***
Сэйбер была королём Артуром, обладателем Экскалибура, меча Короля, который мог сокрушать одним взмахом целые армии. Он мерцал в её руках, словно голодная тьма, пожиравшая всё вокруг, словно чёрная дыра. Он словно говорил действительности: «Я сокрушил народы своей дланью, и я сильнее, нежели раньше. Встань на колени или умри». Арчер был Гильгамешем, Царём Героев, первым и самым могущественным. Свет, который он излучал, был не таким ярким, как совершенное сияние его взрослой формы, но он всё ещё сиял достаточно ярко, чтобы очертить половину горы золотом, проваливаясь во тьму только там, где тьма Сэйбер противостояла ему. Он твердил действительности: «Я ничтожнейшая часть того, чем когда-то стану, и моя сила всё равно сотрясает небеса. Ты — ничто предо мной». Тосака Рин была человеком и никогда не чувствовала себе более ничтожно, чем сейчас. Она перевела взгляд с одного на другого и выдала: — Надо сматываться. Эта фраза твердила действительности только лишь одно: «Вот блин». Схватив Широ за руку, она побежала к туннелю, но её перехватила Райдер, схватив двух Мастеров так, словно они ничего не весили, и помчалась вниз по туннелю со скоростью пули. Достаточно быстро, чтобы избежать первого из взрывов.***
Котомине Кирей разлил чай, и Илии стало немного грустно оттого, что это не самая сюрреалистическая вещь, которую она в жизни видела. Она знала, что Широ пришёл за ней, чувствовала мост Маны, который связывал их, две половинки одного целого (причём довольно крепко, даже несмотря на то, что он отказался заняться с ней сексом из-за глупой морали. Илия из-за своих усилий во время Войны знала, что следовать морали отстойно, но до этого момента не понимала насколько. Этому симпатичному дурачку повезло, что она его любила). Она чувствовала силу Слуг, которые сражались почти что рядом с ним, потому что они также были частью её. Она подозревала, что Рин также была где-то поблизости, хотя это вряд ли было важно. Всё потому, что всё, что она чувствовала, было подавлено бурлящей бездной голода, которую она чувствовала внутри девушки, сидящей напротив неё и потягивающей жасминовый чай, при этом нежно улыбающейся. По логике вещей, они с Сакурой должны были быть равны. Оба были Святыми Граалями, оба — вместилищами магической энергии, способными удерживать внушающую благоговейный трепет силу Слуг и направлять их в ритуал. Но это нежное ужасное существо, которое улыбнулась ей и мягко заверило, что всё будет хорошо… но она не была логичным существом. Она была проявлением первобытного, извращённого голода из какой-то первобытной ямы хаоса ещё до того, как зародилась жизнь. Всё, что заставляло доисторического человека прятаться в пещерах вокруг костра, чтобы не столкнуться лицом к лицу с тьмой. Взгляд Илии невольно скользнул к великому Граалю. Что-то прижалось к чёрной коже на центральной сфере, и это было слишком похоже на руку, для того чтобы она могла успокоиться. — Не волнуйся, — успокаивающе сказала Сакура. — Он ещё не освободился. Мы будем готовы. Сэйбер или Арчер скоро станут частью нас, а Райдер, скорее всего, сразу последует за ними. Потом здесь же окажутся Широ и Рин, и я всё объясню. — Или ты можешь объяснить всё прямо сейчас, потому что ты жуткая, — пробормотала Илия. — Кроме того, мне кажется, я уже всё поняла. Глаза Сакуры сверкнули. — Тогда почему ты всё ещё выглядишь такой обеспокоенной? — Потому что это безумие. — Мир сошёл с ума. Если хочешь починить что-то настолько сломанное, какой ещё остаётся вариант, кроме самого крайнего? Человечество прожило тысячи лет и ничего не сделало. Только лишь усугубило ситуацию. Они отчаянно взывают к Богам, либо которые не существуют, либо которым всё равно, либо которые активно пытаются причинить им боль. Какой родитель так поступает со своими детьми? — сказала Сакура, и тон её был невыносимо спокоен. — И всегда больше всего страдают дети, Илия. Не думай, что я не заметила иронии в том, что мы в состоянии спасти этот печальный искаженный мир только потому, что он жестоко обошёлся с нами. Наши семьи исказили нас, сломали, обращаясь с нами, как с кусками металла, из которых будут выкованы кинжалы для их пользования, — она улыбнулась немного грустно. — Бросали в огонь снова и снова, ожидая, когда боль смягчит нас настолько, что мы станем податливы, только чтобы потом достать и выковать. Но, в конце концов, именно это сделало нас сильнее. Разве мы не обязаны чем-то каждой девушке, которая прошла через то, что и мы, только чтобы разбиться до того, как стать чем-то новым? К Макири, поглощённым безумием Зокена? К Айнцбернам, которые сгнили, чтобы стать Граалем, как твоя мать? Илия почувствовала, как по её венам побежал лед. — Ты не напугаешь меня знанием этого, — солгала она. — Я знаю, что это шепчет тебе Ангра Майнью. И именно поэтому ты делаешь то, что он хочет, и не думаешь, что это проблема! — Он едва мыслит и тем более чувствует, Илия, — мягко сказала Сакура. — В нём очень много знаний. Каждая душа, которой он касался, оставляла отпечаток. Но центральное сознание почти что не существует. Он мне всё равно что ураган, который попытается приказать людям вставать на его пути. — Страшно то, что ты думаешь, что это правда, — возразила Илия. — Или твои надежды на то, что это останется правдой. Или тем более, что он останется тебе верным после того, как ты… ты… — Можешь говорить, — прошептал Кирей, и от благоговейной радости в его голосе, холодок в жилах Илии обратился льдом. — Ты хочешь сделать его Богом… Ты сумасшедшая?! — с вызовом прошипела Илия, потому что, когда боишься, единственным ответом сознания являлась злость, настолько сильная, что заставляла страх затыкаться. — Сумасшедшая? Я бы предпочёл слово «вдохновленная», — сказал Кирей. — Больше, чем я мог бы себе представить. Объединить всю жизнь внутри Ангра Майнью, обратив все души в единую гештальт-сущность. А затем послать эту сущность, коллективную волю всего человечества, через врата к Акаше. Высшая сила и высшее знание. Совершенное просветление даруется существу, обладающему силой и интеллектом, чтобы полностью поглотить его. Можешь представить себе результат? — он усмехнулся. — Конечно нет. Никто не может. Это выше нас, и так должно быть. Каждый разум, каким сильным или хитрым бы ни был, будет лишь бесконечно малой частицей того существа, что мы воссоздадим. Истинный Бог, всемогущий и всеведущий. Существо, способное преодолеть вселенную и предоставить место и роль каждой потерянной душе. Гордись, дитя моё. Ты была избрана, чтобы стать одной из тех, кто будет держать перо для написания второй книги Бытия. И хоть нашему новому миру и потребовалось более семи дней, чтобы родиться, технически я чувствую, что дополнительное время, потраченное на его совершенствование, даст конечный продукт, который намного превзойдет нынешнюю модель. Он и правда это сказал. Вслух сказал. Илия почувствовала, как у неё скрутило живот. Каким-то образом, несмотря на то, что она решила это сама, то, что она не произнесла вслух, не сделало это менее реальным. Эта гигантская, отвратительная голодная тварь. И они хотели, чтобы каждый в целом мире был не более чем его частью. И это была лишь первая фаза. Да, это был вдохновенный план. Но Илия не считала уместным говорить вслух в вежливой компании то, что его вдохновляло, а именно: «дерьмовое безумие». Даже если Ангра Майнью был не самой ужасной вещью, которую она когда-либо видела, какой нормальный человек мог посмотреть на всех в мире и сказать: «Да уж, смешать их всех — хорошая идея?». Любое сборище людей было настолько «хорошо», насколько «хорош» в нём был самый громкий, самый сильный человек, и любой, кто думал иначе, был либо идиотом, либо идеалистом, что, в принципе, было одно и то же, по мнению Илии. Но, конечно, было ещё кое-что, что нужно было обсудить, хоть Илия и подозревала, что знает ответ. — А когда Широ и Рин придут сюда, что, по-твоему, будет? — спросила она. — Сядут выпить чаю и спокойно согласятся быть съеденными тёмным Богом? — Во-первых Илия, ты слепа, — мягко сказала Сакура тоном упрекающей матери. — Бог «тёмный», потому что в нём есть что-то, что ты считаешь тёмным? То, что мы стремимся создать не Ангра Майнью, а совершенно новое существо, рождённое из Ангра Майнью на одну миллиардную. Ты же не можешь предполагать, что оно будет злым? — Я могу предположить многое, учитывая, что, на самом деле, это гигантский монстр из Тени, который погружает смертельные проклятия в наш мир, даже не родившись, — сказала Илия. — Ты можешь разбавлять яд сколько угодно, но всё равно на пользу он никому не пойдет. Сакура вздохнула. — А я-то думала, что ты лучше поймёшь то, чего мы хотим достичь. — А я и правда думала, что ты ответишь на мой вопрос. Сакура слегка вздохнула. — Да, я бы предпочла твой сценарий. Широ и Рин — умнички. Они хотят помогать другим, но ведь и я тоже. Так что, если повезёт, они захотят присоединиться к нам. Великие дела мы можем совершить, и каждый актив поможет в этом, — тихо сказала она. — Но эта работа слишком важна, чтобы останавливать её, а они очень упрямы. Если откажутся помочь… хорошо. Порой спасать нужно насильно. — Если, конечно, они вообще до нас доберутся, — сказал Кирей, и Илия почувствовала себя слегка склизко, просто слыша радость в его голосе. — Ну, в таком случае, дискуссия, по общему признанию, будет слегка односторонней, — признала Сакура. Илия сощурилась. — Широ и Рин справятся со всем, что ты выдашь. Вот увидишь.***
— Боже, мы с этим не справимся, — сказала Рин, когда ещё один взрыв потряс гору. — Наш самый сильный нападающий остался у врат, а мы понятия не имеем, куда идти и что делать, когда доберемся. — Мы уничтожим великий Грааль, — сказал Широ, легко шагая рядом с ней, пока они бежали по туннелям. Это немного разозлило её. Она направила Ману в свои конечности, но ему даже этого не нужно было. Очевидно, подключение себя к живой магической батарейке делало чудеса в выносливости — Илиясфиль будет самодовольна, если они её спасут. Когда. Когда спасут. Тосака Рин не собиралась позволять произойти ещё одному убийству в её городе из-за этого проклятого бессмысленного ритуала. Они собирались вытащить Илию живой и спасти Сакуру. Она понятия не имела как, но они точно это сделают. — О, конечно, это же так просто, — отрезала она не в силах позволить Широ узнать, что у неё нет идей. Он может начать думать, что он тут главный. — Я и не говорил, что будет легко. Но у Райдер и Арчера должен быть план. Нам просто нужно добраться и позволить им делать свою работу, — сказал Широ. — Эмия, ты что, думаешь, что Слуга добровольно уничтожит то, что удерживает его в этом мире? — Ради спасения Сакуры, — прошептала на ухо невидимая Райдер, едва не заставив её споткнуться от удивления и растянуться на полу. — Не делай так! Можешь себе представить, как глупо мы все будем себя чувствовать, если один из нас умрёт, потому что подвернул лодыжку или что-то в этом роде?! — прорычала Рин. «Да, гнев. Злись, потому что так не испугаешься. Если будешь логична, то будешь бояться всего…» — Что это ещё такое? — спросил Эмия, остановившись как вкопанный, чтобы посмотреть на что-то на стене. Рин торопилась, и у неё не было времени, чтобы задуматься о том, что же такого интересного Эмия нашел, но… «Но ведь здесь кромешная тьма. Мы видим только потому, что так хочет Сакура», — подумала она, заметив бледные мерцающие факелы голубого огня, которые кто-то предусмотрительно установил, чтобы заманить людей в очевидные ловушки, и которые давали достаточно света, чтобы ориентироваться. Так что же там торчало? Она подошла к стене и опустилась на колени рядом с Широ, который нерешительно протянул палец. Следом тут же шлёпнула его по руке. — Эй! — Не трогай, придурок. Ты не знаешь, ЧТО ЭТО такое, — сказала она, глядя на то, что он нашёл. Часть стены из грубого серого камня, как и остальная часть туннеля, стала белой, словно кость с чёрными прожилками. Само по себе странным это не было: в горе может быть больше одного вида камня. Но белая секция выглядела… странно влажной, учитывая то, насколько сухим было всё остальное. Воздух под горой был неглубоким, сухим и горячим, как в древнем храме в пустыне. Так почему же этот кусок камня почти что блестел в бледном свете? — Оно выглядит влажным, так что, вероятно, липкое. С твоей удачей, ты чуть не сунул руку в кислоту или что-то такое. — Нет, я так не думаю. Он не плавит камень или что-то такое, он… растёт? — сказал Широ запутанно. — Думаю, это какое-то растение. Но пахнет… — Как человеческая кровь, — прошептала Райдер. — Это не густой запах. Я впечатлена тем, что ты заметил. — Хочу ли я знать, как вы это заметили? — сухо спросила Рин. — Опыт, — без тени эмоций ответила Райдер. — Значит, грёбаный гриб. Здорово. Как я счастлива, что Сакура занимается растениеводством, — сказала Рин. — Нам нужно… — Рин, — сказала Широ, указывая на стену и проводя по ней пальцем, провожая след глазами. Расширившимися. Они находились на внешнем крае зарослей. И чем дальше продвигались, тем гуще он становился. Ещё несколько десятков метров, и он покрыл всю стену, запах становился настолько сильным, что Рин могла почувствовать запах меди и гниющих фруктов. Не только кровь, но и разложение… — Ассассин, — тихо сказал Широ, — был похож на живую марионетку. Они сшивали трупы Слуг и оживляли их. Думаешь, здесь то же самое? — Некромантия. Да ещё и тот вид, который я не узнаю. Но зачем? Он, по-моему, ничего не делает. Я бы почувствовала, если бы наши души пытались забрать, а если он ядовит, то справляется уж точно не очень хорошо. Какая-то система раннего предупреждения? Ну, шут с ними, потому что мы представились, проделав дыру в горе… — Это мой сад. Добро пожаловать, друзья. Тень двинулась дальше по туннелю, так идеально сливаясь с темнотой, словно часть воздуха пещеры затвердела и двигалась. Что-то, что могло бы быть рукой, если бы была короче и согнута в другую сторону, шевельнулось, и в их сторону сверкнул белый череп. — Хассан не был воином. Но он знал, как произвести впечатление, — сказал Ассассин и, наконец, стал полностью виден. Огни в туннеле не стали ярче, скорее он стал темнее, настолько чёрным что теперь он четко выделялся на фоне мрака. — Вот. Я привратник в палатах Грааля. Я знаю ответ, но, полагаю, должен спросить: вы пришли к моей хозяйке с миром? Или я вижу перед собой шайку разбойников? Что-то в том, как он говорил, сухая насмешка в его голосе, словно открытая могила, заставило Рин похолодеть. — Зависит от обстоятельств. Она готова отдать нам ребёнка и выйти погреться на солнышке? Нахождение здесь повредит ей, да и она знает, что я беспокоюсь. Ассассин усмехнулся, и единственный звук, который был слышен в округе, это звук металла, извлекаемого из ножен. Клинок мерцал в бледно-голубом свете, совершенное произведение искусства по контрасту с низкорослым существом, которое держало его… Их? Это был не клинок. Это были два клинка. Длинная катана в большой когтистой руке и нодачи, сверкающий серебристо-белым в другой. Ни то, ни другое не было таким длинным, как оружие Ассассина в поместье. И клинки были не те, но что-то было в том, как он стоял, под каким углом держал… «Нет, нет, нет… она бы не стала. Не стала…», — подумала Рин, и кровь застыла в её жилах. Эмия создал мечи, Каншо и Бакуя появились в его руках так, как появлялись у её Арчера, её настоящего Арчера. Выражение его лица было каменным, но ярость в глазах была всепоглощающей. Он тоже это заметил. Как он мог не заметить? Эмия, мечи Арчера в его руках и умение Арчера, проходящее через его конечности, инстинктивно приняли ту же самую позу, в которой сейчас стоял Ассассин. За белым черепом открылась пара глаз, сверкающих золотом. Удовлетворение было почти что осязаемым. — У тебя его клинки. Интересно, будут ли твоя кровь и плоть такими же питательными, как его, когда я пожру твой труп? Широ атаковал, низко и быстро, скрестив оружие перед собой, чтобы позволить обоим попасть в цель одним перекрёстным ударом. Рин позади него сжала в руке драгоценный камень, полыхнувший таким ярким светом, что, казалось, само солнце упало в туннель. Несмотря на это, Райдер всё ещё оставалась тенью, скользя по потолку быстрее, чем они оба вместе взятые — поразительная передвигающаяся змея. Ассассин усмехнулся, и стены пещеры взорвались вокруг него. Запах крови и гнили, который пронизывал пещеры, мгновенно возрос из просто неприятного до столь густого, что Рин едва могла дышать.***
Гильгамеш вынужден был признать, что у него был образцовый вкус в женщинах. Эта была абсолютным сокровищем, если судить о ней исключительно по тому, как ужасно-хорошо она умела убивать. Он начал обычной тактикой. У него была коллекция тысяч видов оружия, и потому дюжина выпущенных мечей вряд ли была навязчивой. Каждый из них был великолепным сокровищем, оружием, способным убить целую армию. Он знал это потому, что использовал (будет использовать?) именно их, и это они и должны были сделать. Она отбросила их одним ударом. Клинок в её руках не был мечом. Меч, каким бы чудесным образом он ни был выкован — это вещь, выкованная из металла. Она же держала в руках жидкую тьму, массивную дубину чистой жестокой силы, которая простиралась от физического лезвия, чтобы казалось, что она держит кусок ночи, вырванный из чёрного неба. Ему даже не нужно было прикасаться к своим сокровищам, чтобы разбить их. Земля задрожала под ним, и стрелы, которые он выпускал, оказались сбиты в стороны, словно это были лишь оловянные ножики, а не Небесные Фантазмы. — Ха, — выдал он, наблюдая за тем, как она сделала шаг, разбив камень под сапогом, а его оружие едва замедлило её атаку. Он протянул руку в свою сокровищницу, схватил кусок ткани, который был таким же нематериальным, как туман в ночном воздухе, и исчез. — Это тебе не поможет, — почти мягко сказала Сэйбер. Её губы были сложены в кровожадную улыбку, но глаза были холодными и сосредоточёнными. Она развернулась на каблуках, повинуясь чистому инстинкту. Лезвие чёрного света оставило в воздухе след, разрезая пустое пространство, а следом… пространство, которое не было пустым, задев саван и разрезав его пополам, уничтожая древнюю магию без видимых усилий. Однако Гильгамеша это не поразило, потому что он был умён, гораздо более быстр, чем выглядел, и главное — очень удачлив. Честно говоря, это просто было несправедливо. И поэтому, когда он понял, что она сумела обнаружить путь его отступления, только благодаря боевым инстинктам и желанию убить, то отпустил саван и нырнул в укрытие с ловкостью, впечатлившей бы даже тренированного акробата. Он перекатился, поднялся на ноги и с грацией танцора развернулся на каблуках, чтобы метнуть пару кинжалов, которые держал в той же руке в тот же момент, когда ухватился за саван. Да, бросил. Этого не заметишь, просто глядя на него. Он был сильнее десяти человек вместе взятых. Ему не нужен был магический портал или даже лук, чтобы стать настоящим Арчером. Ему просто нужно было что-то использовать в качестве снаряда, и в этом не было недостатка. Это были второстепенные сокровища, более примечательные своей красотой, чем своим убийственным потенциалом, и, конечно же, не способные победить Сэйбер. Но это едва ли имело значение. Кинжалы были брошены со скоростью и точностью, которые заставили бы позавидовать и Ассассина, и были нацелены на две взаимоисключающие цели — её шея и левое колено. Сэйбер наверняка сможет заблокировать оба. Он не питал никаких иллюзий, относительно её скорости или способности отражать снаряды. Но если бы она попыталась сделать это с помощью этого массивного покрытого энергией меча с такого расстояния, то отрубила бы себе голову. Чёрный свет исчез, и она выпустила взрыв Маны, двигаясь так быстро, что, казалось бы, клинок её оказался в двух местах одновременно, завращался и перехватил оба кинжала. И тогда Гильгамеш сделал то, что, как он знал, было глупо. Впрочем, она никогда этого не узнает и не поймёт, насколько это было весело. Крис Сетан Кобер был глупым оружием. Это было мощное и опасное оружие, которое могло пробить любую броню и дать навык неумелому, но оно также было проклято. Те, кто владел им, становились жертвами амбиций и нетерпения, принимая глупые решения из упрямой гордыни. На Гильгамеша это толком никогда не действовало. Он предпочитал думать, что это было связано с его природной силой и сопротивлением магии, которую ему давали его многочисленные сокровища, и любой, кто предположил бы, что это потому, что он уже был упрямым, глупым и нетерпеливым, определённо пожалел бы. И, конечно же, Сэйбер, казалось, не думала, что решение, которое он принял, было глупым или нетерпеливым, потому что он вонзил проклятый кинжал в её живот с безумной ухмылкой. Оружие направило его руку с изяществом и мастерством, которых он никогда не заслуживал. — У меня действительно будут с тобой проблемы? — спросил он, крутя оружие. Чёрная Мана искрилась вокруг зачарованного клинка. — Я определённо не ошибся. Я вырасту дураком. Она посмотрела на него сверху вниз с шоком и болью… и улыбнулась, хватая его за руку и втягивая кинжал глубже. Кровь хлынула из-под доспехов, и сама Слуга ответила ему: — После такого я прекрасно поняла, что ты не изменился. Её свободная рука, держащая меч, размылась в замахе в его голову.***
Рин откашлялась от пыли и чего-то, что, как она надеялась, не было органическим, оттолкнула тяжелый камень с себя и взяла за руку Эмию, поднявшего её за на ноги. — Чёрт возьми… это было… э-э… о-ох… А потом замолчала, потому что было что-то, что она не готова была увидеть. Стены и потолок туннеля были разорваны, и в пещере они остались одни. Она не рухнула на землю только потому, что что-то удерживало её, и «что-то» было единственным способом, которым она могла это описать. Толстая пульсирующая оболочка этой чёрной с прожилками белой плоти, покрывавшая потолок и стены, врастающая в скалу, переплетающаяся по всей массивной пещерной поляне, как корневая система какого-то колоссального растения. Так близко к источнику всё это тоже слабо светилось, освещая темноту и позволяя Рин лучше видеть, откуда всё это взялось. Рин хотела бы не видеть. Кастер висела там, над единственным уцелевшим туннелем в глубине горы. Или, по крайней мере, то, что когда-то было Кастер. Тонкие черты лица всё ещё были узнаваемы, но они были искривлены, изломаны, её вены были чёрными, словно смоль, и заметно пульсировали под кожей, ставшей ещё бледнее, чем когда она была жива. Её руки и ноги исчезли, конечности оканчивались не обрубками, а паутиной мясистых усиков, сливавшихся друг с другом. Её глаза были закрыты… нет, даже не закрыты, как с содроганием, отметила Рин. Они просто исчезли, плоть выросла над ними, запечатав их навсегда. Ассассин встал под пульсирующей массой плоти. — Я хранитель врат. Она — врата. Мой Мастер вложила в неё немало труда, так что, надеюсь, вам понравится. — Это Кастер?! — спросил Широ, и ужас окрасил его лицо. — Неужели… неужели Сакура… — Она нашла хорошее применение куску мёртвой плоти. Это результат образцового сочетания био-магии Макири и Артефакторики Кастер. И всё в исполнении моего Мастера. Очаровательная конструкция, — сказал Ассассин. Тон его был тёплым и жизнерадостным в контрасте с сухим голосом, произносящим слова. — Хоть и ненадолго. — Ничего не трогай, Эмия. Держись подальше от стен, — пробормотала Рин, вставая к нему спиной. — Пускай Райдер разбирается с Ассассином. Мы сосредоточимся на том, чтобы остаться в живых, несмотря на то, что эта штука будет делать. Райдер, слышишь меня? Райдер отреагировала самым логичным способом. Её цепной шип хлестнул из тени по лицу Ассассину. Чёрный Слуга щелкнул своим маленьким клинком, отбивая оружие. Искры ярко полыхнули во мраке, и Райдер последовала за своим оружием. Её ноги врезались в его поднятую руку, но она развернула цепь вокруг, чтобы ударить его снова под другим углом… И мерзость, покрывавшая стены комнаты, завопила, и сияние, которое она излучала, стало столь ярким, что Рин почти что ослепла. «Магическое искусство Макири, связывание заклинаний с плотью… Магия Кастер? Магия Эры Богов, запечатлённая в плоти, выращенной из трупов Слуг и сущности Грааля…» «О боже». — Эмия! Нужно убираться отсюда! — закричала она, хватая его за руку прежде, чем он успел сделать какую-нибудь глупость, например, попытаться напасть, и потащив его к выходу из пещеры. Райдер сражалась с Ассассином, он не сможет просто так её игнорировать. У них была чистая дорога, но… «У нас ничего не получится». Туннель был всего в сотне метров. Усилив Маной ноги, она могла бы преодолеть расстояние за пять секунд, но пяти секунд просто не было. Свет собирался в сферы разноцветного огня, столь яркие и гудящие с такой силой, что Рин с закрытыми глазами могла бы точно определить, где находится каждая из них. Если бы она использовала все драгоценные камни в своём арсенале, то могла бы компенсировать шесть или семь таких вот взрывов. А их было двадцать. — Эмия, я… — Прыгай! — крикнул он, обнимая её за талию и прыгая. События развивались слишком быстро, чтобы она могла сказать ему, что это глупо, если только он не планировал пересечь половину пещеры одним прыжком. «Я по опыту знаю, что он не просто хороший прыгун, но… А чего это он засветился?» Он крутанулся в воздухе, протянул руку и крикнул: — Ро Айяс! Как раз в тот момент, когда первые взрывы ударили в пространство, где они только что находились. Болты взорвались расширяющими волнами горящего света и врезались в щит, горящий перед ладонью Широ… И вдруг Рин поняла, что они вдвоём начали двигаться намного быстрее.***
— Они приближаются, — сказала Илия, стараясь, чтобы её голос не звучал садистки радостно, потому что она была леди. Было время, когда она бесстыдно издевалась над Сакурой, но за последние две недели она сильно повзрослела. — Знаешь, они тебя одолеют. Ты проиграешь. Твой план безумен. Впрочем, не так уж и сильно она выросла. — О, Илия, — сказала Сакура раздражённо, но не рассерженно. — Я знаю, что ты со мной не согласна, но нет нужды вести себя так по-детски. Ты ведь старше меня. — Старше. А ещё мелочнее. Мне можно, потому что я не кукла, и могу выбирать свои недостатки. Кроме того, ты похитила меня и… создаёшь демонов и монстров из плоти и уничтожаешь мир! — сказала Илия. — Когда я говорила с тобой о свободе воли, то предполагала, что ты будешь сражаться со своим дедом, а не против всего мира! — Я хочу исправить мир. — Нет! Нет, и ещё раз нет! Все люди умрут, став частью какого-то… какого-то монстра, и ничто из этого не сработает так, как ты думаешь! — прорычала Илия. — И надо было тебе сделать это. Нужно было дождаться, когда всё начнет идти как надо, впервые с тех пор, как… — С тех пор, как тебя бросили родители? — спросила Сакура очень нежным тоном. — Не смей. — С того самого зимнего дня, когда они оставили тебя в замке. Они приехали сюда, в Японию, без тебя, чтобы вести бессмысленную Войну, — сказала Сакура. В её голосе звучало сожаление, и Илия в эту секунду никого и никогда так не ненавидела, как эту жалость в её глазах. — И они так и не вернулись домой, не так ли? Долгое время ты считала, что во всём виноват твой отец. Тогда, быть может, ты думала, что это виновата твоя мать. Но суть вопроса в том, что этот мир не заботится о детях, Илия. Тебе было хуже, чем многим, но лучше, чем мне хотелось бы думать. Ты понимаешь, как это грустно, Илия? Что в этом мире есть люди с жизнью более худшей, чем у нас? — спросила Сакура. — Как можно не презирать такой мир? Как ты можешь смотреть на свою жизнь и не желать ничего сделать, чтобы избавить другую маленькую девочку от чего-то подобного? — Заткнись. Заткнись. Заткнись, — зачастила Илия не в силах вложить в слова ни капли яда. Возможно, потому что весь яд был в её сердце, сжигая его холодной ненавистью. Она даже не была уверена, на кого он был нацелен. Сакура, которая просто… просто не остановится и даже не потрудится быть садисткой. Ангра Майнью, который так отчётливо шептал ей на ухо, что Сакура, возможно, и не понимала, какие из мыслей были её собственными. Макири за то, что превратили Сакуру в эту тварь. Айнцбернов за то, что сделали Илию такой, какой она была, маму с папой за то, что так и не вернулись домой… А затем пещера осветилась, звук, похожий на миллион раскатов грома, разом раздался в ней, и стена взорвалась. Что, как стоило признать Илии, было чертовски хорошим способом перестать копаться в себе. Илия почти рефлекторно нырнула в укрытие, и даже Сакура выглядела искренне потрясённой. Сильнее, чем Илия когда-либо видела даже до того времени, как она лишилась рассудка. Широ и Рин шагнули сквозь дым и обломки. В руках у парня была пара мечей, клинков которыми так часто пользовался Арчер, а сундук, который Селла принесла с собой, висел у него за спиной. Рин держала в пальцах одной руки три сверкающих драгоценных камня. В другой же её руке аквамариновым светом сияла метка рода Тосака. Оба были окровавлены, а их лица выглядели в точности как лица людей, с которыми не хотелось бы в тёмном переулке повстречаться. В том числе потому, что уже сам переулок будет не таким тёмным от света их гнева. — Слушайте сюда. Меня только что пронесло вниз по грубому каменному коридору на ударной волне взрыва. Так что я расстроена, — выдала Рин.***
Райдер упала с потолка, смутно надеясь на то, что Рин всё ещё жива. Если нет, то она действительно подвела последнее желание своего Мастера. К сожалению, приоритетом для защиты Рин в данный момент было не остановить её от полета по туннелю в магическом щите. Она была абсолютно уверена, что ничто в этой комнате не последует за ней. Существо, которое когда-то было Кастер, снова закричало, магия начала собираться в ядовитые сгустки тьмы, усеявшие стену плоти, и Райдер воспользовалась шансом пошевелиться. Оно было не таким быстрым, как настоящая, просто безмозглое животное, бешено набрасывающееся, и это значило, что у неё было мгновение, пока оно собирало магию. Райдер могла многое сделать за этот миг. Она двигалась так быстро, что смертный перед своей смертью увидел бы лишь фиолетовое мерцание. Глаза Ассассина однако не были глазами смертного. Оборванное, похожее на скелет, существо, наполовину закутанное в окровавленные обрывки кимоно, двигалось с грацией танцора и скоростью поражающего добычу скорпиона. Он развернулся вокруг своей оси, оба клинка вонзились в него на разной высоте, заставляя Райдер остановить свою атаку, чтобы встретить его мечи своим оружием. Визг металла о металл перевешивал даже крики мерзости, покрывающей стены. Но это было нормально, потому что реальная потребность… — Ты стремишься сократить разрыв. Заставить зверя убить меня своими заклинаниями, покуда танцуешь? — непринуждённо спросил Ассассин, пригвоздив её цепь к полу своим коротким клинком, в то время как его длинная катана полоснула её по животу. Райдер по натуре своей была не разговорчива. Она ответила, перевернувшись вперёд над ударами таким передним сальто, за возможность повторить которое многие гимнасты смело убили бы, и пнув его в лицо. Он нырнул назад с ударом, лишившем его большей части импульса, но ему пришлось вытащить свой клинок из земли, чтобы сделать это, и она немедленно отправила цепь в воздух, и один шип прямо в его глаз. Он чуть наклонил голову, лезвие соскочило с его маски, и он улыбнулся. — Хороший план. Но не сработает. Кастер снова закричала криком, который разбил бы вдребезги стёкла, и целая пачка заклинаний выстрелила в них. Вспыхнули языки тёмного огня, сотня отдельных пуль обрушилась, словно град. Райдер прыгнула, ныряя между выстрелами с грацией, которая казалась невозможной даже тем, кто видел её собственными глазами. Они повернулись, чтобы последовать за ней, огибая Ассассина. Он и мускулом не пошевелил, просто стоял и смотрел на это с нескрываемым весельем. «Ублюдок», — потратила она время, чтобы мысленно обозвать его, вот только потом времени не было. Было только движение. Класс Райдер мог сопротивляться магии до определённой степени, но просто сидеть и принимать заклинания Кастер было глупо. Она ударилась о стену и побежала по ней вверх. Мясистая оболочка сочилась чёрным ихором там, где она ступала, а собственные заклинания существа врезались в неё в поисках Слуги. Шок боли пробежал по её спине, когда одно ударило её в плечо, другое — в бедро, но она проигнорировала боль и продолжила бежать, волоча за собой волну разрушения. Одна рука, невидимая, благодаря её невероятной скорости, поднялась к лицу. Она достигла вершины, самой вершины возле потолка, и пулей полетела вниз между оставшихся чёрных языков пламени, продолжая игнорировать боль, когда вдруг ещё одно заклинание попало в цель и прожгло её магическое сопротивление. Ей уже было всё равно. Даже если она умрёт, это будет неважно, потому что Ассассин был перед ней, и её клинки были выставлены вперёд. Он мог заблокировать удар, если бы захотел, но, похоже, собирался просто умереть. Он просто не знал… Два клинка щёлкнули с лазерной точностью, отбрасывая её шипы в сторону. Она готова была поспорить на что угодно, что так парировать при такой скорости было нереально, но едва ли это было важно. Что-то с грохотом упало на пол позади неё, брошенное во время схватки. Сняв маску, Райдер посмотрела в глаза Ассассину с расстояния менее четырёх дюймов. Он попытался поднять своё оружие, перерубив её шею и талию одновременно, в то время как её собственное оружие лежало вытянутым. Шипы безвредно вонзились в землю, но его конечности ему уже не повиновались. В отличие от Райдер, класс Ассассина не имел магического сопротивления в принципе. Под чёрными одеяниями чёрная плоть начинала становиться серой, словно камень. Ему потребуется некоторое время, чтобы окаменеть полностью, но на данный момент он был замедлен. Уязвим. Плоть Райдер скользнула, глаза стали холодными, словно у змеи, а волосы сами собой зашевелились. Рука, гораздо более сильная, чем должна была быть у кого-то столь хрупкого, как она, врезалась в грудь Ассассина по самое предплечье. Она ненавидела выпускать внутреннего зверя. Переставать быть Медузой и становиться Горгоной. Чудовищем из легенд, чудовищем с глазами окаменения и жалящими змеями вместо волос, жаждущим плоти существом, которое пожирало врагов целиком, осмеливающихся войти в её гниющее логово. Но когда её рука появилась с другой стороны спины Ассассина с его иссохшим чёрнотой сердцем, она не могла отрицать, что у него было несколько преимуществ. Слуга-труп улыбнулся ей. Его глаза из золотых обратились чёрными и пустыми. Зубы покрылись чёрной кровью, а конечности расслабились. Он уронил клинки на пол, но, казалось, не заметил этого и не обращал внимания. — Как… же… хорошо… Она сжала его сердце, раздавив наполовину сформировавшуюся вещь, и с отвращением отбросила от себя. Но оно так и не достигло пола. Мясистые щупальца тут же вырвались из стен, обвились вокруг тела и втянули его в тошнотворное существо, которое и было всем, что осталось от Кастер. Ассассин всё смеялся и смеялся. Его тело отказывалось признавать собственную смерть, покуда его тянуло к основному телу отвратительной твари. Лицо и торс Кастер раскололись пополам, открывая ложе из теневых щупалец, выстилающих чёрную пустоту, которая, казалось, уходила вниз на бесчисленное расстояние. Это была не столько темнота, сколько отсутствие какой-либо субстанции в целом. Голодная жадная пасть, которая никогда не будет сыта. Она втянула Ассассина внутрь, и, прежде чем приблизиться, Райдер увидела, как внутри неё что-то закружилось. Бесформенная пустота, которая каким-то образом отпечаталась в сознании, несмотря на все чувства, говорящие, что там ничего нет. Она смотрела в бездну и чувствовала, как что-то смотрит из неё. Всё. Зло. Этого. Мира. Полуживое существо снова закричало, но на этот раз рёв был похож на львиный, чем на тот, что мог бы принадлежать существу с женским лицом, хоть это лицо сейчас и было расколото пополам и обладало в центре бездонной ямой. В этом рёве она услышала слова. Голос, что произнёс их, не принадлежал Кастер. И что бы он ни говорил, он никогда не был человеком. Голос, который звучал так, словно тысячи убийц пели в унисон, безумные, голодные и полные агонии, которую хотели разделить с миром, они возопили: — Argon Coin. Ассассин был мёртв, но Райдер всё ещё слышала его смех, когда вдруг пещера начала сотрясаться.***
Сакура моргнула. — Здесь ведь была дверь, сестрёнка. Я тебе даже ковровую дорожку постелила. — Туннели сбивали с толку, а твоя ковровая дорожка попыталась нас убить. Потому мы и решили войти своим путём, — сказала Рин. — Сакура, тебе ужасно не идёт чёрное. Кирей, а тебе не идёт быть живым. — Илия. Они причинили тебе боль? — мягко спросил Широ, отстёгивая футляр со спины и ставя его так, чтобы он мог встать на колени и посмотреть Илии в глаза. На мгновение мир снова стал нормальным, оттого, что его голос избавил её от страха, отвращения к себе и всех негативных эмоций в сердце, кроме обычной ненависти, которую она чувствовала к Рин. А потом эта сияющая радость погасла при воспоминании о том, что было с ней в комнате. — Широ, ты должен уйти. Сейчас же. И ты, Рин. Убирайтесь отсюда, немедленно! — рявкнула Илия. — Всё хуже, чем я думала. Я нужна ей живой, а вот вы двое… нет. — Ну-ну, Илиясфиль, — спокойно сказала Сакура. — Они же мои дорогие гости. Всё будет хорошо. — Ну, конечно. Я уверена, что именно поэтому ты использовала ожившие трупы мёртвых Героев, чтобы защититься от нас, — сказала Рин. — Не защититься! Я люблю вас обоих, — запротестовала Сакура. — Я хочу, чтобы вы были здесь. Я хотела, чтобы вы были здесь, когда всё сложится. Ассассин, возможно, немного переусердствовал, но его целью всегда была дорогая Райдер. Как бы ни было больно, но её сила нам понадобится. Нам так многое нужно свершить. — Сакура, — сказал Широ тихим и успокаивающим тоном, что, безусловно, впечатляло, учитывая, что такая сцена не смогла бы успокоить большинство людей. — В этом нет никакого смысла. Это… место, эта штука позади, она что-то с тобой сделала. Тебе стоит пойти с нами, мы можем попытаться найти способ помочь тебе. — Кирей, ты можешь остаться здесь, если хочешь, — ласково добавила Рин. — Декор тебе к лицу. Тёмная пещера, полная слизи. — Я буду скучать по тебе, когда мир будет пересоздан, Рин, — ответил он почти тёплым тоном. — Мне всегда нравилось то, как плохо ты переносишь пытки. Маленькие жестокости частенько являются моей единственной отдушиной, за исключением тех случаев, когда я нахожу время предаваться большему. В справедливом мире, полагаю, я бы попросту никогда не родился. — Кирей, — упрекнула его Сакура. — Миледи, я озаботился уточнить, что это было бы лишь в истинно справедливом мире. Вы более чем ясно дали понять, что это не такой мир. — О, я знаю, но мне всё равно не нравится, что ты так плохо к себе относишься. Ты особенный и неповторимый, и не твоя вина, что ты не вписываешься в этот холодный и жестокий мир. Виноват ли кусочек головоломки в том, что создатель не уделил ему места в финальной картине? — спросила Сакура. — Я не потерплю, чтобы ты обращался с собой, как с чудовищем. — Сакура… Мы, наверное, не понимаем, о чём ты говоришь, — сказал Широ, и тон его был мягкой и нежной игрой человека, который втайне, казалось, надеялся, что спит. — Мы думали… Ну, по крайней мере, у нас сложилось такое впечатление, что Кирей что-то сделал с тобой. Мы знаем, что он был в поместье Мато. Он что-то сделал с Гильгамешем, что-то, что позволило тебе напасть на него, когда ты ранее пришла за нами… — Я была потрясена тем, что он выжил. Полон сюрпризов, — сказала Сакура, мягко качая головой. — Сакура, пожалуйста. Такие разговоры… Ты ведёшь себя так, будто это… нормально? Ты говоришь об убийстве людей так, будто это нормально! — сказал Широ. — Это не ты. Я знаю тебя. Ты не будешь молча смотреть на то, как кто-то страдает. Ты… останешься после школы, чтобы убраться в додзё стрельбы из лука, чтобы остальным не приходилось. Ты будишь меня каждое утро, даже когда мне это не нужно, и заставляешь меня учить тебя готовить, и… и… как ты можешь вести себя так, будто в этом мире некого больше спасать? Ты. Твоя жизнь. Люди, которые тебе важны. Всё это ничего не значит? — Нет… всё было прекрасно, Широ. Я смотрю на тебя, как на светлое пятно в моей жизни, и хоть я и знаю, что ты никогда не любил меня, я определённо тебя любила. Я до сих пор люблю, хоть и не так, как раньше. Я не могу позволить себе думать об одном человеке, как о более важном, чем все остальные, — сказала Сакура спокойно и понимающе. — Но стоит ли спасать? Широ, ты когда-нибудь спрашивал Рин, что происходит со мной каждую секунду? Она рассказала тебе, что нашла в поместье Макири, Широ? Что нашла в моей комнате? В подвале? Широ повернулся к Рин. Взгляд его был вопросительным, а её лицо побледнело, хоть она и сжала челюсти. — Никто не говорит, что ты не страдала. Но самое худшее мы ведь исправили, не так ли? Зокена больше нет. Синдзи… тоже. Самое худшее позади, Сакура. Пожалуйста, тебе нужно… — Худшее случилось годы назад, — прорычала Сакура, впервые проявив гнев. — Хуже всего было то, что, когда я была маленькой девочкой, мои отец и мать продали меня, и единственный человек, который сказал мне, что всё будет хорошо, умер, Рин. Он умер один во тьме, и дед скормил его труп червям, а я смотрела на это. Люди, которых я любила больше всего на свете, ничего не знали, Рин. Они никогда не спрашивали, потому что были поглощены собственной болью, настолько, что даже подумать не могли о том, чтобы позаботиться о чём-то ещё. И это даже неважно, потому что даже если бы я попыталась кому-нибудь рассказать, то… умерла бы. Вот и всё. Одна. Во тьме, — что-то вокруг неё зашипело, тени свернулись, образуя змеиную яму. — И именно поэтому ничего не будет в порядке. Потому что, когда болезнь распространилась настолько далеко, единственное, что можно сделать, это ампутировать конечность. Исцеление причиняет боль, Рин. Но поверь мне: крайние меры — единственный выход. Теперь все тени в комнате задвигались, даже те, что были обёрнуты вокруг самой Сакуры. Что-то зарычало, когда тьма Грааля забурлила, натягиваясь на шар, который его содержал. Стоя позади неё, Котомине улыбался монашеской улыбкой, хоть кровь и начала течь из его ушей и носа, а кожа побледнела, отражая агонию, которую не показывало его лицо. Словно что-то пожирало его изнутри. А он улыбался. — Эмия… — тихо пробормотала Рин. — Сейчас точно будет бойня. Кирей крепче, чем кажется, но… Сакура… Я не знаю. Если эта соплячка дала тебе какую-то сверхспособность, самое время её использовать. — Не знаю, честно говоря. У меня не было времени её опробовать, — пробормотал в ответ Широ. — Проекция проще, но… — О, конечно же, ты не знаешь. Илиясфиль, пожалуйста, скажи, что у тебя есть инструкция для твоего жуткого… — она повернулась к Илии. И её глаза расширились. Медленно, все в комнате проследили за её взглядом, поворачиваясь к Илии… точнее туда, где она стояла. Потому что, по-видимому, пока Сакура объясняла свою философию, все, по понятным причинам, были сосредоточены, а Илия взяла свёрток, который принёс для неё Широ, и вышла из комнаты. — Она что, просто свалила, пока мы её спасали?! — рявкнула Рин. — Ненавижу её! Чёрно-синее пятно, настолько быстрое, что Рин могла бы принять его за Слугу, метнулось между Рин и Широ в туннель. Капля крови ударила её в щеку, двигаясь так быстро, что даже немного ужалила, и это было то, что ей нужно, чтобы начать двигаться. Она побежала вслед за Киреем, так быстро, как только могли понести её ноги. Широ и Сакура, теперь одни, если не считать жуткого чёрно-красного света Ангра Майнью, повернулись лицом друг к другу. — Ты знаешь, Широ… было время, когда я хотела остаться с тобой наедине, — сказала она. — Но теперь, боюсь, что ты мне помешаешь. Илия нужна. А ты… что ж, рано или поздно тебе придётся присоединиться к нашему новому богу. — Я не позволю тебе причинить ей боль, Сакура. Никому не позволю причинить тебе боль. Даже тебе самой, — сказал Широ, вставая в боевую стойку и выдвинув руку с одним клинком вперёд, а другую прижав к груди. — Ты не был бы самим собой, если бы сказал что-то другое… сэмпай, — сказала она, улыбаясь тепло и нежно. — Я всегда буду любить тебя. Она указала на него, и тени вокруг неё сгустились и вырвались наружу, сотней копий целясь ему в сердце.