Блэкволл

Гроза разошлась не на шутку. В Крествуде и до этого было влажно и серо, небо нависало над головами, как низкий потолок пещеры, воздух казался густым и тяжёлым. Но теперь это небо ежесекундно рассекали вспышки молний, дождь лил стеной. Блэкволл промок вплоть до исподнего, вода текла по лицу и спине, хлюпала в сапогах. Он оглядел своих спутников — мадам Вивьен сидела в седле, как на троне, с идеально ровной спиной, гордо вздёрнув подбородок, лишь изредка проводя рукой в некогда белой перчатке по лицу, смахивая воду. Варрик беззлобно ворчал, что опять его потащили в какое-то дерьмо, хотя они только что вылезли из другого дерьма, и нельзя для разнообразия получить задание где-нибудь в Антиве, где всегда солнечно, а ноги в обуви промокают исключительно от морской воды, если ты сам, не разуваясь, в океан заберешься, или в золотом песке, если ты разуешься и побежишь босиком по пляжу. Блэкволл заметил, что даже будь они в Антиве, времени на бег по пляжу у них бы всё равно не было, тем более босиком. Разве что это был бы побег из тюрьмы в голом виде, хотя он даже близко не может представить, за что их могли бы посадить. Варрик ответил, что нашлось бы за что, а то они мало дел натворили, и у каждого есть скелет в шкафу, а у некоторых так целое кладбище. Их со всех сторон увлекательную беседу, которая помогла немного забыть о грозе, прервал резкий крик Элланы: “Привал”. Дом, внезапно выросший на их пути, не казался заброшенным, хотя хозяев они не обнаружили ни внутри, ни снаружи. Лошадей пришлось оставить на улице, благо, хотя бы навес имелся. Лошадей было жалко. Все ушли в дом, а Блэкволл остался. Из них четверых он единственным получал искреннее удовольствие от простого ухода за ездовыми животными. Несмотря на огромное количество воды,падающей с неба, лошадей надо было напоить и почистить. Деревянный пол, покрытый сырой соломой, был постелен так, чтобы его не заливала вода. Блэкволл достал из походной сумки пару щёток с жёстким ворсом и суконное тряпье, аккуратно перевязанное верёвкой. Времени на всех четырёх лошадей уйдёт много, но он и не торопился в дом. С животными он чувствовал себя гораздо комфортнее, чем с людьми. Он расседлал лошадей, сложив седла на деревянный верстак. Заберёт их потом в дом, чтобы немного просушить. Быть может, безопаснее было оставить лошадей оседланными, но ему не нравилось, что их шкура под жёсткой кожей седла будет преть всю ночь. Блэкволл протёр каждую лошадь ветошью. Тряпки быстро намокли, впитав в себя всю влагу со шкур. Тряпки он тоже заберёт в дом. Их надо просушить. У него не так много ветоши, а Крествуд — самая мокрая местность на его памяти. Дожди здесь лили всё время. Блэкволл улыбнулся в бороду, представив, как при его появлении в доме наморщит свой хорошенький носик Эланна, почувствовав знакомый запах лошадей и крепкого мужского пота, как криво улыбнётся мадам Вивьен и попросит его лечь спать в противоположном от неё углу комнаты, а лучше на улице, если он будет так любезен. Он, конечно, не будет. Ему тоже нужно обсохнуть, выпить горячего отвара или гномьего виски, если Варрик припрятал бутылку, просто отдохнуть в тепле и сухости, в конце концов. Если бы не этот проклятый дождь, Блэкволл с удовольствием остался бы здесь, рядом со своими лошадьми. По крайней мере, с ними он действительно мог быть уверен, что его любят. Блэкволл достал из сумки морковно-овсяное печенье. Сам выпекал его перед каждым походом, на кухне был за своего. Рецепт давно выпросил у Деннета, ещё когда они заявились к нему в первый раз с требованием присоединиться к Инквизиции. В углу обнаружилась бочка с водой, Блэкволл принюхался — вроде свежая. Не то чтобы у него был выбор, конечно. Хозяева дома, видимо, наполнили бочку перед отъездом. И у них наверняка была хотя бы одна лошадь, судя по паре лоханей, вертикально приставленных к стене. Блэкволл поставил одну перед лошадьми, влил в неё шесть вёдер воды. Малышка была самой крупной и тяжёлой лошадью в конюшне, ей понадобится больше всего овса и воды. Малышка предназначалась для рыцарей с их тяжёлыми доспехами и оружием, и Блэкволл влюбился в неё в ту же секунду, как увидел в конюшнях Деннета. Малышка аккуратно сняла печенье с его ладони, Блэкволл потрепал её по холке и пообещал по возвращении домой сухое сено и сладких яблок. Розалинда, лошадь мадам Вивьен, была высокой, тонконогой и надменной. Из всех лошадей, которых когда-либо знал Блэкволл, она больше всех подходила мадам. Блэкволл подошёл к ней с поклоном, пригласил к поилке, не забыв скормить печенье. Розалинда благосклонно мотнула головой, взяв лакомство, деликатно его зажевала и склонила голову к воде. Эллана ни к одной из лошадей не привязывалась, то и дело их меняя, хотя Блэкволл пытался ей объяснить, что лучше выбрать одну, с которой бы она почувствовала родство душ. Лошадь такое же оружие на поле боя, тот же щит и меч, дом и безопасная гавань, ворвётся в бой, унесёт с поля боя раненого, спасёт, доставит бессознательного всадника туда, где ему окажут помощь. Лошадь чувствует своего хозяина, нет, не хозяина, друга, лучше его самого. “Мне всё равно”, — отвечала Эллана. В Крествуд она взяла Золотце. Плохой выбор, по мнению Блэкволла, но мнения Блэкволла никто не спрашивал. Золотце была из породы имперских полукровок. Она хорошо переносила солнце и песок Оазиса, ветреные равнины Свистящих Пустошей, но очень, очень плохо влажные топи и бесконечный дождь Крествуда. Блэкволл потратил много времени, тщательно вытирая с неё воду и вычищая грязь из-под копыт. “Я постараюсь уговорить её не брать тебя больше в такие места”, — прошептал он ей в ухо. Золотце грустно моргнула, и Блэкволл протянул ей на ладони утешительное печенье. Варрик назвал свою лошадь “Птичкой”. “Так зовут моего лучшего друга”, — объяснил он, когда Блэкволл заметил, что имя как-то совсем ей не подходит. Птичка была маленькой и крепенькой, самой низкой в конюше, удивительно добродушной и до одури влюблённой в собственного хозяина. Будь воля Блэкволла, он назвал бы её “Псиной” — за привычку при виде Варрика мотать хвостом, как преданный пёс. “Было бы здорово, если бы хозяин любил тебя так же, как ты его”, — посетовал он Птичке. Словно услышав его мысли, из дома вышел Варрик, с трудом удерживая мешок на спине. — Я нашёл овёс в доме, — заявил он, скидывая мешок на сено под навесом. — Наверное, убрали, чтобы не намок. — Похоже на воровство, — заметил Блэкволл, но мешок развязал. Выхода у них, по правде говоря, не было. Лошадей нужно кормить. — Эллана сказала, что в качестве платы оставит что-нибудь в ящике стола. Например, одно из колец Вивьен. Варрик взял лохань и поставил её рядом с лоханью с водой. — Мадам Вивьен, конечно, против? Они подхватили мешок с двух сторон и аккуратно ссыпали овёс в пустую лохань. Лошади снова благодарно заржали и потянулись к корму. — Конечно. Но знаешь, что ответил ей Эллана? Лошади важнее, чем твои блестяшки! — Попробовала бы она сказать это Дориану. Началась бы кошачья драка. Варрик вытащил из кармана морковь и протянул её Птичке. Та сразу отвлеклась от овса, зафырчала довольно, обнажая крепкие зубы. — Ты никого не любишь, кроме своих лошадей, да? Блэкволл даже отвечать не стал. К тому времени, как они закончили с лошадьми, кое-как ополоснулись и тщательно вымыли руки, дом уже успел протопиться, а по комнате поплыл аромат густой похлёбки. При их появлении мадам Вивьен тут же демонстративно приложила к носу надушенный носовой платок. Эллана только слегка поморщилась и приглашающе махнула рукой. — Садитесь есть. Блэкволл знал, что от него несёт конюшней, но ничего не мог с этим поделать. Кто-то должен ухаживать за лошадьми не только в крепости или в лагере, где есть конюшие и пара слуг. Кто-то должен это делать в походных условиях, когда под рукой только пара скребков и ветошь. По правде говоря, он давно перестал обращать внимание на гримасы мадам Вивьен, сарказм Дориана или красноречивое молчание Элланы. Они все пахли приторно сладко, как императорский сад в жаркий день. Если закрыть глаза, Блэкволл не отличит одну от другого, разве что на ощупь, но это было бы, право, неловко. Блэкволлу больше нравился простой и честный запах конюшен, дерева, сена, самих лошадей. Малышка пахла подсолнухами, Розалинда предсказуемо розами, Золотце — пшеницей, Птичка — сосновыми иглами, растёртыми между пальцев. — Знаете, чем пахнут лошади? — спросил он внезапно, и все повернулись в его сторону, посмотрели удивлённо, Варрик замер с недосенной до рта ложкой. — Они пахнут искренностью. — И замолчал на весь оставшийся вечер.