***
Нити магических энергий пронизывают Бромьунаар – сейчас, когда пал магический барьер за его вратами, сила циркулирует свободно, втекая внутрь и истекая прочь. Она несет на себе отпечаток любого воздействия, и Морокеи читает следы энергий так же легко, как книги и Стены Слов. У клубка силы под именем Бромьунаар холодная, мертвая сущность: если здесь и появляются живые, то только злокрысы да черви. Барьер пал, и врата открыты – но мародеры пока еще не решаются осквернить древний город, ставший огромной криптой для немертвых и неживых. Слишком силен еще страх, пока время не стерло его вместе с памятью о драконьем культе; но скоро не останется ни памяти, ни страха, потому что Харальд слишком хорошо знал об истинном могуществе памяти и страха. Скоро – раньше, чем обвалившийся город похоронит своего стража под руинами. Морокеи меряет время трещинами в неколебимых стенах: иные мерила уже ни к чему. Трещины совсем крошечные и безобидные, когда Бромьунаар вздрагивает всем своим каменным телом от дыхания живого. Им хочется напиться. Как ледяной водой в пустыне, как медом в промерзшую ночь - пьянящим хмелем живой силы. И Морокеи пьет всласть, жадно глотая каждую крупицу жизни, что приносят незримые волны энергий. Вслушивается в каждый шаг незнакомца: у него легкий шаг, старый дорожный посох, умелые руки и скрипящее старое перо. Сердце пришедшего в Бромьунаар качает не ледяную лазурь Этериуса, а живую кровь, но в этой крови магией можно захлебнуться. Еретик? Верный? Кто не убоялся древних призраков Бромьунаара, проклятого города драконов и их жрецов? Морокеи не позволяет себе ни разочарования, ни отчаяния, когда до него доносятся отголоски первой смерти, принесенной незнакомцем. Разочарование и отчаяние – удел смертных с живыми сердцами и горячими душами. Он же – страж Бромьунаара, в нем – свет Джунала, и он уже давно выжег ему сердце. Да благословенна будет эта смерть, все же проскальзывает предательская мысль; первая под сводами Бромьунаара со времен самой Драконьей Войны. Морокеи не знает, чего больше в нем – скорби или радости. Aal hi bo wah Sovngarde voth kun. Страж Бромьунаара – часть Бромьунаара, и он слышит каждый шаг, ощущает каждый выдох и плетение заклинания. Морокеи чувствует, как тяжело царапает страницы дорожного дневника скрипучее, надтреснутое перо, и сожалеет, что не может увидеть написанного. Неизвестный обманом, словно тень, пробирается мимо мертвого дракона: Морокеи чувствует растерянность верного защитника города, обманутого сложной и неизвестной ему магией. Неизвестный же спускается все дальше, и Морокеи становится любопытно – более, чем прежде. Настолько, что он решает Заговорить. - Зачем ты тревожишь покой этого города, осквернитель? Бромьунаар замирает на несколько мгновений, слушая, как предательски быстро бьется сердце незнакомца. - Я пришел за знанием, - запоздало слышит Морокеи ответ, и – вопреки всему – в голосе говорящего нет ни единой капли страха. Трещины лгали. Время, когда память о Драконьем культе удерживала падальщиков от осквернения древних храмов, уже миновало, оставив после себя легенды и страшные сказки – но сказок и легенд недостаточно, чтобы оградить мертвых от мародеров и искателей приключений. - Ты найдешь здесь только знание о смерти, - отвечает Морокеи. Kogaan do Junal fent aak hi wah golmahsekril. – Назови мне свое имя, прежде чем умереть. В этот раз неизвестный отвечает быстрее. - Так ты драконий жрец? Я ожидал чего-то... более интересного от ужасающих легенд о Бромьунааре. Впрочем, те, что встречались мне раньше, не желали со мной говорить. Моё имя Шалидор, лич, и я отправлю тебя в Бездну, где тебе самое место.***
Путь к сердцу Бромьунаара долог, но Драконий культ ревностно хранит свои тайны от чужих глаз: не каждую дверь можно отпереть, не каждого стража миновать. Шалидор находит библиотеку – верно, надеясь отыскать там не только тайные знания, но и способы обойти ловушки, - но книги рассыпаются в его руках, вынуждая его плеваться проклятиями. Морокеи смеется. - Прошло много времени, Шалидор. Книги тебе не помогут. - А ты разговорчивый лич, - хмыкает маг. Он уже привык к голосу, для которого не преграда ни стены, ни расстояние. - А ты несведущ в магии, - отвечает Морокеи. Это утверждение вызывает новый поток возмущенной брани. Юный маг чрезвычайно высокого мнения о себе и своих умениях, о которых, конечно же, судить не бессмертным служителям Джунала. О, и еще он бесконечно упрям. - Ни один из твоих прислужников не смог остановить меня, не сможешь и ты. Я доберусь до каждой тайны, что скрывает этот город, - обещает Шалидор. Морокеи усмехается. - Да будут боги на твоей стороне, потому что даже их сила не спасет того, кто узнает каждую из них. Sunnabe as naril nagaia, an gandra av elhno anyammis. Ему отвечает молчание, и молчание куда яснее Слов. Путь к сердцу Бромьунаара долог, а живые нетерпеливы. Тишина подземных крипт претит им, толкает на необдуманные поступки. - Сколько лет ты сторожишь этот город? – Шалидор сидит у стены, укутавшись в плащ и заедая прогорклую воду сухарями. У него кончились чернила два яруса назад, поэтому Морокеи больше не слышит скрип пера. - С тех пор, как пал Бромьунаар в Драконьей войне, - отвечает Морокеи. – Я не знаю, сколько минуло лет. Шалидор присвистывает. - Столетия. Неплохой срок для посмертия. - Моя жизнь длилась столетия еще до падения Бромьунаара. Я видел Великий Рассвет. Шалидор пытается задавить восхищенный и не слишком пристойный возглас, но у него плохо получается. Морокеи смеется. - Отправишь меня в Бездну, юный маг? Где мне самое место? Шалидор размышляет над ответом долго. Яростно грызет окаменевший сухарь: об излюбленную еду путешественников легко с непривычки обломать зубы, но Морокеи был бы счастлив попробовать смертную пищу снова. Иногда он смотрит в видения будущего дольше, чем стоило бы смотреть, и на краткие мгновения вспоминает, каков на вкус пряный южный мед и спелые яблоки, сочное мясо и свежая рыба с северных берегов. От этих воспоминаний становится больно, словно ему всё ещё нужно есть, как любому смертному человеку, и Морокеи старается забыть о давних пирах. Забывать легко. Забывать не больно. - Ну, может, я слегка погорячился, - неохотно говорит Шалидор. – Твои коллеги были очень недружелюбны, откуда мне было знать, что не все драконьи жрецы жаждут убить всё живое, что близко подойдет к их гробнице? - Что ты делал в их гробницах, маг? - Искал знания, - он фыркает. – Вы же утащили всё ценное с собой в могилы. Могли бы и предугадать, что за этим последует, когда появится кто-то достаточно храбрый... и достаточно умелый. - Эти знания не принадлежат тебе, Шалидор, - мягко шепчет Морокеи. – Воров-осквернителей карают одинаково в каждом пристанище культа. - Кроме Бромьунаара? Морокеи смеется шелестом сквозняка в мертвом городе. Молодой маг передергивается, крепче закутываясь в плащ. Свет Джунала пленительно ярок – и смертоносен столь же, сколь прекрасен. Лучшие из смертных не могут устоять перед его зовом, но лишь лучшие из лучших способны выдержать его сияние. Naril Nagaia, an cey av latta. Стоящий в свету да не коснется тени. - Приходи ко мне, Шалидор. Я жду. Я расскажу тебе о тайнах, которые постиг.