***
Широ закружился в воздухе, его оружие разлетелось вдребезги, как стекло, от удара теневых щупалец, отбросив его назад, пока он не врезался в стену пещеры с достаточной силой, чтобы расколоть камень под собой. Он ощутил металлический привкус… не просто медный привкус крови, а металл, словно сталь материализовалась в его плоти и костях, пытаясь защитить его от удара. Но по-прежнему было больно. Сакура поморщилась. — Прости. Я правда хотела, чтобы было безболезненно. Хотела уничтожить твои сердце и мозг с одного удара. Но твои прогнозы оказались более надёжными, чем я ожидала. Я не прошла весь путь до конца. Я буду стараться. Потому, пожалуйста, не двигайся. Широ выплюнул зуб и поднялся на ноги. Каншо и Бакуя появились в его руках и одним быстрым движением рванулись вперёд. Щупальца тьмы отбросили их в сторону, Тень у ног Сакуры отбросила их, как щупальца морского чудовища. Мечи даже не разбились, они растворились от прикосновения её силы. Это было нормально, хоть они и не должны были попасть. Тень Сакуры, по сути, была Небесным Фантазмом. С безграничным использованием, способный служить и оружием, и щитом. Только чрезвычайно мощные, древние силы оказались способны даже временно повредить его. Уничтожить его полностью, скорее всего, можно будет только убив Сакуру, что было неприемлемо, а временно повредить его было почти невозможно теперь, когда он был непосредственно поддержан его активной волей. Он не мог победить её в честном бою, пока у неё была такая возможность. Значит это не выход. Слит я из тысяч клинков. Создать что-то, что не было мечом, было очень трудно. Его сила, сила Арчера, состояла из мечей. Клинки были формой его души, и они были тем, что его руки ковали с величайшей эффективностью. Но они были не единственной вещью, которую он мог создать. Каншо и Бакуя снова появились в руках, заставив Широ широко их распахнуть. Вторая пара быстро рванула вперёд. Сакура оказалась в центре четырёхступенчатой атаки, клинки летели под таким углом, что он был уверен — она, по крайней мере, должна была их заметить. А затем, позади, в руки балансируя упало кроваво-красное копьё. Со скоростью Лансера, отработанной грацией, украденной из памяти о нём и вложенной в копьё, Широ швырнул Гаэ Болг в сердце Великого Грааля. Легендарное оружие полетело, рассекая воздух, словно пуля… И оказалось поймано. Сакура вздохнула, что прозвучало, как странное сочетание веселья и печали, когда колоссальная чёрная рука, больше самого Широ, вырвалась из земли и сжала копьё. Оружие вонзилось в неё, из раны заструился чёрный туман, но учитывая размеры конечности, это явно было не серьёзной травмой. — Широ. Пожалуйста. Это всё равно бы не сработало, но очень обидно, что ты попытался, — сказала Сакура. — Если ты хочешь выместить своё разочарование на мне, я пойму. Ты чувствуешь себя преданным, хочешь причинить кому-то боль. Это не твоя вина. Но Великий Грааль — последняя надежда на вселенскую гармонию. Пытаться разрушить его из-за какой-то детской истерики непростительно. — И боюсь, мне придётся отнестись к этому очень и очень серьёзно. Вторая рука вырвалась из пола пещеры, потянув за собой всё тело существа. В нём не было ничего даже отдалённо похожего на человеческое. У него не было лица, только единственный светящийся красный глаз, расположенный на фоне чистой черноты его полутвёрдой плоти. Туман Маны катился от него, как жар, колышущийся над пустыней. У него также не было ног, его туловище заканчивалось облаком тумана, который скользил по земле. Сакура, похоже, не очень любила людей, так что, вероятно, в этом был смысл. Так подумалось Широ. В конце концов, зачем основывать творение на том, что ей явно не нравится? Он думал об этом, потому что, в противном случае, ему пришлось бы думать о том, что эта штука была, по крайней мере, двадцать метров высотой и достаточно громоздкой, чтобы удобно поместиться в груди слона. Да даже сама сила, исходящая от неё, была удушающей. Не пустой голод Тени; это было не что иное как Мана, масса горящей, злой, магической силы, направленной прямо на него, вся бессмысленная ненависть и чистая сила. А за ним ещё трое начали выползать из тени на полу пещеры. Он сформировал Каншо и Бакую в своих руках, уже чувствуя, что они будут прискорбно неэффективны, но ему нужно суметь заблокировать. А потом начал думать о других, бо́льших клинках. Пламя в его сознании облизывало их, когда они выковывались в его душе и становились реальными… Ведущий теневой гигант не взревел, он просто сделал выпад, двигаясь с почти тревожной тишиной, которая почти не позволяла сосредоточиться на том факте, что он был намного, намного быстрее, чем позволяли его размеры. Сталь — моё тело, а в венах — огонь.***
Клинок махнул, ударив Гильгамеша в шею. И разбился. Сэйбер не закричала от разочарования, когда то, что казалось осколками глины, выпало из её пальцев, а маленький светловолосый мальчишка исчез в каком-то новом абсурдном фокусе из его отвратительного хранилища. Только лишь зубы её заскрежетали так сильно, что она чувствовала, как они трещат во рту. — Если бы ты был самим собой, тем напыщенным болваном, я бы с удовольствием тебя убила, — сказала она в пустоту. — Но в сложившейся ситуации ты просто мешаешься. — Напыщенный? — спросил Гильгамеш, наклонив шляпу набок и материализовавшись в воздухе с такой ухмылкой на лице, что Сэйбер захотелось позвоночник ему через уши достать. — О, конечно, он был немного чересчур, но мне всё больше и больше нравится думать, что его просто неправильно поняли. Он никогда не делал ничего противозаконного. Конечно же, потому что все имеющиеся законы он создал сам… Он не успел закончить эту мысль, потому что пространство, на котором он стоял, было поглощено волной чёрного света, которая продолжалась позади него, разрывая всё более искаженный лес и обращая две дюжины деревьев в спички. Гильгамеш рассмеялся, и звук раздался одновременно отовсюду и из ниоткуда. — Честное слово. Это был даже не твой Небесный Фантазм, а просто сила. Сколько у тебя Маны? Похоже было на удар молотка размером с луну. — Стой спокойно, я покажу. — Знаешь, можно было и повежливее. Я много сил в это вкладываю. Я не просто выбрасываю мечи десятками, как моё будущее «я». Я должен вложить много мыслей и усилий в то, что и когда используется, а ты продолжаешь их нарушать. Плащи-невидимки, щиты, клинки, големы-приманки… и очень хорошие, заметь! Были, пока ты их все не сломала. Это дорогие вещи, варварка! Честное слово, в первобытном смысле ты впечатляешь, но кто вообще захочет на тебе жениться? — Я не общительный человек. Мне никогда не было интересно, что у него за причины, — спокойно ответила Сэйбер. — И поскольку я всё равно всё ломаю, то, возможно, придётся действовать более масштабно. Сложно будет заниматься мелковредительством, когда не будет горы, в которой ты сможешь от меня спрятаться. — …стой, чт… Сэйбер подняла клинок и вонзила его прямо в скалу под ногами. Чёрное и багровое пламя заструились по лезвию, в камень горы Энзо. Невидимый Гильгамеш улыбнулся и материализовал свои самые лучшие щиты, обернув их вокруг себя, создавая сферу. — Ладно, я начинаю понимать, почему ты мне понравилась. — Экскалибур.***
Илия сделала шаг вперёд, и гора качнулась вбок под её ногами. Она испуганно пискнула, когда потолок рухнул прямо над ней, но всё было в порядке. Пол также рухнул, так что, на самом деле, это просто было ужасно неудобно. Она приземлилась плашмя лицом в кучу всполошённого гравия, который, на самом деле, несильно смягчил удар, но поцарапал её лицо. Камни, достаточно большие, чтобы раздавить её тело до состояния красного пятна, обрушились по обе стороны от неё, один буквально настолько близко, что срезал полдюйма волос. Это продолжалось несколько долгих и ужасных секунд, потом, наконец, обрушение прекратилось, и она поняла, что лежит лицом вниз в груде камней. Платье небес прочно сидело у неё на макушке, а в нос забилось около фунта пыли. И вот тут она сказала единственное, что, казалось, соответствовало моменту: — …блин, язык прикусила.***
Не так уж далеко отсюда Рин переживала такие же ощущения. Однако она была немного менее спокойна. — Вернись сюда, сукин ты сын! — закричала она, прекрасно понимая, что её не слышно из-за грохота горы ни изнутри, ни снаружи, но чувствуя, что нужно выразить своё разочарование вербально. Её тело было усилено таким количеством Маны, какое она вообще могла направить в свои мышцы. Она двигалась вдвое быстрее олимпийского чемпиона, даже когда пол вздымался на ней, словно океанские волны, а потолок пытался убить. Она вполне могло идти нога в ногу с машиной. Но с каждым её шагом Кирей делал три. Единственная причина, по которой он не был так далеко, что она даже не могла увидеть его, заключалась в том, что с каждым её шагом, Гандр целился ему в спину. Он ни разу не оглянулся и всё же увернулся от каждого выстрела. Рин подозревала, что единственная причина, по которой он ещё не схватил Илию за горло, заключалась в том, что он понятия не имел, по какому туннелю в этом хаотичном беспорядке она двигалась. Тем не менее, в таком темпе он опередит её и догонит Илию, потому что, вероятно, уже, кругов двадцать вокруг чёртовой горы навернет, пока она, наконец, попадёт в него. Пришло время попробовать что-то необычное. Гора разваливалась на части, так ведь? Так что пора немножко ускорить процесс. Она положила на ладонь камень, один из троих последних, что были под рукой, и вложила в него всю силу. Мана внутри проснулась, вспыхивая вдоль решётчатых граней рубина в такт биению её сердца. Она замерла, скользнув каблуками по крошащемуся камню и бросила камень бейсбольным движением так сильно, что могла бы пробить биту и снести голову ловца. Кирей, однако, в очередной раз увернулся не глядя. Этого и следовало ожидать. Она поняла, что у этого человека глаза были на затылке. Но это было естественно, потому что усилием воли она мысленно коснулась летящего рубина… и взорвала его примерно в трёх футах перед ним. Огненное заклинание, заключённое в камне, вырвалось наружу волной ослепительного света и обжигающего жара. Кирей нырнул назад. За подобными скоростью и грацией невозможно было уследить, но он уклонился и от обломков, и от самого взрыва, поскольку постоянная угроза обрушения стала болезненной реальностью. Но были проблемы, с которыми даже он не смог справиться. Во-первых, перед ним не было тоннеля, а по обе стороны не было ничего, кроме твёрдого (ладно, потрескавшегося) камня. Его единственный путь назад был через Рин. Во-вторых, он был быстрее, чем мог уловить глаз. Быстрее детонирующего заклинания, но не быстрее скорости света. И взрыв от этого заклинания был, если она правильно помнила лабораторные эксперименты, примерно равен тысячи двумстам градусам по цельсию, так, сталь пощекотать. Его одеяние священника почти наверняка было бронированным, она прекрасно знала, что он надел бы на себя такое. Так что теперь это одеяние было в огне. «Что ж, Падре, повеселитесь». К чести своей, он отреагировал почти что безупречно. Одним быстрым движением мантия разлетелась в вихре горящей ткани, и что-то тяжёлое в ней ударилось о камень тоннеля. Кирей остался стоять в чёрной футболке и слаксах, его лицо и руки заметно покраснели от ожогов там, где жар ударил в обнажённую плоть. Он пристально смотрел на неё, и она не была уверена в том, была ли вспышка в его глазах раздражением или же весельем. — Я надеялся на то, что ты потеряешься в тоннелях, Рин. Я бы отыскал юный Грааль и завершил план миледи без твоего участия. В конце концов, это был бы последний подарок, который я подарил бы тебе, как твой опекун, — сказал он спокойным, почти нежным тоном, и она обрадовалась бы, будь на его месте кто-то другой. — Хочешь сказать, — уточнила она, — что хотел бы, чтобы я прожила достаточно долго, чтобы увидеть конец света Сакуры? Чтобы я могла умереть, зная, что потерпела неудачу? Он слегка улыбнулся. — Ты приписываешь мне довольно жёсткую черту характера, Рин. Разве не могу я гордиться тобой и желать начать новый мир без твоей крови на моих руках? — Если бы у тебя была подобная гордость, Кирей, — пробормотала она, — то ты не помог бы моей сестре покончить с собой. — Покончить с собой? Полагаю, для тебя это так и выглядит, но ничего подобного с ней не случилось. Она прошла через саморазрушительные импульсы, которые до этого момента доминировали над её жизнью. То, что она стремится сделать — нечто более грандиозное и амбициозное, чем любое деяние за всю историю человечества. Восхождение за пределы этой разрушенной реальности, за пределы даже мелочных Божков, которым мы поклоняемся. Непорочное существо, рождённое из всех знаний Вселенной, вложенных непосредственно в божественный сосуд, подготовленный и освящённый душами всего человечества. Мы можем рассматривать это как ничто иное как человечество, создающее Троицу, воплощающее истину нашей собственной верой во всемогущего творца. В данный момент пишется вторая книга Бытия. Ну разве это не фантастично? — Чёрт возьми, — тихо сказала Рин, и её глаза расширились от чего-то, похожего на ужас. — Ты… ты и правда думал, что таков был план? Нет, ты и правда в неё веришь… Я… Нет, ты не просто зло. Ты просто сумасшедший. И за все эти годы я ни разу не видела в тебе ни крохи разумности. Боже, какая же я идиотка. — Безумие — лишь точка зрения, настолько отличная от точки зрения общества, что не может быть понята массами, — сказал Кирей, и спокойствие в его тоне было намного хуже гнева или садизма, которые могли бы быть. — Я был безумен. Я провёл свою жизнь, не имея возможности радоваться ничему, кроме страданий других. Я знал, что это неправильно. У меня хватило здравого смысла понять всю безнравственность подобного бытия. Но ни в чём другом я не мог сыскать радости. Я был чудовищем, обратившимся к Церкви в отчаянии за ответами и не находящем ничего, кроме тишины и смятения. И теперь неестественное существо, объявленное всеми покинутым Богом… собирается создать монстра, который спасёт мир. Забавная ирония, согласись? — Я чувствую лишь облегчение, — сказала Рин. — Я знала, что мне придётся убить тебя, когда ты заявился сюда. Ты лишь задачу мне упрощаешь. — Ах, Рин, — сказал Кирей, и на его губах появилась прежняя ухмылка. — Одно маленькое убийство, и ты уже так ожесточилась. Похоже, Синдзи всё-таки на что-то сгодился. Ты выросла. Думаю, отец бы тобой гордился. Вот она ты, стоишь в покоях Грааля, ближе к истине, чем когда-либо удавалось роду Тосака. И ты даже принесла кинжал, который тебе оставили! Фантастическое произведение искусства, не так ли? — Сейчас ты с ним поближе познакомишься, — пообещала Рин, достав Азот из ножен и переложив в левую руку, позволяя Мане перетечь в правую. Он слегка улыбнулся. — Я до сих пор помню тот день, когда подарил его тебе. Я был уверен, что ты заметишь. На самом основании лезвия есть крошечное пятно. Капля, не больше, давно высохшая, едва заметная. И всё же я был уверен в том, что ты что-то заподозришь. Я всё равно отдал бы его тебе, просто чтобы посмотреть, что будет. Ирония происходящего была слишком прекрасна, чтобы устоять перед ней. Но ты была всего лишь ребёнком, и если и заметила, то не задалась вопросами. — Что ты собираешься де… Улыбка Кирея стала шире, и Рин увидела в его глазах нечто такое, чего никогда не замечала раньше за всю свою юную жизнь, зная этого человека так хорошо, как никого в мире. И всё же теперь, когда она это сделала, то задалась вопросом, как вообще можно было это пропустить? Оно было, чуть глубже, под аурой насмешки, которая пронизывала каждое его слово. Что-то чуждое и совершенно оторванное от человечности, смотревшее на неё таким взглядом, в сравнении с которым акула оказалась бы неженкой. И она знала, знала, что он скажет дальше, и кровь её застыла в жилах. Потому что что-то, вроде этой штуки перед ней, всегда, всегда будет наносить удары, чтобы причинить как можно больше боли. — Возможно, — мягко выдал он, — ты и правда его заметила. Просто подумала, что это маленькое пятно последних секунд жизни твоего отца. И знаешь, технически говоря, ты не ошиблась. Это было удивительно грязно — всего один удар, которого он даже не ожидал… И снова перед глазами был Синдзи. Её разум опустел, оторвался от движений. Она двигалась, словно атакующая змея, не имея ни цели, ни мысли, только лишь желание уничтожить жизнь перед ней. Взрыв магии, Гандр такой силы, что мог бы пробить дыру в кирпиче, привел её вперёд, когда она бросилась к его горлу с кинжалом в руке. Он увернулся от магической пули с такой лёгкостью и скоростью, что, казалось, она просто прошла сквозь него и врезалась в камень позади его головы. А затем Рин поняла, что её атака встречена, а сама она находится в руках самого искусного и жестокого бойца рукопашного боя, которого когда-либо в жизни встречала.***
Вся гора Энзо была потрясена взрывом снаружи, мощной дрожью, которая пронзила сердце каменного колосса. Никто из блуждающих внутри не мог не заметить удара, когда проходы, вырезанные магией, обрушились оттого, что великое таинство без усилий их раздавило. За исключением пещеры, в которой стояла Райдер. Ничто во всей вселенной не смогло бы в этот момент разрушить это место. Существо перед ней не было тем, что большинство сочло бы драконом. По внешнему виду он был ближе к змее, хотя и мог бы удобно обвиться вокруг всего поместья Рин. Его кольца заполняли массивную пещеру. Чешуя была толстой, зазубренной, похожей на шкуру пустынной гадюки, но угольно-чёрной, поглощающей весь свет, который её касался, за исключением мягко светящегося красного тумана, который поднимался из-под каждой поднятой пластины и падал с губ существа при каждом вдохе. Мана. Чистая магическая энергия, собранная так густо, что даже без заклинания превращалась в туман, выдыхалась существом с каждым тяжёлым вздохом. Ничто, кроме дракона, не могло бы такое сотворить. Эта пещера была отдельной вселенной, святой землёй, взрезанной в существовании одним лишь присутствием этой твари. Он открыл пасть, рыча от гнева, и вселенная содрогнулась от ярости его, такой густой, что Райдер стало дурно, а плоть его во рту окрасилась красным от свежей крови, так резко выделившейся на чёрной чешуе, что Слуга в шоке едва не отскочила в сторону. На его груди единственным белым пятном на чёрно-красном фоне располагалось то, что осталось от тела Кастер, немного больше половины расплавленного торса и головы было вплавлено в чешую, её вены теперь выделялись ярко-красным на фоне мертвецкой бледности. Когда зверь взревел, её рот открылся в беззвучном крике. Её собственный Небесный Фантазм, но она не использовала его, она была поглощена им. Ярость Ангра-Майнью использовала её, как сосуд, чтобы направлять и контролировать дракона. Если в этой штуке и осталось что-то от её разума, то Райдер не хотелось думать о том, что она чувствовала. Райдер несколько раз моргнула, её волосы обвились вокруг неё самой в бледной имитации спиралей, заполняющих пещеру. «Сакура… если бы ты была в здравом уме, то, думаю, уже сейчас бы себя возненавидела. Возможно, мне следует поблагодарить Богов, что ты не в здравом уме. Но если они и что-то сделали, то лишь ухудшили ситуацию». Она пошевелилась. Дракон был пугающей силой, но он был огромен, а пространство было ограничено, и в нём особенно не пошевелишься. У Райдер было преимущество, по крайней мере, в плане маневренности. Одним движением со скоростью пули она оказалась за спиной существа, готовая ударить по чешуе пяткой… И вдруг отскочила. Она зашипела от волны боли, пронзившей её тело от макушки до пят, и откинулась назад, прижавшись к потолку и сузив глаза. Она даже не коснулась существа, но теперь явно видела, как оно кружится там, куда она ударила. Едва видимая аура Маны, которая простиралась чуть меньше, чем на метр от чешуи. Словно взрыв Маны Сэйбер. Райдер поняла то, что эта аура обеспечивала защиту… но в данном случае ту, что никогда не выключалась, насколько она могла судить, наблюдая за тем, как исчезают наполовину видимые потоки и не прекращали кружить вокруг существа. «Мне нужна атака, которая способна будет пробить его или какой-то способ нанести удар, когда он падёт. Он, кажется, не замечает моих глаз, вероятно, слишком много Маны циркулирует по его телу. Разве что Небесный Фантазм использовать?», — подумала Райдер, карабкаясь по потолку. Массивные челюсти дракона щёлкнули совсем рядом, вырвав тысячи фунтов камня из горы, прежде чем сжаться и раздавить валуны так, словно они были, как мокрый песок. И тут у неё появилась идея. Райдер ударилась о стену, пробежав по отвесной поверхности, точно так же, как человек шёл бы по мокрой улице, и метнула один конец своей цепи прямо в глаз твари, вонзив другой конец оружия в стену пещеры. Щит её не воспламенился, лезвие вонзилось в глаз твари и заставило её бешено заметаться. Райдер была не из тех, кто будет злорадствовать успеху, но чувствовала, что стоило бы. Существо, по логике вещей, не могло быть всё время окружено обволакивающей волной силы, иначе оно не смогло бы оторвать кусок от потолка, потому щит, время от времени, должен был опускаться… скорее всего, когда дракон хотел потянуться и кого-то коснуться. Теперь его кольца бились в агонии, её оружие натянулось от движения, вырывая куски из горы вполне большие, чтобы похоронить существо достаточно надолго, чтобы она могла… Сотни тонн камня упали и замерли, когда что-то чёрное и скользкое появилось в воздухе перед ней, словно масло, растёкшееся по лужице крови. Райдер, цепляясь за один из немногих не упавших сегментов потолка, в шоке смотрела на то, как тяжелейшие из них упали по бокам, а тварь, рыча от ярости, откатилась в сторону с её оружием и поныне торчащим из глаза. Скала упала по обе стороны, а змей взревел навстречу лунному свету, струящемуся через недавно образовавшиеся дыры в горе, и расправил пару колоссальных чёрных крыльев. Они были… какими-то неправильными. Так ей показалось. И ей потребовалось время, чтобы понять почему. Они не были настоящими. Или, по крайней мере, просто не были твёрдыми. Они приняли форму крыльев, но вырвались из колец существа, и, казалось, созданы были лишь из искажённой тёмной материи. Что более огорчало, так это то, что дракон ревел не от боли выколотого глаза, а от того, что крылья вырвались из спины, чтобы защитить его от обвала в самом буквальном смысле этого слова. Чешуя была разорвана, и дымящаяся кровь свободно лилась из ран. А затем, с новым криком, ещё две зияющие раны открылись по обе стороны его шеи, и пара новых голов вспыхнули, созданные из той же искажённой полутвёрдой тени. Неясные, если не считать пылающих алых глаз, они обе повернулись, чтобы посмотреть на неё, и рёв боли главной почти что заставил бы её посочувствовать, если бы она не выказала все признаки желания смыть свою боль обильным количеством её крови. Вскочив, она побежала вверх по одной из недавно образовавшихся дыр, рванув к открытому небу с такой скоростью, что камень задымился под её ногами. Взревев от боли и ярости, дракон начал рвать камень, как бумагу, вымещая бессмысленные ненависть и голод, не желая ничего, кроме как разорвать её на части. Тьма поднялась в гору под ней, ища её крови. И Райдер намеревалась поделиться. Достигнув вершины горы, она прыгнула в ночное небо, взмывая вверх, словно комета. И как только сделала это, то протянула руку, чтобы разорвать собственное горло. Шок боли пронзил тело, и необходимая жертва была принесена для того, что должно было произойти дальше. Круг призыва полыхнул ярко-красным пламенем в ночном небе, и из него она услышала хлопанье крыльев и ржание её верного ребёнка, идущего на помощь своей матери, попавшей в беду.***
Лес вокруг храма Рюдо не раз становился местом сражением между Слугами во время Войны Святого Грааля и уж точно видел лучшие деньки. Особенно сейчас, когда они только что исчезли. Насколько хватало глаз, деревья, которые не были полностью испарены силой Сэйбер, были срублены, обращены в щепки. Сферический купол из расплавленного и раздавленного металла упал вокруг Гильгамеша, и юный Слуга последовал за ним на землю. Колени его подогнулись. — О… боже. А ты… интересная. Мне и правда весело! Сэйбер шагнула вперёд. Осколки её собственных доспехов захрустели под ногами и, пока он смотрел, они начали появляться над ней волной чёрного тумана, заставляя её выглядеть так, словно она закована в ядовитый туман, цепляясь за неё, словно платье императрицы. — Взрослым ты был сильнее. Или может быть, Рин просто плохо с тобой обращается. С ней тяжело быть уверенной, — она слегка улыбнулась. — Дитя-Мастер и дитя-Слуга, и ни один из них не соответствует своему потенциалу. Не знаю, иронично ли это, но безусловно жалко. — О-о-о, у кого-то после безумия выросло чувство юмора! Не очень хорошее, но… — Гильгамеш усмехнулся, пытаясь сделать вид, что его зрение не затуманилось от усталости. Дело в том, что Рин была не тем, к чему он привык в плане Маны. Его старшее «я» потратило годы, медленно пожирая агонизирующие души сирот Церкви, и накопило достаточно энергии на всю оставшуюся жизнь. С другой стороны, у него был прекрасный (хоть он и не сказал ей) Мастер, который, к сожалению, в бой тоже вступил, и он был не в том положении, чтобы высасывать каждую унцию силы, которую она могла дать. Кроме того, она была истощена, эмоционально иссушена и отказывалась это признавать, но это не имело отношения к нему в данный момент. Он просто наслаждался, указывая недостатки Рин. «Разум мчится в разных направлениях. Возможно, энергия на исходе. Надо с этим заканчивать», — подумал он с досадой, понимая, что, скорее всего, всё закончится тем, что его разрежут пополам. Но всё равно не было смысла сдаваться. В конце концов, он принадлежал к царскому роду, и когда варвары стояли у врат его дома, его долгом было встать у них на пути и защитить своих верных подданных. Многие цари в истории спину рвали, делая именно это, но Гильгамеш не зашёл в своей жизни настолько далеко, останавливаясь только для того, чтобы подумать о всяком. Потянувшись к груде искорёженного металла, окружавшего его, он поднял один из щитов, который был почти в центре его защитной стены и поэтому был почти цел. Он взвалил его на руку, понимая, что тот был примерно на фут его выше, потому что был уверен, что Экскалибур пройдёт сквозь него через два три удара. «Как бы я хотел, чтобы та странная женщина в рубашке с тигровым узором была здесь», — подумал он, ставя громоздкую штуку между собой и Сэйбер и мысленно вызывая несколько мерцающих порталов из Врат Вавилона, открывающихся и заряжающих полдюжины стрел. «Она меня веселила». Сэйбер стояла, готовая к атаке, одна её нога была впереди, а другая — позади. Её броня вновь обратилась хладным металлом, в то время как клинок мерцал чёрным пламенем. Это ей шло, так ему показалось. В ней было в равной степени и холодное презрение, и скрытая ярость. Словно вулкан, сверху покрытый снегом. Но грохот мог сказать любому, кому не повезло оказаться поблизости, что пламя внутри действительно было свирепым. «Но это мой мир, и я царь. Даже к неминуемой смерти я обращусь лицом», — подумал он без страха в глазах и в сердце. Он потянулся к последнему порталу за величайшим из своих сокровищ, полностью готовый расколоть мир пополам, если это был единственный способ напомнить тому существу, кем он был на самом деле… — Оба ведёте себя, как дети. И из моих уст это говорит о многом. Как один, два богоподобных воина повернулись, чтобы посмотреть на маленькую девочку, которая была одновременно и самой незначительной, и самой впечатляющей вещью, которую Гильгамеш только видел на всей земле. Его старшее «я» сочло бы это отвратительным, что, в основном, просто говорило ему о том, что это и вправду было интересно. Илиясфиль фон Айнцберн выглядела как принцесса, пережившая тяжёлые времена. Она была вся в синяках и ссадинах, под носом и в уголке рта запеклась кровь, а под глазом налился синяк. В конце концов, её же только что похитили, и Гильгамешу ничего не стоило предположить, что она была внутри горы, в которой Сэйбер только что проделала зияющую дыру. Девушка явно видала лучшие дни. И всё же она шагала к ним, словно королева, одетая с головы до ног в белый шёлк… или золото? Оно странно мерцало, отражая свет, которого не должно было быть… малиновый палантин был накинут на её плечи. Она почему-то казалась выше, чем позволяла её миниатюрная фигура, и в глазах её было что-то более древнее, чем могли показать черты её юного лица. Сэйбер улыбнулась. — Айнцберн. — Можешь звать меня Илия, — мягко сказала Илия. — Или мы больше не друзья? — Ты дружила с Артурией. Слабой, глупой, наивной девчонкой, которая думала, что её желания смогут сбыться, и которая в глубине души действительно думала, что будет вознаграждена, если умрёт за свой народ. Что кто-то, хоть кто-нибудь, будет с любовью вспоминать её за то, кем она была на самом деле, — сказала Сэйбер. — Я решила перестать ею быть. Я решила жить своей жизнью, а не тратить время на охоту за волшебными сказками. — Ты сожалеешь. Ты хотела исправить свои ошибки. Человеческие ошибки. — Единственная ошибка, которую я совершила, это отдала свою жизнь этим неблагодарным. Если бы можно было загадать желание для Британии, то я бы потопила этот грязный остров в море, где ему и место, — сказала Сэйбер, и теперь в её тоне проскальзывало что-то вроде шипения. Первое настоящее чувство, которое она позволила показать себе — намёк на ярость, кипящую под улыбкой. — Поиск Святого Грааль — ошибка. Это всё обман. Это твоя семья использовала меня, как оружие, в своей Войне за приз, который даже не стоит того, чтобы его выигрывать, и который я никогда не увижу. Так что нет, Айнцберн, мы не друзья. Твоя семья — змеиная яма, ничем не отличающаяся от Макири и Тосака. Мало того что Артурия погибла ни за что, так ты ещё зашла настолько далеко, что сделала её загробную жизнь такой же бессмысленной и жалкой, как и её настоящая жизнь! Всё, чего я хочу, это жить своей жизнью. Быть хоть раз самой собой. Но я не смогу так поступить, пока не сведу счёты, а исписать их можно лишь кровью. Илия чуть наклонила голову. — Ты ведь понимаешь, как глупо это звучит? Ты не Сэйбер, но злишься из-за её жизни, так что не можешь двигаться дальше? Ты так злишься из-за того, что сделала моя семья, семья Рин и даже семья Сакуры, что вымещаешь злость на нас, хотя лично мы тебе ничего не сделали. Ты серьезно думаешь, что это нормально? — Ты лучше всех должна знать, что я переживаю, Илиясфиль. Ты провела двадцать лет взаперти в замке, не имея контроля над собственной жизнью. Просто марионетка других, без собственной воли. Кукла, — сказала Сэйбер, и впервые стальной тон прорезал шёлк её голоса. — Впервые стать настоящим человеком. Хвататься за свою судьбу. Это болезненный опыт. Ты должна бороться за это всем, что у тебя есть. И ты должна быть готова на всё, чтобы достичь этого. Этого недостаточно, чтобы уничтожить Войну Святого Грааля, и потому я должна уничтожить все намёки на неё. Сжечь всю систему Святого Грааля дотла, растоптать угли и посолить землю там, где будет лежать пепел. Это касается всех ваших семей. Все знания. Речь идёт как о крови, так и о знании, которые я не позволю предать. — Дело явно не в логике, — пробормотала Илия. — Посмотри на себя! Послушай себя! Ты не в себе. Твоя душа искажена и влияет на твой разум. Твои эмоции сходят с ума, и ты так долго их подавляла, что не знаешь, как с этим справиться! Ну что же, позволь сказать тебе — ты совершенная дурочка. Просто позволить им разгуляться и делать всё, что тебе хочется в самые мрачные моменты — это худшая затея! Если бы я так сделала… я… я даже не знаю. По крайней мере, была бы одна. Возможно, меня бы уже не было в живых, если бы ты и Широ за мной не присматривали. Она помолчала. — С другой стороны, я не настолько забочусь о тебе, чтобы просто стоять здесь. Так, по крайней мере, я буду менее грязной. — Ты отклонилась от темы, — сказал Гильгамеш, слегка завороженный открывшейся перед ним сценой. С одной стороны Сэйбер, не пытающаяся никого убить, несмотря на всю логику обратного. Она, казалось, слушала. С другой стороны, угроза в воздухе, аура кровожадности, нисколько не уменьшилась. И Илия должна была это заметить… — О, ты не имеешь к этому никакого отношения. Перестань вмешиваться, — огрызнулась Илия. — Я чувствую себя довольно-таки вовлечённым в ситуацию, — сказал он, бросив многозначный взгляд на груду разбитых щитов, усеивающих разрушенную землю вокруг него. — И что же, ты можешь «починить» Сэйбер? Потому что я могу… Наверное! — сказала Илия. — Вот для чего это платье. Только единожды, но мы можем сотворить чудо. Это может не сработать, но я готова попробовать, Сэйбер. А ты? Ты говоришь о желании начать новую жизнь… Ты серьёзно? Хочешь настоящей жизни? Не король, не окровавленный призрак, а настоящая жизнь. Не Сэйбер, не Артурия. А девушка, у которой никогда не было шанса выжить и которая может получить его прямо сейчас. Быть может, вместе мы сможем сжечь тьму и обнажить тебя настоящую. Сэйбер уставилась на неё с таким пустым выражением лица, какого Илия никогда на ней не видела. Она была словно статуя в ночи, мерцание собранной силы Платья Небес отбрасывало прохладную тень на черты, которые с таким же успехом могли быть высечены из гранита. Она сделала шаг вперёд, и сердце Илии подпрыгнуло… А затем Сэйбер замахнулась мечом на уровень шеи маленькой девочки.***
Рин рванулась к горлу Кирея, хоть он и ускользнул от её магической атаки. Она знала, что была быстрее и сильнее любого нормального человека. Поэтому была шокирована, когда кинжал ударил в пустой воздух. Наносекундой позже внезапное резкое давление атаковало руку Рин, и она почувствовала, что кинжала в руке уже нет. К тому моменту она уже достаточно побывала в битвах, чтобы звоночек тревожности зазвонил, и она оторвала пятку от земли для того, чтобы оттолкнуться. Но она боролась с собственным импульсом, а Кирей уже двигался в том направлении, куда она пыталась отпрыгнуть. И таким образом, она отпрыгнула меньше, чем на метр, когда вдруг его растопыренные пальцы врезались ей в живот. Такой боли она себе даже представить не могла. Она тренировалась с ним, и Кирей хоть и был хорошим учителем, но свою дозу пинков и ударов она уже получила. Но сейчас всё было по-другому. Его пальцы были словно грёбаное железо, разорвали ткань и плоть, чтобы сломать ребро, как ветку, и толкнули зазубренную кость к чему-то внутри, посылая ревущие волны агонии по всему телу. И у неё даже не было времени спросить, что это значит, потому что был проколот орган или нерв, прежде чем другая рука хлестнула её по лицу. Невозможный удар молота врезался в её правый глаз и оставил половину поля зрения во тьме, словно глазное яблоко было полностью вынуто. Она знала, что если бы не была Магом, то умерла бы прямо здесь и сейчас. Это была не гордая мысль, а лишь простой факт. Он в одно мгновение лишил её возможности дышать и оставил с нечётким, расфокусированным зрением. Нормальный человек с нормальным боевым потенциалом почти наверняка не смог бы остановить его от смертельного удара в горло или глаз. Ещё один такой удар раздавит ей горло, и драка закончится, не успев начаться. Но магия — это боль. Рин провела большую часть своей короткой жизни в состоянии затяжной агонии. Она знала, как нужно сосредоточиться. Кинжал находился в пяти метрах и с таким же успехом мог просто находиться на другом полушарии. С точки зрения боевых искусств, он был настолько далёк от неё, что она могла бы быть лишь мышью, сражающейся с кошкой. Так что пора было менять правила игры. Она может и не была убийцей, коим был он, и уж точно даже не одной десятой бойца, как он, но была намного более лучшим Магом. Осталось два драгоценных камня. Если она сможет пережить следующие пятнадцать секунд, этого хватит. Она вытащила один из рукава, не обращая внимания на агонию, вызванную даже этим небольшим движением, и наблюдала, как Кирей отпрыгнул назад, чтобы очистить то, что он предполагал, будет зоной поражения. Драгоценный камень ударился о землю, не причинив вреда, словно всего лишь стеклянная бусина. Заклинание не сработало, даже, когда Кирей скользнул на пятках назад, и дал Рин время поднять руку. Метка на руке ярко засветилась. Она увидела, как его лицо исказилось в ухмылке, как у фехтовальщика, признающего поражение. И больше он ничего не успел сделать, потому что в тёмном коридоре метка загорелась изумрудным огнём и вызвала бурю. Гандр считался довольно слабым заклинанием, и обычно так оно и было: удар чуть-чуть более сильный, чем физический толчок, и несколько дней простуды. Но метка Тосака могла производить это заклинание в неограниченных количествах, а также позволяла вкладывать много силы. То, что обычно было равносильно удару в лицо от довольно сильного мужчины, из её рук приближалось к выстрелу из девятимиллиметрового пистолета. Или, учитывая огромное количество, которое она способна была воспроизвести, сразу пулемёт. Она не целилась, потому что он увернулся бы от любой попытки прицелиться. Вместо этого ей нужно было просто создать энергетическую паутину, которая убьет любого, кто в неё попадет. Он был слишком быстр, чтобы она могла прижать его, как обычно, и потому просто не оставила места для уклонения. И действительно, его попросту не было. И потому он не стал уворачиваться. Из кобуры на спине, ранее скрытой одеждой, которую он вынужден был сбросить, он вытащил четыре маленьких цилиндра, которые больше всего напоминали рукояти клинков без лезвий. А потом, зажав их между пальцами, он пошевелил руками, и отсутствующие клинки появились на рукоятях. Четыре Чёрных Ключа — оружия Экзекутора Церкви. По два в каждой руке. Он мог бы держать и по четыре, но все они были в мантии, которая сейчас была тлеющей кучкой пепла. Со скоростью и изяществом, которые больше подошли бы Слуге, фальшивый священник при помощи мерцающих серебряных клинков сплёл свою собственную паутину. Мерцающие следы света встретились с тёмным огнем проклятий Рин, духовные клинки разрезали магические пули на части дождём искр, которые падали на пол пещеры, прослеживая падающие линии света. А потом, несмотря на то, что он стоял посреди настоящего урагана пуль, их было так много, что для отражения их всех требовалось, чтобы его клинки двигались слишком быстро, чтобы Рин могла поспеть за ними… он двинулся вперёд. Медленно, шаг за шагом. Но пока Рин смотрела на него широко раскрытым глазом, он шёл против потока магии, словно человек, борющийся с ураганным ветром. Его клинки горели с каждым ударом Гандра, который изгоняющие мечи разрывали на части. Она сделала шаг назад, позволив своему страху от такого развития событий отразиться на её лице, когда он подошёл достаточно близко, чтобы она могла почувствовать ветер от его вращающихся клинков… А затем одним быстрым движением она пнула магический камень, всё ещё лежащий на полу. И который на этот раз безобидным вовсе не был. Заклинание внутри было магией воздуха, взрывом стихийной магией ветра, которая была без её воли, чтобы сфокусировать его в одном направлении, ничем иным как очень маленьким, локальным торнадо. Каким бы сильным и быстрым ни был Кирей, не было никакого способна увернуться от чего-то подобного, не было никакого способа его отклонить. Это было похоже на удар разрушительной сферой. Рин, конечно, знала об этом, потому что её он также поразил. У неё было мало времени, чтобы увидеть результат, потому что она отлетела назад и врезалась в стену пещеры с сокрушительной силой. Вся её правая рука онемела, когда что-то внутри сломалось. Она приняла это, потому что онемение было лучше, чем боль, а Кирею пришлось ещё хуже. Он, должно быть, ударился о твёрдую зазубренную скалу, образовавшуюся от обрушения тоннеля. Если повезёт, то, что случилось с её рукой, случится и с его позвоночником. Можно было подумать об этом в блаженном неведении до того момента, пока она не поднялась на ноги, и брошенный Чёрный Ключ не вонзился ей в спину, словно пуля.***
Широ не кричал, потому что время и кислород, которые потребовались бы на это, были ресурсами, которые тратить нельзя. Чёрный гигант замахнулся на него массивной рукой, и он не попытался даже блокировать удар. Он тут же умер бы. Он отскочил назад, замахнувшись на уродливую конечность, и лезвие сбоку ударило её руку и вонзилось в каменный пол пещеры. Это было всё равно что пытаться пробить стальную стену. Удар расколол меч в его руке, и шок от этого прокатился по руке, как приливная волна, сломав кости запястья. Этот конструкт точно не был тенью. Эта… штука… больше была похожа на Небесный Фантазм тёмного Грааля, тьмы, которая меняла мир. Каншо и Бакуя не пронзят его… он не был уверен, что вообще что-то сможет. Но поскольку ещё два меча уже были в его руках, начав неземное скольжение по залу, чтобы окружить его с обеих сторон, и третий начал обретать форму, у него осталось очень мало вариантов решения вопроса. Навечно один я ковал свою Сталь. В его сознании клинки, которые он представлял себе, стали настолько реальными, что он практически почувствовал их сталь у себя в руках. Каждый из гигантов был подобен Небесному Фантазму, поэтому естественно же, что им будет противостоять другой Небесный Фантазм, не так ли? Но не обычный. Далеко не каждое оружие будет полезно. Оружие в его сознании было совершенной гармонией стали и огня. И усилием воли, о котором он не ведал, он коснулся этой гармонии и сдвинул её в правильном направлении… И почувствовал, как Арчер смотрит на него через плечо, и ухмылка на его лице была одновременно и яростной, и вдохновляющей, когда вдруг сломанный фантазм полетел вперёд. Совершенное оружие, издавая что-то похожее на крик боли и оставляя за собой след света, словно комета, материализовалось в воздухе и полетело прямо. Лезвие вонзилось в торс первого гиганта, взорвавшись ослепительной вспышкой и ударной волной, которая, как почувствовал Широ, отбросила на несколько дюймов назад, хоть его пятки и уперлись в скалу. Когда свет померк, существо просто исчезло. Ничего, кроме клочка тьмы, не осталось. Другие чёрные гиганты остановили свою странно текучую атаку, отодвинувшись ещё дальше. На какое-то безумное мгновение Широ подумал, что, несмотря на все факты, они всё же были живы и проявляли инстинкт самосохранения. «Могут ли демоны, рождённые из чистого зла, бояться смерти? Полагаю, каждый имеет право бояться…» Сакура хихикнула, привлекая его взгляд к себе, и он быстро понял, что атака прекратилась, потому что она так захотела. — О боже, боже! Ты так многому научился, Широ. Не думаю, что сам Арчер смог бы лучше. Честно сказать, я горжусь тем, каким героем ты вырос. В конце концов, ты достиг своей мечты. Он покачал головой. — Ты же знаешь, что это не так. Дело не в силе. Речь о помощи людям. Всё, чего я когда-либо хотел, это спасать людей. А сейчас я хочу спасти только тебя. Ты должна понимать это после всего, через что мы прошли. Её улыбка погрустнела. — Ни через что мы не проходили, Широ. Я была снаружи, заглядывала внутрь, а ты этого не видел. Так много не понимал. Я не нуждаюсь в спасении. Я именно там, где хочу быть. Там, где мир нуждается во мне. И ты меня не остановишь, — она прищурилась. — Если только ты не проделаешь этот трюк ещё четыре раза. Три теневых гиганта снова начали скользить к нему. Позади них из пола потекли клочья тьмы. — Или восемь? Двенадцать? Тридцать? — спросила Сакура, а тени продолжили расползаться. — Тысяча? Моя сила бесконечна, воля бога уже здесь. Каждая мысль порождает тёмного воина, который погибнет во имя меня. Каждый импульс обретает форму, с силой божественного повеления. Моё быстрое и страшное наказание тем, кто угрожает утопии, которую я строю. Скажи мне, герой, достаточно ли у тебя мечей? С победой … … прокля̀т. Он стоял на своём, клинки мерцали вокруг него, и статика прокатилась перед его глазами, когда вдруг сила, которую он никогда не чувствовал ранее, потекла по телу. Он горел и там, где огонь касался его, нервы покрывались расплавленным металлом. Следующая строфа только наполовину всплыла в лихорадочном сознании, статика заглушила слова даже когда они непрошено прозвенели в мыслях. Но за пламенем скрывалась успокаивающая, необъятная прохлада, которая притупляла боль, скрепляла нервы, грозившиеся сгореть от напряжения, которого ранее не чувствовали. Словно свежевыпавший снег, остужающий тлеющие угли, пока пламя не вышло из-под контроля… — Достаточно, — ответил он и открыл огонь. Он не закончил фразу словом «надеюсь», но, наблюдая за неизменной улыбкой Сакурой глазами, полными статики, подозревал, что она знала, что он об этом слове подумал.