Лекарь поневоле

      Локи определённо знал толк в пытках, но Тора принципиально не трогал. Просто не хотел марать рук, тем более прекрасно понимал, какие муки испытывает Громовержец, лишённый возможности пошевелиться. Сама мысль об этом казалась такой приятной, что делать с Тором что-то ещё он не счёл необходимым. Главное он выслал из Асгарда по разным мирам друзей Тора, которые могли что-нибудь предпринять для освобождения своего товарища.       Прошло ровно четыре месяца. Сначала Локи интересовался решением Тора каждый вечер, потом раз в неделю, а потом и вовсе изредка, но с того памятного дня Тор замолчал. Унижаться перед Богом Обмана он не хотел, да и говорить было всё труднее. Стальная балка давила на плечи, рук он больше не чувствовал, ног тоже. Сначала было чувство дикой боли и распирания, а потом и оно исчезло. Иногда ему казалось, что он превратился в каменную статую и скоро станет неживым окончательно. Он даже перестал вздрагивать, когда его обливали водой, но всё ещё пытался сопротивляться, когда его поили мёдом. Пищу он всё так же принимать отказывался, теперь он мёрз постоянно, хотя в Асгарде всегда было тепло. Мышцы на некогда могучих руках стали какими-то сглаженными. Однажды ночью Тор попытался пошевелить пальцами, но понял, что не может этого сделать. Это был единственный раз, когда он не справился с собой. По щекам потекли слёзы, и он очень боялся, что начнёт всхлипывать. Он не мог успокоиться всю ночь и только к рассвету едва-едва совладал с эмоциями.       Утром Локи увидел лицо Громовержца и всё так же тихо спросил: — Надумал? — Тор слабо отвернулся и промолчал, Локи, видя это, спокойно занял трон и обратился к советникам. Начинались очередные переговоры с Ванахеймом, и в Асгард прибыл посол. Посол с не слишком хорошей репутацией, поговаривали, что если он не добивался результатов, то просто травил всех неугодных лиц. Локи дураком не был, он естественно решил внимательно следить за таким послом. После того как он в обход Ванахейма заключил торговый союз со светлыми альвами, казна этого мира начала тихонечко пустеть. Естественно такого никто бы не простил, но отомстить надо было так, чтобы смерть Локи выглядела естественной, поэтому переиграть посла-отравителя было делом принципа. Только вся эта казуистика ничуть не пригодилась. Посол прибывал только через месяц, нужно было подготовиться. Два особо преданных гвардейца будут следить за переговорами. Им Локи доверял безоговорочно, они были верны ему ещё в годы юности. Когда он томился в подземельях Асгарда — они всегда находили способ передать ему последние вести. Именно один из них принёс ему скорбную новость, он же разыскал его в стране тёмных эльфов и добровольно рассказал ему задание Одина, проводил во дворец и позволил замаскироваться под своей личиной. Второй не раз прикрывал его махинации, так что повода усомниться в том, что они служат за совесть, а не за страх не было. Поэтому Локи был спокоен и благодушен, аудиенций на этот месяц больше не было запланировано, поэтому он решил заняться Тором. Хуже всего, что это было сделано просто так, от скуки.       Тор не вздрогнул, когда Локи бесшумно подошёл к нему и уставился ему в затылок. Мало кто выдерживает, если «висят над душой», но чем-чем, а выдержкой Громовержец похвастаться мог. Двадцать минут Локи смотрел на измучившегося брата, а затем заговорил: — А я знаю, что ты часто плачешь ночами, — это было правдой. Тор больше не чувствовал своего тела. Ни рук, ни ног как будто и не было. Осталась только дикая боль в спине и лопатках, казалось, что стальная балка вросла в него. Отчасти это было верно, кожа лопнула и, достаточно острый край балки впился в мышцы, но вот кровь не шла. Спеклась вокруг балки, ошейника. Склеила остатки рубахи и застыла неприятной коркой, под которой всё зудело. — Так что молчишь? Гордый, ну ничего. У меня для тебя сюрприз. Скоро пребудут послы Ванахейма, и ты активно поучаствуешь в переговорах.       Наверное, в этот момент, в душе Тора всё умерло окончательно. Теперь он понял, что прежнего Локи уже нет. Есть хороший король Асгарда, Бог Обмана и при этом весьма жестокая личность. Последний раз он попытался воззвать к совести Локи. Голос был хриплым от того, что он давно не говорил. — Зачем ты так? — если бы Тор попытался просить пощады, признал его господином или бы сломался, то Локи был бы рад, но этого не случилось. Упрямый Громовержец даже стоя на коленях, сохранил гордость и самоуважение. Он был измождён и пытался уйти достойно. Именно это почему-то злило Локи. Он всю жизнь пытался доказать, что он лучше Тора. В первую очередь он доказывал это Громовержцу, а когда понял, что тот не пытается с ним конкурировать, просто так само сложилось, пришёл в лютую ярость. Ему хотелось мучить и унижать, а Тор всё покорно принимал. Будь у него возможности, он разорвал бы цепи и попытался принять бой, но Локи предусмотрел такую возможность и оковы пили остатки сил Тора. — Помнишь, как притащил меня сюда на цепи? Я вот на всю жизнь запомнил. — Локи… — Я твой господин и ты будешь называть меня только так. — Нет, Локи. Не буду, — тихо ответил Тор. — Будешь, — тихо прошипел Локи, — завтра же назовёшь. — Ты хочешь меня заставить, — Тор всё же неплохо знал характер своего сводного брата, — это ты сможешь. За жизнь друзей я могу тебя так назвать. Добровольно же нет. Локи побледнел, Тор всё правильно сказал и этого прощать он не собирался. — Хорошо, что ты про дружков своих вспомнил. Завтра узнаешь их цену.       В зале не было никого кроме воинов. По приказу Локи Тора поставили не позади трона, а так, чтобы король мог легко дотянуться до его спины и положить на неё ноги. Всем было всё равно, точнее почти всем. Бог Обмана потребовал привести ко двору друзей Тора. Ради того, чтобы Громовержец видел, что случится. — Я сохранил твою никчёмную жизнь, — Локи обратился к Тору так, будто никого в зале не было, — но ты не испытываешь благодарности. Мне всё равно, но вчера ты был непочтителен со мной, за это получишь пятьдесят ударов кнутом. Фандрал, подойди. Тор резко вскинул голову. Его друзья стояли среди воинов. Бледная Сиф, Фандрал трясущийся от ярости, Огун, всё ещё не верящий в то, что он видит, Вольштагг с побледневшим лицом. Как в тумане Фандрал приблизился к Локи, встал на одно колено, как того требовал обычай и уставился на протянутый ему витой кнут. Никак не мог поверить, что Локи жесток настолько, чтобы заставить его сделать это. Он смотрел на кнут, на Тора, на Локи, а потом сказал громко и чётко, но по залу сразу пошёл ропот: — Я не сделаю этого! — Тогда ты жизнью поплатишься за неподчинение приказу, — в другой ситуации эйнхерии приняли бы сторону Фандрала, но сейчас они были на стороне Локи. Бог Обмана сделал всё, чтобы Тора посчитали трусом. Только его друзья в это не верили, а Локи припомнил всё: и поражение в Йотунхейме, и войну с Ванахеймом, и изгнание в Мидгард, а ещё убедил всех, что все «преступления» Тора от того, что он поддался порокам Мидгарда.       Тор в ужасе смотрел на Фандрала, он понимал, что Локи не угрожает, а констатирует факт. Сейчас он на его глазах убьёт его друга, и это будет хуже всего того, что пришлось пережить за последний год. — Значит, умру, — твёрдо сказал воин. — Простите меня, Ваше Высочество, он посмотрел на Тора с глубоким сожалением. Все ахнули, а Локи затрясся от злости, но прежде чем он что-то сказал, заговорил Тор и только Норны знали, каких усилий ему стоило это произнести. — Господин, умоляю, пощадите его. — Нет…. — но тут выступила Сиф. Губы её мелко дрожали, но она говорила твёрдо. — Я приведу приговор в исполнение, — это было единственное, чем она могла помочь Фандралу. Локи посмотрел на неё и ехидно улыбнулся. — Сто ударов и я пощажу Фандрала, — валькирия вздрогнула и посмотрела на Громовержца, тот едва заметно кивнул и одними губами прошептал: — Пожалуйста, — она развернула кнут. — И не вздумай его жалеть, иначе Фандрал умрёт.       С каждым ударом из глаз Тора уходила искра осознания. Он не доставил никому удовольствия. Не вздрогнул, ни застонал. Вот теперь он точно стал камнем. Ни эмоций, ни боли, ничего вообще. Спина его превратилась в кровавое месиво. В воздухе повис запах железа. Сиф нанесла последний удар и поклонилась Локи. Тот мрачно кивнул, Тор и тут вышел победителем, и поставил ногу в подкованном сапоге на израненную спину. Как можно сильнее надавил каблуком в раны, но Тор не застонал. — Все свободны! — он махнул рукой, и все покинули зал. Как только он остался наедине с Тором он снова спросил, — Признаёшь меня владыкой? Тор не ответил. Больше он решил не издавать ни звука. Того Локи, которого он знал, больше не было, а с этим монстром общаться не хотелось. Лицо обожгла пощёчина: — Думаешь, сжалюсь? Говори! — нет ответа. Тор уходил внутрь себя, он понял, что Локи не даст ему избавления и теперь он думал, как разрушить себя изнутри. Снаружи он этого сделать не мог.