***
Боль сжигает руки, но Локи не останавливается, он два часа без устали разминает мышцы, и судороги отступают, оставляя слабую дрожь в пальцах: — Ты молодец, — Локи отпускает кисть руки брата, — ты молодец. — Можно я посплю? — просто вопрос, но, сколько напряжения в голосе. — Да, конечно. Сиф покараулит, или мне остаться? — Тор уже не слышал, провалился в болезненную дрёму. Сиф снова присела на стул. Она устала настолько, насколько не уставала за время всех битв. Боль, которую испытывал её любимый, выматывала. Хотелось лечь и немного поспать, Локи уловил её настроение: — Сиф, иди в мой кабинет. Там есть удобный диван, пара подушек и одеяло. Я посижу с ним. Валькирия с сомнением посмотрела на короля, а Локи вдруг вздёрнул подбородок и с вызовом спросил: — Противен я тебе? Да я и сам себе противен! Иди, отдыхай, через два дня отправляемся в дорогу. Тебе нельзя с лошади падать. Она поклонилась и вышла, а Локи остался сидеть рядом с кроватью. Он смотрел на Тора и не знал, как помочь. Мысли бродили по кругу, мозг не находил решения или успокоения, в итоге Локи задремал. Один сбросил с себя навеянный магией Локи сон. Он знал, что произошло, а ещё знал то, о чём не догадывался ни Тор, ни Сиф, ни кто-либо ещё. Он видел, что душа Локи разрывается от боли и отчаяния, он знал, что Локи искренне раскаялся, поэтому усмирил свой гнев, утишил боль. Это был шанс для Локи, и Один даровал его приёмышу. Когда утром в тронный зал вошёл один из советников, то чуть не рухнул на пол. Всеотец в блеске силы, изрядно отдохнувший, вновь сидел на своём троне. — Позовите Локи, — только и сказал он. Локи возвращался в тронный зал. Шёл ли он как на казнь? Нет. Один не дал приказа его арестовать, а сам Бог Обмана не боялся. Может быть, если его казнят, Тор простит его. Не сейчас. Хоть когда-нибудь. Он впервые за многие столетия поклонился Одину без отвращения. Один посмотрел на него и стал расспрашивать о заключённых союзах, о сделке с Альвхеймом, о попытке отравления ванами, о том, как обстоят дела в Асгарде. Наконец, он спросил об оборонительных сооружениях, и тут Локи не выдержал: — Всеотец, ты сейчас о чём?! Я почти насмерть замучил своего брата, он лежит и готов в любой момент умереть, а ты спрашиваешь о каких-то несущественных вещах?! Почему?! — Разве? — Один был спокоен, но единственный глаз его блестел. — Это же власть? Как она может быть несущественной? Каждый теперь знает, что переходить дорогу Асгарду опасно и неблагоразумно, и…. — ТЫ ЗНАЕШЬ, КАКОЙ ЦЕНОЙ МНЕ ЭТО ДАЛОСЬ?! ДА Я ЖЕ ПОТЕРЯЛ ВСЁ, ЧТО ИМЕЛ?! ТЕБЕ НЕ ДОЛОЖИЛИ, КАК Я УСТРАНЯЛ «КОНКУРЕНТА»?! — Прекрати кричать, Локи, — голос Одина чуть дрожал. Он спустился к нему и коснулся рукой его груди, — понял теперь, какую цену ты заплатил? — Я потерял всех, кто меня любил. Я потерял себя. Казнишь? — Нет, я знаю, что сейчас в твоей душе. Ты впервые за многие столетия каешься и я дам тебе шанс. — А Тор? Даст ли он мне его? — Не знаю, но от себя я даю гарантию твоей неприкосновенности. А теперь иди к нему. Громовержец снова проснулся, Сиф рядом не было, и он был этому рад. Не стоило ей быть рядом с ним, это было опасно. Зато рядом обнаружился Локи, который протягивал ему чашку с зельем. — Это обезболивающие, — виновато пояснил он, — прости, что не Сиф, но она едва на ногах держится. Один очнулся, позвать? Тор поперхнулся зельем. «Отец не должен видеть меня таким!», он покачал головой, откинулся на подушку и тихо поблагодарил за лекарство. — Не благодари, я не заслужил, — Тор никак не прокомментировал, просто прикрыл глаза. Усталость и апатия, — ммм… не стоит, спасибо. Я и сам могу поправить одеяло, — он даже попытался шевелить рукой, но было больно. Локи перевернул его на спину, благо раны на спине закрылись, устроил полусидя, положив одну руку на живот, а другую вдоль тела. Бережно накрыл его одеялом, совсем как это делала Фригга в далёком безоблачном детстве. — Я поесть принесу. Наберёшься сил, а потом в уборную…. — Лучше сейчас, пока Сиф…. — он начал краснеть. — Ты её стыдишься? А я-то думал…. — Локи вымученно улыбнулся, а потом постарался поднять Тора, тот в свою очередь смог обвить одной рукой шею Локи. Нести было тяжело, он вспоминал, как Громовержец таскал его раненного на себе, а теперь всё было, наоборот, с той лишь разницей, что это Локи был причиной состояния Тора. Сиф принесла завтрак, теперь она не боялась Локи, ибо сплетни по Асгарду разлетаются быстро и она уже знала, что Один вернулся. Она ходила к нему и требовала…. изгнать Локи. Смерти или заключения она для него не желала. Знала его характер и понимала, каких усилий стоило ему встать на колени. Всеотец отказал, как всегда ничего не объясняя, зато вернул ко двору друзей Тора. Фандрал резво шёл по коридору, теперь Тор был в безопасности, можно было его забрать и спокойно лечить. Он постучал в покои Локи, и, не дожидаясь разрешения, вошёл. Посмотрел на пустую кровать, услышал голоса из купальни и направился туда, заглянул в приоткрытую дверь и обомлел. Он засомневался в правильности своего решения, а потом и вовсе ушёл, так чтобы его даже не заметили.Один
6 марта 2017 г. в 00:52
Локи стоял на коленях перед кроватью, но головы не опускал. Он ждал приговора как воин, как мужчина. Сиф замерла, глядя на него и на Тора. Она пыталась определить, что за спектакль разыгрывается у неё на глазах.
Бледный Тор смотрел на сводного брата, ни злости, ни разочарования он не испытывал. Все чувства сгорели, не было даже желания отомстить. Локи смотрел так искренне, так безнадёжно, наверное, можно было поверить, но Громовержец не мог себя заставить. Сколько раз Локи устраивал подобные спектакли ради личной выгоды? Сколько раз Тор уже покупался на трюки хитреца? На Радужном Мосту он хотел вытащить его из пропасти, но был атакован. В Мидгарде он получил кинжал в бок, в Свартальвхейме он рыдал над «трупом», а потом узнал, что та, за которую его мать отдала жизнь, наставила ему рога.
Сейчас глядя на Локи, он не верил, да и всё равно ему было. Даже если правда, то доверие утрачено навсегда. Тор не нашёл в себе силы на ответ, и Локи понял, что это конец.
Он поднялся с колен, поймал себя на мысли, что даже не укоряет себя за минутную слабость, ведь понимает, почему на его искренний душевный порыв нет никакой реакции. Просто не верят. «Искренне ты умеешь только ненавидеть», как наяву звучат слова Тора, и Локи через силу улыбается. Этого вполне достаточно, чтобы находящаяся рядом Сиф упала на колени, обнимая его сапоги, и впиваясь откровенно ненавидящим взглядом:
— Хватит его мучить. Умоляю, просто убейте, и меня вместе с ним, — Бог Обмана не может ответить. Не находит сил, он просто вцепляется рукой в плечо Сиф и ставит на ноги. Та не понимает, почему Локи не в ярости:
— Сиф, я его не трону. Ни его, ни тебя, ни кого-либо ещё. Просто…. — он не успевает сказать. Тор начинает дрожать, потом пытается упереться лбом в подушку, кусает её угол и шумно дышит. Локи кидается на помощь к брату. Он ничего не спрашивает, он понимает, что произошло.
Тонкие, но сильные пальцы хватают кисть руки Громовержца:
— Тише, родной. Потерпи не скажу, хватит тебе уже терпеть, поэтому просто кричи, ибо будет больно, — он разминает некогда сильные и горячие, а теперь безвольные и холодные ладони. Тору больно и в итоге он начинает умолять остановиться, видимо слова Локи и его странный поступок пробили брешь в ледяном панцире, сковавшем горячее, смелое сердце. — Нельзя, надо просто разогнать кровь, — и он продолжает, а Сиф бледнея стоит у стены. Впервые в жизни ей плохо, её тошнит. Тошнит от жестокости Локи, от умоляющих криков Тора, от скотской жестокости и неподдельного сочувствия, которое сейчас исходит от Бога Обмана.