Дети Шини

Когда я открыла подвал, Амелин с любопытством сунул голову во мрак, перешагнул порог и тут же, громко чертыхнувшись, исчез с моих глаз. Через секунду раздался стон. — Бли…и…ин. Я кое-как нашарила на стене включатель, и слабый мерцающий свет озарил подвальное помещение. Прямо под ногами начиналась небольшая лесенка. Оступившийся с неё Амелин сидел в толстовке с Рамштайном на кафельном полу и озирался. — У тебя всё хорошо? Я осторожно спустилась к нему, и он сразу же бодро подскочил. — Всё отлично. Вдоль отделанных серым камнем стен стояли деревянные стеллажи со спиртным, каждая бутылка в своей ячейке. В углу пузатая бочка, рядом круглый кривоногий столик. — Вот это да, — восхитился он. — Настоящий винный погреб. Даже немного жаль, что я не пью. Я вытащила одну бутылку, повертела в руках и сунула обратно. Действительно, всё было сделано очень красиво, должно быть, Герасимовский дядька разбирался в винах. В соседней комнате мы нашли пышные кожаные кресла, бильярдный стол, с заплесневевшим покрытием и огромный, встроенный прямо в стену пустой аквариум. — Что-то привидениями тут и не пахнет, — сказал Амелин, вытаскивая разноцветные бильярдные шарики из шкафчика на стене. — Очень жаль. Надеялся увидеть хоть одно.  — То ты веришь в призраков, то не веришь, — я презрительно наблюдала, как неумело он складывает шары в треугольник. — Ты уж определись. Я тебя не понимаю. То ты болен, то здоров, то вредничаешь, то будто бы помогаешь. То просишь защитить тебя, то сам готов прибить кого-нибудь. От этих моих слов он радостно просиял и даже отвлекся от своего занятия. — Я же тебе рассказывал про фей? — Про фей? — Когда я только родился, к моей колыбели прилетели три добрые феи и подарили мне красоту, ум и доброту, а потом явилась злая и, сказав, что для одного человека это слишком много, разделила меня надвое. — Ты вообще хоть иногда можешь нормально разговаривать? По-человечески? — Наверное, мог бы, если бы знал как. — Вот чего я с тобой связалась? — я открыла одну из двух дверей, выходящих из бильярдной. Там была недостроенная сауна, а за другой дверью — голые неотделанные стены. Комната, а за ней темные коридоры. Повсюду мешки и кучи строительного мусора. Из глубины сильно тянуло сыростью и холодом. — Смотри-ка тут целое подземелье, — Амелин двинулся вперед. Каждый наш шаг, отражался звучным эхом, а под ногами хрустел песок и стёкла. И тут, впереди я внезапно увидела что-то большое, коническое, призрачно — белое, в тревожно мигающем свете оно плавно колыхалось. Я вскрикнула и вцепилась Амелину в спину. — Что это? — Как что? — он прибавил скорости, и мне пришлось чуть ли не бежать следом. — Килиманджаро. Осторожно выглянула из-за него и увидела, что при ближайшем рассмотрении высокий силуэт, действительно, скорее напоминает снежную гору, чем призрак. Устрашающее нагромождение, накрытое простынями. Амелин осторожно протянул руку и сдернул ткань. Ничего таинственного. Старая, раритетная мебель, скорей всего та, что была здесь до ремонта. Платяные шкафы, тумбы, с краю бордовый бархатный диван позапрошлого века с круглыми подлокотниками-валиками и высокой спинкой. Амелин, поднимая столб пыли, тут же плюхнулся на этот диван и закинул ноги на подлокотник. — Перестань, — зашипела я, потому что мне казалось, что в таком месте нужно говорить шепотом. — А чего такого? — он пристыжено встал и вернул простыню на место. — Думаешь, это не понравится призракам? — Или мы идем дальше, или я возвращаюсь. Неужели ты не чувствуешь какая неуютная тут атмосфера? — Нормальная зловещая атмосфера. Мрак, холод, мерцающие лампочки, доисторический хлам — что может быть приятнее? — Что? Напоминает о родимом доме? Даже в полутьме было видно, как лицо его вмиг помрачнело, точно густая серая туча наползла на полуденное солнце. — Извини, — я действительно ляпнула глупость. Он пару секунд боролся с собой и, наконец, в уголках губ снова заиграла приветливая улыбка. — Идем дальше. Мы прошли ещё немного, и попали в помещение, из которого черными прямоугольными проёмами зияли два прохода. Дальше света не было. — Я туда не пойду. — Ну, Тоня, мы же договаривались. — Исключено. Это неприятно и бессмысленно бродить вслепую. — Хорошо, я схожу один и потом тебе расскажу. Направо или налево? — Я не хочу оставаться одна. — Перестань, я просто загляну что там, и всё. Остановить его я не успела, он быстро нырнул в темноту, а через несколько секунд раздался изумленный возглас, а затем испуганный крик: — Что это? Чёрт! Тоня, Тоня! Пожалуйста, помоги. Ледяной холодок пробежал по затылку, дыхание сбилось. — Что там? — Иди сюда, помоги мне, — жалобно попросил он. — Объясни, что случилось, — я стояла возле прохода и держалась за стену, будто нечто неведомое могло затянуть меня внутрь. — Меня что-то держит. Не могу сдвинуться с места. Лампочка на потолке моргала, как сумасшедшая, и я трепыхалась возле неё как безмозглый мотылек, не в силах выйти из светового пятна. Дикое, абсурдное положение. — Амелин? — позвала я, потому что он резко замолчал. — Амелин, пожалуйста, скажи, что-нибудь. Но вокруг повисла такая гробовая тишина, что аж уши заложило. — Сейчас, я за ребятами схожу. Слышишь меня? Пожалуйста, подожди немного. Но не успела я договорить, как послышался сдавленный кашель и Амелин, согнувшись пополам, вывалился из проема. — Что случилось? — я бросилась к нему. — Это было ужасно, — задыхаясь, прохрипел он. — Они схватили меня и держали. — Кто? — у меня дико тряслись руки. — Демоны, призраки и прочие жуткие твари, живущие в темноте. Что-то в его голосе заставило меня насторожиться, присмотрелась и уловила едва заметную улыбку. — Ты это нарочно? Ты просто специально меня пугал? — Но ведь ты же не поверила. Ты же специально подыгрывала. — Ещё как поверила, козел, — я вскочила на ноги, он тоже поднялся.  — А ты за меня испугалась или сама по себе? — Иногда мне очень хочется тебе вмазать, как следует, — уже ни о каком шепоте речи не шло. — Хочется, ударь. Я потерплю. — И как тебя только родители выносят? Они, небось, сейчас ликуют и празднуют своё освобождение. — Родители? А кто это? Я резко развернулась и быстрым шагом пошла обратно, к выходу. Так, что он буквально побежал за мной вдогонку. — Нет, правда, я не знаю о ком говорить. Отца я никогда не видел. Мила — сестра. Ну, а мамы как бы нет. Я остановилась. — Да нет, не в этом смысле, — он с волнением переводил дыхание, стараясь не кашлять от бега. — То есть она вроде и есть, но её нет. — Она вас бросила? — Нас? — Вас с сестрой. — Можно сказать и так. Мама бросила Милу или Мила бросила маму, как-то так. — Знаешь, мне надоело. Правда, надоело. Не хочешь рассказывать, так и скажи. Я всё понимаю. Отношения с родителями — это личное. Но не нужно постоянно мне морочить голову загадками. Мы вышли из подвала, и я заперла дверь. — Тоня, пожалуйста, не обижайся. Если ты попросишь, я тебе всё-всё расскажу. Просто спроси, и я отвечу. Немигающие черные глаза смотрели серьёзно и умоляюще. — Зачем ты это с собой делал? — я с вызовом задрала ему рукав. Он тут же смущенно потупился. — Я думал, ты что-нибудь поинтереснее спросишь. Это сложно объяснить так. Здесь. Сейчас. Ты не поймешь. — А ты попробуй. Тогда он взял меня за руку. Я хотела было её отдернуть, но он успел удержать меня за мизинец, а потом так крепко его сжал его, что я даже вскрикнула. — Перестань. Больно же. — Подожди, — произнес он тихим, успокаивающим голосом. — Потерпи ещё немного. И сжал сильнее, так что я уже взвыла и начала вырываться. Тогда, наконец, отпустил: — Ну, вот. А теперь как? — Что как? Ты мне чуть палец не сломал. — Во-первых, не кричи, разбудишь весь дом, а во-вторых, ты меня сама попросила объяснить. Лучше скажи, что ты теперь чувствуешь? — Что готова прибить тебя на месте.  — Сейчас лучше, чем было тогда, когда я тебя держал? — Глупый вопрос. — Вот оно это чувство, понимаешь? — Нет. — Ну как же, боль нужна была для того, чтобы ты потом почувствовала, как хорошо без неё. Это напоминание, что бывает и хуже. Например, когда ты вернешься домой, то даже обычный свет, простая вода и мягкий матрас покажутся тебе счастьем. — Когда я вернусь домой, самым большим счастьем для меня будет больше никогда тебя не видеть. Мы поднялись на третий этаж, и только дошли до моей комнаты, как вдруг, в конце коридора, словно из ниоткуда, возникло бесформенное нечто и поплыло в нашу сторону. Мы прижались к стене и затаились. Но фигура медленно приближалась, нервы не выдержали, и я, затолкав Амелина в нашу комнату, закрыла дверь. Какое-то время мы стояли молча, не шевелясь, придерживая ручку двери. Но никто не ломился. — Ну, убедился? — В чем? — Что это был настоящий призрак. — Нет. — Ты это назло мне говоришь. — Настоящие призраки не бегают по коридору. И не живут в подвале, — Амелин отошел от двери и посмотрел на безмятежно спящую Настю. — Призраки и монстры живут внутри нас. И иногда они побеждают. Мысль не моя, но сейчас реально было страшно, так что придется переждать. С этими словами он преспокойно полез под мою кровать.