Остановись

      Мягкий холод бьёт в лицо. Пустая набережная, неподалёку от Таврического сада, выглядит особенно красивой, со своими серыми, невзрачными тонами и переливами. Бурлящая и шумящая Нева, лёгким гулом долетает до чуткого уха, и в быстром её течении отражается слишком скоро идущее время.       Ветер развивает и без того запутанные волосы, рёв моторов глушит уши и только иногда смолкает, как только зелёный цвет светофора сменяется красным. Девушка в длинном пальто смело шагает по гранитной облицовке и цокает каблуками. На лице сияет лёгкая улыбка, уже заверяющая нас в том, что у этой молодой особы сложился замечательный день, или же просто хорошее настроение. Она идёт не спеша, рассекая личиком прохладный влажный воздух, и всё думает о том, как бы скорее добраться до дома.       Всё такая же серая квартирка встречает холодно, нудно и без какого-либо энтузиазма. Катя бросает безразличный взгляд на разбросанные ещё пару недель назад вещи, до больницы, в которую успела загреметь, а всё потому, что не слушала нудного дядюшку Арсения. Ну предупреждал же, одевайся теплее, носи шапку, закрывай окна, но мы же вредные, мы же всё наоборот делаем.       Временами она вспоминала туманный взгляд ярко-голубых глаз, хриплый кашель, бьющийся в перепонках, грубый мужской баритон и урчание где-то около макушки. Тепло, идущее от воспоминаний, радость мимолётных звонков и искорки в мечтательных, но таких грустных серых глазках не заменяют привычной и одновременно такой далёкой слабости прикосновений, отдаляют мнимое желание видеть образ перед собой каждую минуту и задыхаться от, бьющего до дрожи, голоса.       Девушка злится. Хмурит бровки и глубоко неровно дышит. Топает ногами и складывает на груди руки, когда Арсений говорит, что заберёт её из Питера. У него такой голос, обеспокоенный и нервный, но решительный. Он ставит точку и сбрасывает звонок. Катя в растерянности, мечется из угла в угол, не понимая до конца, насколько мужчина серьёзен, чего ждать, но готова собирать вещи и ехать первым же рейсом в Москву, не то, чтобы ей сильно хотелось, просто спорить с таким Поповым крайне опасно и непредсказуемо.       Катя толком и не помнит, как оказалась на станции, всё казалось чуждым и непонятным. Кругом толпились люди, громкие голоса отвлекали внимание, а большое табло показывала, что её поезд отправиться через 40 минут. Выходя из огромного красивого здания, окольцованного магазинами с разной ерундой, ближе к платформе, оглядывая серое и дождливое небо, будто бы в последний раз. Сегодня она прощается с Санкт-Петербургом, не зная, на долго ли, но душу щемит какая-то тревога, сводящая мышцы судорогой.

***

      Москва не менее шумный город, чем Питер. Кругом такие же стаи машин летят мимо на огромной скорости, не замечая типичного, медленного ритма жизни. Арсений уже ждёт её в автомобиле перед входом на вокзал, зайти внутрь отчего-то не решается, боится осуждения и строгого кроткого взгляда, которого, он естественно не лишится, просто оттягивает неприятную нотку. Задняя дверь громко хлопает, слышится лёгкое сопение и тяжёлый вздох. В салон проникает прохладный воздух и оба вдыхают его так жадно, будто стараясь вобрать весь холод в себя и оставить там навсегда. Напряжённость так и висит в воздухе, и даже дома, когда все вещи уже разложены, а на столе стынет крепкий чёрный чай, с долькой лимона и двумя ложечками сахара, мысль о правильности решения не покидает головы, а лишь давит всё с большим напором.       В ноябре темнеет рано, поэтому улица давно уже объята сумерками, но в квартире так и не зажигался свет. Каждый разбрёлся по комнатам и оба сидят в своих уголках, не показывая своих мордочек друг другу, обменявшись всего парой слов. Нет, так продолжаться больше не может.       — К тебе можно? — тихий и нерешительный шаг вперёд толкает приоткрытую дверь внутрь, раскрывая проход в небольшую уютную комнатку. На большой кровати, подогнув ноги под себя, сидит девушка, в её руках очередная книга Рея Брэдбери, волосы собраны в пучок, неаккуратный и растрёпанный, а глаза грустные-грустные, как у кота из мультика «Шрек». Она кивает, едва отрываясь от чтения.       — Ты могла и не приезжать, — ещё один неуверенный шаг навстречу, и внутренний голос кричит об отступлении.       — Ты слишком настаивал, — безразличный голос настораживает и ставит в тупик, не давая даже и шанса на улучшения.       — Слишком?       — Да, Арс, слишком, — она тяжело вздыхает и разворачивается, — ты надавил, а я согласилась. Пора бы уже давно перестать идти у тебя на поводу.       — Я беспокоился.       Арсений отдает себе же команду «Ни шагу назад». Решительно подходит ближе и садится на корточки рядом с кроватью, чтобы заглянуть в глаза Кате или хотя бы видеть её лицо.       — Ты в курсе, чем это могло закончиться? Я больше не оставлю тебя без присмотра, нравится тебе это или нет, — мужчина вздыхает, бьёт указательным пальцем по подбородку и старается улыбнуться, всё также виновато и ласково.       — Ты слишком сильно заботишься обо мне, — Катя фыркает, но уголки губ слегка дёргаются, скрывая напрашивающуюся улыбку.       — Я скучал, — мягко произносит Попов и двигается чуть ближе.       Какое-то время они просто смотрят друг на друга, не двигаясь и не нарушая зрительного контакта. Арс чуть подаётся вперёд, его большая ладонь опускается на её затылок и он прижимает девушку к себе, в крепком объятии.       — Не пугай меня больше, пожалуйста, — говорит он, пока тонкие руки обвивают шею.       — Больше не буду, — она усмехается, пряча милое личико в изгибе шеи, и, наконец-таки, улыбается, забывая свою тоску, ещё недавно не отпускающую её.

***

      — Что мы будем делать с учебой?       Наверное, это хорошо, лежать на кровати и считать выдуманные звёзды. Расстояние продлилось не так уж и долго, но для тех людей время вечно, и неумолимо ведут свой счёт минуты, секунды, расслаивается понятие о стрелках часов и отчаянно бегут в пропасть, навстречу друг другу, два, совершенно разных, но такие похожих, человека. Оба, что бояться признать себе и другим, открыть на показ или, хотя бы просто сохранить в секрете, свои давние, глубокие чувства. Думая о будущем, о прошлом, забывая про настоящее. Живя сегодняшним днём, всегда удаётся расставить всё на свои места, не терять моменты, о которых в будущем, возможно пожалеть, но не забыть, и даже радоваться тому, что они наступили.       Лёжа на кровати и считая выдуманные звёзды, устремив свой взгляд в потолок и не видя крыши, хорошо думается, но трезвость сознания заглушает портрет лежащий рядом. Опьянение без вина — не смертельно, но можно погрязнуть. Когда ты тонешь сам — топишь другого. И один маленький шанс выбраться стремиться к бесконечности.       — Есть возможность перевестись? — чуть хриплый голос выгоняет из раздумий.       — Я могу взять академический       — На последнем году обучения?       — Да, а почему нет? — она приподнимается на локтях, уставляя взор на собеседника.       — Как тебе будет угодно. — он слегка улыбнулся, переваливаясь на бок.