Что сведет с ума нормального - излечит психа

Ларри и забыл, когда последний раз подрывался от звона будильника. Сегодня нельзя было опаздывать. Дел и так невпроворот, а ведь еще нужно умудриться самому не поехать крышей. Хотя, что тут сказать: когда работаешь с психами, то и сам со временем перестаешь замечать, как медленно поддаешься их безумию. Работа в клинике затягивает. В ней постоянно царит особенная, свойственная лишь этому месту, атмосфера. Люди из блока А и В выглядят совсем безобидно: они делают поделки из шишек, по осени собирают гербарии, играют в настольные игры, а зимой, когда нет возможности проводить долгое время на улице, самые талантливые пациенты устраивают в общем зале поэтические вечера или просто читают вслух для всех окружающих. Помнится, когда Ларри только устроился на работу, ему, как новенькому, предложили пару дней просто следить за больными, чтобы он знал, с кем ему предстоит иметь дело. Он был очень впечатлен тем, что на подобных мероприятиях собирается довольно много людей. Больные рассаживались по стульям вокруг человека посередине и слушали написанные им стихи. Некоторые из них глубоко засели в душе и до сих пор отрывками всплывали в памяти. Досадно, что в психиатрии оказываются талантливые люди. За стенами клиники их бы ждал успех, но им суждено быть запертыми в этих стенах, словно в тюрьме. Джонсон видел, как и остальные врачи приходили на представление, но старались не выдавать своего присутствия и заинтересованности в происходящем. Работники должны действовать отстраненно. Блок С был золотой серединой клиники. Он предназначен для более вспыльчивых пациентов, иногда служит временным убежищем для провинившийся больных блока А и В. После перевода, некоторые оставались в одиночных камерах и дальше, но большая часть приходила в норму и возвращалась в общие палаты к своим друзьям. Ларри заведовал частью пациентов именно здесь. Он консультировал недавно поступивших и оказывал им моральную поддержку (по крайней мере, так должно было быть), и ему нравилась своя несложная работа. Уж лучше здесь, чем… Там. Оказавшись на рабочем месте, мужчина лично решил посетить справочную. - Доброе утро, миссис Гиббсон, - поздоровался он со старухой у стойки. Оскорбить он, конечно же, никого не хотел, но с таким лицом, как у этой бабы, только в психушке и работать. Пришлось скривить лицо в подобии улыбки, - прекрасно сегодня выглядите. - Кого я вижу! - взвизгнула она, завидев врача. - Сегодня что, какой-то праздник, раз ты соизволил почтить нас своим присутствием? - она противно захихикала и оглянулась на остальных женщин, которые последовали её примеру. - Чего тебе нужно? - Салливан Фишер. Блок С, - Ларри проигнорировал эту выходку и продолжал натянуто улыбаться. С этими стервозными дамочками лучше не связываться и не давать им пищи для сплетен. Хотя, они сами смогут придумать все, что только захотят. Наверняка, за обедом они перемывают кости Джонсона, как только могут. - Мне должны были передать папку еще вчера. - Тебе никто ничего не должен, грубиян! - скривилась миссис Гиббсон, шаря рукой по столу в поисках нужных бумаг, после чего грубо кинула их перед мужчиной. - Они давно тут лежат. Мог бы раньше прийти, раз такой ответственный. - Спасибо, - тот спокойно отошел от стойки. В любом другом случае он бы начал отстаивать свои права, но здесь и сейчас - не время и не место. На ходу врач стал рассматривать новую карту, лист посещений и отдельные указания терапевта. Салливан сейчас находился в 15С, и, если Чак не соврал, то все это время он ни с кем не разговаривал и почти не выходил из палаты… Остается надеяться, что он не позволял санитарам приближаться к себе. После завтрака нужно обязательно к нему зайти и оценить состояние. - Полвосьмого, - Джонсон глянул на наручные часы. Завтрак был в восемь. Оставалось около получаса, чтобы морально настроиться. Следовало провести вводный сеанс: представиться, спросить о том, как Фишеру обстановка в клинике. В общем, ничего, что могло бы его напрячь или вывести пациента из себя. Обычно такие с удовольствием рассказывает о себе. С некоторыми бывают конфликты, но в основном они быстро выходили с Ларри на контакт. Как и всем в блоке С, Салли должны были принести еду в палату. Время, отведенное на прием пищи, уже кончилось, а мужчина все еще не взял себя в руки. Первый раз он волновался из-за пациента так сильно, но оно и неудивительно. С таким он еще никогда не сталкивался. Пришлось выпить успокоительного, перед тем как известить Чака о том, что они сейчас оба должны оказаться у 15С. - Хреново выглядишь, - друг проверил исправность электрошокера, прежде чем сунуть его в задний карман штанов. Ларри кивнул, но ничего не ответил. Он подошел к двери и дернул металлическую створку, открывая небольшое окошко. Салливан лежал на кровати спиной ко входу. Он не среагировал ни на противный скрип увесистой двери, ни на раздавшиеся в палате шаги. - Здравствуй, – встрепенувшись и собрав волю в кулак, громко и четко поздоровался врач, проходя вглубь комнаты и останавливаясь у кровати, - Я, Лоуренс Джонсон - твой психолог, наставник, консультант или как тебе будет удобней, - он облегченно выдохнул. Первые слова всегда давались с трудом, но и на этот раз все обошлось хорошо. Было бы очень стыдно, если бы он запнулся или ошибся. Как только Ларри перестал говорить, в комнате повисла тишина. Парень продолжал неподвижно лежать, даже не удосужившись хоть как-то показать, что он трезво оценивает ситуацию. Ларри напрягся сильнее. Единственное, что он не предусмотрел, так это то, что пациент может его полностью проигнорировать. - Как спалось? Кажется, тут по ночам не всегда тихо, но если к этому привыкнуть, то жить становиться легче. С этим уж ничего не поделаешь… Тебе не нравится здешняя еда? -Джонсон старался разговорить собеседника, но мысли медленно кончались, однако, он заметил на прикроватной тумбе поднос с какой-то непонятной кашей. – Может, хочешь чего-нибудь другого? Полное игнорирование. Даже Чак был удивлен таким раскладом. Он подошел к другу и одними губами прошептал "какого черта?". Должно быть, тоже ждал чего-то большего со стороны парня, который всего за несколько дней выстроил себе репутацию среди остальных больных. - Салливан, я хочу, чтобы ты со мной поговорил, - продолжил врач, однако Фишер так и не шелохнулся, – тебе нездоровится? Может, что-нибудь расскажешь? Если ты не расскажешь о своих проблемах, то я не смогу тебе помочь… Бездействие со стороны собеседника сильно сбивало. Все до безумия казалось неправильным и непривычным. Мужчина потоптался на месте, пытаясь найти, что можно еще сказать, чтобы оживить пациента. - Хорошо. Я зайду позже, и тогда мы поговорим. Хорошо? - скрипнув зубами, Джонсон вместе с другом покинул палату. - Я тебя поздравляю, – тут же выдал Чак, - еще и аутистов тебе не хватало. Что будешь делать? - Ничего я делать не буду! - Ларри облокотился об стену, шаря рукой по карманам, надеясь найти пачку сигарет. – Со временем заговорит, - он легонько ударил ладонью по стене. Сигареты остались в кабинете. Друга вызвали по рации, из-за чего ему пришлось идти по своим делам, оставив Джонсона в одиночестве. На секунду Ларри подумал о том, что можно одному вернуться в палату, вдруг бы это что-то изменило, но он сразу бросил эту идею. Слишком необдуманно. Он двинулся дальше, попутно оглядывая коридоры, ища того самого человека, который, по мнению самого врача, мог дать хоть какую-то информацию.

***

- Ларри? - женщина резко подняла голову. - Привет, мам, - он поздоровался, - рад тебя видеть. - И я рада видеть тебя, солнышко. Как ты? - на лице Лизы тут же заиграла нежная улыбка. Она отставила свои дела, сняла резиновые перчатки и крепко обняла сына. - Все в порядке, мам. Извини, но я пришел по делу… Мужчина решил не сваливать на мать свои проблемы, поэтому промолчал о навалившихся на него бедствиях. С тех пор, как он переехал в съемную квартиру, мать стала куда больше за него волноваться, но видясь изо дня в день на работе, на ее сердце становилось легче. Только вот общения с единственным ребенком все еще не хватало. Не стоило рассчитывать, что сын будет жить с ней до собственной пенсии. Тем более, что Лиза начала встречаться с мужчиной. Ларри не был против этого, а наоборот, только поддерживал их отношения. Мать достойна того, чтобы немного пожить и для себя, вновь почувствовать страсть и посвятить себя любимому мужчине, а не носиться за сыном. Поэтому, собственно, Джонсон и съехал. - Чак сказал, что ты видела моего нового буйного. Того, который с синими волосами, – для полного эффекта он дернул себя за прядь волос. Та кивнула в знак того, что прекрасно понимала, о чем идет речь. - Как он тебе? Может тебе удалось поговорить с ним? По лицу женщины было видно, что она расстроилась, скорее всего она думала, что сын просто пришел поболтать. Тем не менее, друг не обманул. Лиза и вправду контактировала с Фишером. Тогда она мыла полы возле его палаты. Он вышел и, держась за стену, двинулся с охранником вдоль коридора, видимо, к туалету. Он поскользнулся на влажном полу и тихо ругнулся. - Я с ним говорить не стала, но могу сказать, что он довольно милый, – она добродушно хихикнула, - А что? Что-то случилось, родной? - Нет, - успокоил он мать, - просто стараюсь узнать всю информацию… Как там дела дома? По одному только рассказу матери уже было ясно, что пациент самостоятельно передвигается и способен проявлять базовые эмоции. Почему же тогда отказался идти на контакт? Через время Ларри вернулся к 15С, но на этот раз он был один, поскольку Чак все еще занят другой работой, а никому другому Ларри больше не мог довериться. Врач сунул в карман халата электрошокер и шприц с успокоительным. Конечно же, приходилось сильно рисковать, решаясь на такой шаг, но медлить было нельзя. Салли уже несколько дней сидит в полном одиночестве, что могло пагубно повлиять на его и психическое, и физическое состояние. Не зря же его поместили в психушку, а не в камеру в полицейском участке. - Это снова я, Салли, - Джонсон как можно громче зашел в палату и постучал рукой по кровати, пытаясь привлечь к себе внимание. - Теперь ты готов поговорить? Пациент лежал в той же позе. Наверное, и не двигался за это время, но едва заметно дернул головой. Это жест ничего не значил, не более, чем реакция на громкий звук. Ларри бы не заметил его, если бы не был единственным движущимся объектом в этой комнате. Несомненно, Фишер не спал, а просто молчал, что снова начало бесить врача. - Салли, учти, что если ты не захочешь принять мою помощь, то тебя переведут не только к другому врачу, но еще и другую палату, - он отложил документы в сторону, складывая руки на груди, – я тебе на полном серьезе говорю, что там просто невыносимо. Ты сейчас не в самом выгодном положении, а если упадешь еще ниже, то не факт, что сможешь из этого всего выбраться. Это не выгодно ни мне, ни тебе. Так что… - Пошел к черту, - больной настолько тихо подал голос, что Джонсон инстинктивно прищурил глаза и напряг слух, чтобы расслышать. - Мне не нужна твоя помощь. Ларри тихо обрадовался, даже если учесть, что его только что послали. Ребята сдвинулись с места за такой короткий промежуток времени. Парень наконец-то подал признаки жизни. - Я уйду, если мы поговорим. Тот нахмурил брови, явно жалея, что ответил. Теперь от него точно не отстанут. Фишер опять замолчал, но начало уже было положено. Стало очевидно, что стоит только надавить, и он даст слабину. - Давай поговорим о месте, в котором ты находишься. Тебе нравится твоя палата? Или может ты хочешь, чтобы заменили матрац на новый? Мне всегда казалось, что они здесь ужасно жесткие, - Ларри решил действовать напролом и довести его своей болтовней. Как ни крути, а тот был наедине со своими мыслями немало времени, так что, подобное вполне могло сработать. - Я погляжу, тебе не нравится еда, которую тебе дают? А мне нравится. Особенно вишневый йогурт. Может, пахнет он и не очень, но на вкус неплох. Тебе стоит попробовать… - Джонсон замолчал. А если парень не встает из-за слабости? Может, он настолько изнеможен, что ему стало трудно говорить? - Ты вообще ешь? – врач опасливо на него глянул. - Что с тобой не так? Какое-то время ничего не происходило, но через секунду тишину перебило сбитое дыхание Салли. Он крепко сжал ладони и скривил губы. Ларри сделал что-то не так. Пациент распахнул глаза и дернулся в сторону, уставившись на врача, прожигая в нем дыру. - Что со мной не так?! Меня здесь заперли как скотину в клетке! Кормят, выгуливают и обращаются так, будто я и вправду животное! И это что со мной не так?! Мужчина вздрогнул и отступил назад, спиной опираясь о стену. Больной долго готовил эти слова, в этом не было сомнений. Он продолжал "смотреть" на врача, который в ответ успевал разглядывать его: усталый, озлобленный вид, взлохмаченный волосы, зверский оскал и мутные, насыщенно-голубые глаза. Последний не видел собеседника, а просто смотрел в место, где раньше слышал голос. Джонсон поднял руку и вяло помахал. Никакой реакции. Пациент дернул головой и лег обратно. Несмотря на сложившуюся ситуацию, последний был рад, что Салли выплеснул эмоции, ведь он был спровоцирован долгим застоем, и даже это пойдет на пользу. Можно уверенно сказать, что прямо сейчас тот избавился от капли гнета, что таился у него на душе. Это лучше, чем если бы ребята поговорили на нейтральную тему. Мужчина отошел от стены и расправил плечи. - Я не могу обещать, что тебя отсюда выпустят, но мы вместе можем добиться того, чтобы тебе стало лучше. Но все это только, если ты будешь сотрудничать, - именно сейчас стоило прекратить. Выводить больного и дальше было плохой идеей. План на сегодня уже был выполнен, не стоило перегибать, - так что давай сделаем все как нужно. В следующий раз, когда я приду, я хочу, чтобы ты был чуть приветливее и разговорчивее, - Ларри взял так и не понадобившиеся документы и, убедившись, что Фишер ничего больше не скажет, вышел из палаты. - И не забудь поесть, - прикрикнул напоследок. Выходит, что Салли и сейчас был слеп. Возможно, поэтому он никуда не ходил и ни с кем не говорил, ведь у него просто нет возможности подступиться. Эта теория звучала вполне логично и была одной из самых вероятных. Сегодня Ларри вернулся домой куда раньше вчерашнего. Дела постепенно налаживались, а значит, что времени становилось немного больше. Мужчина развалился на диване и закурил, смотря в окно на улицу. Вид как раз выходил на старенькую детскую площадку. Джонсон не любил детей, но любил смотреть на то, как они бесились, бегали друг за другом наперегонки и играли в прятки среди невысоких металлических построек. Все это ему напоминало собственное детство, когда он был маленьким и беззаботным. Но больше всего радовало, когда один из назойливых сопляков случайно падал или ударялся, а потом начинал громко орать, заставляя подняться свою нелепую мамашу и начать его успокаивать. Пустой взгляд Салли никак не выходил из головы. Он будто въелся в сознание и заставлял вспоминать себя из раза в раз. Ларри удалось забыть о нем, только когда один из больных чуть не оттяпал ему ухо, стоило тому только зазеваться. После такой выходки психа отправили прямиком в блок D. Стало даже его жаль. Если говорить начистоту, некоторые врачи умышленно доводили своих подопечных и сплавляли их на этаж ниже. Джонсон бы никогда такого не сделал, и именно поэтому они когда-то поладили с доктором Откином. Ларри видел, что происходит в том месте, чувствовал запах, витавший в тех камерах и с ужасом представлял, что он или кто-то из его друзей мог оказаться там. Он выкинул бычок прямо в форточку и поднял к глазам лежавший на подоконнике блокнот. «Сейчас слеп», - черкнул он и бросил блокнот на место. Чак говорил, что рядом с парнем вертится детектив. Пора выяснить, что он из себя представляет.