Autumn Leaves

Луи привычно лежал на своей койке и читал «Сказки барда Бидля», которые ему очень любезно занес после завтрака Дамблдор. Луи искренне смеялся над комичными ситуациями, в которые попадали, казалось бы, совершенно детские и абсурдные персонажи сборника, но парень ведь познавал мир заново. Каждый кусочек мира магии был для него накрыт плотной светонепроницаемой тканью, и чтобы эту самую ткань откинуть, Томлинсону предстояло совершить длинный путь. Новый путь. Свой собственный путь. И, само собой, мудрейший Дамблдор решил начать с обычных детских сказок, на которых вырос если не каждый, то каждый второй волшебник. Луи как раз дочитал одну из сказок, как услышал шаги и голоса недалеко от лазарета. Вставать совершенно не хотелось, но любопытство брало верх, поэтому Томлинсон, поправив свою больничную рубашку, направился к выходу. - Мистер Томлинсон, что за дела?! Кто разрешил Вам вставать? Вы еще слишком слабы для самостоятельного передвижения! А ну, марш обратно в кровать! – засуетилась мадам Помфри, заталкивая Луи обратно в комнату. – А вы, мисс Малфой, проходите за мной, я дам Вам настойку. Луи пытался понять, к кому обращается медсестра, но она так усердно направляла его к кровати, что парень так и остался в неведении. Правда, временном. Стройная блондинка с точеными чертами лица грациозной походкой вошла в комнату, где Луи лежал в полном одиночестве вот уже пятый день. Девушка аккуратно, скорее даже немного брезгуя, присела на краешек одной из застеленных кушеток и, сложив руки на коленях, принялась ждать то, за чем, собственно, и явилась сюда. Луи как-то странно прищурился, оглядывая Малфой с ног до головы. Она отчего-то казалась ему очень знакомой, слишком знакомой, до одури знакомой. Но ничего хорошего он к ней в этот момент почему-то не питал. Напротив, Луи казалось, что эта девушка если и связана с его прошлой жизнью, то явно не так, как Гарри. Гарри… А ведь он так и не пришел сегодня. - Что ты пялишься? – грубый голос вывел Луи из собственных мыслей, и парень, проморгавшись, сделал вид, что вновь начал углубленно читать свою книгу. - Сказки Бидля, Томлинсон, ты серьезно? – девушка грубо рассмеялась, и Луи странно поежился. Ему была неприятна эта особа. Абсолютно. И, если честно, ему очень хотелось запустить в нее подушкой, к примеру, лишь бы она больше не смеялась так противно. - Ты знаешь меня? – на момент Томлинсон забыл обо всех своих мыслях по отношению к Малфой, и задал вопрос, на который девушка, конечно же, должна была дать положительный ответ. - Знаю, и что с того? – заметно занервничала блондинка, и Луи вдруг осенило: - Ты Филлис, да? Ты моя подруга?! – Томмо откинул книгу куда-то в сторону и открыто улыбнулся, несмотря на то, что до сих пор не симпатизировал блондинке. Уж слишком Луи хотел, чтобы у него был хоть кто-то… Хоть один человек в этой школе. - П-подруга? – заикаясь, произнесла девушка, и даже излишняя нервозность исчезла с ее лица. – Какая я тебе подруга, Томлинсон? Ты убил наше общее дело, а теперь говоришь о какой-то там дружбе? Я на тебя рассчитывала, Луи! А ты, что сделал ты? – Малфой сверлила напуганного парня своими черными глазами, и от этого Луи поджал голову еще сильнее. – Ах, извини, ты же у нас теперь маразматик. Или как это называется? – Филлис саркастически усмехнулась. - Я? Испортил? Что я сделал, Лис? – Луи не понимал, почему он назвал девушку именно так, но она мгновенно отреагировала на подобное заявление: - Для тебя я Филлис. А то, что ты сделал, уже не имеет никакого значения. Ты никому не нужен со своей амнезией, Томлинсон. Так что, советую тебе подыскать друзей по несчастью,- и, встав с кушетки, девушка забрала какую-то настойку, которую только что принесла Помфри, при этом недовольно оглядывая девушку, и вышла из больничного крыла. - Мистер Томлинсон, дорогуша, накройтесь, пожалуйста, одеялом – холодает ведь,- медсестра заботливо выполнила свою же просьбу, а Луи все так же смотрел в сторону коридора, в котором только что скрылась худая фигура Малфой. - Я что, правда, никому теперь не нужен, мадам Помфри? – с ужасом в глазах спросил Луи, хватаясь за рукав халата медсестры. - Что Вы, что Вы, мистер Томлинсон! Я уверена, что мистер Стайлс еще обязательно к вам заглянет. А мисс Малфой… Она всегда была такой высокомерной, не обращайте на нее внимания. Я думаю, что Вы слишком хороши для общения с подобными людьми,- женщина по-доброму улыбнулась, поправляя Луи постель. - То есть как это: слишком хорош? – непонимающе продолжал спрашивать Томмо, отчего Помфри позволила себе слегка рассмеяться. - У Вас сердце доброе, мистер Томлинсон. И оно будет отзываться на каждое мнение о Вас со стороны. Однако, Вам лучше поучиться слушать добрые слова, отметая незаслуженную грубость. А теперь тушите свет и засыпайте,- медсестра похлопала парня по ноге через одеяло и, поднявшись, вышла из палаты. Доброе сердце? Это о нем? Но как, если он представляет собой нечто, подобное амебе или инфузории-туфельке? Хотя, даже на простейшее Луи не смахивает – передвигаться-то ему до сих пор нельзя. Лишь мысли, рой всяческих дум «жужжит» в его голове, которая так старается вспомнить хоть что-то, но все ее попытки заканчиваются полным провалом. Луи помнит родителей, которые погибли в прошлом году… Луи помнит своего первого домашнего питомца – иссиня-черного филина… Луи помнит книгу, которую ему подарила некогда бабушка… Но Луи не помнит ничего, что связано с его подростковой жизнью: ни процесса обучения, ни людей и их имен, ни своего характера, ни своих умений. Луи не помнит ровным счетом ничего, кроме своего имени. И как же жить дальше, если теперь на парня свалился еще и груз какой-то неведомой вины? Что он испортил? Что сделал не так? И почему Филлис разговаривала с ним с таким презрением в голосе? Никто не даст ответов на те вопросы, о которых знает один лишь Томлинсон. А значит, это навсегда останется тайной, покрытою мраком, до которой Луи уже не докопаться. Но неведение порой лучше всякой правды. Да и стоит ли докапываться до нее, прилагая массу усилий, при этом совершенно не зная, что откроется тебе в конечном итоге? Луи был потерян, просто потерян. Ему нужен был кто-то, кого можно было бы обнять. Кто-то, в глаза которого можно было бы просто посмотреть. И почему-то, совершенно неосознанно, Луи считал этим «кем-то» Гарри. Или же мистера Стайлса, как сказала мадам Помфри, который обязательно должен еще заглянуть к нему. Он же обещал. Обещал. И Луи верил. Быть может, потому что одиночество угнетало со страшной силой, а быть может, потому что именно этого сейчас хотелось больше всего на свете.