до безграничной радости. Нравилось играть с их чувствами, ведь ему самому было нечего терять. И жизнь однажды уже сыграла с ним за это злую шутку, но его вообще, знаете ли, жизнь не учит…       Юноша остановился на том самом безлюдном переулке, где сегодня мог пострадать куда сильнее. Странные эмоции. Он осторожно опустил новый скейт на тротуар, обрамляющий побитую местами дорогу, и присел на него, вытягивая ноги и облокачиваясь на бетонную стену какого-то здания. В руках — неизменный телефон, в ушах — наушники, в голове — полное нежелание идти домой.       Он прикрывает глаза и запрокидывает голову. Немного холодно, и из горла на выдохе доносятся не предвещающие ничего хорошего хрипы. По барабанным перепонкам долбит ужасно громкая рок-композиция, отчего он качает головой в такт и отбивает мелодию ладонью по здоровому бедру. По ощущению он сидит тут уже час, а по факту заканчивался уже второй, и мимо пронеслось всего пару машин. Сумерки окончательно сгустились над головой и по хорошему он уже должен быть в теплой кровати, но, будем честны, дома его никто не ждет. Живет ли с ним кто-то?.. Да. Ждут ли его? Абсолютно точно нет. Его там даже не помнят. Бабушка… у нее сильные проблемы с памятью, и это ужасное заболевание, которое Антон учился выговаривать несколько минут, не выходит из головы. Каждый раз она устраивает скандал, если видит дома юношу, ведь принимает его за вора, не вслушиваясь в отчаянное «я твой внук». Оттого желание идти пораньше пропадает. Он предпочитает приходить поздней ночью, а уходить на рассвете, чтоб не пересекаться с ней вообще. У бабушки была сиделка, которую по каким-то странным причинам она запоминала. Оттого обиднее было вдвойне, все же, он ближе ей, чем какая-то сиделка. Жизнь — до жути несправедливая штука.       Наушник вдруг самым наглым образом вырывают из уха с такой силой, что даже вакуум на одном выгибается в обратную сторону, едва ли не слетев. — Какого?! — выкрикивает парень прежде, чем находит взглядом сидящего рядом на корточках мужчину, который смотрит на него сквозь прищур. — Вот у меня тот же вопрос, — низко рычит собеседник, и юноша ойкает, буквально подскакивая и чуть не навернувшись со скейта, который вдруг начал ехать вниз по наклонному тротуару, но его хватают за плечо, дергая на себя. — Я тут весь день переживаю, как он там, купил ли лекарства, а ты, тварина, опять тут со своей этой доской, — ругается мужчина, потянув парня на себя, встав на ноги, и мальчик успевает схватить скейт, пока выравнивается. — И че, — буркнул Шастун, поведя плечом, сбрасывая с себя руку. — Гуляю я, нельзя, что ли… — Нельзя! — рявкнул Арсений, кивком головы указывая на припаркованное на обочине авто. — Ты бы еще, я не знаю, катался тут, че уже терять, да?.. В машину, я сказал, бегом! — Так сразу? — «изумляется» парень, послушно сделав пару шагов вперед. — Поговори мне еще, — шипит Попов, рывком отворяя заднюю дверь. — Узнаю своего папочку, — хмыкнул мальчик, тут же ныряя в салон. А что?.. Хуже-то точно не будет. Вроде, проверенный человек. Уже не первый раз ему бесплатные покатушки устраивает. — Да прекрати так меня называть, Господи! — бурно реагирует мужчина, закрывая за ним дверь и занимая водительское сидение. — Извини, папочка, — растягивая губы в широкой улыбке, шепчет юноша, тем самым выводя еще больше. — Адрес, — цедит собеседник сквозь зубы, бросая недовольный взгляд на зеркало заднего вида. — Хуядрес, — под нос буркнул парень, бросив взгляд в окно, а после ледяного «что ты сказал?» без запинки выпаливает нужную мужчине информацию, и машина плавно трогается с места. Парень за всю поездку несколько раз кашляет и один раз чихает, что заставляет водителя немного напрячься. Он только с работы, и функция «помогать пациентам» еще, видимо, не отключилась. Хотя парень тоже не маленький, сам справится… наверное.       Авто паркуется напротив потрепанного подъезда, и парень копошится на заднем сиденье, потянувшись, чтоб открыть дверь, когда короткое «подожди» останавливает его намерения. Арсений роется в бардачке, а после вынимает небольшой сверток в целлофановом пакете и протягивает подростку. — Возьми, — коротко комментирует он, дернув рукой со свертком, привлекая внимание. — Что это? — хмурится мальчик, не спеша брать предложенное. — Мелочь, но тебе понадобится. Эластичный бинт, заживляющая… — До свидания, — перебивает его парень, резво покидая салон авто. Арсению приходится быстро выскочить следом, чтоб успеть перехватить его руку и притянуть к себе, пока не умчался. — Антон, — тон, которым сказано слово, холодит кожу. — Возьми это и не выеживайся, понял? — он грубо переворачивает ладонь парня, кладет на нее сверток и заставляет сжать пальцы в кулак, удерживая. Мальчик долго смотрит на него, не моргая, с нечитаемым взглядом, а после все-таки легонько дергает на себя руку, отстраняясь на шаг назад. — Спасибо, — шепнул он совсем тихо и как-то пристыженно, если Попову не показалось. — До свидания, — парень, несмотря на травму, скрывается из виду очень быстро, а Арсений так и стоит, привалившись к машине, еще с минуту, провожая взглядом его уже остывший след, делая про себя какие-то выводы.       Антон тихо крадется по коридору, проходя мимо кухни, откуда тянет приятным запахом пирожков, отчего желудок скручивает и он издает громкое урчание, и парень со шпионской сноровкой пробирается в комнату, чтоб схватить пару пирожков и стакан воды, и тут же скрывается в своей комнате, прикрывая за собой дверь и закрывая на щеколду, установленную когда-то самостоятельно. Бабушка обычно даже не трогала эту дверь, но меры безопасности не повредят. Он не хочет, чтоб участковый в очередной раз пришел в их дом по вызову беспокойной бабушки и он еще долго старался объяснить ей, что это Антон и он действительно ее внук, о чем знал весь подъезд, и с давних пор участковый, но женщина упорно не верила им обоим.

***

      Антон просыпается по будильнику в шесть утра и едва заставляет себя подняться с кровати. Хочется хоть раз разрешить себе проспать до обеда, но он знает, чем это окончится, а потому лучше доспит в гараже, если уж сильно приспичит. Широко зевая и лениво натягивая на себя свежую футболку, парень замирает, заметив пакет с медикаментами на тумбочке. Что же, окей, этот Арсений сейчас кажется ему гораздо человечнее и добрее, чем в первую встречу. Глянув на свою перемотанную ногу, он решает, что бинт достаточно чист, чтоб сменить его вечером или вообще завтра, а не заниматься этим прямо сейчас. Зачем его вообще менять? Рана-то не открытая и все такое…       На часах почти семь, когда высокий юноша уже вышагивает вдоль все той же дорожки, не зная, куда податься. В гараже сегодня остался Серж, а будить его — себе дороже, Димас тоже спит… да они все, твари этакие, спят, как и всегда. Одному Шастуну же делать нехуй, как с утра до ночи шататься по городу. Перед уходом он даже не успел напиздить пирожков, ведь бабушка маячила на кухне, и в желудке было пусто, что отдавалось неприятным чувством и смущающим его урчанием. Все деньги, а точнее та мелочь, около двух соток, остались в другой ветровке, которую он почему-то оставил дома. И все же, порыскав по карманам, удалось нагрести чуть меньше тридцати рублей, а это уже тянет на свежую булочку в магазине за углом, куда он и отправился. Из-за скейта, который он все время тягал с собой, болели руки.«Дурак, — пронеслось в голове парня. — Надо было брать еще тыщу на чехол», отсюда мысли перенеслись и к самому виновнику новой покупки. Вздохнув, мальчик качает головой. Нет, персонаж этот Арсений Сергеевич интересный, еще какой, но это ведь не значит, что они пересекутся еще хоть раз. Город-то — он большой, поэтому можно даже и не надея… — Да ты издеваешься надо мной! — раздается знакомый рычащий голос над ухом, когда парень, увлекшись своими мыслями, налетает на только что вышедшего из магазина мужчину. — Нихуя себе, — красноречиво комментирует Шастун, глядя на Арсения Сергеевича широко распахнутыми глазами.