***
Это было странное, чудесное пиршество. Йотуны и асы сидели за одним столом. Тор всё ещё зажимал пробитое ледяным копьём плечо. Бой длился больше суток, но Тор выиграл, чем несказанно удивил Бюллейста. Ещё больше он удивился, когда Громовержец потребовал свой честный выигрыш. Он не попытался перерезать горло врагу, но крови спустил много. На свою рану он не обратил никакого внимания, чем вызвал уважение даже йотунов. Бюллейст смеялся как ненормальный, но договор выполнил. Он сам распорол себе руку, сам налил огромный кубок своей крови, сам протянул его асам: — Ты глуп, враг мой. Зачем тебе кровь? Ты же мог потребовать больше, но попросил малость. Я не нарушу уговора, с этой секунды и до рассвета вы наши гости, но как только вы пересечёте границы Йотунхейма — мы снова враги. А сейчас, слуги, живо жарьте мясо, несите вино. Мы будем пировать.***
Ранение плохо сказалось. Тор всё же упал без сил, но это было уже неважно. Это было дома — в Асгарде. Важно было только то, что он успел передать кровь целителям. Он успел узнать — сколько будет готовиться зелье. — Два месяца, — заверила его одна из сестёр Эйр и принялась извлекать из плеча Громовержца осколок ледяного копья. Тор потом ещё пять дней спал, но всё кончилось благополучно, ну почти. На белоснежной коже остался голубоватый шрам, который болел при приближении к границам Йотунхейма. Локи слушал, что ему рассказывают Вольштагг и Сиф, даже Фандрал заходил пару раз. Рассказал, что посольство вернулось, но Тор сейчас занят и придёт не раньше, чем через неделю. Вообще-то Тор хотел идти к Локи сразу, но тут уже Один вмешался: — Не надо, сын мой. Ему сейчас и так тяжко, а если он узнает, что ты был ранен, то и вовсе себя живьём съест. Локи уже совсем растворился в собственном отчаянии, когда Тор, наконец, снова появился в его покоях. Громовержец мысленно отметил, насколько похудел его брат. Лицо осунулось, чёрные подглазья делали его взгляд лихорадочным, руки всё так же метались по одеялу: — Не легче? Где больно? — тихо поинтересовался Тор. — Ничуть, — Локи даже не вздрогнул. — Тебя Сиф просила прийти? Спасибо ей. — Отнюдь. Сам пришёл, — кровать прогнулась под весом тела Тора. Тяжёлая рука легла на плечо Локи и Громовержец вдруг спросил, — Локи, я её люблю, как думаешь, она согласится быть моей женой? Бог Обмана резко развернулся лицом к брату, застонал от боли, и прошипел: — А почему ты у меня об этом спрашиваешь? О таких вещах спрашивают только близких! — а в глазах блестели слёзы. Тор сделал вид, что этого не видит, он невозмутимо продолжил. — А мы, по-твоему, друг другу кто? — И ты так говоришь после всего, что было? Ты же должен…. — Никому и ничего я не должен, — устало ответил Тор, — так значит не пойдёт. Вот же я дурак. — Действительно — дурак, — фыркнул Локи, — она любит тебя. Если уж со мной возилась всё это время, значит любит. — Это хорошо. Так ты толком не ответил на мой вопрос. Где больно? — Везде. — Ты потерпи ещё месяц, а там… — Тор, не надо. Всё же справедливо. Я сам автор всех своих проблем, мне и расхлёбывать, как тебе тогда на Земле. Так что иди к Сиф, она тебя ждёт. — Я был у неё, она всё понимает. Ты бы поспал, я ведь вижу, что тебе плохо. А насчёт проблем: мне помогли чужие люди — нет, не Джейн. Её подруга, хорошая, кстати, девушка. Те люди из этого…. Пуэрто как-то там, Эрик. Без помощи близких сложно и страшно. Я помогу тебе.***
Зелье было готово через месяц. Локи извёлся вконец. Тор буквально поселился в его покоях, и присутствие Громовержца заставило окончательно оттаять ледяную душу. Сам того не зная, Тор добился того, что ни Один ни Фригга сделать не сумели. Локи чувствовал себя братом Тора, пусть и предавшим доверие, но родным и всё равно нужным. Он научился справляться с болью, точнее Тор научил его. Громовержец всегда оказывался рядом, если чувствовал, что Локи плохо. Бог Обмана сначала пытался спросить, почему Тор помогает, потом отталкивал его руки и кричал, что ему не нужна такая унизительная жалость, что пусть лучше прикажет отправить его в подземелья, а потом была апатия, тягучая и липкая как паутина. В итоге пришло и понимание, и прочно улёгся в душе тот факт, о котором постоянно твердил Тор, терпеливо выслушивая все возражения и крики Локи. Теперь Бог Обмана твёрдо понимал, что они братья и от этого было горько. Он безнадёжно опоздал и теперь Тор в нём точно не нуждался. оставалось только ждать и терпеть.***
Эту ночь Локи был в покоях один, он только задремал, когда дверь с треском распахнулась, и на пороге возник Тор с дымящимся кубком в руках: — Подъём, братец! — жизнерадостно пробасил Громовержец. — Я лекарство принёс. Локи поёжился, затем улыбнулся, вышло вымучено, если только не жалко. — Спасибо, только… — Оно поможет. Поверь, оно точно поможет. Тор сам поил его зельем. Локи давился, вздрагивал, а потом начал покрываться чёрным потом. Яд уходил из организма, медленно, по капле, словно не желая покидать столь прекрасное место. Локи прикрыл глаза и вздохнул с облегчением, а потом зарыдал в голос: — Локи, Норны, Локи? — Громовержец запаниковал. Целители уверяли, что всё будет хорошо, про такую реакцию они ничего не говорили. — Эй, ты что? — Тор, понимаешь, боль…. — Локи с трудом сглотнул, — … она проходит.