Что сведет с ума нормального - излечит психа

Ларри не уточнил во сколько именно нужно подъехать к клинике, поэтому сам был вынужден как можно чаще поглядывать в окно или выходить на улицу, чтобы не пропустить появления детектива. Объявился он ближе к девяти часам утра. - Ты издеваешься? – сходу вспылил Джонсон. Вчерашняя угроза, по всей видимости, оказалась пустым звуком. Машина снова стояла на парковке для персонала. - Это для конспирации. Посетителей ведь не пропускают, - мужчина самодовольно ухмыльнулся. - Пошли давай, - бросив дымящийся окурок в урну и направившись к входу, прошипел тот. Ларри забежал в здание первым и тут же скрылся в неизвестном направлении, оставив второго в неведении. Уэйн не нашел врача, как только зашел. Прождав несколько минут, он хотел было пробиваться собственными силами, но тот вовремя появился. - Надень, - он протянул сложенный синий костюм. В коридоре был только один молодой санитар, не представлявший никакой угрозы, поэтому детектив легко согласился снять верхнюю одежду и влезть в форму. То ли назло, то ли специально, но он оказался на два размера больше и висел на крупном теле как мешок. - Как это низко, - он попытался распрямить ткань, собравшуюся на плечах. - Взял первую попавшуюся. Тебе тут не показ мод - так сойдет, - заметив, как наигранно темнокожий приложил руку к губам и покачал головой из стороны в сторону, Джонсон фыркнул. – Давай только без всего этого дерьма. Веди себя как нормальный человек и выполняй свою работу. - Только если ты будешь вести себя как нормальный человек и начнешь выполнять свою работу. Вчерашний боевой настрой тут же пропал. Одно дело говорить с человеком по телефону, не видеть его лица и иметь возможность бросить трубку в любой момент, но стоять с ним и видеть, с какой надменностью на тебя смотрят его глаза… Без сомнения, Уэйн всегда будет воспринимать Ларри как глупого мальчишку. Его не переубедить. - Зачем ты меня сюда притащил? - Ты, вообще-то, сам пришел, - не стоило вестись на провокацию, но теперь настал черед Джонсона. – Поговоришь с Фишером, пока есть возможность. Я же говорю, что просто так тебя не пустят. Кажется, на работе темнокожий повидал действительно многое. Он нисколько не смутился подвала, шел спокойно и уверенно, поэтому ни о каких вопросах со стороны новых работников и не последовало, если даже Ларри на его фоне выглядел очень взволнованным и неуклюжим. И даже в такой момент он не упускал возможности выкинуть очередную шутку или остроту как в адрес всей клиники, так и отдельно персонала. - Я иду с тобой, - заявил Джонсон, открывая тяжелую дверь 28D. На этот раз Уэйн не возражал, показав всем своим видом, что ему глубоко наплевать. Он прошел в палату. - Утречко, Салли. Парень заворочался под одеялом. Гости его разбудили, а он не особо торопился обращать на них внимания. Врачу сообщали, что пациент не спал по ночам. Но это было во время пребывания в блоке С. Выходит, если в такое время он все еще спит, то ситуация не сильно изменилась. В этом месте заснуть куда сложнее, так что хорошо, что в блоке нет подъема. Ларри обещает себе, что позднее подумает, стоит ли в этом случае прописать какое-нибудь слабое снотворное, чтобы хоть как-то облегчить парню его страдания. - Я решил, что вам с детективом нужно пообщаться, - подключился он. Фишер приподнялся и накинул на кровать свое одеяло, после чего уселся на него. Он явно еще не до конца проснулся: тер глаза, пытался пригладить взъерошенные волосы, однако, показывал, что готов слушать. - Ты подумал над моими словами? – Уэйн особо не церемонился и сел рядом с ним на кровать. – Может вспомнил что-то? - Тот парень, про которого Вы говорили, - начал он. - Тодд? - Да, он, – больной кивнул. – Он тоже был там незадолго до случившегося. Он выбрал что-то из научных журналов и несколько энциклопедий, потом ушел, а сразу за ним зашла миссис Сандерсон. - Повтори порядок, - попросил детектив. - Цветок, клюшка, леденец, кепка, сережка, желтый, перо, галстук, царапина, тяжелый, очки, трость, - выдал тот на одном дыхании. - Сколько времени он… - Что это значит? – вмешался врач. – Что за порядок? Было видно, что парень хотел что-то сказать, но сердитый голос перебил его раньше: - Не твое дело! – он не рассчитал напор. Салливан резко опустил голову, будто его ударили. «Неужели ты его трогал, ублюдок?» - Джонсон нахмурился и поджал губы. Пусть этот засранец чувствует себя хозяином ситуации. Ларри спросит об этих словах чуть позже. Громкие звуки не остались незамеченными. Из двух соседних палат раздался усталый крик. - Он пробыл всего минут десять, а потом ушел. - Ты уверен, что он ушел? Не могло получиться так, что у него была возможность остаться? На этот раз Салли растерялся, не зная, что и сказать. Темнокожий понял, что внятного ответа добиться не выйдет. - Ладно. Если что-то прояснится, то я тебе сообщу, - он похлопал парня по колену и поднялся. – До встречи. По всей видимости, разговор был окончен. Ларри отлип от стены, о которую опирался все это время. - То есть, это все? – опешил он. – Это все, что ты хотел сказать? - Когда у меня есть новость, то я сам назначаю встречу, а не прибегаю по вызову, как твои ненаглядные... Врач успел только бросить «Я скоро вернусь», и выйти из палаты следом за мужчиной. Правда, ответить ему так и не смог. Те, кто услышали их небольшую перепалку, только успокоились. Не хватало их или кого-то еще снова побеспокоить. - Язык проглотил? – мужчина смекнул здешние порядки и заговорил только при выходе из блока D. - Я думал, раз ты приехал, то у тебя есть дела. Оба шли, продолжая переговариваться в полголоса: - Мне было любопытно, что ты придумаешь. Вполне ожидаемо, кстати, - хмыкнул детектив. – Ты разговорил Фишера? Неплохо, хотя я знал, что он долго не продержится. Так что, пожалуйста, не смей это воспринимать как комплимент. - Вот скажи: почему ты такая сволочь? - Каким уж уродился. И снова дело пошло под откос. Как бы Ларри не старался (стараниями это сложно было назвать), диалог всегда приобретает негативный оттенок. Одно радовало – хуже уже быть не могло. - Дай мне помочь! – не унимался он. - А зачем? – Уэйн сбавил шаг и скептично взглянул на собеседника. – Позволь взрослым дядям разобраться с важными делами, а сам можешь поиграть с Фишером в песочнице. Этого тебе никто не запрещает. Не знаю, чем таким ты должен меня удивить, чтобы я позволил тебе помогать. А что до твоих глупых вопросов… Может ты не заметил, но они не двигают тебя с места. В этом деле важны действия! И тут он был прав. Джонсону совершенно нечего предложить. Разве что записки старины Откина, которые вряд ли воспримут за что-то весомое. - А если я найду кое-что важное? - Тогда ты знаешь, где меня найти. Они вернулись к служебному входу. Детектив стянул с себя форму и кинул ее Ларри. - Когда мне потребуется встретиться с Фишером – я с тобой свяжусь. Снова никакого прощания. Мужчина разворачивается и уходит, оставив врача с пошатанными нервами и ужасным настроением. С тех пор, как Джонсон сам посещал консультации, у него не возникало желания выдернуть из нагрудного кармана ручку и вонзить обидчику в глаз. Благодаря им хватило лишь хорошенько размахнуться, врезать ногой по ближайшему шкафу и с облегчением выдохнуть. Ничего не оставалось, кроме как выполнить обещание и вернуться в палату Салли. За эти несколько минут в одиночестве больной получше заправил постель и все еще сидел на ней. - Я вернулся, - Джонсон хлопнул за собой дверью. – Давай продолжим. - Тот порядок, про который ты спросил, - парень повернулся в сторону голоса, - Это моя собственная система. Каждое слово соответствует кому-то из клиентов. Например, цветок. У одной из девушек, посещавших библиотеку, постоянно есть цветок. Еще есть мужчина, который увлекается гольфом. Он часто берет книги о спорте и иногда приходит со своей любимой клюшкой. - А как ты увидел цветок? – не без интереса спросил врач. - Со мной на смене часто работала одна женщина. Она мне рассказывала об этом. Она помогала мне с работой первое время. У меня плохая память на имена, поэтому мы решили, что так будет проще. И я хорошо помню голоса. Мужчина переступил с ноги на ногу, случайно шаркнув ботинком. - Может, ты сядешь? – с несвойственной ему осторожностью предложил Фишер. - Да, хорошо, - Джонсон удивился, но с радостью подсел к парню. Что не говори, а разговаривать так куда удобнее. – Помнишь наш уговор? - Помню. – он как-то недовольно отозвался. - Да там рассказывать особо нечего: Я, как обычно, пришел часов в восемь. Все подготовил, и через час мы открылись. В тот день было двенадцать посетителей. Миссис Сандерсон была последней. Точнее, была бы последней. Я говорю с людьми только когда они ко мне подходят по делу или здороваются. Я запомнил одиннадцать, и потом через какое-то время у одного из дальних стеллажей что-то упало. Думал, что полка обвалилась. Пошел поправить, а там на полу лежала она. Я никогда не оказывал медицинской помощи, поэтому сразу запаниковал. Мне удалось ее поднять и оттащить немного в сторону, но я поскользнулся. Мне сказали, что на крови и ударился головой обо что-то. Все, - развел он руками. - Потом приехала полиция. Ларри не успел ничего записать и даже достать блокнот, но понадеялся на свою память. Он коснулся подбородка рукой и начал покусывать губы, анализируя новую информацию. - Думаешь, тебе подбросили нужные улики, пока ты был в отключке? - Думаю, да. В комнате повисла тишина. Врач недоверчиво покосился на пациента, боясь задать следующий очень важный вопрос. - Салли, - осторожно начал он, - скажи: когда у тебя случаются приступы, ты помнишь, что ты делал? В таких случаях, подобных твоему, это вполне обычное дело… Фишер отвернулся. Конечно же, Ларри понимал в чем дело. Сначала он сказал, что верит его словам, а сейчас сомневается, задает наводящие вопросы. За все это время Салли, должно быть, так устал от подобного и разочаровался во многих. - Извини, – он попытался исправиться. – Мне нужно было спросить об этом. Ты же понимаешь? Если парень игнорировал вопрос из-за того, что сам не знает о своем состоянии, то дело плохо. А если и была другая причина, то она ставит под сомнение уже его честность. - Кого-то из посетителей ты зовешь «Желтым». Ты знаешь, как выглядят цвета? – пришлось сменить тему, чтобы как-то разрядить обстановку. - Нет. Мне сказали, что это желтый, поэтому я так говорю, – неохотно сказал он, но вернул внимание на врача. - То есть, ты не представляешь, что вокруг есть цвета? – Джонсон мастерски изобразил удивление. – Видел бы ты свои волосы. - С ними что-то не так? Сказанное его задело. Ларри всегда казалось, что Салли относится к той группе людей, которых не волновала их внешность. - Нет. С ними все в порядке. Просто они немного необычные. Не такие, как у меня или у кого-то еще в клинике. Не беспокойся, они красивые. К парню вернулась прежняя уверенность, и он выпрямился. Как, порой, мало нужно человеку, чтобы хорошо себя чувствовать. Ларри и прежде замечал, что больному нравится, когда его хвалят, даже если между строк. Он всегда поднимает голову и слегка наклоняет ее вбок, будто бы может посмотреть на человека с некой издевкой. У него это получалось, но по-своему. Плавно и четко, одними только движениями, приковывая внимание к каждому жесту. Ларри нравилось наблюдать, оценивать, сравнивать. Если бы Чака оставили как врача, то он бы наверняка исписал сотни страниц о Фишере. - Знаешь, а у меня есть идея, - тот поднялся с места. – Я снова ненадолго отойду. Внезапная идея крепко врезалась в сознание и требовала воплощения. К счастью, в здешней столовой можно найти большую часть необходимого. В который раз за сегодня мужчина переступил порог 28D, чтобы вернуться через пятнадцать минут. - У тебя разве нет других дел? – Салливан так и не менял своего положения. - У меня сейчас есть свободное время. Вчера специально подольше задержался, чтобы разобрать накопившиеся дела, - соврал он. Не стоит говорить, что он каждый час протирает антисептиком руки и лицо, жует горстями таблетки и что большую часть его подопечных госпитализировали. На работе с каждым днем становится напряженнее и, тем не менее, скучнее. Мужчина снова сел на кровать. – Открой рот. Больной нахмурился и чуть отклонился в сторону. Никогда такие фразы не внушали доверия, поэтому он не спешил выполнять просьбу. - Не бойся. Обещаю, что все будет в порядке. Фишер мешкал какое-то время, видимо, продумывал все варианты развития событий, но, в конечном итоге, сдался. Он вернулся на прежнее место и медленно приоткрыл рот, но не так широко, как нужно было. Джонсону пришлось прикоснуться к его подбородку и оттянуть его чуть ниже. Салливан дернулся, но не вырвался, продолжая ждать. Врач положил на язык непонятную дольку и поспешил убрать руки. - Это… - тот стал осторожно жевать. – Это яблоко? – он снова нахмурился и невидяще уставился на собеседника, явно не понимая происходящего. - Нет. Это - красный. Красный – это тоже цвет. Если ты заменял имена посетителей и прекрасно их представлял, то почему этого не сделать и с цветами? – мужчина взял руку парня и направил ее на тарелку, принесенную с собой и оставленную на кровати рядом с ними. – Яблоки бывают разные. Какое это на вкус? - Ну, оно сладкое? - Да, сладкое. Много сладких вещей красные или похожие на этот цвет. Например, клубника и некоторые сосательные конфеты, - он взял с тарелки еще одну дольку и поднес ее к Салли. – Попробуй это. В этот раз больной действовал смелее, но за свою смелость он получил не то, чего ожидал. - Кисло, – ответил он. - Это тоже яблоко, но зеленое. Он немного похож на желтый, о котором тебе говорили. Попробуешь? Фишер кивнул, и врач не заставил себя долго ждать. - Черт, - тот сморщился, передернув плечами. - Нужно же предупреждать, что желтый – это лимон. Мужчина засмеялся, стараясь сильно не повышать голос. Ему действительно нравилось происходящее. Забавно и по-своему мило. - Сам захотел. И зеленый, и желтый – очень яркие. Если их много, то у человека начинают уставать глаза, а потом болеть. Ну так что, тебе нравится этот цвет? - Что-то не особо, - он засмеялся в тон Ларри. Ужасно непривычно слышать в этом месте смех. Именно смех, а не истеричный хохот очередного поехавшего. Салли был искренним, и чувствовалось, как ему не хватает обычных эмоций. Санитары не добрались до него. Если бы его накачали местными лекарствами, то тот и улыбнуться бы не смог. В блоке С много тех, кто жалуется на самочувствие. «Я хочу заплакать, но у меня не получается. Мне больно. Я забыл, как это делается». Чаще такие восприимчивые не приходят в норму, если не прекратить принимать эти лекарства, что в этом месте практически невозможно. Они становятся ходячими мертвецами, не способными проявлять чувства и эмоции. Нельзя допустить, чтобы это случилось и с Фишером. - Здесь еще есть белый, фиолетовый и розовый, - улыбнулся врач. – Какой выберешь? - Фиолетовый, - он медленно распробовал предложенный кусочек. – Мне нравится. Это слива. - Не думай о них как о еде. Так ничего не выйдет. Попробуй сосредоточиться, - на этот раз мужчина протянул банан. Пациент проделывает все куда дольше. Значит, действительно пытается сделать, как ему посоветовали. Он не сказал, что это был за фрукт. - Белый? - Угадал. Белый… - запнулся Джонсон. Объяснять все это не так просто, как ожидалось. – Он отличается от других. Он, я бы сказал, слабо осязаемый и блеклый. На мне сейчас белая одежда. В больницах очень много белых вещей. - Почему? – спросил Салливан. - Ну, на белом очень сильно видна грязь, а в больницах должно быть чисто. Когда видишь пятна, то их проще устранить, - пожал плечами Ларри. – Так, не отвлекайся. У нас еще один цвет. На тарелке не осталось нетронутой еды, поэтому он полез в карман и достал пластиковую упаковку с вишневым йогуртом и ложку. Только вот парень, едва почувствовав знакомый вкус, тут же отдернул голову, из-за чего мужчина мазнул наполненной ложкой по щеке и выронил ее. - Да что же ты его так не любишь? – он поднялся и подобрал прибор с пола. - Потому что он отвратительный! – тот нехотя проглотил попавшее в рот. Салли похож на маленького ребенка: ему интересно его окружение, он задает много вопросов. Джонсон не любил детей, но в силу возраста и здравого мышления подопечного, Ларри терялся. Он точно хочет ему показать что-то, объяснить, но внутренний голос говорит, что это не в порядке вещей. Вот и сейчас о нем придется забоится совсем как о ребенке. - Давай я вытру, - он приспустил рукав халата на ладонь. Было обидно пачкать относительно чистую одежду, но другой тряпки у него не было. Тканевая марля, которую он носит, пригодится, чтобы дойти до кабинета, а уже там можно будет ее сменить. Фишер не возражал. Даже повернул заляпанную щеку, снова заставляя теряться. Врач снова придержал его за подбородок, а второй рукой стал стирать йогурт, который быстро впитывался в белую ткань. Он поздно заметил, что веки у парня были приоткрыты. За проведенное с ним время уже привыкаешь обращать внимание на жесты, стараясь не акцентировать на глазах. Но сейчас они смотрят на него. Так близко они выглядят куда устрашающе: ярко-голубая радужка в разных местах имела черные и бардовые прожилки, а где-то в глубине, будто под ней, проглядывался бледно-серый зрачок. Парень еще раз моргнул, и теперь Ларри увидел и полопавшиеся сосуды на бельме. - Все? – Салли чуть потянуло в сторону. - Да, почти, - последний уже все вытер, но, чтобы оправдать свое бездействие, сделал вид, что все еще вытирает. Голос раздался очень близко, и больной съежился. Он нахмурил брови и, казалось, о чем-то крепко задумался. Джонсон только хотел сказать, что закончил, но парень подался вперед и коснулся чужих губ своими. Простое прикосновение, ужасно кривое и всего на пару секунд. Мужчина убрал руки и остался сидеть напротив, не говоря ни слова. Удивлен? – не особо. Удивлен только тому, что тот вообще попал в губы. Озадачен? – да. Если учесть даже то, что Салли рос в весьма необычных условиях, он должен был знать, что и со стороны врачебной этики это неправильно, и учесть тот факт, что однополые отношения всегда будут осуждаться в обществе. Ларри хотелось всего лишь выйти на контакт, заслужить доверие, а вовсе не это... Минуту назад врач чувствовал, что они наконец-то сближаются. Фишер смеялся, выполнял просьбы и позволил к себе подступиться ближе, а из-за этой выходки ситуация потеряла все цвета, как бы иронично это не звучало. - Зачем? – так неуместно прозвучал вопрос. Другому не пришлось думать, прежде чем ответить: - Затем. - Ладно, - Ларри прокашлялся и зачесал волосы назад. – Я хочу, чтобы ты съел оставшиеся фрукты. Тебе нужны витамины, а заодно получше разберешься. - Ясно, - тот никак не отреагировал на сменившийся тон собеседника. Нельзя было оставлять его в таком состоянии, но Ларри тоже человек, которому следует обдумать, как он будет действовать дальше. Казалось, что все уже действительно позади, что нет никаких барьеров и недомолвок. Фишер все еще непредсказуем, и его действия продолжают сбивать с толку. Слишком серьезно и, в то же время, безрассудно. Как и прежде, остается только верить. Непредвиденности не заставят опустить руки, ведь сейчас нужно быть сильным, как никогда ранее. Видя, в каком положении сейчас Салли, Джонсон словно заново переживает один из ужаснейших моментов в своей жизни. Но на этот раз он знает, что предпринимать, пока не стало совсем плохо, и Ларри не отступится. Лучше забыть случившееся и начать собираться. За эту рабочую неделю произошло столько событий, сколько врач не видел и за целый год на работе. Хорошо, что она закончилась, и впереди два выходных без скучных ночных смен. Такое событие для каждого в этой клинике было редкостью. - Покеда! – Чак лениво помахал другу рукой и вышел на парковку. - Пока. Ларри был искренне благодарен, что он сегодня его никуда не позвал и не предложил подбросить до дома. Лучше никому не знать куда он направился в пятницу вечером. Если бы это было возможно, врач бы сам не хотел этого знать. Уж лучше потратить очередной вечер на сеанс самобичевания или на просмотр глупых ТВ-передач, но вместо этого судьба занесла его на одну улицу с полицейским участком. Он не сумел дозвониться до нужного человека, поэтому будет сложнее. Войдя в помещение, первым, кого он заметил, был огромный мужик. Судя по его взгляду, посетителей тут хоть отбавляй, и он не прочь избавиться от парочки. Никто здесь не выглядел приветливым. Пришлось выждать не маленькую очередь, прежде чем получить возможность добраться до угрюмой девушки, сидящей в одном из окон. - Чем я могу Вам помочь? – она устало подняла глаза и взглянула на человека перед собой. Ларри хорошо знакомо это выражение лица. Он видел точно такое, когда возвращался с двух суток в придачу со сверхурочными. Несмотря на то, что работа на этом месте заключалась только в помощи простым людям, Джонсон решил по минимуму напрягать работницу. Он тоже человек и все прекрасно понимает. Тем более, что у него впереди выходные, а участок работает семь дней в неделю. - Отдел расследований. Джеймс Риггс. - У Вас по записи? – девушка взяла со стола какие-то бумажки и без интереса стала их листать. Вряд ли она даже успевала разглядеть написанное. - Да… Конечно, - соврал Ларри, но его маленькая ложь осталась нераскрытой. Та понимающе кивнула, монотонно подсказала на каком этаже нужный кабинет и снова спряталась за бумаги, дожидаясь, пока подойдет следующий человек. Мужчина обошелся бы без подробного описания, поскольку и сам знал, куда нужно идти. Добравшись до нужного кабинета, он пригладил волосы и постучал. Услышав знакомое «Войдите», он открыл дверь и прошел внутрь. Полицейский сидел за своим столом и что-то увлеченно печатал на клавиатуре одним пальцем. Он бубнил себе под нос и поджимал губы, заставляя блондинистую щетку над верхней губой дергаться из стороны в сторону. Врачу пришлось громко приземлиться в кресло, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание. Джеймс поднял голову, на секунду задержал взгляд на лице вошедшего и снова вернулся к работе. - Выйдите, - сказал он все тем же тоном. - Ой, да ладно тебе! – тот аж подскочил на месте и несильно ударил ладонью по подлокотнику. – Я понимаю, что ты не особо рад меня видеть, но хотя бы выслушай. - Я не собираюсь тебя выслушивать, и если ты не тупой, то и сам понимаешь почему, - он сделал вид, что происходящее его совершенно не касается, продолжая работать. – Я уже связывался с тобой и твоими выходками. Все! С меня хватит, Джонсон! Я слишком стар для очередной истории. Тебе разве не объясняли, что когда тебя добавляют в черный список, то это значит, что с тобой не хотят иметь ничего общего? - Дай мне минуту! – Ларри поднялся с места. – В этот раз ничего безумного – дело в одном парне. Он совсем не… - Меня это не интересует. Убирайся, - Джеймс положил клавиатуру на колени и отвернулся, крутанувшись на стуле в другую сторону. Вот оно. Ларри подступил чуть ближе и как можно аккуратнее протянул руку к одному из шкафчиков, встроенных в рабочий стол. При таком раскладе нужно думать быстро. Чем он и занялся. Обошлось куда хуже, чем он рассчитывал. Полицейский действительно не хотел слушать и всячески это демонстрировал, поэтому оставалась только одна попытка, упускать которую права не было. Если он заметит, что Ларри что-то ищет в его вещах, то закроет его в камере на пару суток. Уж оттуда точно не светит разобраться со всем навалившимся дерьмом. - Если ты еще раз сюда заявишься, клянусь, я с тобой что-нибудь сделаю. Неужели так сложно просто оставить старика в покое?! – он резко обернулся. Повезло, что Джонсон вовремя дернулся и успел отвлечь от открытого шкафчика, умудрившись его захлопнуть. Выглядело ужасно неестественно, но сработало ведь. Он нашел, что хотел и теперь прятал это в задний карман штанов. - Я обещаю – это последний раз. Дело действительно важное, - от сердца отлегло, и он снова попытался обратить внимание на свои слова. – Его зовут Салливан Фишер. Ему двадцать пять лет. Он совершенно слеп и его умудряются обвинять в убийстве! Он и сам видел, что сейчас ничего не изменить. Нужно попробовать дать толчок своими собственными силами, не полагаясь ни на кого другого. - Ларри, - мужчина поднялся и угрожающе приблизился к врачу, – убирайся. Это последнее предупреждение, – он полез за пояс, намереваясь достать металлические наручники и потрясти ими у него перед носом. Сейчас Джонсону не нужно повторять дважды. Он кивает и идет к выходу, стараясь сделать как можно более разочарованный вид, одновременно слушая, как Джеймс опускается на место и продолжает работать. Прекрасно. Теперь все в его руках. Никто ему не поможет. Перепалка выглядела достаточно убедительно, чтобы полицейский ничего не заподозрил и остался наедине с собой, тихо радуясь тому, что не пришлось ввязываться в очередные неприятности. Врач выскользнул из кабинета, захлопнул дверь и выдернул из кармана пластиковую карточку. Облегченно выдохнув, он спрятал ее в рукав. С перепугу он волновался, что мог схватить что-то не то, но теперь был точно уверен, что все пройдет, как нужно. Он отлип от двери и пошел по коридору, ища нужную комнату. - Вот, - тихо прошептал он самому себе, увидев на одной из дверей табличку «Хранилище». Он подергал за ручку в обе стороны – не поддается. Врач повертел головой еще раз. Камер не было, да и сотрудников тоже. Можно начинать. Он снова достал карточку и прижал ее к электронной панели на стене. Та звонко пискнула и разблокировала дверь. Внутри оказались просто огромные стеллажи с одинаковыми и по цвету, и по размеру коробками, подвешенные на стенах полки, держащие плотно упакованные папки с бумагами. То, что он и искал. Джонсон быстро миновал несколько первых стеллажей, попутно высматривая на соседних пометку с буквой «Ф». Он остановился в третьем ряду и потянулся за одной из коробок. «Салливан Фишер», - красным маркером написано на приклеенном белом стикере. Внутри оказалась стопка бумаг, тот самый нож и деревянная ножка, и все это обтянуто грубой прозрачной пленкой. Еще лежал странного вида темный блокнот, о котором Ларри ничего никогда не слышал. Он быстро запихал все в портфель и, убедившись, что в коридоре никого нет, вышел их хранилища. На первом этаже было куда больше народа, но Ларри умудрился выронить карту так, что ни толпа, ни персонал его не заметили. Кто-то все равно ее подберет и отдаст Джеймсу. Пусть считает, что он сам ее выронил. Не то, чтобы Джонсон все достаточно хорошо не обдумал, но незадолго после того, как он оказался дома, ему пришлось надеть перчатки и залезть в пакетик с блокнотом. Стопка бумажек, которая оказалась в деле, не многим отличалась от тех, которые ему передал Уэйн. Из них удалось узнать только подробности о формах и размерах ран на теле погибшей. Правда, одно все же заинтересовало. В документах написано, что разрез на горле был оставлен тупым ножом с зазубренным лезвием. Лежавший в общей куче металлический нож полностью соответствовал описанию, но Ларри продолжал держать эту мысль в голове. Одна надежда оставалась на блокнот. Он уже хотел расстроиться, не найдя в нем ничего кроме обычных заметок и уродливых рисунков, но на последних страницах была записная книжка и целый ряд номеров. Снова ничего полезного, пока в одной из строчек не показалось знакомое имя. - Тодд, - вслух прочитал мужчина. – Тодд Моррисон. Чей-то обычный блокнот точно не мог оказаться в уликах. Скорее всего, он принадлежал женщине, работающей с Салли. И, скорее всего, это Тодд, о котором он говорил сегодня утром с детективом. Ларри был почти в этом уверен. На всякий случай он взял ноутбук и попытался найти некого Тодда Моррисона по глобальному поиску, надеясь напороться на аккаунт в какой-нибудь соц. сети. В лоб тут же полезли разные статьи о каком-то мужчине и его делах. Джонсон открыл первую из списка: «В своем новом проекте мистер Моррисон задействовал максимум собственных возможностей в области селекции. Благодаря прекрасной осведомленности и преданности своему делу, он сделал невозможное: скрестив гибрид лилии…», - статья показалась ужасно скучной даже исходя из того, сколько воды Джонсону пришлось прочесть за эти дни. Он пролистал ее в самый конец и напоролся на фотографию рыжего мужчины. Кажется, тот был просто олицетворение слова «надменность». Через свои круглые очки он смотрел прямо в объектив некогда фотографировавшей его камеры. Этот ли Тодд? Ларри взял в руки телефон и застыл. Нужно придумать причину звонка. Не говорить же ему, что он врач из психиатрической клиники, где сейчас лежит Салли. Тем более, что Уэйн видит в этом рыжем что-то неладное, если вспомнить разговор с Фишером. Джонсон набрал номер и приложил телефон к уху. Раздались гудки. - Да? – ответил спокойный голос. - Здравствуйте, мистер Моррисон. Я Лоуренс Джонсон. Не могли бы Вы уделить мне немного времени?– он выпрямил спину и говорил очень четко, будто бы собеседник видел и оценивал его. В трубке на секунду повисла тишина, и вдалеке раздался звон чего-то непонятного. - Ох, да. Конечно. Чем могу помочь? Ларри обрадовался, что разговор начался так гладко. Внешность и вправду бывает обманчива. По крайней мере, пока есть повод так думать. - Я учусь институте. На факультете журналистики. Так же я пишу дипломную работу, и… Было бы просто замечательно, если бы такой человек, как Вы, дали мне небольшое интервью. - Ого. Ты, должно быть, действительно хочешь показать, на что ты способен, раз раздобыл мой номер, осмелился позвонить и просить о таком. Это похвально, даже если брать во внимание то, что большинству журналистов приходится отдавать за такую возможность приличную сумму. - Спасибо, сэр. Но я… - Не волнуйся об этом. Но я готов помочь тебе только в том случае, если ты управишься с этим сегодня. В другое время я занят. Ларри занервничал. Причину позвонить он еле как придумал, но даже не представлял, какие нужно задавать вопросы на интервью, а выходит, что прямо сейчас их нужно будет озвучивать. Пришлось напрячь мозги. - Что… Что служит для Вас вдохновением? – запнулся он. - Если ты хочешь стать хорошим журналистом, то запомни, что никто и никогда не будет брать серьезное интервью по телефону. Я отправлю адрес по СМС. Поторопись. У тебя сорок минут, - он положил трубку. Ларри опустил телефон и какое-то время просто смотрел на него, пытаясь понять, что произошло, а через несколько секунд пришло сообщение и действительно с адресом.