Broken

      Время летело незаметно. Все эти месяцы я решил посвятить музыке и самосовершенствованию, ведь делать все равно было нечего, кроме как заботиться о себе и малыше. Всеми остальными делами занимался Неа, не давая мне даже лишний раз банку открыть.       Живот рос все активнее, на что папа всегда улыбался. Мне казалось, что он радовался этому чуть ли не больше, чем я. Мои вкусовые пристрастия становились все страннее и страннее. Иногда я мог грызть мел, а иногда хотелось баклажана с малиновым вареньем. В общем, извращения так и продолжались, и месяц от месяца все было хуже и хуже.       Неа носился со мной как с писаной торбой и старался услужить в любой ситуации, чтобы мне было комфортно и не приходилось лишний раз волноваться. Он даже где-то умудрился найти врача, который, как оказалось, принимал роды еще у Маны, что меня очень удивило. Даже сам врач был в шоке. Как мне объяснили, процесс родов будет проходить через кесарево сечение, так что останется шрам. Но кого он волнует? Точно не меня.       Когда я был на шестом месяце беременности, мне исполнилось восемнадцать. Это было странно, потому что я стал совершеннолетним и через три месяца у меня уже должен был появиться ребенок. Отец сказал, что домой мы вернемся только спустя полгода после родов, чтобы ни у кого не возникло вопросов, откуда взялся ребенок, а так можно будет сослаться на то, что у меня была девушка, которая отказалась от ребенка и все.       Как раз в это же время малыш начал активно толкаться и буквально выплясывать пируэты, особенно в час ночи. Никакие поглаживания его успокоить не могли, разве что если я напевал что-то, то более-менее толчки стихали, и я мог уснуть. Но и это было очень редко.       Время от времени меня все еще посещало депрессивное состояние. Не было бы и дня, чтобы я не вспоминал о Тикки: его нежные руки, теплые объятия, поцелуи. Сильная тоска по любимому сжимала в своих тисках душу и сердце, не отпуская. При Неа я вел себя так, чтобы он и не подумал о том, что я грущу. Но когда не мог держаться, все-таки позорно ревел в подушку, а после успокаивался, поглаживая живот и разговаривая с его жителем, ожидая момента, когда же ребенок, наконец, появится.       Тот день настал неожиданно. В начале апреля на свет появился мой сын, которого я назвал Мэттью. Он родился шумным, но очень красивым малышом. Кожа была смуглой, волосы черными, а глаза серыми. Он очень сильно напоминал мне Тикки, и от этого на душе появилось какое-то спокойствие. Наверное, если бы он был больше похож на меня, я бы расстроился. А так у меня есть напоминание о моем любимом человеке и ощущение, что он рядом и никуда не делся. Я был несказанно счастлив. — Он такой же, как я? — грустно усмехнувшись, тихо спросил я у отца, когда врач ушел, оставив кое-какие рекомендации и обещание приходить каждые три дня, чтобы следить за здоровьем малыша. — Думаю, скорее всего да, — выдохнул он, — но мы не можем знать наверняка. Можно мне подержать его? — Конечно, спрашиваешь еще, — я аккуратно, придерживая головку Мэтта, отдал его на руки Неа, завороженно смотря на то, как он счастлив.       Дальше же наша с отцом жизнь пошла кувырком, а время летело быстрее и быстрее. С Мэттом мне было сложно, ведь я никогда не занимался детьми до этого. Была прочитана куча книг и пособий по уходу за детьми, но от них толку было мало. Только через месяц я научился ухаживать за малышом без помощи Неа. У него, кстати, это выходило виртуозно и совсем не обременяло, в то время как я уставал словно лошадь, на которой вспахивают поле.       Музыка была заброшена, но я написал достаточно песен до того, как родился Мэттью и успел записать одну, выложив ее в сеть. После этого предлагал свою музыку парочке третьесортных певцов и певичек, которые купили их за небольшие деньги. Так и пошел заработок на дому с неплохим доходом, который рос с популярностью моей музыки.       Еще через месяц на пороге нашего дома появился Лави, который свалился как снег на голову, когда не ждали. Но я был рад увидеть друга. Он сказал, что Мэтт копия Тикки, хоть и пока миниатюрная. Рассказал про то, что Лин встретила парня своей мечты и даже брат не смог ей запретить с ним встречаться. Так же он переживал за Канду, у которого после моего отъезда крыша вообще уехала. — Ты представляешь, он напился до поросячьего визга, — смеялся Лави. — Я ни разу не видел его в таком состоянии. — А чего напился-то? — улыбнулся я, поставив чашку с кофе перед другом. — А вот не сказал, шакал, но думаю, после того, как ты оказался беременным, — он отпил горячий напиток, слегка поморщившись. — Ну, это кого угодно могло бы заставить напиться, — покачал головой я. — Я так рад, что ты принял меня со всеми моими тараканами и проблемами, спасибо тебе, — тепло улыбнувшись рыжему, сказал я. — Да ладно, — Лави подмигнул мне. — Я, в своем роде, очень стойкий и любопытный человек, а тут целое открытие. Не думал забрать фонд Чарли Чаплина, м? Там солидная сумма лежит для первого мужика, который сможет родить. — Да хорош издеваться! — возмутился я. — Я только порадовался, а ты все испортил! — Молчу-молчу, все хорошо, не переживай, — затараторил Лави, выставив руки перед собой. — Но Юу что-то, правда, через чур сильно расклеился, — парень на секунду задумался и решил сменить тему, — ты, кстати, когда домой вернешься? — Еще не скоро, — тяжело вздохнув, я отпил кофе и откинулся на спинку кухонного стула. — Очень хочу домой, до одури. — А чем заниматься будешь? — Чем-чем, Мэттью, чем! Как будто у меня есть более важные дела, чем он, — я улыбнулся, вспоминая какой сын активный и улыбчивый, несмотря на все свои крики. Не знаю, как это объяснить, но я очень сильно привязан к нему. И был еще до его рождения. Он мой лучик света во всей этой темной жизни. — Ну, я не знаю, — почесав макушку, продолжил диалог рыжий. — Ты, извини, за такой вопрос, но ты не думал там, не знаю, личную жизнь наладить? — Ты с ума что ли сошел? — я удивился. — Ни о какой личной жизни и речи идти не может, после того, что произошло. Я все еще люблю Тикки и вряд ли когда-нибудь забуду. К тому же, кому нужен рожающий парень? Я даже представить себе не могу, как это вот все происходит! — Ну, мало ли любителей экзотики… — он усмехнулся. Ой не нравится мне эта его улыбка.