Папочка

      Антон, глядя на открытую пачку чипсов в руках уже минут двадцать, лежит на раскладном диване. Кусок в горло не лезет. Парень только что узнал, что Димку посадили на неделю под домашний арест (это его родители еще про аварию не в курсе), а Сергея выпишут только через пару дней. Шастун со злостью думает о том, что люди из его прошлой жизни совсем не вовремя врываются в текущую. Это довольно старая история, он тогда еще только-только окончил девятый класс, после которого ушел из школы…       Пятнадцатилетний мальчик, крепко сжимая в руке осколок, словно тот может его спасти, крадется по абсолютно погруженному в тишину коридору, где его шаги отдаются едва слышным эхом. Антон думает, что это легкая нажива. Это был склад, на котором хранилась различная старая и довольно дешевая техника, а охрана вечно была погружена в свои заботы, чтоб поймать такого юркого мальца. Тем более, что это были даже не профессионалы, а такая же кучка ребят, только постарше. Один из них — самый главный — сын владельца этого склада, а трое остальных — что-то вроде шайки.       Антон ничего не сказал ни Димке, ни Сереже, с которыми на то время был знаком около года, и пару раз парни уже ночевали в гараже, что позже станет их общим местом для ночлежки. Он думал, что справится один, ведь чем меньше шума — тем лучше. Шастун добирается до полок с телефонами, стараясь учитывать расположение слепых зон, ведь кое-где все же стояли камеры, но ему все время кажется, что он успел спалиться минимум четыре раза. Это складское помещение старых времен, здесь немного товара, и он даже не принадлежит владельцам помещения, они просто хранят товар и получают с этого небольшую прибыль. У мальчика сердце колотится так, что он уверен — услышать можно с другого конца коридора. Где-то вдалеке раздаются шаги, отчего Шастун сильно дергается, налетая на ветхий металлический стеллаж, который качнулся, издав шум металла. В этот момент внутри словно что-то оборвалось. — Дань, проверь, — звучит громкий крик, кажется, из небольшой комнатки, примыкающей к складу: там компьютер и можно следить за камерами, но Антон наслышан, что эти парни в основном смотрят порнушку или фильмы, даже не подозревая о том, что кому-то в голову придет их грабить. — Да крысы, как всегда, — шмыгнув носом, звонко откликается второй. — Хер с тобой, — своеобразно соглашается парень. У Антона дрожат ноги, и он ступает с особой аккуратностью, прощупывая носком кед каждый миллиметр пола. Вот полка с более-менее приличными телефонами, которые так и валяются тут — в небольших коробках, расфасованные в несколько рядов. Шастун тянет за собачку на молнии, открывая рюкзак, и начинает складывать коробку за коробкой. Он не хочет брать много, штук пять ему хватит, чтоб их не сразу хватились, а он смог сбыть их за городом, и выручить с этого какие-то деньги. — Подожди, — Антон замирает, услышав уже тихий голос, который все же эхом доносится до его слуха. Он кидает пятую коробку и спешит закрыть рюкзак. — Какого… — Стоять! — тут же раздается громкий выкрик, и несколько пар ног несутся по помещению, так громко, словно они уже тут — за спиной. Он попал в объективы камер. Черт! Антон накидывает рюкзак за одну лямку и бежит — громко и очень быстро, потому что уже все равно. Руки почти не ощущаются от холода, когда он хватается ими за перекладины, помогая себе на поворотах. Он так близко к выходу, так близко…       Перед глазами все мелькает так быстро, словно в калейдоскопе, а дыхание сбилось к черту. Его сердце никогда раньше не стучало с такой скоростью. Одна нога уже переступает порог, когда он толкает вперед железную дверь, и он даже успевает загрести носком кеда горсть снега, которого намело за последние пару часов, но вдруг резкий толчок — и его тянет назад. Схватили то ли за капюшон, то ли за лямку рюкзака, в панике он так и не разобрался. — Попался, — раздается угрожающий рык над ухом, и Антон инстинктивно прикрывает лицо руками, когда падает на спину. С него сдирают рюкзак и выворачивают его. Один телефон раздавился из-за жесткого приземления, и Шастун думает, что это было очень, очень плохой идеей. Ему так страшно, он ведь совсем ребенок, который пошел на это ради того, чтоб у него были деньги на лекарства для бабушки, болезнь которой прогрессировала. Больше всего на свете он боится, что они вызовут милицию, но уже спустя полчаса он осознает, что это было бы не таким плохим вариантом… — А-Антон? — раздается голос со стороны. Парень оборачивается на знакомый голос и ему в мгновение становится чуточку легче. Это парень из десятого класса, они хорошо общались… Хотя, скорее, это он хорошо общался с Антоном, а старший просто развлекался, используя мальчишку в свою пользу. Наверное, впервые Шастун задумывается о том, что с людьми играть не стоит… Кирилл с его большими карими глазами и растрепанными русыми волосами смотрит на него так растеряно, но старший брат, который и был тем самым сыном владельца склада, отпихивает его назад, становясь впереди. — Антон, значит? — он протягивает руку, и парень недоверчиво косится на нее. Шмыгнув носом, Шастун, с его колотящимся сердцем и дрожащими руками, хватается за опору, чтоб за мгновение быть поднятым на ватные ноги и тут же быть прижатым к стене. К его шее прижимается рука, сильно перекрывающая доступ к кислороду, и мальчику так страшно, что он буквально в этот же момент начинает плакать, сильно хлюпая носом. — Н-не надо, п-пожалуйста, — сдавленно просит зеленоглазый, сипло дыша через раз, задыхаясь и хрипя. Он так сильно хочет вернуть время вспять!.. — Олег, не надо, — жалобно шепчет Кирилл, осторожно касаясь плеча старшего брата, и его тут же откидывают назад. — Отъебись, малой, — цедит парень лет двадцати, переводя злые прищуренные глаза на мальчонку. — Хотел кинуть меня, да? — Антон тут же мотает головой из стороны в сторону так сильно, что перед глазами темные круги… или это от того, что ему все еще мало кислорода. — Тебя не учили, что воровать — плохо? — взгляд какой-то отстраненно-холодный, а голос едва не обезумевший, как у персонажа-злодея из мощного боевика, или вроде того. Антон впечатывается окоченевшими руками в сильную руку, но не в силах отнять ее от шеи. — Принеси мне бутылку, — обернувшись всего на мгновение, коротко отдает указ одному из парней. — Зачем? — напряженно спрашивает, видимо, Даня, если исходить из их разговора парой минут ранее. — Хочу немного проучить, — от этого голоса бегут мурашки. — Не надо, — хриплый и тихий, заплаканный голос остается неуслышанным. Только Виталик, не в силах наблюдать за этим, убегает куда-то.       Олег стягивает с Антона ветровку и футболку, отчего парня тут же пронзает жуткий холод, он кричит и пытается царапаться, рыдает навзрыд и просит отпустить, когда парень с удивительной сосредоточенностью обматывает бутылку красной футболкой Шаста. — Давай, — один из стоящих в тени парней не сразу, но протягивает ему биту, обычную деревянную биту, которую, к сожалению, приобрести — не проблема. Его лицо все такое же расслабленное, когда он размахивается и бьет с такой силой, что даже бетон трещит, как и деревянная бита, а осколки тут же прокалывают ткань. — Положи его на живот, — Антону страшно и очень больно от того, как колется холод, все же дверь осталась открытой нараспашку, а на дворе холодная зима, с метелью и завываниями ветра. Антона бьют под колени и жестко укладывают на бетон. Двое держат за руки по обе стороны, один из них заодно фиксирует и голову, чтоб парень прижимался щекой к бетону. — Не надо, — не зная, что его ждет, надрывается юноша. — Олег, реально, он же шкет, — пытается вразумить его один из парней, но парень словно и не слышит. Он высыпает осколки из футболки на худую спину мальчика, а когда младший осознает — уже слишком поздно что-то предпринимать.       С оглушительным размахом бита приземляется прямиком на осколки, впечатывая их в податливую кожу, и Антону кажется, что он порвет голосовые связки. Ему никогда в жизни не было настолько больно, он так сильно извивается, что его перестают держать. Парень задыхается от боли, все тело сводит спазмом, и он чувствует каждый из десятков мелких частиц стекла, вошедших какой частично, а который полностью. — Ебать! — не сдерживается один из парней, резко отступая. — Ты ебаный псих, — вырывается из его уст, когда он хватает с подоконника какую-то свою вещь и сваливает из помещения, спеша вообще уйти отсюда поскорее. Ему больно смотреть на этого мелкого пацана, который в миг становится бледным, а на спине скапливаются сначала небольшие красные капли, после переходящие в целые струйки крови.       Парень не может вдохнуть, из груди вышибает весь воздух, так адски больно, что хочется только одного — умереть или потерять сознание как можно скорее. — Нас посадят, блять! — нарастает паника среди оставшихся. — Пусть только попробует подать заяву, — слишком самоуверенно произносит Олег, присаживаясь перед парнем. — Я-то сяду, но это лишь вопрос времени, а ты ведь хочешь жить, да? Да, — Антон отчаянно мотнул головой, ничего не различая из-за слез, молясь, только бы не сделали хуже. — Вот, молодец, — парень трепет его по щеке, которая кажется почти обжигающей. Что стоило ему, такому опасному, взрослому и ненормальному — запугать юного мальчика, едва окончившего школу?.. Что стоило запугать Шастуна, которого никто не будет защищать?       Следующее, что Шастун может вспомнить — как лежит на животе на снегу, и крупные хлопья падают на окровавленную спину. Он уверен, что умрет если не из-за ран, то точно из-за пневмонии. Дрожащие пальцы не сразу попадают по клавишам, а сенсор старого телефона через раз реагирует на прикосновения. — Тох? — раздается встревоженный голос Сергея.

***

      Антон убирает пачку с чипсами в рюкзак, кладет туда бутылку воды, накидывает его на плечи, и выходит из гаража, на ходу подбирая стоящий у стены скейт. Как-то разом навалилось все вместе, отчего нервы начинали потихоньку если не сдавать, то плавиться точно. Другого метода, кроме как прокатиться и почувствовать, как ветер обдувает все тело, Антон не знал. Парень на пробу делает пару толчков от земли, потом держит равновесие на одной ноге пару секунд, и такими нехитрыми манипуляциями приходит к выводу, что готов к небольшой прогулке.       Люди расступаются перед ним, когда он проносится по наклонным тротуарам, лавируя между некоторыми зеваками, и старается ни о чем не думать. Ноги сами несут по знакомым улочкам, но на этот раз подросток внимательно смотрит по сторонам прежде, чем переехать дорогу. Он наблюдает за тем, как маленький город живет: проносятся машины с ярко-горящими от белого до ярко-желтого цвета фарами, мимо снуют небольшие группы людей, за стеклами кафешек компании побольше пьют кофе или ужинают, а откуда-то слева слышен характерный для баллончика звук: очередной вандал решил оставить тут частичку себя.       Парень замечает небольшой прилавок, который продавец уже сворачивает, убирая с него товары, и цепляется взглядом за небольшую фигурку Железного Человека, который стоит с вытянутой рукой, а в центре его ладони круглый фонарик. Она довольно забавная, особенно учитывая непропорциональность строения тела, при котором голова, спрятанная за шлемом, была просто огромной на фоне тонких ручек и ножек. Он сразу вспоминает Сережу, который пару раз притаскивал их с Димкой в кино на фильмы про супергероев через черные хода, и почти все разы их ловили охранники ближе к середине фильма. Шастун ловит себя на мысли, что было бы мило притащить ему такую игрушку, всяко веселее играться с его двигающимися конечностями, чем пялиться в потолок. Он вынимает из рюкзака последние две сотки, стараясь не думать, где еще достать денег, и у него даже остается небольшая сдача. Договорившись с продавцом на скидку, он выкупает еще и маленького Человека-Паука, у которого горят уже глаза. Спрятав фигурки в глубокие карманы ветровки, он несется по направлению к больнице. Время посещения почти закончилось, у него всего восемь минут, из которых около шести с половиной займет дорога, но он же Шастун, он же привык идти до победного…

***

— Ну пожалуйста! Всего минутка! Минуточка, — канючит мальчик, показывая указательный палец, как бы демонстрируя, что вот, одна минуточка, смотрите, честно-честно, но медсестра на посту в который раз бросает ему в ответ «молодой человек, время посещений закончено». — Да ну две минуты же еще! Я же одной ногой тут, а другой там! — настаивает на своем юноша. Женщина одаривает его долгим взглядом, заглядывая в эти большие честные глаза, и все же сдается под напором. — Я засекаю, — предупреждает она, показательно поставив перед мальчиком настольные часы. Стрелка уже перевалилась за «19:58». — Спасибо! — уже на ходу произносит он, так быстро взбираясь по лестнице, что рюкзак то и дело норовит соскочить с плеч.       Тяжело дыша, он заваливается в палату Серого, где стоит еще одна койка, но она пустует, по всей видимости, его сосед ушел в ванную или на процедуры. Матвиенко ничего не успевает сообразить, как запыхавшийся, с розовыми щеками, Антон швыряет в него что-то маленькое, размером с четверть ладони, а сам тяжело опускается по двери вниз, оседая на пол и загнанно дыша. — Привет, — осипшим голосом, но с яркой улыбкой произносит юноша, все же находя в себе силы подорваться на ноги, чтоб приобнять поморщившегося от боли в ключице Сережу. — Здорово, — ошарашенно отвечает, явно не ждавший такого гостя. — Это че? — он подбирает с кровати фигурку, которую так и не успел поймать, и подносит к глазам. — Презент, Сержик, — хохотнул парень, беря апельсин из большого пакета, стоящий на общей тумбочке. — О-о, да это ж Железный! Круть, — улыбается парень, повертев в руках фигурку, и уже находя фонарик. — Спасибо, Тох, — Шастун в ответ кивает головой, чистя на ходу апельсин. — И тебе, — указав на фрукт, улыбнулся ему юноша. — А?.. Это соседу спасибо, — тихо засмеялся парень. — Это не мои, — объясняет он. Дверь в комнату отворяется. Шастун резко прячет фрукт за спиной. — Да ладно, серьезно? — не сдерживается Арсений Сергеевич, заглянувший проверить своего пациента. Он смотрит в упор на Антона, немного вздернув брови. — Часы посещения окончены, вообще-то, — уведомляет он. — Нет, — тупо произносит Антон, не зная, что еще сказать. Он немного шокирован. Сама вселенная словно сводит их. Хотя это и логично, что врач совершит вечерний обход, но Шастун реально не ожидал пересечься с ним вообще когда-либо еще. — Да, — настаивает Попов, проходя в комнату. — Ты как? — он переводит внимание на Матвиенко, который, все еще немного угарая над другом, показывает большой палец. — Ух ты, прикольная штука, — врач указал на фигурку Железного человека, фонарик которого доставал даже до противоположной стены. — Тоха принес, — похвастался Сергей. — Ну молодец Тоха твой, — хмыкнул Арсений. — А палату покинуть все равно попрошу. Идем, — он качнул головой в сторону коридора. Антон сполз с подоконника, следуя за врачом, успев пожать Матвиенычу руку, и быстро попрощаться.       Мимо них проходит тот самый сосед Сергея, странно косясь на апельсин в руках Антона, но мальчик, сделав самый непринужденный вид, отламывает себе дольку, закидывая в рот, словно все так и должно быть. Прокатило. — А у меня и для вас есть, — вдруг произносит Антон, нарушая воцарившую тишину. Арсений, не останавливаясь, поворачивает голову в его сторону, весело улыбаясь. — Что есть? — Шастун недолго роется в кармане, вытаскивая оттуда Паучка, которого протягивает в открытой ладони. — Я похож на человека, который тащится по игрушкам? — и все же Арсений останавливается, перенимая из широкой ладони аккуратную игрушку. — Дай-те-ка посмотрю, — мальчик делает шаг назад и оценивающе приглядывается к Попову. — Да, — коротко заключает он, вызывая улыбку у врача. — Ну в таком случае спасибо. Большое, — добавляет он, забавляясь с фонариком, который зажигал глаза на маске. — Пожалуйста, папочка, — невинно отзывается парень, надкусывая апельсин. Арсений тяжело вздыхает, пряча игрушку в карман халата. — Умеешь ты все испортить, Шастун, — качает он головой. Антон краснеет, но не находит, что на это ответить. — Ну наконец-то! — возмущенно произносит медсестра на посту. — Ты мне обещал ровно в восемь вернуться!.. — Анют, все в порядке, он был со мной, — Антон видит, как молодая синеглазая девушка буквально тает от улыбки Арсения, подаренной ей мужчиной. Он, конечно, ничего не хочет сказать, но она ему сразу не понравилась. Так, к сведению. Аура у нее… плохая. Антону мужчина так не улыбается, между прочим. — Тогда ладно, — снисходительно произносит девушка, стеснительно опустив взгляд. — Спасибо, солнышко, — «Да ну в смысле!». Антон негодует. А чем он не солнышко? — Солнышко, — кривляет он, когда они движутся к выходу. — Не ревнуй, малыш, — хохотнул в ответ мужчина, хлопнув его по плечу. — Что? — Что? — Ладно. — Хорошо.       Арсений провел его до самого порога, осуждающе посмотрел на скейт, оставленный юношей возле входа, и напомнил еще раз поменять дома повязку.       Антон, сам не понимая, чем мотивированы его действия, порывисто обнимает мужчину за шею, и совершенно случайно мазнул губами по его щетинистой щеке, когда отстранялся. Тут же, стараясь скрыть смущение, он усмехнулся, глядя в удивленно расширенные голубые глаза, но не сдержался и отвел взгляд. — До свидания, — буркнул он, надеясь избежать лишних вопросов. — До встречи, — быстро долетает до него ответ от Арсения.