А звёзды смотрят на нас сверху...

      Дни, заполненные окончательной шлифовкой плана операции, перетекали из одного в другой. Дженсен практически всё время проводил в зоне «А» командного отсека и раз за разом производил расчёты, сверял данные, выстраивал графики и лог-схемы, перепроверяя вновь и вновь на голографической модели всё задуманное.       Приказ явиться в зону «А» командного отсека, Джаред получил на комм, когда был в спортивной части модуля Амарант. Физические нагрузки ещё с армейских дней казались ему удобным, а главное, действенным способом отвлечься. А отвлечься ему было от чего. Быстро вернувшись к себе, он сунул спортивную форму в бокс очистки, принял душ, переоделся в форму и направился по назначению.       Когда Джаред зашёл, Дженсен не счёл нужным даже поздороваться, просто скользнул по нему равнодушным взглядом и вернулся к изучению проекции и к визуалам карт перед собой. Капитан «Северной Звезды-1» со стороны выглядел собранным и спокойным.       Сам же Дженсен себя так и чувствовал, потому что всё закончилось в тот вечер, с теми его последними словами.       Предполагаемые данные и расчётные — всё сложилось в трёхмерную модель раскрытия Великих врат, которая медленной голограммой кружилась в центре над большим прямоугольным столом. Где вместо твёрдой поверхности был сделан проекционный экран с изображением подробной звёздной карты задействованных в операции секторов.       — Обитаемые миры, как мы все знаем, — обязательная деталь любой вселенной. И Экарта является такой планетой. Их звезда KIC-8311864 сродни нашему солнцу и так же относится к «жёлтым карликам», то есть звёздам спектрального класса G2. Но проблема в том, что их солнце стало гаснуть, и в последние пять лет его угасание стремительно увеличилось. По нашим разведывательным данным мы можем сказать, что их звезда окончательно погаснет уже через 10—12 лет. Также мы имеем некоторые данные о том, когда именно планируется открытие Врат с их стороны и точные координаты, заложенные в механизм открытия. К сожалению, мы ничего не знаем об их кораблях и вооружении.       — До сих пор удивлён тому факту, — задумчиво произнёс Дженсен, — что дверцу всё же приоткрывали?       — Экартийцы не оставили нам выбора мирного сосуществования. И Общегалактический Альянс не может рисковать безопасностью нашей галактики.       — Нет выбора. Хм… По-моему, это самые глупые и бессмысленные слова, сказанные с тех пор, как у человечества появилось это самое право — делать выбор, — философски заметил Дженсен.       — Мы знаем, что экартийцы около пяти лет назад восстановили технологию варп-прыжков благодаря сохранённым квантовым блокам памяти в остатках Великих врат с их стороны. При первой операции по предотвращению открытия врат мы понесли многочисленные потери, но смогли сдержать проникновение в нашу галактику. При упоминании той самой провальной операции «Ночной странник» Дженсен нахмурился.       — Поскольку мы не знаем, насколько и на каком уровне вооружены экартийцы, в первый час после полного открытия Врат нам нужно будет не только сдерживать оборону периметра, но и успеть выяснить степень вооружения противника и на что способны их корабли. Для этой операции разработаны специальные модели очень быстрых беспилотников. Они за короткое время смогут собрать более полные данные, а в это время штатные корабли и пилоты «Ящеров», «Чёрного легиона», «Архангелов», и «Джовы» постараются обеспечить безопасность станций, не дав подойти кораблям противника слишком близко. — Что скажете, полковник?       — Я? — неподдельно удивился Джаред.       — Полковник, — Дженсен хотел было закатить глаза, но передумал, — я считаю целесообразным, чтобы вы, со своим тактическим и практическим опытом, может быть, захотели бы внести какие-то корректировки.       — Всё верно. Со своей же стороны, что могу добавить, что практически все пилоты обновили имплантаты. Это новое поколение создавалось именно для этой операции. Они увеличили скорость и быстроту реакции, способность к запоминанию, эффективность молниеносной адаптации по ситуации.       — Все грузы прибыли на станции? — спросил Морган и задумчиво переплёл пальцы, опираясь локтями на край стола. Кажется, это сборище утомило не только Дженсена.       — Да, — кивнул Дженсен. — На протяжении последних недель грузовые фрейтеры доставили всё необходимое.       — Единственное, что нам может помешать, — это Красный карлик. — Джаред потянулся рукой, на голографической модели увеличил и притянул ближе ко всем остальным объектам красно-оранжевую звезду с чернеющими прожилками. — Планета с сильным силовым полем в опасной близости от наших секторов. И нужно быть аккуратными.       — Верно… — в тон ему, задумчиво протянул Дженсен. — Ни один двигатель ни на одном из наших кораблей не сможет противостоять притяжению планеты, просто не хватит мощности. Защитные щиты тоже не выдержат.       Совещание продолжалось уже третий час, и от набитого оскомину на зубах плана операции Дженсена уже откровенно мутило. Он предпочитал размышлять в одиночестве и в тишине.       Осталось меньше суток до начала операции.       Дженсен вновь вернулся в зону «А» командного отсека уже вечером. И, предсказуемо, там никого не оказалось. Он активировал проекцию трёхмерной модели операции и долго рассматривал, словно видел впервые.       Он пытался сложить, казалось бы, простейшую головоломку. Знания знаниями, но их одних недостаточно, чтобы построить идеальную для выполнения операцию на тех малых данных, что у них были. Можно сказать, что на экартийцев у них ничего существенного и не было, и вот это-то и тревожило Дженсена, не давая покоя. Так же, как и в случае с «Ночным странником». Он провёл по экрану, и по нему беспокойно запрыгали символы, завертелись разноцветные плоскости, деловито поднялись колонки разнообразных диаграмм и сверок. Дженсен просчитывал их уже десятки раз. Изменял данные, менял местами и перепрограммировал вводные данные, но что-то не складывалось. Что-то не давало ему покоя.       Дженсен вздохнул, активировал свой комм и слил запись из личного архива. Трёхмерная модель исчезла, и на смену ей возник видеоотчет, проецируемый на визуал. Перед Дженсеном развернулся большой экран прямо по центру отсека и на нём замелькали штурмовики, а через мгновение на экране уже завязался тяжёлый бой.       Когда смонтированная в семь минут запись закончилась, Дженсен взмахом руки остановил воспроизведение. Картинка замерла на предпоследнем кадре. Дженсен опёрся о край стола и, опустив голову, устало выдохнул.       — Зачем ты каждый раз её просматриваешь?       Дженсен едва различимо вздрогнул и выпрямился. Когда Джаред успел войти в отсек, Дженсен не понял, и долго ли он стоял у него за спиной, наблюдая за ним, — тоже.       — Затем, — он принялся пролистывать видеоряд с отснятым материалом, как если бы листал обычную книгу, — потому что, если я прав, Милтон снова всё угробит. А я больше не хочу терять своих людей.       О том, что Джаред тоже его подчинённый и пилот, причём ведущий, а ещё и небезразличный ему человек, Дженсен предпочёл не думать.       — Ну, хорошо, — согласился Джаред. — А что если ты не прав?       Дженсен резко поднял голову, оторвавшись от застывшего на паузе видеоряда, и посмотрел на Джареда.       — Тогда, операция будет успешно завершена и ни один из моих людей не пострадает.       — Ладно, — Джаред встал по другую сторону стола напротив Дженсена. — Давай ещё раз вместе всё просмотрим. Может, что и найдём.       Дженсен чуть было не сказал «спасибо», но ограничился просто усталым кивком головы.       Дженсен свернул запись и заново погнал все данные. Графики и кадры давно заученного наизусть видеоряда, диаграммы, лабиринты из цифр, расчётов и идеально ровные колонки символов — бесконечное множество информации.       — Смотри, мне не нравится вот этот протокол обмена данными между входящим каскадом и портами второго массива, — он развернул к Джареду одну из лог-схем. — Что скажешь?       Джаред перехватил проекцию, покрутил её, рассмотрев с разных сторон.       — С лог-схемой всё в порядке, и если брать в расчёт возможный снос и отсутствие точных данных по траектории, то погрешность весьма приблизительна и очень мала, — аргументированно и спокойно выдал Джаред, не поднимая головы. Он откинул в сторону отработанную схему и продолжил сверять данные.       Дженсен посмотрел на Джареда и задержался взглядом — уверенные движения, цепкий и внимательный взгляд, сосредоточенность на выполняемой работе. И среди всего этого Дженсен неожиданно понял, что они находились вместе, близко друг от друга, но не цеплялись к словам, не сверлили взглядами. Они просто делали свою работу. Когда личное отошло на второй план, стало ощутимо легче.       Они словно выпали из привычного измерения времени и отгородились в своём замкнутом пространстве отсека, где в ту самую минуту не было ничего, кроме задачи найти причину возможного провала завтрашней операции. Найти и распознать, увидеть будущую неправильность действий, предполагаемых поступков или принятых решений. Найти сбой в расчётах, которые могут повлечь за собой поражение и не одну тысячу смертей.       Дженсен убрал визуал, откинув движением руки в сторону, и вновь активировал проекцию трёхмерной модели.       — А я убеждён, что всё будет хорошо, — неожиданно, как-то уж слишком уверенно и очень бодро проговорил Джаред.       — Ты сам-то в это веришь? — устало усмехнулся Дженсен и отправил ему очередную лог-схему, толкнув по воздуху через весь стол.       Джаред поймал её на лету автоматически, покрутил, рассмотрев ещё раз со всех сторон, и ответил уже намного спокойнее:       — Я не просто верю, я уверен.       — А что скажешь по поводу этого? — Дженсен кивком указал на последнюю проекцию.       — Скажу, что… — Джаред еще раз, для проформы, мельком глянул на лог-схему, — после определённого порога информации мозг начинает сбоить. Особенно когда стараешься одновременно держать в актуальном состоянии решения нескольких задач с херовой кучей вводных. Когда по очереди к ним приступаешь, то всё хорошо, но опять же, Дженсен, до определённого момента. В этот самый момент, когда ты уже устаёшь, и твоё внимание начинает медленно ослабевать, возникает нервозность, и охеренная такая возможность попросту не заметить ошибки. Хотя она на самом деле будет пустяковая. Но затем появятся и её последствия. Знаешь, выявив причину, можно сделать ещё и другие ошибки, и тогда ты рискуешь запустить совершенно иную цепь и начать двигаться и вовсе в неправильном направлении. А там ведь ждут и другие задачи. И другие ошибки. И хочется уже взять и бросить всё. А нужно-то было всего лишь вовремя отдохнуть и не сделать ту самую маленькую ошибку.       Дженсен с неподдельным удивлением слушал то, что говорил ему Джаред.       — Ты, блядь, всегда такой правильный? — огрызнулся Дженсен, потому что понимал, что Джаред, сукин сын, абсолютно прав. Но признавать этого не хотелось. — Разложил всё по полочкам ровными рядами. Мозги вправлять слетевшим с катушек пилотам не пробовал? У тебя бы получилось.       — Дженсен, я просто хочу сказать, что тебе нужно отдохнуть.       — И в этом я с полковником соглашусь!       Парни одновременно обернулись — в отсеке, подпирая спиной стенку, стоял Морган. Он посмотрел на комм на своём запястье и более строгим тоном произнёс:       — До операции четырнадцать часов. Всем отдыхать. Это приказ!       — Есть, — они одновременно отозвались.       И Дженсен свернул центральную голограмму и все лог-схемы.       — Разрешите идти? — вытянулся перед Морганом Джаред.       — Идите, полковник.       Он шагнул вперёд, и шлюзовая перегородка плавно сомкнулась за его спиной.       — Всё в порядке? — Джеффри перехватил за предплечье уходящего Дженсена.       — Да, — коротко бросил он.       — Ну-ну. Особенно невербальная стена между вами размером с галактику это подтверждает. Я видел сегодня это на совещании. Дженс, а как ты завтра собираешься с ним работать, а?       Дженсен словно подавился воздухом. Об удивительной способности Моргана в определённый момент припечатать несколькими словами до потери дыхания Дженсен знал.       — Я бы не хотел это обсуждать, — сухой официальный тон Дженсена позвякивал льдинками и кусал холодом.       — Дженни, — Морган неожиданно перешёл с официального тона на откровенно развязанный. — Я знаю тебя уже сколько?.. Пятнадцать лет? Ну охуеть как вовремя. Дженсен ненавидел, когда его так называли. И Джеффри об этом знал.       — Не называй меня так! И не пятнадцать, а почти восемнадцать.       — Вот и мне все эти восемнадцать лет всегда казалось, что когда старший по званию хочет показать хорошее к тебе расположение, он вправе называть тебя по имени.       — Вот именно — по имени! — рявкнул он. — Слушай, Джеффри, а давай я завтра всё похерю, и ты снова будешь называть меня нормально? — Дженсен понял, что его занесло. — Если вообще будешь, — уже тише добавил он.       Дженсен огрызался, и это было плохо. Очень плохо. И дело даже не в том, что он так дерзко огрызался в разговоре с генерал-лейтенантом Общегалактической армии Альянса. Просто Дженсен чувствовал, что опасно балансировал на грани.       — Дженсен, — положив ладонь на плечо, спокойно сказал Джеффри, — послушай сейчас не генерал-лейтенанта, а старого друга — отключи мозги хотя бы до завтрашнего утра. Выспись.       Дженсен прикусил язык, перестал сучить, молча кивнув и вышел из отсека.       В переходах и коридорах был ещё приглушённый свет. Гулко шумели над головой вентиляторы систем жизнеобеспечения, и вполнакала светили длинные желтоватые лампы под высокими сводами. Металлическая решётка под ногами едва ощутимо пружинила шаг или это просто нервы разыгрались?       Дженсен направлялся в зону «А», но пошёл почему-то не своей обычной дорогой, а другим маршрутом. Этим путём пилоты всегда проходили к своим кораблям. Дженсен вызвал лифт и осмотрелся, — не то чтобы неожиданно, но на одной из нижних площадок мелькнула знакомая высокая фигура.        «Джаред…»       Дженсен повернулся и всмотрелся вниз — тот застегнул молнию лётного комбинезона до конца и, шагнув в сторону, скрылся за одним из поворотов. Мелькнула шальная мысль — спуститься на два пролёта вниз и догнать. И когда двери лифта открылись, Дженсена уже не было.        «Ласточка» была на своём обычном месте и её матовое покрытие словно поглощало и без того приглушённое освещение. Джаред, положив ладонь на правую стойку стабилизатора и склонив голову, стоял молча. Со стороны могло казаться, что «Ласточка», как гигантская птица, раскрыв крылья, пыталась укрыть своего пилота.       Дженсен медленно приблизился, стараясь приглушить шаги, но Джаред всё равно его услышал.       — Джаред?       — Пришёл пожелать удачи? Странно… — тряхнул головой он и подошёл ближе. — Не думал, что увижу тебя сегодня и уж точно не здесь.       — Джей, я действительно хотел…       — Не надо, — перебил его Джаред и, положив ладонь на плечо, чуть сжал. — Ты наш капитан, и если не на тебя полагаться, то на кого тогда вообще? Всё будет хорошо, Дженс. Ты все верно рассчитал и продумал, даже не сомневайся в этом. А если что-то пойдет не так, это будет уже не твоя вина.       — Что? О чем ты?       — Не обращай внимания, — махнул рукой Джаред. — Я верю, что ты всё сделаешь правильно.       Дженсен кивнул, развернулся и сделал только пару шагов в направлении перехода, когда его с силой развернули обратно. Джаред чуть задел большим пальцем кромку воротника форменной куртки Дженсена и прикоснулся к коже; взгляды схлестнулись. Но Дженсен всё же успел первым дернуть Джареда на себя.       Джаред, сукин сын, умел целовать так, что сбивалось дыхание. Он перехватывал инициативу у Дженсена играючи, легко и даже где-то лениво, просто потому, что знал, что может это сделать. Имел на это право. Одно юркое движение языка, раскрывающего его губы — и Дженсен уже отвечал с жадностью, с которой сам от себя и не ожидал. Поцелуй вышел отчаянным и горчил на губах ошибками, которые уже было не исправить.       — Джаред… Джей, — практически прошептал он, когда Джаред уже перестал целовать, но не отстранился. — Вернуться живым, слышишь? Вернуться.       Джаред не ответил и отпустил. Он подошёл к «Ласточке», на секунду прижал ладонь к холодной обшивке и провёл пальцами, словно лаская. А потом рванул по трапу вверх.       — Это приказ, Падалеки! — выкрикнул в спину Дженсен.       Джаред на окрик не обернулся. Но то, что он эти слова услышал, Дженсен знал совершенно точно.       Самое паршивое — это время. Ты уверен, что оно ещё есть. А потом, мгновение — и вот его уже нет.