***
Балы, приёмы, переговоры — всё это слилось для Локи в одну единую полосу. Вот и сейчас он смотрел на своего врага. На то, как он чинно ест и даже не знает, что это его последний ужин. Коварство Локи, муки совести и тоска по Тору не оставили места жалости — он придумал изощрённую смерть. Он смог добыть перчатки, которые ванн должен был надеть на конную прогулку, пропитал их контактным ядом и высушил. Огорчало только одно, завтра нужно было уезжать в Асгард и смерти врага он не увидит, но зато насладится воспоминаниями и грёзами о том, как тот мучился, погибая от яда. Дорога в Асгард была лёгкой, но вот возвращение радостным не было. После доклада Одину Локи первым делом решил справиться о здоровье Тора: — Почти без изменений, — сказал целитель, — ноги плохо слушаются, рана на правой ноге два раза воспалялась и загнивала. Заживление идёт медленно, думаю, надо её прижечь.***
Тор пытался разминать руки, пальцы уже не болели, но были слабыми, однако кинжал между ними вращался уже достаточно быстро, он даже не вздрогнул, когда услышал: — Как ты? Лекарь говорит, что ногу надо прижечь. — Значит, так оно и есть, — Тор не прекратил своего занятия, не высказал ни малейшей заинтересованности, просто констатировал факт. Локи вздохнул, как перед прыжком в воду, а затем спросил: — Я могу присутствовать? — Как хочешь, — ровным голосом ответил Тор. — Тор, я…. — Не надо так много говорить. Не люблю шума, — он немного поморщился и снова вернулся к прерванному занятию. В покоях целителя остались только Тор, Сиф и Локи. Глядя на страшный, никак не зарастающий шрам на ноге, Локи думал о том, как же Тору больно, как же он всё это терпит. Сиф боялась за Громовержца, а Тор отнёсся к прижиганию как к неприятной необходимости. Так он и лежал, глядя в потолок широко распахнутыми, чуть остекленелыми глазами, напрасно Локи пытался его уговорить. Громовержец не слушал, только когда Локи взял его руку в свою, чтобы было не так одиноко и страшно, он прошептал: — Пусти, не надо. — Тор, пожалуйста…. Нет, не так. Брат, позволь мне… — Нет, довольно! Я просто не могу. Не трогай. — Что мне сделать? — Локи был холоден как лёд снаружи, но внутри всё напряглось как тетива лука. — Просто оставь, не беспокой меня. Хорошо? — в голосе была бесконечная усталость, и Локи не знал, как помочь. Поэтому он сделал, как и всегда в подобных случаях. Гордо вскинул голову и прошипел: — Ваше высочество, если соизволите позвать, то я всегда рядом, — а душа кричала о том, чтобы он тряхнул брата, упал на колени и умолял дать ему полноценный шанс. Вот только гордость не хотела отступить.***
Над Асгардом редко бывают тучи, иногда случаются дожди и грозы, но в основном солнце ярко очерчивает тени деревьев, домов, жителей. А Локи стал известен тем, что его стали называть Тень с тенью, и было от чего. Он стал молчаливым, растерял язвительность, да и явно был опустошён изнутри, но теперь всегда стоял позади брата и инстинктивно пытался поймать хлопок по плечу, дружескую подколку или ещё что-нибудь, но Громовержец не обращал внимания. Тор научился не замечать этого, он никогда не оборачивался на Локи, но и никогда не унижал. Он больше не шумел с друзьями, не ввязывался в авантюры и стычки, и только Сиф рождала в нём отголоски того солнечного аса, которого сгубил сводный брат. Локи всё это видел, но надеялся на то, что всё ещё наладится, но этого не происходило. «Интересно, а если я исчезну, Тор заметит?» частенько задавал себе вопрос Локи. Ответ его страшил, но он прекрасно понимал, что нет. Теперь он точно тень своего брата, и если она исчезнет — Тор этого не заметит.***
Так оно и было. Резкое солнце очерчивает тени и это незаметно, но в серый пасмурный день, когда тучи висят слишком низко и тени исчезают вовсе — становится жутко, особенно если обернуться не сразу. Если чем-то занят, но уже понимаешь, что что-то не так. Ты понимаешь, что тень — это что-то незаметное, но такое важное. Вот и Тор настолько привык к этой тени, что занятый неотложными делами и разворачивающимся романом с Сиф не сразу заметил отсутствие Локи. Оно сказалось не сразу, но просто не было вовремя поданной чаши с вином на переговорах, не сказано на ухо предупреждение о том, что у посла Альвхейма прибавление в семье и нужно поздравить отца, не было привычного сетования Локи на то, что слуги нерасторопны. Да и не сразу Тор стал интересоваться где Локи. Исчез и исчез. Наверное Один вновь отрядил его послом куда-нибудь. Только через месяц отсутствия Бога Обмана он спросил отца, когда Локи вернётся домой. Один посмотрел на сына и ответил: — Я никуда его не отсылал. Из Асгарда Локи не отлучался. — Понятно, — но Тор не пошёл его искать.***
В то утро к нему на аудиенцию попросился слуга. Громовержец приготовился выслушивать жалобы на кухарок или что-то в этом же духе, но был удивлён, когда слуга заговорил: — Мой Господин, умоляю, пойдёмте со мной. Он запретил мне говорить вам или звать целителя, но вы бы только видели, как ему плохо. — Кому? — Тор сначала даже и не понял, о ком речь. — Вашему брату, — Тор поморщился, но слуга продолжил, — он болеет уже больше месяца. С той самой охоты весной. Неделю назад он совсем слёг и, похоже, перестал есть. А сегодня не смог даже воды проглотить, он такой горячий. Пойдёмте, я прошу Вас.***
Тор нехотя пошёл за слугой. Тот привёл его в покои Локи и деликатно оставил их наедине. Минут пять Тор смотрел на бледную фигуру в кровати. Локи похудел, губы были искусаны в кровь, лицо казалось серым. Не нужно быть лекарем, чтобы понять, что Локи страдает от дикой боли. Громовержец подошёл к нему и грубо потряс за плечо. Локи очнулся не сразу, с трудом разлепил веки склеенные гноем и посмотрел на Тора. Громовержцу в этот миг показалось, что Локи его не видит. Затуманенные зелёные глаза смотрели мимо и вдаль. — Эй, что с тобой? — Тор снова встряхнул Локи, а тот вскрикнул от боли, но потом совладал с собой. — Ты снова пришёл? Спасибо, — голос был сухой и трескучий, ведь Локи очень хотелось пить. — Пришёл, — холодно ответил Тор, прикидывая, какую игру затеял Локи, но тот не обратил внимания, он улыбнулся: — Это хороший сон, — Локи провалился в беспамятство.