Дикие.

— Как обстоят дела? — так и проходят теперь мои субботние выходные: отец спрашивает конвоя о моём состоянии здоровья, психики и о возможных происшествиях, которые могли быть совершены мной в момент забвения. — Ничего нового, сэр. В основном он спит целыми днями… — Уменьшайте дозу препарата. — Но он же может накинуться на моих людей! — Я сказал уменьшать, а не прекратить. — Сэр, я понимаю — это ваш сын, но он же…       Последовал удар по решетке, заставив собеседника вздрогнуть. Даже под препаратом я отчетливо слышу каждое биение его сердца. Вот сейчас оно забилось, как у загнанного кролика, стоящего перед хищником. Представляю, что он мог увидеть, — мой отец страшен в гневе: от ярости его внешность на мгновение преобразовывается, показывая страшную натуру зверя. Это такой вид, будь собеседник барышней по-любому бы завизжал. Но он лишь крепче сжал зубы. — Даже несмотря на то, что это мой сын, я работаю с дикими уже 16 лет, я знаю, что надо делать.       На этом разговор прекратился.       Многие здесь считают, что было бы милосерднее, как для меня, так и для них, было бы пристрелить меня. Но волки — существа, которые не бросают своих, даже если они больны. А тут ещё и родной сын… Естественно, что отец старается «вылечить» меня. Но это, подобно шизофрении, не лечится.       Нужно признаться, что жить с хронической болезнью 24 часа в сутки не просто! Да что там врать — это ужасно! Хоть вы и говорите себе, что у вас нет выбора и нужно смириться, бывают моменты, одни тяжелее другого, когда послать все к чертям представляется возможной альтернативой.       Каждый день я просыпаюсь и по привычки пытаюсь потянуться, подняв руки к небу. Но каждый раз натыкаюсь на жестокую реальность в виде тяжелых кандалов, которые мне нацепили, в страхе того, что я накинусь на кого-то. Но это не привычка, неээээт… Просто я создаю иллюзию, будто всё хорошо. Будто я не заключенный и на яву и в собственном теле. Иногда, когда он выходит, я смотрю в «окошко» собственных глаз и вижу как он выпускает злость: вертит головой, стучит ногами и поднимает кандалы, которые мне не под силу, и бьет их обо все до чего дотянется. Обычно это пол и решетки…       Мне никогда об этом не говорили брат и отец. У них это происходит в одном целом: если они чего-то хотят, значит этого хочет и звериная часть. Они один организм. Но я и мой зверь — разные личность. Я — умный, общительный и более… Не знаю, как это назвать, прощающий, наверное. В то время как он — замкнутый, агрессивный, да просто животное!       И я не знаю, как его уговорить… Я просто устал от всего этого. Иногда мне хочется послушаться зверя — он хочет уйти отсюда. И если мы вскоре не договоримся, я боюсь, что позволю ему убить всех в будущем.       Я начинаю бояться самого себя. Это новые для меня чувства, они далеки от прекрасного. Во что я превращаюсь? Мне кажется, что я превращаюсь в животное. Хотя... Не совсем точно. В слабое звено будет правильнее...