Калейдоскоп Х

      Пусто.       Он ничего не говорит, даже не думает. В голове нет мыслей, даже если закат прекрасен, а ветер обдувает и треплет по волосам.       Крыша отеля. Та самая, где они встретились впервые. Он и образ из сказки, волшебство ночи. Но и здесь пусто, никого, кроме него, ветра и стащенных у Когоро дешёвых сигарет.       Щёлк. Пламя вспыхнуло, подобно явлению вора в первый раз. Щёлк. Сказке конец, она разбита, и погасший огонёк. Хотя нет. Сказка и не начиналась.       Дым горчит. И хоть это первый раз, он не кашляет, лишь морщится от запаха. Не самый приятный.       Пусто.       Говорят, иногда с первой затяжки невозможно оторваться. Особенно, если в депрессии, особенно, если ничего больше нет.       Ни Организации — она переловлена и в тюрьме. Ни Ран — она нашла кого-то другого. Ни лекарства — уже слишком поздно для него, проще вырасти заново. Ни Кида — тот пропал после выстрела и какого-то камня. Должно быть, тоже выполнил свою задачу.       Пусто.       Всё неизменно. И бесконечные школьные дни. И вечное трещание Ран по телефону, будто и не было никакого Кудо Шиничи.       Дым. Неприятный. Желания потянуться ещё за одной сигаретой не вызывает. Хотя эту он выкурит до конца, до самого фильтра.       Даже от людских наркотиков толку нет. Досадно.       Звёзды прекрасны. Но не более — никакого трепета. Умрёт он или нет — холодные точки, жаркие тела не заметят исчезновение одного из своих детей. Им ни до кого дела нет, как бы не пытались астрологи убедить всех в обратном.       Пусто.       Внутри и снаружи, он словно лишь оболочка вокруг воздуха. Он знает, что это не так — знает, не чувствует.       Даже физическая боль от огонька не вызывает ничего. Он просто тушит, даже не глядя, и кладёт окурок в карман.       Надо бы не забыть выбросить, хоть и это почти никак не изменит его жизнь. Максимум накажут — неделю без Холмса. И то — одно название от наказания, даже излюбленный "Этюд в багровых тонах" не радует.       Сзади играет рингтон. Не его.       Поворачиваться смысла нет. Он и так знает, кто это. Даже странно, что тот здесь.       Или не странно.       Шагов будто бы нет, но Кида не услышать, если тот этого не хочет.       Он не удивлён ни чужим объятиям, ни отсутствию нотаций. Он знает, что чувствует Кид — предполагает, что знает.       Щёлк. Снова огонёк, вроде выделяющийся на фоне тёмного неба, но всё равно тусклый.       Но эта сигарета не ему. Киду.       Тому тоже не поможет, но пусть убедится сам.       Пусто.       Он не спрашивает, куда Кид пропал. Тот и не появлялся — сейчас тот в простой чёрной кофте, не в парадном костюме.       Здесь он и тот, кто прятался за Кидом. Две пустышки, что встретились вечером, чтобы умереть и попытаться воскреснуть.       Не в буквальном смысле.       Нет смысла влиять на то, что изменить нельзя. Можно лишь попытаться что-то найти в друг друге. Поиграть.       Чем-то заполнить зияющую пустоту. Хоть чем-то: бесполезным дымом от сигарет, красотой вечера, теплом взаимных объятий. Лишь бы не ничего.