" Болезнь моя "

      И вот по прошествии нескольких часов, соскребя себя с пола, я добралась до ванной. Искупавшись, переодевшись, собравшись с кое-какими мыслями, я всё обдумала. По прибытии туда я не особо предалась детальному плану и импровизировала.       Не особо думая, я хотела сейчас же отправиться туда прямо в нижнем белье и с мокрыми волосами, но стоило мне только посмотреть на свою руку, и я отговорила себя. Мне нужно было хотя бы что-то взять с собой, поэтому я взяла минимум одежды. Я оделась. Нацепила зелёную майку, белый комбинезон и серебряные кроссовки. Подстригла волосы, выкрасила их в белый, нашла маску лисы, взяла деньги и перчатки. Особого плана у меня не было, но логика присутствовала. Знаете, что говорят про сумасшедших? Они либо безумны, либо безумно гениальны. Я вмещаю это всё в себе, но вы ещё успеете со мной познакомиться. Кому-то я понравлюсь, а кто-то и вовсе будет плеваться.       — Готэм, — произнесла я, схватившись рукой за запястье.       Я оказалась на безлюдной улице. Не было никого. Прогремел гром, и начался дождь. А я и забыла, что Готэм — это место, где всегда льёт дождь. Воздух тут такой сырой, что, вдыхая его, я могла с закрытыми глазами понять — это Готэм. Такой разносторонний, казалось бы, но нет — он пропитан сыростью, холодом, кровью и затхлой вонью трупов, коих тут бесчисленное множество. На мой взгляд, ему больше подходит название «Город грехов».       Я стояла, закрыв глаза, и привыкала к этому воздуху, словно космонавт, который впервые оказался на другой планете. Открыв глаза, я достала из сумки фиолетовую кофту с рукавами и капюшоном и надела её. Дождевик я не взяла, чёрт.       Итак, куда бы мне пойти? Увы, но в сериале карту города и размещение того или иного здания не показывали, так что мне нужен был отель. Вдруг рядом со мной остановилась машина, стекло медленно опустилось, и на меня смотрела та самая женщина. Она улыбнулась мне, открыла дверь, а я, поняв, что это приглашение, села в машину.       — Итак, ты тут, так что не волнуйся. Кое в чём я тебе помогу. Вот ключи от твоего дома — пока поживёшь в студии, а дальше — думай сама. Я дам только самое необходимое.       Да уж, ну, прямо крёстная фея. Ну, и на этом спасибо. Когда машина остановилась, я вышла, и дверь за мной захлопнулась. Теперь я стояла перед многоэтажным стареньким домом. Пока я шла по лестнице, я поняла, что тут в основном живут творческие личности: художники, певцы, музыканты.       Ну, во-первых, студия — помещение для занятия искусством. Их снимают в этих студиях, и живут здесь, в большинстве своём, творческие личности, как моя сестра.       Она жила в подобном месте. Я помню, как я кантовалась у неё — была какая-то гулянка, и приходили интересные люди, так что мне знакома эта обстановка. Проходя какой-то этаж, я услышала, как кто-то играл на виолончели. Надеюсь, моя студия звуконепроницаемая.       Дойдя до своей двери и открыв её, я вошла внутрь. Ну, неплохо: много места, окна на всю стену. В комнате почти ничего не было, кроме матраса, простыни и подушки. Это, я так поняла, для меня подготовили. Милая кухня: плита, микроволновка, холодильник, пару кухонных тумб. Ванная: раковина, зеркало над ней, туалет и ванна. Я смотрела на неё, вздыхая. Что-то я совсем поникла. Включила горячую воду, оставила ванну набираться, а сама пошла дальше гулять по пустынному периметру. Да, эта студия, видимо, снималась балетной труппой, поскольку тут вся стена была сплошным зеркалом, и стояли перила. Смотря на своё отражение, я изучала себя: худая, короткие волосы белого цвета. Потом я сделала несколько упражнений из того, что знала из балета. Когда я была чуть младше, мама водила меня на балет, правда, большая часть того, что я помнила, покрылась пылью, но стойку я запомнила. Улыбнувшись себе, я пошла в ванную.       Я немного замёрзла, а пар, что окутал всё помещение ванной комнаты, согревал, как и вода. Я лежала в горячей воде и смотрела на потолок, иногда бросая взгляды на запотевшее зеркало.       Уснула я легко, словно в далеких временах, когда ещё мой разум был в порядке и не воспрял опухолью безумия, когда я ещё была, так сказать, нормальной.       ГОРОД ЗАСЫПАЕТ, ПРОСЫПАЕТСЯ МАФИЯ… И убивает мирных жителей.       Dean Martin — Good Morning Life       — С добрым утром, Готэм Сити. Проснись и пой, дорогой, ведь сегодня будет чудесный день.       Да, настроение замечательное. Надо бы устроиться на работу. Я у руля, а значит — всё будет в ритме дабстепа, если хотите, джаза, поэтому держите свои шляпы, дамы и прочие твари, веселье и конфетти из внутренностей на подходе, и с вами я, Ники.       Я хотела переодеться в то, что хоть как-то мне по вкусу, но, увы, взяла слишком мало — только необходимое, но-таки нарыла голубые штаны и майку с пони (да, кое-кто издевается надо мной, не иначе), ну и, конечно, чёрный парик (длинный, до самых ягодиц) с прямой чёлкой. Я изменила бюст на третий размер — способом подкладки. Да, видите ли, грудь-то у нас плоская, хоть стакан ставь.       Приведя себя в порядок и подкрасившись, я направилась в ночной клуб «Фиш Муни». Зайдя в помещение, я подошла к первой стойке — узнав, где у них главные, я хотела узнать о работе. Девушка провела меня к тому, с кем мне нужно было говорить. От «босса» несло харизмой, холодом и решительностью. Фиш, мать её, Муни, стерва, которая обижала моего Пингвина, сидела ко мне спиной, а та девушка, которая меня сюда проводила, подошла и что-то сказала ей. Та кивнула, и девушка попросила меня подойти ближе, что я и сделала. Она взглянула на меня и улыбнулась:       — Ну, и чего ты хочешь?       — Я пришла для того, чтобы устроиться на работу в качестве бармена. Мне сказали, что у вас в заведении их нет.       — Ну, как видишь, — она указала пальцем на бармена, он выглядел как типичный хипстер, — у меня есть бармен, но, если хочешь, я могу найти для тебя другую работу, — она усмехнулась.       — Нет, спасибо, меня интересует только то, на что я училась, — я мило улыбнулась.       Перед уходом я положила свою визитку на стол.       — На тот случай, если вам понадобится отличный бармен, — я так же мило улыбнулась Фиш и покосилась на бармена.       — Ладно, сладенькая, буду иметь в виду, — в её взгляде читалось любопытство и презрения, словно одна хищная рыба увидела другую.       Да, день начался не с победы, но жизнь на этом не заканчивается.       Я нашла другой бар, там меня приняли. Хозяин бара, добрый старичок шестидесяти семи лет, которого звали Локсли Ролсинс, очень хорошо ко мне отнёсся, и мы сразу нашли общий язык.       Ну, работа есть. Правда, я хотела работать в баре Фиш Муни, поближе к Пингвину, но ничего, рано или поздно я доберусь до него.       Ну, по правде говоря, на эту работу я устроилась на полставки, к примеру, по выходным я работала в баре, а в другие дни — свободна. Локсли сказал, что будет больше рабочих дней, но я предупредила, что мне нужно три или четыре свободных дня, поскольку я лечусь. Да, это ложь, я не лечусь. Просто работаю на другой работе в эти дни.       Работаю в цирке на должности канатоходца. У них там был пробел, и я представила свою кандидатуру, конечно, и образ у меня был другой: красные кучерявые волосы и маска лисы. Псевдоним «Лиса». Я предоставила документы и воспользовалась письмом, а не телефоном. Находясь в образе Лисы, я молчала, так как хотела выглядеть загадочней. Когда директор цирка хотел узнать, почему я ношу маску (конечно, он понимал, что это сценический образ, но всё же любопытство клюёт похлеще стервятников), я написала, что под маской скрываю уродство — он решил, что это метафора, но когда я оголила руку, которая была вся в ожогах, в его взгляде проскользнуло понимание и сочувствие, так что при принятии решения большую роль сыграла жалость, ну, и я была довольно интересным персонажем.       Насчёт руки… Я ко всему подготовилась, так что не волнуйтесь, всё это детально проработанный план. Грим искусно наложен мною, и я ещё та циркачка — упражнялась, поэтому у меня всё было хорошо с координацией. Вообще, я больше любила полотна, воздушная акробатика — это моя любовь, просто ничто меня так не расслабляет, как быть в воздухе.       И вот второй день прошёл успешно, всё, что можно было собрать с этой грядки, собрано. Что дальше, шеф? А дальше, мой друг, будет ещё веселее…