Дети Шини

С утра Герасимов, который, как ни странно, встал значительно раньше Якушина и, пока мы с Настей делали самый прекрасный в мире завтрак — бутерброды с вареной колбасой и с сыром, нехотя рассказал об их вчерашних похождениях. В первой деревне, которая попалась им по дороге, оказалось всего семь домов. Они стучали, ломились, но безрезультатно. Кругом снег и полное затишье. Собрались уже уезжать, потому что жителей там не было, но неожиданно Якушин заметил, где-то над лесом дымок и они пошли в том направлении. Снегоход пришлось оставить, через ели не проедешь. Дотащились пешком. Небольшой дом в глухомани. Зря вообще лезли туда, потому что было ясно, что скорей всего у них никто там ничего не купит. Из дома выползла бабка, Герасимов назвал её Ягой, потому что вид у неё был страшный: скрюченная, беззубая с кочергой в руке, но они всё же спросили, где поблизости может быть какое-нибудь человеческое место, чтобы продать вино и водку. Но бабка захлопнула перед ними дверь, даже не дослушав. А потом из дома вылезла ещё одна старуха, высушенная, тощая, как жердь, с огромными вылупленными глазищами, ни дать, ни взять — Ведьма. Тоже страшная, но чуть поприятнее, чем Яга, потому что у неё хоть зубы были. Ведьма сказала, что для их дела нужно ехать в «Кукуево», а это километров семь. И Якушин стал прикидывать, хватит ли бензина. Но решить ничего не успели, потому что Ведьма вдруг позвала их и попросила помочь. Оказывается, в доме у них был ещё и дед. Прямо на полу, посреди комнаты, накрытый горой одеял. Якушин спросил, что он там делает и бабки ответили, что умирает. Уже два дня, как упал, так и лежит. Бабки просили поднять деда и переложить на кровать. Но Якушин немедленно начал выступать, что если у деда инсульт, то его нельзя трогать и нужно вызвать скорую, и что это очень жестоко и безнравственно тупо ждать, когда человек помрет. И он так на них наехал, что бабки чуть ли не разрыдались, дескать, они не могут никого вызвать, потому что никакой связи с поселком нет. В итоге, Якушин подорвался и решил ехать за врачами в поселок — десять километров, и из-за этого они с Герасимовым сильно поругались. Он предлагал сначала ехать в «Кукуево», а уже потом за медиками. Но Якушин уперся, что в вопросах жизни и смерти дорога каждая минута, психанул, сел на снегоход и бросил Герасимова с бабками. Его возвращения они ждали очень долго, часа четыре может или пять. И за это время Герасимову пришлось таскать «дебильные» ведра с водой, прибивать «хреновы» доски, колоть «тупые» дрова, и выполнять всякую прочую «несусветную ерунду». И он почувствовал себя «рабом лампы». Но бабки всё же оказались не очень ужасными и даже накормили его сушеными яблоками и грибами. Якушин не вернулся, но зато приехала неотложка. Врачи осмотрели деда, разрешили переложить его на кровать, сделали капельницу, оставили какие-то лекарства. Яга, как это увидела, так сразу начала причитать, что у неё нет денег, но санитар сказал, что деньги не нужны, потому что их внук уже расплатился. И когда она услышала про внука, то рухнула на стул и принялась громко рыдать. А Ведьма пояснила, что внук Яги умер пять лет назад. Но медики отмахнулись, типа им всё равно кто это был. Но Герасимов разозлился ещё больше, потому что даже для Якушина это был явный перебор. До поселка он добрался на неотложке, и когда уезжал, бабки так стали его благодарить и целовать, что ему потом всю ночь кошмары снились. Якушин ждал возле больницы. Оказалось, что у него кончился бензин, ещё не доезжая поселка, и пришлось пару километров вручную катить снегоход. Но зато потом они довольно быстро пристроили девять бутылок вина в местном магазинчике. Три продавщицы и уборщица сразу себе их и забрали, правда, по двести пятьдесят рублей за штуку, но на большее сложно было рассчитывать, хотя всем было понятно, что стоит оно намного дороже. В итоге, на полученные деньги получилось купить немного еды, а один дальнобойщик на заправке за две бутылки виски налил им полный бак. И когда Герасимов, наконец, закончил рассказывать, Марков, которого всё время приходилось одергивать, чтобы не перебивал, наконец, дал волю эмоциям. — Какого хрена по двести рублей? Вы бы им ещё даром всё отдали. Две бутылки виски! Да, каждая из них не меньше двух тысяч стоит. И насколько нам хватит того, что вы привезли? Ну ладно ты, Герасимов, лопух, но Якушин-то! — Марков нервно бегал по кухне. — У Якушина иногда крышу сносит. Ведь с каждым из нас что угодно могло случиться. А ты говоришь. Ещё и самую классную бутылку коньяка этим врачам отдал. Дорогущая, наверняка, — пожаловался Герасимов, а потом загадочно сказал Маркову. — Но если ты не прекратишь наезжать на меня, я не отдам тебе то, что привез. — А что ты привез? — подозрительно полюбопытствовал Марков. Герасимов даже не поленился, встал, пошел в прихожую, а когда вернулся, торжественно вручил Маркову очки в мощной роговой оправе и толстыми выпуклыми стёклами. Марков отчего-то грустно посмотрел на очки, потом на Герасимова, потом на нас и сказал «спасибо». — Ну, надевай, — Герасимов явно был очень доволен собой. Марков тяжело вздохнул и нехотя надел очки. Его глаза увеличились даже не вдвое. Сквозь толстые стёкла в нас вперились две огромные шарообразные лупы. — Боже! — в ужасе вскрикнул Петров и чуть не свалился с табурета. — Что это? — Кошмар, — подтвердила Настя. — Что не так-то? — не понял Герасимов. — Нормальные же очки. — Ну, да, — покорно согласился Марков. — Нормальные. Только у меня минус, а это плюс. — Короче, поедешь, завтра с ним в поселок и, если такой умный, сделаешь всё сам и очки какие нужно купишь, — обижено фыркнул Герасимов и, забрав с собой стопку бутербродов, ушел. А потом, Петров с Амелиным вырядившись в черные пиджаки из «красной» спальни, один со свечой «белая роза», другой с бутылкой воды «Святой источник», вырядились в найденное в доме тряпьё и проводили «изгнание призраков». За ними следом по всем комнатам таскался Марков с толстенной книгой в руках и громко читал «очищающее заклинание». К этой своей игре они умудрились привлечь даже Якушина, который на удивление серьёзно воспринял известие о нападении на Маркова и, кажется, был в одном шаге от принятия мистической версии случившегося. Однако в одной из комнат, Петров так увлёкся, а может и специально, набрав полную горсть воды, плеснул ею в лицо Маркова, за что незамедлительно получил книгой по лбу. И мгновенно завязалась потасовка и беготня по дому с обливаниями, разбрасыванием вещей и дикими криками. Участвовали все. А после, дружно вывалившись на улицу, устроили снежную битву. Снег был мягкий, влажный и как будто даже теплый на ощупь. И мы так заигрались, что я буквально опьянела от воздуха и избытка радости, так что мне хотелось обнять и расцеловать всех и каждого. Время остановилось окончательно, и мы пропали в его белом полном радости и счастья безвременье: ни тревог, ни мыслей, ни страхов. Вымышленные персонажи, бестелесные духи, правдоподобная выдумка Кристины Ворожцовой, психопомпы, Дети Шинигами — растворившиеся между вчера и завтра, между реальностью и сном, между жизнью и смертью. Тот день выдался очень солнечный и чистый. По огромному пронзительно-ясному куполу небосвода мелькали темные точки порхающих птиц. Одна веселая стайка прилетела к нам на рябину и так громко щебетала, что можно было подумать, будто приближается весна. И в душе поселилось такое глупое, беспечное, но упоительное чувство, будто мы навечно останемся молодыми и никогда не умрем. А когда стемнело, жарили на морозе сосиски и хлеб и, пока высоким оранжевым пламенем горели дрова, скакали вокруг мангала, воображая себя победителями. Потом на небе высыпало столько звезд, что аж закружилась голова, и мы попадали в пушистый нерасчищенный снег и неотрывно смотрели на них. Марков начал придумывать, что когда он выучится и заработает кучу денег, то купит огромный старинный замок где-нибудь во Франции или Италии, и позовет всех нас к себе жить. На что Петров заметил, что замок — это проблематично, потому что мы замучаемся выгонять оттуда призраков. Настя же решила, что не сможет жить в замке Маркова, потому что станет известной актрисой и будет всё время занята на съемках. Но Петров ответил, что её никто не отпустит на съемки, потому что иначе «кто нам будет готовить?». А Герасимов сразу согласился переехать в его этот замок, даже не смотря на вредный характер Маркова. Только поставил условие, что в этом замке должны быть виноградники, тогда он будет выращивать виноград и производить самое лучшее в мире вино. А лучше, если там будут ещё и оливковые плантации. И Маркову это предложение понравилось, и он начал фантазировать про их совместный винно-оливковый бизнес. А Якушин сказал, что если там будут конюшни, то он даже сам готов работать на этих самых плантациях днем, а по вечерам сидеть в кресле-качалке, курить трубку и смотреть на звёзды. Тогда Настя спросила, можно ли она возьмет туда с собой маму. Марков разрешил, если её мама не станет читать нотации и умничать. И Настя пообещала, что «она не станет», и что она вообще может воспитывать наших детей, потому что она любит детей. Но Петров возмутился — «каких ещё детей? Не будет у нас никаких детей. Потому что мы никогда не будем взрослеть и вообще стареть». И тогда я сказала, что в таком случае не согласна ехать в этот замок, потому что я хочу, чтобы у меня когда-нибудь были дети и не меньше двоих, чтобы им никогда не было одиноко или страшно одним в темноте. Один только Амелин ничего не говорил ни про замок, ни про планы, и это было странно, потому что уж он-то любил повыдумывать нечто подобное. И когда я спросила его, почему он молчит, он ответил: «мне и сейчас хорошо». Замерзшие, но жутко довольные мы, наконец, разбрелись по своим комнатам, но я не стала ложиться сразу, подождала, пока Амелин не поднимется к себе, а после пошла и заперла его на ключ. Он, конечно же, пытался ныть из-за двери, но я собрала волю в кулак и, вспомнив данное себе обещание, устояла. Но перед тем как заснуть, уже лёжа в постели, я в первый раз за всё время совершенно отчетливо услышала, как воют волки, и почувствовала себя гадко.