Mylene Farmer — Optimistique-Moi
Работа — вот я на манеже в цирке смотрю на всё, что меня окружает, и подготавливаю себе веревки, по которым буду ходить. Репетировать надо, я это и делала. Пока я была в своих мыслях, в красном парике и в маске лисы ходила по канату от одного конца к другому, в тренировочном костюме, состоявшем из закрытого комплекта — коричневые легинсы и обтягивающая водолазка с длинными рукавами и под горлом тёмно-красного цвета, а носочки и перчатки — белого. Пока я ходила, привыкая к новым канатам, репетировала, вспоминала всё, что я когда-то делала. Мне тогда было тринадцать лет, когда я сбежала от своей семьи и от психушки, которую они называли лечебницей. Я сбежала с цирком, меня тогда взяла под своё крыло акробатка Лоли. Я ей была как дочь, так что цирк впитался мне в кровь и отпечатался в моей памяти. Я запомнила всё на лету, быстро училась. Другие циркачи меня тоже кое-чему обучали, но, как говорила мудрая Лоли: «Помни, дитя, цирк — это семья. Но цирки отличаются так же, как и обычные семьи: есть тёмный омут и трейлеры, в которых совсем другая жизнь. Сам по себе цирк действует сообща, и все знают, что и у кого творится в трейлере, но никто никогда не вмешивается. Такова политика видения, немногие чисты душой». Я вспоминала слова Лоли и не замечала других циркачей, что работали здесь. Когда я обратила на них внимание, директор тут же представил меня в мегафон. — Дамы и господа, познакомьтесь с нашей новой артисткой — канатоходцем Лисом. Все начали аплодировать, свистеть, в радостном возгласе показывая, что рады новому артисту и что им это нравится. Я, в свою очередь, низко поклонилась, выполнила трюк колесом на канате и ещё раз поклонилась. Всем им это понравилось. — Ну, ну, давайте не будем мешать нашей новой коллеге репетировать, ведь скоро у неё выступление. И вот толпа начала рассасываться. В этой толпе я заметила ту женщину. Её звали Лайла или Лила — мать Джерома и танцовщица со змеёй. Как только я её увидела, так сразу же мною обуяла ярость. Но я тут же вдруг потухла, когда увидела его. Джером…Oliver Koletzki feat. Fran — Hypnotized
Я ловлю твой взгляд, стараясь не улыбаться. Он пришёл за своей матерью или искал её. Это было неважно. Он находился со мной в одном помещении, и у меня просто всё буквально таяло от одного взгляда на него. Он, видимо, ещё не был в курсе, что в их цирке есть новый актёр. Ну, ничего страшного, мы исправим эту неурядицу, дорогой мой Джером! Я жадно следила за ним. О боги! Я ненормальный сталкер! Но ему уже есть восемнадцать, а это значит, что ничего тут такого нет. Кстати, по документам мне двадцать, так что я плохая девчонка, да. Я следила за ним, как окаменелая статуя, но потом начала двигаться за ним дальше. Он что-то сказал напоследок своей матери и скрылся. Я немного расстроилась, что он не увидел меня. Ну, ничего, зато наша первая встреча укрепила меня и ко второй у меня уже выработается иммунитет.Ах, милый Джером! Моё сердце просто порхает внутри, мне хочется собирать цветочки и танцевать… Фу! Как мерзко и слащаво. Соберись, тряпка. Нельзя расслабляться. Помни, зачем ты пожаловала в этот мир. — О, неужели ты грезишь о любви сердечной? Опомнись, глупая! Вряд ли он тобою заинтересуется. — О, не будь такой злой. Дай девочке помечтать. — Она уже помечтала. Хватит. — Но это другой уровень. Ведь её любовь была без крови и плоти. Это был всего лишь вымышленный персонаж, которого сыграл Кэмерон Монахэн. А сейчас Джером реален. Он так близок и так… — Недосягаем больше, чем раньше.
Пока мой разум терзал меня, я продолжала заниматься. Закончив, я вспомнила про полотна для воздушной акробатики. Жаль, что их нет. Я бы сейчас устроила себе релакс. Надо будет купить, а то я и вправду сойду с ума. Нужно отвлечься. Моё первое выступление прошло отлично, так как я была сосредоточена и спокойна. По пути домой я купила себе полотно. Я повесила его в студии, там нашёлся крюк для него. Чтобы собрать все разбросанные мысли в кучку, мне понадобился всего лишь час на полотнах. …Раз, два, я иду искать…***
Я выслеживала того бармена-хипстера. Вообще, этих барменов было всего лишь трое, и, как вы понимаете, этим третьим был наш бедный зайка-хипстер. Меня всегда раздражала растительность на лице у мужчин, мне всегда нравились гладко выбритые мальчики с красивой шевелюрой. К блондинам и рыженьким я всегда питала симпатию, но сейчас не о моих вкусах. Наш хипстер, как по часам из моего сна, благодаря которому я знала всё, наконец-то появился в подворотне. Я подошла к нему со спины, окликнув его: — Алекс, тебя ведь так зовут? Он повернулся ко мне, щурясь и пытаясь вспомнить меня, но никак не мог. А потом он вдруг вспомнил: — Мы знакомы? А, точно! Ты же та девушка, что приходила на должность бармена. Ну, прости, милая, я тебя обскакал. Надеюсь, ты не сердишься. Он говорил, а я лишь мило улыбалась на его слова, которые мне казались колкими. Я надвигалась на него медленно, словно он мышь, а я кошка, и я играю с ним. Меня забавляло всё, что происходило. — О нет, конечно, нет. Как я могу злиться на труп? — говоря это, я произносила слова медленно, давая ему осознать суть происходящего. О, и это лицо, когда он понял суть сказанного слова «труп». Хахахха! Это нужно видеть. — Труп? Что… Не успел он закончить свои слов, как я вонзила нож в его глотку, и уже потом слышала булькающие восклицания. Да, это было потрясающе. Как он захлёбывался собственной кровью. Мне нравилось это зрелище. Он словно рыба, что пытается дышать, но не получалось — кровь мешала и лилась фонтаном.…Три, четыре, ты убит…
День прошёл кровавенько. Хорошее окончание дня. На следующий день я уже работала в баре Локсли. Жилетка синего цвета и белая рубашка выглядели на мне хорошо. Весь стиль бармена — это жилетка и мастерство смешивания, а также и быть чуть-чуть психологом, выслушивая трепню посетителя. Вот и весь секрет хорошего бармена. День протекал спокойно: я наливала напитки, болтала с клиентами. Дело близилось к закрытию, но тут за стойку сел никто иной как Эдвард Нигма. Уж кого-кого, а его я здесь не ждала. Я была в полном восторге от такого гостя, думала, как бы я могла с ним встретиться лицом к лицу. Например, прийти в морг, где Нигма исследовал тела, и притвориться, что там был один из родственников. В общем, это был вариант, но его я развеяла, приняв решение, что подобраться к нему будет очень сложно. Но вот тебе сюрприз, дорогая! Он сам к тебе пришёл. От волнения у меня даже руки вспотели. Я просто периодически протирала стаканы, когда ко мне подошла Долорес и сказала: — О, милая, это наш постоянный клиент. Он не пьёт ничего из алкоголя, только кофе или воду. Но Локсли знает его. Эдвард как-то помог ему, и теперь он приходит сюда, что-то пишет и разбирает свои головоломки. Милый юноша, и, насколько мне известно, девушки у него нет, — она мне подмигнула. Улыбнувшись, она пошла дальше обслуживать клиентов, а я попыталась переварить полученную информацию. Подождите! Она вроде бы только что попыталась меня с ним сосватать. Хохохо! Да эта женщина ещё та сплетница и сводница. Ну, что ж, ладно. Он был так близко, но я не рискнула подойти и заговорить с ним. Да что со мной? Каждый раз со мной такой ступор. Идя домой, я ругала себя за то, что я такая размазня. — Ты же сама хотела. — И если ты не попытаешься что-то сделать, то какой тогда смысл? Хватит себя корить! Делай хоть что-то! Делай! Делай! Делай! Моё сознание кричало на меня так громко, что меня буквально трясло. Кое-как добравшись с дрожащими коленями до дома, я вырубилась, так и не доползя до кровати. Проснувшись, я встала и решила выпить воды. Мысли всё чаще были в голове, словно клубок спутавшихся ниток. Нужно настроиться. — Когда ж я успокоюсь? Нужно принять прохладный душ. — Ты всегда была нерешительной. — А нужен ли мне этот Нигма? Он же прикончил одну свою любовь. А вдруг я займу её место? Не хотелось бы постичь её участь. — Он ещё не встретил её. Она ещё не работает у них. — Да успокойся же ты! — Но у нас есть с ним кое-что общее. Мы похожи, да только у него раздвоение, а у нас… — И имя нам «Легион», ибо нас много. Да-да, помню. Учили в воскресной школе. Итак, дамы и прочие субстанции, я с вами, а это значит, что нерешительная временно выбита из коллектива. Ну, или есть, но она мутировала. Неважно! Итак, я получила звонок от Фиш, вернее от ее работника, насчёт того, что я принята. Чудно! Жди меня, мой Пингвинчик.Balthazar — Fifteen Floors
И вот я уже на месте, в этом желанном клубе с неоновой вывеской в виде кости рыбы. Я приступила к работе и, видимо, справлялась отлично, показывая себя с нужной стороны в первый же день. Это, считай, уже самое лучшее резюме, поскольку я знала, что не всё так просто в этом клубе. Тут творились разные дела, когда Фиш показывала свою мерзкую душонку, поскольку все, кто здесь работал, были более-менее нормальными, поэтому иногда трусились, когда начиналась перестрелка или ещё что. Ну, да. Накалённая обстановочка, как у меня в первом классе. Я ни разу не шелохнулась, просто делала свою работу, и Фиш это понравилось. Да уж, вот от кого, а симпатию от Фиш я получила. Во второй день работы на Фиш я наконец увидела его, пока ещё не хромающего и такого милого, непростого на первый взгляд… Я-то знала, какой он. И вот вечер настал. Весь день он мельтешил рядом с Фиш, бедняжка, он выглядел как пай-мальчик, но стоит злой мамочке выпустить немного поводок, как истинное лицо Освальда виделось мне. «Мальчик», — так она звала его, а не Освальд. «Эй! Мальчик, мальчик на побегушках». Я даже ревновала. Он всегда рядом, такой хорошенький. И вот он сидел за столом, опустив голову на руки. Устал, бедняжка. Но я знала, что ещё не всё, что его ждёт ещё грязная работёнка, поэтому решила сделать ему кофе. Поставив чашку перед ним, я развернулась и пошла на своё место доделывать оставшуюся работу и собираться уходить. Краем глаза я заметила, что он сменил положение. Он не ждал кофе, но ему он был нужен, и я знала об этом. О, кажется, такой пустяк, как кофе, был чем-то новым для него. О, я умею попадать на тонкие линии, когда я что-то говорю или делаю, то никто такого не делал до меня. На следующий день я пришла раньше, и на этот раз и Освальд пришёл раньше. Я копалась со стаканами, но в отражении видела, как он стоял в стороне и смотрел на меня, думая, что я не замечаю. Потом он подсел к барной стойке, и я моментально подала ему кофе. Такое же, как и вчера. Не проронив и слова, я продолжила свою роботу, а он, словно увидев доказательства НЛО, смотрел то на кофе, то на меня. — Тебя Фиш попросила? Я обернулась на его голос и уставилась на него. На этот раз мы были лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза. — Нет. Он задумался, будто сам себя ругая. Конечно, Фиш не могла заказать ему кофе, она никогда о нём не заботилась, брала всё, а в ответ — ничего. Я видела эту лёгкую тучку мыслей в глазах Освальда, ведь та начала расстилаться по его лицу, и тогда, подойдя к нему чуть ближе, я начала говорить: — Извините, если я вас задела. Может быть, вы не пьёте кофе? Если предпочитаете что-нибудь другое, то я могу вам это подать, — говорила я вежливо. — Спасибо. Я нормально отношусь к кофе, просто… Я смотрела на него, и лёгкая дружелюбная улыбка сияла на моих губах. — Я заметила, что вы выглядели уставшим, и, поэтому решила, что кофе вам не повредит. Он словно ожил и, отпив немного напитка, посмотрел на меня и улыбнулся. О, сладкий мальчик! В голове кружится вальс от его улыбки, и что примечательно — она отличалась от той, что он натягивал для Фиш. — Меня зовут Освальд. Освальд Кобблпот, — сказал он. — А меня — Нэви Олин, — я протянула руку, чтобы пожать его, и он подал мне свою. От этого лёгкого прикосновения меня будто ударило электрическим зарядом. — Очень рад. — И я. Мы немного поговорили, а после ему позвонила Фиш, и мой Освальд упорхнул.