Лекарь поневоле

      Тор слегка ссутулившись, сидел на скамейке в купальне. Почти все раны на спине уже имели вид тёмно-фиолетовых рубцов, кроме ран от балки, слишком уж глубокая она была, и ран от шпор на сапогах Локи.       После того, как Бог Обмана помог Громовержцу с утренними надобностями, нужно было обработать спину, почти как в старые добрые времена. Только тогда Тор шутил, говорил Локи, чтобы тот не суетился и не переживал, что всё заживёт. Сейчас он напряжённо молчал, а Локи даже не знал, что сказать. — Тор, — Громовержец кивнул, давая понять, что его слышит, — Тор у тебя две раны гноятся.       Тому, кто плохо знал Локи, могло показаться, что он спокоен, даже равнодушен, но Тор уловил нотки вины и тревоги в его голосе. Можно было огрызнуться, но так не хотелось. Всего было даже слишком: Локи, ворвавшийся в зал посреди ночи, лекарь, Сиф, пробуждение отца. «Один никогда не делает ничего просто так», часто говаривала мать. Что же она была права, хотя ему, как ни странно мстить не хотелось. Локи сгнил до основания, его ничем нельзя было пронять, так что если отец не стал ничего с ним делать, значит, так тому и быть. — Да, — тихо ответил Тор, и от пустоты его голоса стало не по себе. — Можно я почищу? — и замер, ожидая реакции. — Можно, — так же холодно ответил Тор.       Если мы посчитаем, что в Торе закипала ненависть, злоба, жажда мести или в голове роились вопросы «Почему Локи это сделал?», то просто соврём. Апатия накатывала волнами, но облегчения не было. Проснулся Один, значит, его друзья в безопасности. Боли больше не будет, Локи не под арестом. Пришла тоскливая мысль, что если бы Локи заточили в темницу, то он даже не стал его мучить — просто прогнал бы с глаз долой. Убить? Возможно, но Фригга любила это чудовище, да и Асгарду он принёс немало пользы.       Лекаря Локи решил не звать. Опасность для жизни миновала, а помня о том, что Тор не выносил показывать свою слабость перед кем-либо, он решил сам всё сделать. Он осторожно ощупывал края ран, надавливал на них, смотрел на выделяющийся гной, пока ещё жидкий и непахнущий. Ткань немного некротировала, нужно было иссекать. — Выпей, пожалуйста, — Локи поднёс к губам Тора флакончик с зельем. — Не буду, — спокойно ответил Тор. — Я понимаю… — Нет, ничего ты не понимаешь. Оставим эти никому ненужные разговоры… — Тор, послушай, — пользуясь тем, что брат пока ещё не в силах пользоваться руками, он схватил его за щёки, и заставил смотреть себе в глаза, — просто поговори со мной. Я же ничего не прошу, просто говори, не замыкайся и дай помочь себе. — О чём? Мы же уже обо всём поговорили, всё сказано и нечего добавить. Надо жить дальше с тем, что есть. Ты, вроде, хотел раны обработать, или передумал? — Тор, — Локи чуть не тряхнул его, — зелье! Без него будет больно! Очень больно, ты понимаешь?! — Бог Обмана был встревожен, Тор спокойно смотрел куда-то мимо и никто не видел, что за ними наблюдает Фандрал.       Тор молчал. Локи в отчаянии взъерошил волосы на голове, потом посмотрел на Тора и тихо спросил: — Может Сиф позвать? — Не стоит. Зелье…. От него голова кружится, и я ничего не соображаю.       Фандрал на этом моменте напрягся, ожидая, что Локи скажет что-нибудь в духе «не соображаешь ты от рождения, а не от зелья», но этого не случилось. Бог Обмана задумался и попробовал снова: — Тор, прошу, последний раз. — Нет. Либо так, либо никак не надо. — Хорошо, — но Локи сомневался. «Рассказать кому — не поверят. Локи сомневается, такого никогда не было», думал Фандрал, — хорошо. Я сделаю, как ты просишь, но если что-то будет не так, малейший намёк…. Останови меня.        Локи уверенно чистил рану, а Тор вздрагивал каждый раз, когда металл касался его плоти, когда порошок Золотых Корней проникал в воспалённые ткани, когда игла пронзала кожу. В конце концов, первым не выдержал Локи: — Тор, прекрати. Не мучай ни себя, ни меня, выпей зелье. Я же вижу, что тебе больно. — Хорошо, — сквозь зубы процедил Тор, а Локи пожалел, что его брат не огрызнулся, не спросил, а не всё ли ему равно. Так заботиться о том, на чью израненную спину закидывал ноги в сапогах со шпорами — глупо. На что он вообще надеется, но Тор не спросил. Он позволил. Принял как неприятую необходимость.       В ушах зашумело, зелье избавило от боли, позволило измученному телу расслабиться, а душе найти относительный покой. Локи закончил со спиной, присел перед Тором на корточки, положил руку на плечо и тихо спросил: — Ничего не болит? — Терпимо, — услышав такой ответ — Локи нахмурился. Зелье было очень мощным, болеть не должно. — А точнее? — Руки и стопы, — Громовержец не смотрел на него. Позднее раскаяние ему было не нужно. Локи хоть и понимал это, но всё равно взял вялую ладонь в свои руки, прижал её к своей груди тихо сказал: — Моё сердце будет биться только для тебя. Хочешь — я стану твоей безликой тенью? Слова тебе не скажу. — Тень, отброшенная лучами моего величия? — Тор горько улыбнулся. Совсем как старик, горько, а Локи вдруг стало страшно. Он ведь погубил в брате самое святое — веру в близких. Локи хотел сказать ещё что-то, но Тор охнул и застонал. — Что? Где больно? — Локи встревожился. — Ноги…. Будто бы огнём горят…. — Это от того, что ты долго ими не пользовался, — сказал Бог Обмана, опускаясь на колени и ставя стопу брата на своё плечо, — сейчас разомну. Именно в этот миг Фандрал понял, что не стоит вмешиваться в отношения братьев. Пусть сами разбираются. Он вышел из покоев никем не замеченный. Брат час разминал ноги Тора, тот сидел, откинувшись на стену, и пытался отрешиться, но когда Локи закончил, сказал: — Спасибо, что уговорил зелье принять, без него точно с ума бы сошёл. — Ты ещё меня благодаришь? — в голосе Локи появилась ирония. — Ведь я же в этом виноват. Только не отрицай…. — Не буду. Ты виноват, и этого уже не изменить, — Тор не кричал. Он поумнел, понял, что некоторых просто нельзя сделать лучше, для них не существует семейных уз, им есть дело только для своих интересов. Локи был именно таким, меняться до недавнего времени он не желал, а теперь, когда искренне раскаялся — брат ему не верил. Бог Обмана это понял. В буйство он не впал, но тихо спросил: — Сиф позвать? — Не стоит. Мне нужно подумать. — Хорошо, давай тогда в кровать. Сейчас есть принесу, — Тор не ответил. Отстранённо он принял помощь и всё.       Голова гудела от мыслей. Громовержец видел, что раскаяние Локи неподдельное, но трикстер сам выморозил такое глупое, честное, доброе и горячее сердце. Маленькая гусеница сомнений подтачивала душу Тора, и тот не верил. «Игра — так игра, но больше Локи, с тобой я играть не буду. Ни по твоим правилам, ни по своим. Хватит!» Локи это понял, но что он мог? Сейчас только лечить. И он лечил….