Solo and pair

      Массовые катания в Ледовом дворце Хасецу – время, когда любой может прийти на каток, – проходят с двух до шести по будням и с часу до семи по выходным. Утро предназначено для занятий новичков, как детей, так и взрослых, а последние два часа вечером отведены для опытных спортсменов.       Как и почти каждый день вторую половину массовых катаний Юри проводит на льду, скользя рядом с маленькими детьми и держащимися за руки парами. Если на катке толпа народа, он тренирует повороты и шаги; если свободно - вращения и спирали. Юри устраивают оба варианта. В любом случае он может неплохо потренироваться, а давно привычные движения помогают успокоиться перед отработкой прыжков.       Однако сегодня Юри никак не удается утихомирить мысли. Он хочет сосредоточиться на вращении блинчик, но каждый раз, когда он сгибается в талии и прижимается лбом к щиколотке, на передний план в его мыслях выскакивает надвигающееся предложение Нисигори. Юри теряет равновесие и, прежде чем бросить это занятие, трижды жестко приземляется на бедро.       - Ты в порядке? – спрашивает одна из тренирующихся с ним на катке девушек, когда он переключается на твизлы. – Выглядело… болезненно.       - В порядке, - отвечает Юри, хотя и знает, что незначительная боль в боку обернется синяком. – Кажется, я просто слишком много думаю.       По счастью больше вопросов она не задает, а лишь кивает, стряхивает тонкий слой снега с хлопковых перчаток и возвращается на середину катка, чтобы отрабатывать собственные вращения. Для ученицы средней школы она крайне сосредоточена, и Юри смотрит на ее прогиб в заклоне. Выглядит просто превосходно.       Последние полчаса массовых катаний тянутся бесконечно долго. И большую часть времени Юри проводит, петляя среди немногочисленных людей, бесцельно скользя туда-сюда. Нисигори на льду нет, он ждет в раздевалках, пока не закончатся массовые катания, но Юко здесь, помогает паре младших учеников отработать подсечки. Как и Мари, Юко выбрала семейное дело – Ледовый дворец Хасецу – после окончания старшей школы, вместо того чтобы идти в колледж. Несмотря на то, что она в первую очередь тренирует детские группы, она также стоит у стойки регистрации и помогает родителям с бухгалтерией.       Юри интересно, хочется ли Юко чего-то большего чем то, что есть у нее сейчас. За все годы, что Юри ее знал, она ни разу не показывала никаких признаков неудовлетворенности, но ему известно – больше, чем кому-либо – что о важных вещах не всегда говорят вслух.       - Массовые катания окончены, - информирует знакомый голос по системе оповещения и эффективно отрывает Юри от его размышлений. – Пожалуйста, покиньте каток. Спасибо.       Юри бросает взгляд на Юко, мягко разговаривающую со своими учениками, а затем на вход, где на лед наконец ступает Нисигори. Как только он подходит к Юко и увлекает ее негромким разговором, Юри покидает лед и нацепляет защиту на лезвия. Затем он вытаскивает из-под скамейки бумбокс, ставит его на бортик катка и ждет сигнала от приятеля.       Проходит немного времени, и Нисигори оборачивается и поднимает вверх большой палец. Юри отвечает аналогичным жестом, переключает на четвертый трек на компакт-диске и смотрит, как легкое смущение Юко тает, сменяясь восторгом. Нисигори протягивает ей руку, и она принимает ее с широкой улыбкой на лице.       «Возможно, поэтому она никогда и не говорила о своем будущем», - думает Юри, глядя, как Юко и Нисигори скользят по льду. Их движения просты, но устрашающе синхронны. – «Возможно, все, чего она хочет – все, чего она хотела – уже здесь».       Самый сложный элемент в парном катании Юко и Нисигори - поддержка с хватом за талию, хотя он не слишком труден, учитывая миниатюрность Юко и огромные бицепсы Нисигори. В середине поддержки Нисигори прижимается поцелуем к животу девушки, и она весело смеется. Чувство, терзающее Юри, - нечто среднее между смущением и завистью. Он давно избавился от своей детской влюбленности в Юко, но все еще временами хочет, чтобы его метка была поменьше и попроще. Он хочет легкого сочетания меток, как у Юко и Нисигори, как у его матери и отца, а не драматического совпадения его многообещающей метки. Есть широко распространенное, но ошибочное убеждение, что чем больше метка родственных душ, тем более страстными будут отношения.       «Едва ли размер означает хоть что-то», - отводя взгляд от друзей, напоминает себе Юри и потирает ладонью грудь. – «Как и цвет, или местоположение, или форма». Музыка – медленная и красивая пьеса, исполненная струнным квартетом, – стихает. Юко завершает прокат винтом, который Нисигори обычно повторяет; вместо этого он опускается на колени на лед, вытаскивает из кармана ювелирную коробочку и ждет, когда она закончит.       Несколько лет назад Юри не смог бы наблюдать за столь личным и эмоциональным действом как предложение руки и сердца, что разворачивается перед ним. Он был бы выбит из колеи, увидев, как Юко останавливается и ахает от удивления, увидев, как она прижимает ко рту обе руки, увидев, как искажается ее лицо, и дрожат плечи, увидев ее слезы, когда Нисигори протягивает ей прелестное кольцо с тремя бриллиантами. Но в семнадцать Юри не тот человек, каким он был в двенадцать, и сейчас он может не смущаясь смотреть, как Юко обнимает Нисигори за шею.       По большей части.       - Как думаешь, они когда-нибудь сойдут со льда? – раздается рядом веселый голос тренера, заставляя Юри подпрыгнуть. Он не заметил мужчину.       - Хм, - произносит Юри. – Вероятно, нет.       - Я так и думал, - его тренер пожимает плечами. – Что скажешь, дадим им немного побыть наедине и посмотрим старые программы на твоем телефоне, пока они не выберутся из их вселенной? – Он замолкает и смотрит в дальний конец катка. – Ну или до тех пор пока их не вышвырнет водитель ресурфейсера. Так что, через десять минут?       - Конечно, - говорит Юри. - Мне все равно нужно наполнить бутылку водой.       Затем кинув последний взгляд на Юко и Нисигори – они оба стоят на коленях на льду, тесно обнявшись и мягко покачиваясь – Юри уходит вслед за тренером с катка и отправляется ждать в общую зону.       ***       Когда Юри возвращается с тренировки, в Ю-топии тихо. Он слышит негромкое бормотание телевизора в главном зале, и в прихожую доносятся знакомые интонации голоса матери. Вик-чан – спавший на плиточном полу гэнкана – приветствует Юри негромко тявкая и возбужденно ерзая задом. Юри бросает спортивную сумку и чешет пса за ушами. Как только Вик-чан успокаивается, Юри вылезает из ботинок, выходит из гэнкана и идет на кухню.       - Я дома, - войдя, оповещает Юри. Мари плюхается на табурет рядом с одним из столов, лениво прокручивая на своем телефоне ленту в твиттере. Не глядя на него, она приветственно поднимает свободную руку и, не вынимая зажатой в зубах сигареты, бормочет:       - С возвращением.       Юри не против равнодушного ответа Мари. Она встала и начала работать еще до рассвета.       - В холодильнике осталось немного красного тунца, - говорит Мари, когда Юри достает корм Вик-чана и маленькую чистую миску. – У нас также есть около десяти тысяч фунтов лука-порея. Ты не против хот-пот?       - Звучит отлично, - отвечает Юри, ставя на пол ужин Вик-чана. Миниатюрный пудель сразу же начинает есть; в отличие от некоторых пуделей, которые пренебрегают сухим кормом предпочитая выпрашивать кусочки, Вик-чан пожирает все подряд.       - Тогда приступлю к готовке, - Мари выключает телефон, слезает с табурета и потягивается, поднимая вверх руки и привставая на носочках. – Когда ты закончишь мыться, все будет готово.       Юри благодарно угукает и треплет короткие завитки на крошечной голове Вик-чана; поглощенный едой питомец никак не реагирует. Затем Юри встает, возвращается в гэнкан, подбирает спортивную сумку и направляется по лестнице в комнаты их семьи. У черного входа есть отдельная узкая лестница, которой ранее, - в начале двадцатого века, когда была построена Ю-топия, - пользовалась прислуга. Теперь ее используют только Юри, Мари и их родители.       На втором этаже гостиницы тихо, спокойно и темно. Шум из главного зала внизу полностью заглушается, и единственный звук – мягкое шуршание носков Юри по деревянному полу коридора и традиционным татами в его комнате. Он сразу же споро разбирает свою спортивную сумку. Вешает форменный пиджак на заднюю часть двери, бросает рубашку и штаны в корзину, затем раздевается, добавляя к растущей груде тренировочную одежду. Когда он направляется в ванную, на нем только боксеры и защитный чехол для метки.       Юри не смотрит на себя в зеркало после снятия чехла. Он по возможности избегает своего отражения, даже когда аккуратно складывает очки на столешницу у раковины, и его зрение становится нечетким.       Юри принимает душ быстро и небрежно. Иногда он любит постоять под брызгами, чуть покачиваясь, пока почти обжигающая вода хлещет его по голове, шее, верхней части спины, но сегодня он моется, одевается и спускается вниз за двадцать минут. Он сидит в небольшом отдельном зале, который его семья использует для всего подряд, от еды до просмотра телевизора, и рассеянно вытирает влажные пряди волос небольшим наброшенным на плечи полотенцем.       - Не поделишься мыслями? – спрашивает Мари, принеся две исходящие паром миски нэгима-набэ. – Ты кажешься… задумчивым.       Юри отвечает не сразу. И то, что Мари не настаивает на ответе, свидетельствует о том, как хорошо она его понимает. Взамен она позволяет Юри есть, не спеша собирать разрозненные мысли и, в конце концов, сказать:       - Сегодня Нисигори сделал Юко предложение.       - Ого, - Мари приподнимает бровь, но отнюдь не из-за удивления. – А он времени не теряет, да?       Ее вопрос - риторический. Соулмейты, связанные романтическими отношениями и рано нашедшие друг друга, обычно рано вступают в брак. Родители Юри были такими же как Нисигори и Юко; они поженились не позднее чем через месяц после окончания Хироко учебы и обзавелись Мари меньше чем через год.       - Неужели ты ревнуешь? – помолчав, спрашивает Мари. Когда Юри хмуро смотрит на нее, она поясняет: - Она нравилась тебе, когда ты был меньше. Я думала, ты перенес все эти чувства на этого русского фигуриста…       - Я не увлечен Виктором Никифоровым! - протестующе шипит Юри.       - …но ты всегда был очень скрытным, – пожимает плечами Мари. – Ты вел себя чертовски странно после того, как Нисигори и Юко обнаружили, что их метки совпадают.       Юри удивленно моргает, недоумевая, как Мари догадалась. Конечно, она жаловалась, когда он претворялся больным, чтобы избежать встреч с Юко и Нисигори, но тогда она не знала причину. Он ощущает легкий укол любопытства, который быстро и без труда подавляет мысль, что он, скорее всего, не хочет знать, как она догадалась.       - Они обнажили передо мной свои метки, - вместо этого говорит Юри, тыкая в кусок красного тунца, плавающий в миске с бульоном. – Это произошло… по большей части случайно.       Мари что-то бурчит, не раскрывая рта. Несколько лет назад она, возможно, прокомментировала бы отношение Юри к меткам родственных душ; теперь же она лишь подцепляет несколько кусочков еды, прежде чем сказать:       - А если это не ревность, то что так вывело тебя из равновесия?       И вновь Юри требуется время, чтобы ясно сформулировать мысли, и вновь Мари молча и терпеливо ждет, пока он обдумывает ответ.       - Я не ревную, - нерешительно начинает Юри. Ему всегда было трудно открыто говорить о своих чувствах, смелости, чтобы начать разговор, требовалось больше, чем чтобы сделать шаг на лед для выступления. – Просто… сегодня такой день. Все говорили о своем будущем или… или делали что-то, что повлияет на всю их оставшуюся жизнь. Двое моих одноклассников собираются на каникулах далеко уехать. Еще один сказал, что ему нужно готовиться к вступительным экзаменам в колледж. А затем Нисигори сделал Юко предложение. – Юри прикусывает нижнюю губу и утыкается взглядом в столешницу, лакированное покрытие которой поцарапано за много лет использования. – Создается ощущение, что все движутся вперед. Устраивают свою жизнь. А я… Я здесь, делаю то же что и всегда, и такое ощущение… такое ощущение словно…       - Словно остаешься позади?       Юри кивает. Мари тихо вздыхает и кладет ложку в свою тарелку. Керамическая посуда встречает керамическую утварь тихим звоном.       - Я знаю, что наши ситуации различаются, - начинает Мари, - но я чувствовала то же самое, когда училась в последнем классе старшей школы. Все либо покидали Хасецу, чтобы поступить в университет, либо гнались за мечтой всей их жизни, а я оставалась здесь, живя в том же городе – живя в том же доме, – в котором провела всю жизнь. Я безумно завидовала возможностям других людей, хотя и понимала, что в университет я на самом деле я не хочу. Учеба в школе далась мне непросто. А что до увлечений… Ну, мне нравится музыка, но это всего лишь хобби. И я не думала тогда – да и сейчас не думаю - что стоит превращать это в профессию.       Юри бросает взгляд на старшую сестру. У нее то самое безразличное выражение лица, которое он и ожидал увидеть, и ни следа сожаления или обиды. И все же он неуверенно спрашивает:       - И ты не… злишься?       - Нет, - отвечает Мари. – И кроме того, большинство людей, покинувших Хасецу после выпуска, вернулись назад, и почти все мы занимаемся одним и тем же. Работаем днем. Отдыхаем ночью. Иногда мы встречаемся, чтобы выпить. Так что… Я знаю, кажется, что все превзойдут тебя, но это не так. Ваши пути совпадали так долго, что – теперь, когда они расходятся – кажется, что одноклассники опережают тебя. Но это не так. Они просто… идут вперед.       В ее словах есть смысл, но хотя Юри понимает их разумом, понять их чувствами совсем иное дело.       - Тебе не стоит сосредотачиваться на других людях, Юри, - говорит ему Мари. – Тебе нужно сосредоточиться на том, чего хочешь ты. Фигурное катание, колледж, работа в гостинице – что угодно. Мы поддержим тебя независимо от твоего решения.       Короткая речь Мари преследует Юри несколько дней. Он знает, что хочет продолжать кататься на коньках, выйти на международный уровень, соревноваться со своим кумиром Виктором Никифоровым; но Юри также знает, что не сможет расти, если останется в Хасецу. Сейчас больше чем когда-либо ему нужен личный тренер…       Но чтобы заполучить личного тренера, нужны деньги…       Но чтобы обзавестись деньгами, ему нужно работать…       Но чтобы работать, он должен будет пожертвовать часами тренировок…       Но если он пожертвует часами тренировок, то пострадает его катание…       А Юри, посредственный фигурист, даже неспособный приземлить четверной, не может позволить своему катанию стать еще хуже.