***
Чонгук не может измениться. Сам — точно нет. Тэхен это знает и не надеется уже на исправление. Но, когда Чонгук не уходит из дома третьи сутки, проводя время со своим истинным, у Тэхена зарождается огонек надежды. Альфа не срывается практически — по лицу его больше не бьет. Лишь целует мучительно легко в приоткрытые и добровольно подставленные для поцелуя губы. Они даже впервые за два месяца занимаются любовью — именно ей самой, сливаясь в единое целое и не расцепляясь до самого утра, переплетаясь руками и ногами. Не грубо, по-животному, трахаясь, как было в большинстве последних раз, потому что Тэхен отпирается, а у Чонгука — желание завладеть своим омегой на подсознательном уровне. Тэхену хочется, чтобы такое продлилось как можно дольше.***
Тэхен вновь просыпается посреди ночи, когда Чонгук под его боком начинает шевелиться. Он сдавленно мычит сквозь сомкнутые губы, мечась по своей половине постели в агонии. — Чонгук-и? — мягко зовет омега, касаясь его лба дрожащей ладонью. Чонгук не отзывается, откидывается на спину, и дышит загнанно сквозь приоткрытые губы. По лицу тонкими каплями сбегает пот, грудь тяжело вздымается, а длинные пальцы сцепляются на тонких простынях. Тэхен вздрагивает, одергивая руку. В груди безумно стучит сердце и комом поднимается к глотке. Потому что на лицо — первые признаки и симптомы. Чонгука ломает. Ломка — тяжелейшее последствие наркотической привязанности. Сомнительное удовольствие и эйфория, получаемые от принятия дозы, сменяются мучениями, стерпеть которые порою бывает невыносимо. Чонгука знобит, его мелко потряхивает, и он, находясь в бессознательном состоянии, тянет одеяло на себя, укрываясь от накатившего волной холода. Такое состояние длится сомнительно недолго — Тэхен знает, ведь однажды они уже дошли до такого. Тогда все закончилось, мягко говоря, дерьмово. И сейчас Тэхену страшно. Омега подскакивает с постели, не решаясь больше заснуть этой ночью. Он ожидает, когда Чонгук придет в себя.***
— Это, блять, ты испортил всю мою жизнь, — на грани истерики, сжимая ладони в кулаки и сдерживая приступ смеха, шипит на него Чонгук. Тэхен не возражает, лишь вздрагивает от грубых слов и покорно опускает взгляд. В такие минуты, когда первая стадия охватывает Чонгука с головой, самое верное решение — оставить его одного и оградить от своего присутствия. Чонгук долго и продолжительно спит в течение нескольких дней, переодически срываясь на своего истинного и бросая в его адрес колкие слова — Тэхен это спускает на тормоза. Когда мозг альфы немного очищается, а сам он смотрит на Тэхена уже не так агрессивно и недовольно, тот позволяет себе присесть рядом и тихо, почти приглушенно спросить: — Мы можем сейчас вернуть тебе нормальную жизнь. Нам, Чонгук, нам нормальную жизнь. Ты только скажи, что хочешь этого? У Тэхена в голосе остатки былой надежды и смиренная тоска по прожитым счастливым дням. — Почему ты просто не можешь оставить меня в покое? Каждый их разговор в период ломки сходится лишь к одному — разорвать их отношения, их гребанную мучительную для обоих связь правильно. Но Тэхен этого не хочет, да и не может. У него кроме Чонгука никого, и этот альфа, каким бы он сейчас не был, единственное, что Тэхену дорого. — Потому что ты мой и ты мне нужен. Ты это знаешь, Чонгук-и, — голос Тэхена мягкий и убаюкивающий, он говорит медленно, растягивая слова. Чонгук легко хмыкает, вновь отворачиваясь от него и впадая в безрассудство. Тревожить больше его Тэхен не решается.***
Чонгук вновь вскрикивает от боли. Тэхен слышит, как мучения его истинного отражаются от стен резкими вскриками и нерешительными стонами. У Чонгука мышцы будто разрывает, беспощадно и нестерпимо больно. Кости, кажется, и подавно выворачивает из суставов и разрядами по всему телу из-за ненавистной ломки. Чонгуку нужно. Снова и, желательно, больше, чем в прошлый раз. Чтобы утолить жажду и заглушить болевые импульсы, с каждой секундой которых становится только больше. — Тэхен, пожалуйста, мне нужно. Нужно, блять, понимаешь? У Чонгука взгляд стеклянный, он мечется по кровати, впиваясь ногтями в ладони и глядя на Тэхена с плохо скрываемыми эмоциями. Тэхен понимает. Смотреть на это невыносимо, и Тэхену самому больно почти на физическом уровне, когда тело Чонгука подкидывает на кровати, сводя очередной судорогой. У альфы разрядами боли остро пронзает все тело с определенной периодичностью, и Тэхен единственное, что может, — взять его за руку крепко-крепко, сжимая его дрожащую ладонь в похолодевших в мгновение пальцах. Чонгуку единственное, чего хочется, так это сдохнуть, потому что терпеть сил нет. И он фактически представляет, как можно лишиться жизни в ближайшие секунды почти безболезненно и мгновенно быстро.***
Когда через сутки Тэхен не находит Чонгука в постели, да и в их квартире впринципе, холодом прошибает все тело. Ноги подкашиваются, руки начинают трястись, и изо рта вырывается только беспомощное «Чонгук-а». Чонгук срывается, а Тэхен медленно оседает у двери в их спальню, ожидая дальнейшего. Ближайшие дни не предполагают ничего лучшего.