***
Сэйбер сделала шаг назад, анализируя новый мир вокруг себя, словно насторожившееся животное. Не со страхом, а с осторожностью. Гильгамеш, будучи собой, отреагировал лишь с раздражением. — Зеркало Души, значит. Да ещё и довольно плохонькое. Чего я и ожидал от тебя: сырое, простое и оскорбительное для моего взора. — Судить по первому впечатлению может быть довольно опасно, Король Героев, — сказал Арчер, лениво поднимая клинок с земли. — Это место — мой внутренний мир, и его можно назвать моей магической территорией. Каждый меч, который я когда-либо создавал, находится здесь, готовый к использованию. Всё это Зеркало Души — гигантский арсенал, направленный прямо на тебя. Выражение раздражённой скуки обратилось яростью, поражая тем, как нечеловечески выглядело оно на обычно красивом лице Гильгамеша. — Ты хвастаешь складом подделок. Каждый клинок здесь — лишь копия. Ты с гордостью выставляешь напоказ свои преступления и не ждёшь наказания, отродье?! Дюжина клинков метнулась вперёд. И оказалась встречена такой же дюжиной, выстрелившей прямо из земли, словно из невидимого лука, чтобы, встречая и отражая залп из Врат Вавилона (?). И без предупреждения тринадцатая ракета ударила в лицо золотого Короля с расстояния всего в десять метров, заставив его поднять закованную в броню руку, чтобы разбить его. Лезвие рассыпалось искрами, ударившись о золотую броню, но удар отбросил его назад с такой силой, что его сапоги прорыли в земле метровую траншею, а осколок меча рассёк ему щеку. Гильгамеш прижал руку к ране, медленно отводя её, чтобы посмотреть на кровь на своей перчатке, и под яростью на его лице загноилось что-то ещё. Простой намек на что-то, что могло оказаться сомнением. — Знаешь, я мог бы сделать какое-нибудь философское заявление, — сухо проговорил Арчер. — Но вместо этого хочу напомнить тебе, что «фальшивый» меч по-прежнему острый и стальной. И это всё, что ему нужно. И как следует из названия, я не собираюсь в ближайшее время убегать. Отправляй свои сокровища тысячами, опустоши свой арсенал. Брось в меня миллион клинков, и я спроецирую их все, а первый после этого миллиона разорвёт твоё сердце. — Вот он я, перед тобой, Король Героев. И поверь, у меня достаточно оружия.***
Девушка упала на колени, тени вокруг неё то появлялись, то исчезали, собираясь в лужу у её ног, голодное всепоглощающее чудовище сменилось чем-то более похожим по форме и цели на морского Анемона, готового наброситься на любого, кто к нему приблизится. — Сакура… ты стала такой прекрасной, — пробормотала Кастер, улыбаясь, хоть кровь и текла у неё изо рта. — Я знала, что рано или поздно это случится. Но чтобы воочию увидеть… Сакура обхватила себя руками и вздрогнула. — Это… так больно… — Тебя отвергает сам мир, — сказал Котомине с неподдельной мягкостью, которую большинство сочло бы для него невозможной. — Ты стала… сосудом… Нет, больше похожей на аватар силы, которому не место на этой земле. И потому сама реальность стремится стереть тебя, останавливаемая только твоей силой. Сакура впилась ногтями в руку, сжимая пальцы так сильно, что они пронзили рукав, и из плоти принялась сочиться кровь. — Больно!.. — Чш-ш-ш, всё будет хорошо. Мы найдём способ преодолеть эту боль, — прошептала Кастер, придвинувшись достаточно близко, чтобы положить руку на ногу Сакуры. — У тебя есть я. Ты исполнила… моё желание. И я… тебя защищу. Вместе мы… Сакура опустилась на колени и, не говоря ни слова, вонзила свою руку до запястья в спину Кастер. Слуга забилась в конвульсиях, кровь покрыла её спину и рот, сгущаясь, обращаясь из жидкости во что-то угольно-чёрное и полутвёрдое, начавшееся извиваться, сворачиваясь и впиваясь в её плоть. Она попыталась закричать, но изо рта её вырвались всё те же извивающиеся щупальца, покрывавшие пол вокруг двух женщин. Её кожа сморщилась и высохла, в считанные секунды иссушая её, когда вдруг что-то потекло по руке Сакуры вверх, и вены неестественно заструились в неправильном направлении. Сакура в ответ лишь исторгла из себя тьму, которая корчилась внутри её тела, разрывая… — Прости. Знаю, это больно, — сказало нечто, недавно бывшее Сакурой и всё же не ей. — Но нужно спасти так многих. Так много нужно сделать. Но здесь холодно… и больно… — Я… я могу помочь… пожалуйста… — Да, можешь. На самом деле, уже помогла. И последнее, что увидела Кастер перед тем, как острые, как бритва, чёрные щупальца выкололи ей глаза, была Сакура, улыбающаяся с эмоцией искренней любви и благодарности на лице. — Спасибо, Медея. Я делаю всё это ради любви.***
Мир внутри Зеркала Души был чем-то больше похожим на ад. Врата Вавилона сияли, подобно звёздам средь дыма и пепла, выбрасывая оружие и дождь из золота и стали. Но ни один клинок не попал в цель. Мечи, разбросанные по всей потусторонней кузнице, летели навстречу им, с безупречной точностью, перехватывая в воздухе каждый. Сила ударов заставляла дым затопить фальшивый мир, клубиться, разрываясь вокруг сталкивающихся друг с другом клинков густой удушающей бурей. Два Арчера били снова и снова, их лязгающие стрелы издавали непрерывный скрежет металла о металл. По всем очевидным признакам, в этом мире они были равны, идеально друг другу противостоя. Вот почему присутствие победителя было так неудачно для всех. Сталь и огонь были отброшены прочь от места столкновения, когда волна чёрного света прорвалась сквозь них. Меч Сэйбер, вытянувшийся почти на сотню метров и состоя целиком из массивного слоя чёрной энергии, кричащим ветром пронёсся сквозь поле боя гигантской, сокрушительной волной, разбросавшей упавшие мечи, словно они были бумажными соломинками. Арчер и Гильгамеш, как один, отпрыгнули прочь, словно сам ветер позволил им это сделать, чтобы избежать худшего… И оставив Арчера в воздухе, Сэйбер бросилась к нему, словно чёрная молния. — Чего на меня-то?! — огрызнулся он, снова отводя свои клинки, треснувшие или разбитые, и бросаясь вперёд, чтобы зарубить атакующую Слугу, прежде чем она сможет с ним столкнуться (и будем честными, убить) прямо в процессе падения. Дюжина мечей атаковала её… И отскочила прочь. Он едва успел спроецировать новый меч, чтобы отразить удар, когда она добралась до него, и стало ясно, в чём была проблема. Очерчивая броню и перекатываясь сквозь неё, аура Маны ударила в него, словно стальная стена, за секунду до того, как ударил её меч. У неё всегда была способность добавлять ману к своим ударам или укреплять ею свои конечности, но сейчас энергия была сплошной волной, обёрнутой вокруг неё, словно второй доспех. Её клинок ударил в тот же момент, когда Слуга приземлился… и в ту же секунду, когда это произошло, он снова оказался в воздухе. Ну, по крайней мере, за секунду до того, как он коснулся земли и начал отскакивать от неё, словно камень от поверхности воды. Земля была усеяна мечами. И это был не самый лучший момент в его жизни. Гильгамеш рассмеялся, отчего всё стало ещё хуже. — Ах да, кажется, я и забыл упомянуть, что она довольна порочна! С её взрывом маны и навыками мечника, снаряды почти что бесполезны. Атака Сэйбер продолжалась без паузы, словно бессмысленная погоня акулы за кровью. Меч обрушился на голову Арчера в тот же момент, когда он поднялся на ноги. Он призвал пару клинков и ударил ещё тремя с разных сторон, чтобы заблокировать её удар. Экскалибур рассёк четыре меча, остановившись лишь на полпути к последнему клинку в правой руке Арчера. — Конечно, дальние атаки имеют ограниченную ценность, — весело проговорил Гильгамеш. — Позволить ей вступить в ближний бой это самоубийство. «А я уж и забыл», — подумал Арчер, пока чёрный меч стремился распилить его клинок. «Как же сильно его ненавижу», Это было не совсем идеальное решение, и, конечно, за ним не было особенного тактического мышления, но у Арчера было мало времени, чтобы придумать что-то умное, и потому он выбрал тактику, которую одобрил бы сам Гильгамеш: нелепое превосходство в силе. Он собрал все клинки, которыми только мог управлять, каждый меч, который мог сознательно спроецировать… и отправил их все разом. Раны Сэйбер и жажда крови, казалось, почти полностью растворили разум, но на древнейшем уровне застарелые инстинкты очнулись. Потому что, по крайней мере, она всё ещё была в состоянии среагировать на буквально стену из металла, приближающуюся к ней со всех сторон. Мечи, стрелы настолько крупные, что закрывали пейзаж позади. Она развернулась к новой угрозе и встретила её лицом к лицу. И была, конечно, буквально погребена под горой металла, так как около тысячи мечей ударили в неё единовременно. Арчер облегченно вздохнул, призвал два новых клинка и принялся искать Гильгамеша. Это было больше похоже на запечатывание, чем на настоящее убийство. На самом деле, она, вероятнее всего, даже не пострадала. Но ей потребуется несколько секунд, чтобы выбраться из… Каждый инстинкт в его теле, вызванный столетиями боевого опыта, закричал ему с внезапной и ужасной настойчивостью о том, что стоит сматываться. Что он и сделал, бросившись влево. Но было немного поздно. Золотая ракета не попала ему в сердце, но была выпущена почти в упор сзади, и увернуться было попросту невозможно. Ему попали в правое плечо, и его попытка увернуться обратилась безумным кувырком от удара, лишившего его равновесия. Волны агонии вырвались из клинка, пронзившего его тело… Но нет. Оружие его не пронзило. Арчер подметил это, сосредоточившись. Клинок прошёл через плечо, оставив руку висеть на нескольких тоненьких лоскутах сухожилий и мышц. — Молодец, подделка. Ты обездвижил мою любимицу и был достаточно вежлив, чтобы обратить на неё всё своё внимание, — почти тепло сказал Гильгамеш, исчезая из поля зрения. Воздух вокруг него замерцал, когда он стал видимым, сливаясь в длинный шёлковый саван, который трепетал на земле у его ног, пока, наконец, снова не исчез в сокровищнице. — Я тебя одобряю. В качестве достойной награды, я смягчу приговор и дарую тебе быструю смерть. — Ты так великодушен, — пробормотал Арчер. Вложив клинок в здоровую руку и превозмогая боль, он потянулся в глубины кузницы за ужасными клинками. У него не было ни малейшего шанса сравняться с Гильгамешем в выносливости, так что ему нужно было действовать быстро и просто надеяться, что эта его решимость не окажется самоубийством. И даже если так, он мог бы забрать Гильгамеша с собой. Внезапно он пришёл в движение, клинки завыпрыгивали из земли, словно снежинки в метели, бесконечные и злобные, все в поисках сердца золотого Короля. Он ответил на каждый их них, его сокровищница осветила иллюзорный мир, словно солнце, упавшее с небес… И примерно тридцать из них взорвались с такой силой, что человек в доспехах откатился назад на целых двадцать метров. Его сапоги взрыли траншеи, а осколки посыпались в него, высекая искры из брони и в дюжине мест рассекая лицо. Всё это мало что значило для него перед атакой Арчера, которая становилась гораздо, гораздо быстрее, покуда сам он мчался на волне Сломанных Фантазмов, которые Арчер припрятал среди бури клинков.***
Сакура поднялась, позволив увядшей шелухе растаять в её тени, и вздохнула с облегчением. — Так-то лучше. Кирей моргнул. — Не совсем то, чего я ожидал, скажу честно. Сакура хихикнула, и звук, что она выдала, оказался до боли похожим на счастливый девичий смешок. — Ах, да, наверное, тебе показалось это странным. Но мы с Кастер какое-то время жили в едином разуме, и я впитала некоторые крупицы её знаний. Всё, что я сделала, так это использовала их, чтобы забрать остальное. Я надеялась, что это поможет мне контролировать эту бушующую ману чуть лучше, а также уменьшить боль, — тихий вздох. — Я предполагала, что могла бы попытаться сделать это, не разрушая её разум, но… она и правда ранила сэмпая и даже попыталась убить сестру. Я действительно любила её, но должна была наказать за это. Уверена, она поймёт. Если подумать, часть её будет существовать во мне вечно, так что это даже не жестоко. — Ах-ха. В собственных интересах, честно признаюсь: я не причинил вреда ни одному из твоих близких, — спокойно ответил Кирей. — Однако я убил твоего родного отца. Если хочешь убить меня за это, то вперёд. Она улыбнулась ещё шире. — Нет, мне всё равно. Пока ты мне помогаешь, я позволю тебе жить отдельно от меня. В тебе нет ничего нужного мне, и мне не особенно важно то, чтобы ты был рядом, так что особой причины поглощать тебя нет. — Хорошо. И какие же, позволь спросить, планы требуют моей помощи? — Не «требуют». Но если хочешь помочь, то, думаю, стоит подумать о том, чтобы поглотить Сэйбер и Арчера, не так ли? — Ты жаждешь Святого Грааля? — Я и есть Святой Грааль. Я жажду чего-то более простого, но этому простому мир случиться попросту не позволит. Поэтому мне нужно изменить этот мир. Или, быть может, просто похоронить его, — тихо сказала Сакура, закрывая глаза. Снова открыв их, она обнажила священнику кроваво-красные зрачки. — Ты веруешь в Бога? Кирей даже не потрудился объяснить, почему для священника это очень странный вопрос. Она заслуживала лучшего. — Хочу верить. Хочу верить в то, что у всего есть цель, даже у того, чему, казалось бы, нет места в этом мире. Что все живые существа имеют какую-то роль, что даже сломанные или злые могут иметь цель, наречённую божественным умыслом. Сакура грустно улыбнулась и подняла руку, чтобы потрепать его по щеке, на что Кирей едва не вздрогнул. Всё от проявленного сочувствия. — Это неправильно. Существо бесконечной силы и бесконечного сострадания не допустило бы существования этого разъеденного, мерзкого мира. Единственный логический вывод заключается в том, что Бога не существует или же ему всё равно. Я понимаю, что не могу оставить такой жестокий мир таким, какой он есть. Больше нет, не сейчас, когда мне, наконец, есть кого защищать. Кто-то, кого можно любить. — Значит мы создадим бога, Кирей. Построим великолепный мир без страданий и потерь. И ты… наконец, обретёшь цель, которой так жаждешь, непосредственно переданную тебе от безупречного существа. Что-то, что сможет дать тебе ответы и объяснить всё раз и навсегда. Что-то, что заполнит пустоту внутри. Больше, чем знание. Истину. Медленно, едва способный принять такую возможную, мучительную надежду, которую внушили ему её слова, но не способный отринуть её, он выдал: — Я… никогда не говорил тебе об этом. Я рассказал о мыслях, но не о чувствах, тогда как ты…? — Ангра Майнью помнит тебя, Котомине Кирей. Но это не конец твоего пути, — успокаивающе сказала она. — Это лишь начало. Семя Эдема, если хочешь. Просто стоит посеять его как следует. А тебе… просто следовать за мной. Если я богиня, то ты сможешь считаться моим первым жрецом. Кирей глубоко вздохнул, впервые за долгое время дрожа от чего-то, похожего на благоговейный трепет. — В таком случае, полагаю, что необходимо жертвоприношение. Или, поскольку, ты теперь родилась заново, стоит сказать «подарок на день рождения»? Он распахнул мантию и вытащил небольшой сверток, висевший на верёвке на его поясе. Вскрыв его, он вытащил отрубленную руку, всё ещё одетую в золотую перчатку. Медленно и почти благоговейно он протянул его ей. Сакура вновь по-девичьи захихикала. — О, как это мило. Кажется, я знаю, куда это приспособить… Чёрные щупальца начали отделяться от её тени, скользя вверх к отрубленной конечности, словно туман на ветру, и медленно начав обвиваться вокруг неё, прокладывая себе путь под броню.***
Это была ужасная тактика. Он знал это с того самого момента, как сломал мечи, зная, что те будут перехвачены. Арчер почувствовал, как жар взрыва выжег верхний слой его кожи, почувствовал, как осколок впился в мышцы спины в дюжине мест. Это была ужасная, отвратительная тактика. Но она работала. Агония расцвела в нём, и его выпад был ускорен до абсурдной скорости, когда он оседлал ударную волну, а его меч оказался нацелен в глаз Гильгамеша. Безумный Король поднял руку в перчатке, чтобы защитить свою единственную обнажённую плоть, доверяя броне. Арчер улыбнулся, несмотря на привкус крови, и почти незаметно сместил прицел, чтобы вонзить клинок в стык между доспехами другого Слуги, между перчаткой и наручем. И, как неизбежное следствие этого, через запястье. Гильгамеш зарычал и призвал три клинка прямо над ними, устремляя к голове Арчера, но этого было слишком мало. Слишком поздно. Два меча были перехвачены клинками Арчера, последний рубанул вниз и полностью отсёк его уже и так поврежденную руку. И ни один из них не помешал Арчеру сделать укол только что спроецированной рапирой, чтобы пронзить его шею. Гильгамеш упал на колени, пытаясь откашляться кровью, но не мог набрать воздуха, пока Арчер не вытащил клинок и снова не полоснул им по правому глазу золотого Слуги, полмира которого тут же почернели. Молниеносный клинок уже приближался, чтобы расширить рану на его горле, и в последнем отчаянном усилии он сосредоточился. Тело Арчера дёрнулось, и Гильгамеш улыбнулся сквозь кровь, когда портал, который он открыл за спиной другого Слуги, выстрелил ему в поясницу, а лезвие вспороло живот. Он упал вперёд, его позвоночник оказался перерублен… но слишком поздно Гильгамеш заметил ещё одну проекцию. Чёрный короткий меч, который он так любил, оказался зажат в его зубах. Арчер рванул вперед и вниз, используя только лишь мышцы верхней части тела, вонзив лезвие в лоб Гильгамеша и рассекая ему лицо и шею. Два Арчера упали в нескольких дюймах друг от друга. Бесконечных Клинков Край, как и его создатель, неспособный поддерживать его, рухнул вместе с ними, разбившись и позволив реальности вернуться в пространство, на которое он претендовал. Сэйбер, больше не сдерживаемая печатью, встала. И выглядела не очень довольной. Арчер, несмотря ни на что, ухмыльнулся. — Ну… хуже ведь… уже не будет? И тогда Гильгамеш закричал. Не от боли - ей он никогда не позволит взять верх. Это был рёв чистой, бездумной ярости, вызванной тем, что обрубок его отрубленной руки почернел, и щупальца тьмы начали ползти вниз по его телу. И пока Арчер, откровенно потрясённый, наблюдал, конечность, плоть и броня начали растворяться, а тьма просто продолжала расти. — О, ну ладно. Я не была уверена, что это сработает, но, похоже, обошлось, — произнёс весёлый женский голос. Тень поднялась с земли, и Сакура осторожно выбралась из извивающихся щупалец, ангельски улыбаясь массе почерневшей гниющей плоти, которая, возможно, когда-то была человеческой рукой, растворившейся в её ладони. Арчер снова горько усмехнулся. — Ладно. Всё стало ещё хуже.