Solo and pair

      После того как Юри не удается пройти в серию Гран-при, жизнь возвращается к привычному однообразному ритму: утренняя пробежка, школа, вечерняя тренировка, домашнее задание и сон. Изредка это однообразие разбавляют небольшие соревнования или выступления. Большинство из них Юри выигрывает с теми же программами, с которыми выступал на трирегиональном чемпионате, хотя по мягкому требованию тренера он изменяет оба четверных прыжка в своей произвольной программе на тройные.       - Ты не набираешь нужного числа оборотов, - говорит ему тренер. – Конечно, мы можем продолжать тренировки, но я думаю, что сейчас нам следует увеличить число комбинаций и сосредоточиться на общем впечатлении от проката. Это должно улучшить твою оценку.       Юри неохотно соглашается, и только изобилие наград – ленты и кубки, денежные поощрения и некоторый престиж – помогает смягчить боль разочарования. Если он хочет продолжать карьеру, ему нужно научиться приземлять четверные, но, похоже, сколько бы усилий он ни прикладывал, он не сможет преодолеть порог, которого достиг.       - У тебя застой, - как-то раз говорит Нисигори, когда они в зашнурованных ботинках и с надетой защитой для лезвий сидят на скамейках рядом с ледовой ареной и ждут начала массовых катаний. Юко, уже закончившая старшую школу и весь день работающая в ледовом дворце Хасецу, помогает маленькой группке детей делать первые неуверенные шаги по льду. – Бывает.       Юри раздраженно фыркает. Он знает, что у всех спортсменов бывает застой в развитии, и знает, что часто они сталкиваются с подобным множество раз за карьеру, но знать об этом и переживать на собственном опыте - две совершенно разные вещи.       - Такое и раньше случалось, - огрызается Юри. Собственный голос кажется ему жалобным и раздраженным, но ему плевать. Он устал от того, что в его навыках нет никакого прогресса.       - Тогда почему ты так из-за этого беспокоишься? – Нисигори шлепает своей широкой ладонью по дергающемуся колену Юри. Это не больно, но пугает, и Юри подпрыгивает на скамье. – Позволь телу догнать свои амбиции. Возьми перерыв. – Нисигори усмехается. – Ты же знаешь, что такое перерыв?       Юри хмурится в ответ на поддразнивание Нисигори. Хоть его подколки добродушные и дружелюбные, они все еще задевают за живое. Юри знает, что его тело – тело семнадцатилетнего подростка, приближающееся к концу тяжелого периода юности, – приспосабливается к физическим и психологическим нагрузкам полупрофессионального фигурного катания, но прошло уже несколько месяцев, а он все еще не выполни ни одного четверного. Даже самый легкий прыжок – зубцовый тулуп – не поддается ему. Юри чувствует, что увяз на месте. Больше не прогрессирует. В самые мрачные минуты, он задумывается, а вдруг этот новый порог – потолок его способностей.       - Я знаю, что такое перерыв, - бормочет Юри, сбрасывая с бедра руку Нисигори. – Не будь идиотом.       - Эй! – самодовольная усмешка Нисигори становится шире. – Я просто говорю правду!       - О, - тянет Юри, - А я подумал, что ты просто хамишь.       Год назад его остроумный комментарий заставил бы Нисигори помрачнеть и чувствительно стукнуть по руке. Сейчас он лишь смеется и дружески пихает плечом плечо Юри. В прошлом году он стал более приятным; он ведет себя добрее, и с ним проще разговаривать. Юко говорит, что он наконец вырос, но Юри – который видел, как нежно Нисигори прижимает пальцы к середине живота Юко, – не уверен, что взросление единственный фактор, поспособствовавший этим изменениям.       - Нет, серьезно, - добродушно продолжает Нисигори. – Забота о себе - это не только тренировка и правильное питание. Нужно также уделять время себе лично. Сосредотачиваться на том, что важно. – Нисигори следит взглядом за Юко, пока она медленно скользит назад по льду, таща за собой паровозик неопытных детей. – Кроме того, чем дольше тренируешься, тем больше вероятность совершить ошибку и получить травму. Можешь представить, какая это будет катастрофа?       - Нет, - мгновенно отвечает Юри. Хотя раны, ушибы и потрескавшиеся губы - суть фигурного катания, Юри ни разу не зарабатывал ничего хуже растяжения связок лодыжки второй степени. Десять дней, что он не выходил на лед, были самыми длинными в его жизни. – Нет, не могу.       - Тогда не усердствуй, - говорит Нисигори.       - Я подумаю об этом, - отвечает Юри.       ***       Март в Хасецу - смутная пора. К бордюрам упрямо льнет снег, а вдоль дорожек мелькают клочки травы. Птицы возвращаются и вьют гнезда на цветущих деревьях, но солнце все еще остается далеким и негреющим белым диском. Теплеющий воздух начинает остро пахнуть землей и морской солью. Холодный ветер щиплет морозцем. Конец зимы переплетается с началом весны, и Юри, проводящий половину своей жизни на искусственном льду, перед уходом в школу не надевает к пальто перчатки.       - Ты сегодня вечером будешь дома? – затягиваясь, спрашивает Мари. Они сидят бок о бок у отдельного входа, пока Юри завязывает ботинки, а Вик-чан виляет и стучит по полу хвостом.       - Как всегда, - отвечает Юри. – Каток закрывается в девять.       Мари выдыхает, дым, рассеиваясь, поднимается вверх. Она стряхивает пепел в керамическое блюдце, которое носит в складках своей рабочей одежды, и говорит:       - Ты не собираешься праздновать с друзьями?       Юри, подумав о Юко и Нисигори, на мгновение теряется. Он собирается сказать: «Но я всегда встречаюсь с ними на катке», когда вспоминает, что сегодня последний день его второго года в старшей школе.       - О, - бормочет Юри, затягивая на шнурках узелки. – Я не… Они мои одноклассники.       Мари с насмешкой произносит:       - И что, они не могут быть твоими друзьями?       Юри хмуро смотрит на сестру. С некоторыми одноклассниками он болтает до первого звонка, с другими - обедает, с третьими - обменивается прощаниями по окончании дня, но он никогда не проводил время с кем-то из них вне школы. Мало кто из его сверстников понимает его любовь к спорту, а те, которые понимают, тратят время на их собственные увлечения. В этом есть какая-то ирония; изначально родители записали Юри на фигурное катание, чтобы помочь ему завести друзей, но в результате оно стало одной из причин, мешающих ему расширять круг знакомств.       - Я этого не говорил. Просто… - Юри пожимает плечами. – Никто из них не интересуется фигурным катанием.       - Или, - растягивая слова, произносит Мари, - Виктором Никифоровым.       Несмотря на заливший щеки слабый румянец, Юри скорее раздражен, чем смущен ехидным замечанием Мари. Он отворачивается от нее, прижав основание ладони к груди, чтобы унять боль, которую всегда чувствует, когда звучит имя Виктора Никифорова, и беззвучно вздыхает.        - Хорошо, малыш, хорошо. Я перестану дразнить тебя из-за твоей влюбленности, – Мари низко и хрипло смеется и тушит сигарету в стоящем у нее на колене блюдце. – Повеселись в школе.       Перед уходом Юри еще раз чешет Вик-чана за ушами и скупо прощается с Мари. Он уверен, что последний день в школе будет спокойным и небогатым на события, и он оказывается прав; экзамены закончились на предыдущей неделе, а задания, что дают учителя, - простые. Некоторые преподаватели даже не стараются придумать им занятие и объявляют свободное время. Как и следовало ожидать, одноклассники Юри разбиваются на привычные группки и болтают о своих планах на предстоящие трехнедельные каникулы. Юри – вопреки обвинениям Мари не настолько уж и замкнутый – присоединяется к такой группе, вместо того чтобы остаться за своей партой и на телефоне смотреть произвольные программы предыдущего Чемпионата четырех континентов.       - Я поеду к дедушке на Хоккайдо, - скривившись, говорит один из трех других парней в группке Юри. – Там все еще лежат тонны снега, а дед вечно заставляет меня работать. Я в самом расцвете юности! Я должен находиться там, где тепло, играть в видеоигры и встречаться в кафе с миленькими девушками.       - Для начала тебе нужна девушка, которая согласится пойти с тобой на свидание, - вскользь замечает второй парень. Юри и остальные тихонько фыркают.       - Эй!       - Может, на Хоккайдо заполучить ее будет полегче? – с усмешкой продолжает второй парень. – По крайней мере, тамошние девушки не в курсе, какой ты остолоп. Как знать? Возможно, ты даже встретишь своего соулмейта! Держу пари, это будет сельская девчонка с парой огро-омных-уф!       Первый парень бьет его по руке - удар сильнее того, который можно было бы счесть дружеским - и они начинают шлепать и щипать друг друга через разделяющую их парту. В этом нет ничего необычного; они мутузят друг друга, как часто делают давние друзья, и никто в классе не обращает на это внимание.       - Блин, мне жаль, что я не смогу уехать из города, - жалуется Юри третий участник их группки. - Я пытался уговорить родителей отпустить меня с двоюродным братом в Осаку, но они хотят, чтобы я все это время посещал подготовительные курсы. Они чересчур рано начали донимать меня вступительными экзаменами. – Он вздыхает и подпирает щеку ладонью. – А твои родители? Они тоже тебя пилят?       - Нет, - качает головой Юри. – Ну, моя старшая сестра сразу после окончания старшей школы начала работать в онсэне, и я не думаю, что родители ей хоть что-то говорили.       - Счастли-и-ивчик, - произносит другой парень, растягивая второй слог. – Хотел бы я, чтобы у нас было семейное дело. Я бы тогда мог заняться им, вообще забив на университет.       Юри молчит. Он ничего не имеет против неизбежности работы в Ю-топии – онсэн принадлежит его семье много лет, и ему нравится традиционная, спокойная атмосфера гостиницы – но он знает, что не сможет работать там сразу после окончания старшей школы. Прежде всего он должен выяснить, чего он может достичь в фигурном катании; он знает, что если не сделает этого, то будет сожалеть всю оставшуюся жизнь.       - Ну а ты? – вопрос выдергивает Юри из мыслей. – Что будешь делать во время каникул?       - Я… эмм… Я собираюсь учить четверной тулуп, - правдиво, но чуть с опаской, отвечает Юри. Он вспоминает ранее высказанное Мари мнение и задумывается, не скучен ли он. Его не интересует то, что интересно его сверстникам – путешествия на каникулах, или учеба для сдачи экзаменов, или пустые развлечения – и он отчетливо это осознает. – К началу сезона я хочу научиться приземлять четверной прыжок.       А также через пару недель Юри вместе с Юко будет смотреть Чемпионат мира, но об этом намерении он умалчивает. Он знает, что если заговорит об этом, то непременно начнет поэтично разглагольствовать о Викторе Никифорове и его потрясающих сладостно-горьких программах. После неверного предположения, высказанного этим утром Мари, Юри понимает, что не готов во второй раз выслушивать поддразнивания из-за своего… чрезмерного восхищения.       - Знаешь, я постоянно забываю, что ты катаешься на коньках, - бормочет другой парень. – Ты, кажется, прошел на национальные?       - Да, - говорит Юри. В декабре он участвовал в Чемпионате Японии по фигурному катанию и завершил соревнование двадцатым с общим счетом 152.08. Юри отлично понимает, что если бы не его оценка за компоненты, он бы вообще никакого места не занял. – Я выступил не очень хорошо.       Еще до того как немного свернувший в сторону разговор Юри с одноклассником уходит еще дальше, углубляясь в сложные подробности, первая половина группки грубовато прерывает их и возвращает к обсуждению каникул. Юри благодарен за смену темы. Ему всегда было необыкновенно трудно говорить о своем катании с кем-то кроме Юко, Минако или своего тренера; он слишком зациклен на спорте, чтобы ясно выражать свои эмоции в разговоре с людьми, не являющимися частью мира фигурного катания.       Остаток школьного дня проходит и заканчивается без происшествий, и меньше чем через полчаса после начала каникул Юри находится в раздевалке Ледового дворца Хасецу. Нисигори уже там; он ходит в другую старшую школу и часто оказывается на катке на несколько минут раньше Юри.       - Привет! – здоровается Нисигори, когда Юри ставит спортивную сумку на бетонный пол. Принадлежащие им шкафчики находятся рядом уже в течение нескольких лет. – Не празднуешь сегодня вечером с друзьями?       - Нет, - говорит Юри. – А ты?       - Нет, - Нисигори равнодушно пожимает плечами. – В любом случае у меня на следующей неделе выпускная церемония. Ты же придешь?       - Ни за что это не пропущу, - откликается Юри. Он знает, что у Нисигори всегда были трудности с учебой; он не был начитанным и с трудом справлялся с большинством предметов. Его аттестат заработан тяжким трудом. – Я даже надену галстук.       Нисигори фыркает, но ничего не говорит, пока Юри торопливо переодевается из школьной формы в спортивную одежду, что носит на льду. За последний год он вырос на несколько дюймов и лишился остатков детской пухлости; линия подбородка стала острее, живот - плоский, бедра - узкие и подтянутые. Он знает, что никогда не будет таким же высоким и мускулистым как Нисигори, но сейчас это уже не так важно как раньше, и Юри больше не колеблется, расстегивая брюки и стягивая свитер.       Отсутствие у Юри смущения при раздевании также связано с выполненной по индивидуальному заказу защитой, скрывающей его метку родственных душ. Первую Минако купила через интернет на его последний день рождения; за последующие четыре месяца Юри скопил дюжину таких же защитных чехлов в различных оттенках черного, синего и серого. Чехол представляет собой кофту без рукавов, которая заканчивается под грудной клеткой, поднимается высоко на его шею и скрывает каждый из разбегающихся в стороны усиков метки. Ткань плотная, легкая, влагоотводящая, что просто отлично, учитывая, что он носит защитную повязку всегда: когда идет в школу и когда тренируется, когда катается и когда танцует, когда находится дома и когда ложится спать. Юри снимает ее только, когда принимает душ.       Переодевшись, Юри садится на скамью рядом с Нисигори и натягивает коньки. Он наклоняется, чтобы дотянуться до шнурков, и грудью прижимается к колену.       - Юри, - произносит Нисигори. – Я… Я хочу тебя кое о чем попросить.       - Да? – Юри – сосредоточенный на том, чтобы правильно зашнуровать ботинки на высоких подъемах стоп, – не слишком обращает внимание на приглушенный голос Нисигори.       - Можешь сделать мне одолжение?       - Конечно, - говорит Юри, принявшись за второй ботинок. – Какое?       Нисигори не отвечает. Вместо этого раздается шорох, словно он перебирает одежду в своей спортивной сумке, затем тишина. И только когда Юри завершает свое дело, он поднимает взгляд…       …и видит маленькую закрытую черную ювелирную коробочку, покоящуюся в широкой ладони Нисигори.