А звёзды смотрят на нас сверху...

      Что там ему рекомендовали? Выспаться? Да хуя с два он выспится. Дженсену необходимо было…       А что ему было нужно?       Дженсен добрёл до своего отсека, вошёл и остановился.       «Так…»       А что же он искал? Что так нужно было?       Какая ирония, мать её так! То, что так необходимо было Дженсену, разметало на атомы и осталось болтаться в невесомости, как мелкий космический мусор.       Он, бригадный генерал, кажется проебал самое главное в своей жизни. Дженсен обхватил ладонями голову и стал смеяться. Когда накатившее прошло, в отсеке ощущалось как-то душно и тоскливо, как в комнате тяжелобольного.       — Саманта? — Дженсен вызвал Феррис по комму.       — Да, капитан, — тут же отозвалась она.       — Сэм… Я хотел попросить, — Дженсен потёр лоб, а потом сполз ладонью по всему лицу, словно стирая что-то. — Мне нужно выпить.       И первому помощнику не нужно было ничего объяснять.       — Хорошо, Дженсен. Я скоро.       Мысли Дженсена ещё долго не могли найти точки сцепления в его голове. Может, потому, что перед его внутренним взглядом до сих пор стояла картинка с визуала наблюдения — последнее секундное изображение корабля Джареда.       Дженсен не помнил, через сколько появилась Феррис, но она всё верно поняла, держа в руках бутылку с синтетическим виски.       — С тобой побыть? — осторожно спросила она.       Дженсен только покачал головой, отказываясь, и вновь отвернулся к иллюминатору, и Феррис развернулась, чтобы уйти.       — Хотя нет. Постой, — остановил её Дженсен. — Я хочу, чтобы ты приняла командование станцией.       — Дженсен…       — Саманта. Три дня, а потом всё изменится. Я прошу у тебя всего три дня, — он посмотрел ей в глаза, и для Феррис этого оказалось достаточно.       — Я поняла капитан.       — Я перевёл на тебя полный командный доступ.       Саманта кивнула и вышла.        «Эта чёртова прорва звёзд всё так же светит, а его нет. Эти чёртовы звёзды. В этой чёртовой темноте космоса».       Форма бригадного генерала давила, не давая возможность вздохнуть полной грудью. Дженсен расстегнул застёжки, снял китель и брюки и бросил на кровать. Достав простые штаны и свитер с высоким горлом, он переоделся. Потом он увидел полупустую пачку сигарет, подхватил со стола принесённую бутылку и вышел из отсека вскоре за Феррис.       У Дженсена было странное, текучее и ускользающее, ощущение, когда он шёл по переходам станции. Вокруг висела тёмная гулкая пустота и насквозь пропахший смертью и потерями воздух.       Дженсен подошёл к двери в знакомый отсек и несколько минут раздумывал. Капитанского доступа у него уже не было, а вот личный доступ в этот отсек могли уже и деактивировать. Он отсканировал ладонь и действительно обрадовался разрешающему сигналу сканера. Дверь мягко ушла влево, и он вошёл в отсек Джареда.       Тишина была отличной субстанцией. И как никто другой, Дженсен знал об этом. Она может быть такой мягкой, такой уютной и вполне может заполнить собой огромное пространство и не оставить в нём даже капли воздуха. А может заполнить и небольшой отсек и молчаливо и услужливо заставить задыхаться в нём в одиночестве.       Джаред, так же как и он сам, возможно, был единственным на станции, кто не применял модулятор внутреннего пространства, и отсек оставался таким же аскетично простым, как его и создавали изначально.       В комнате тускло светились немногие активированные приборы, работа которых продолжалась постоянно и автономно.       Было тихо. А ещё едва уловимо и тонко пахло самим Джаредом. Его запах не исчез и не ослабел, впитавшись, казалось, в металл стен и переборок.       Дженсен держался на расстоянии от стола, на котором ещё остались личные вещи Джареда. Он обошёл его по большому полукругу, и тишина в отсеке, словно съела звук его осторожных шагов. И только визор работающий в режиме ожидания притягивал взгляд, как свет маяка в темноте. Внутри прибора светилась мягким перетекающим перламутром небольшая сфера — стандартный цвет для личного послания открытого типа. Он подошёл и одним касанием активировал сферу, запустив послание в визоре.       Голограмма Джареда повисла в воздухе полупрозрачным облаком и почему-то казалась почти настоящей, материальной. Дженсен с трудом подавил в себе желание коснуться изображения рукой, чтобы проверить, так ли это. Хотя он прекрасно знал, что это всего лишь записанная на мембрану проекция визуального послания.       Просто очень хотелось дотронуться. Наверное, когда плохо и больно, нужны тактильные контакты.       Дженсен сел прямо на пол, опершись спиной о край кровати, и прикурил сигарету. Дым полоснул по отвыкшему горлу и тяжело опустился в лёгких.       — Дженсен, — начал голографический Джаред, — не буду говорить, что случилось, если ты смотришь эту запись. Это моя работа, и наверняка я не мог поступить иначе. Но… Я сейчас не об этом. Я хотел сказать, что для меня всё произошедшее было не просто трахом. Да-да, я знаю, ты не любитель подобных разговоров, — усмехнулся на голограмме Джей, — но я хочу, чтобы ты знал — для меня всё, что между нами произошло, было не просто сексом. Поверь мне, Дженс, я точно знаю, что всё было се… Гм… — Джаред на записи опустил взгляд и прочистил севший голос. А потом неожиданно очень открыто улыбнулся. — Удачи, Дженс.       Дженсен, как заворожённо, следил за происходящим на экране и улавливал абсолютно всё. Каждый неровный выдох, каждое слово. И, наблюдая всё это, ему хотелось приставить ствол к виску и выстрелить.       Дженсен выпустил дым, и тот, бесформенный и едва ощутимый, растворился где-то в вытяжке, оставив за собой лишь стойкий запах крепкого табака. И голос Джареда, звучавший из голограммы и рассыпающийся в сознании на воспоминания: Джаред… горячий, импульсивный и вечно улыбающийся.       Он появился в жизни Дженсена так же внезапно, как появляется комета на тёмном небосводе. И так же безумно быстро ушёл.       Дженсен смотрел в иллюминатор на бесконечные звёздные россыпи. Бездна звёзд. Мелкие точки, как гвоздики, были вбиты в тёмный бархат космоса. И бессмысленно ждать того, кто никогда уже не вернётся. Хотелось не просто заорать, хотелось выть, пока голос бы не осип и не сорвался.       Какой бесконечно длинный день… Если бы у Дженсена была возможность, он разрядил бы обойму прямо в этот иллюминатор. В это враз потускневшее и далекое солнце.       После «Ночного странника» Дженсен думал, что умеет жить, потеряв. Вот только терять он все-таки так и не научился.       Перемежая затяжки сигарет и глотки спиртного, Дженсен как мазохист прокручивал голограмму вновь и вновь, пока в глазах не стало двоиться. И весь мир вокруг словно выцвел. Сложился, как смятая в комок бумага, и треснул на заломленных краях.       — Чтоб тебя, Джей, — выдохнул он вслух и тряхнул головой, словно заставляя себя собраться. Смотреть на эту запись было почти больно, словно на яркий свет.       Дженсен остановил голограмму и решил, что он только на минуту прикроет глаза.       Настойчивый звук заставил Дженсена открыть глаза. Он просто перешёл из одного состояния в другое.       Не было никакого периода пробуждения, никакого спасительного беспамятства, которое зачастую бывало после выпитого. Не было ничего.       — Да, Джеффри, — ответил на вызов Дженсен, — разве я ещё не всё сделал для нашей вселенной?       — Мне нужно с тобой поговорить.       — Джеффри, а это не подождёт хотя бы до завтра?       — Ты всё ещё капитан «Звезды», так что нет. Не подождёт.       — Спешу тебя удивить, где-то пару-тройку часов назад я передал Феррис капитанский доступ.       — Номинально, Дженсен. Но-ми-наль-но. Полного перехода не было, так что я жду тебя в своём отсеке через пятнадцать минут.       Он свернул коннект и тяжело вздохнул. Голова всё же начинала болеть мутной болью, но пока еще где-то на периферии.       Дженсен размял затёкшую шею, поднялся и дошёл до ванного блока и, опёршись о края раковины, посмотрел на себя в зеркало. Вид у него был как у снятого с виселицы. Взгляд сполз налево, зацепив синий флакон лосьона и пузырёк с таблетками. Дженсен сам не понял, как потянулся за синей стекляшкой, отщёлкнул колпачок, и его моментально накрыло до боли знакомым запахом. А вместе с этим ещё и яркими и чёткими воспоминаниями — Джаред улыбался, смеялся, хмурился, злился, что-то рассказывал, жестикулировал, Джаред кончал, сдвинув брови и приоткрыв рот. Свалившиеся и ожившие, они почти оглушили.       — Блядь!.. — выдохнул он.       Вот какого чёрта он открыл этот грёбаный флакон?       Дженсен закрыл и поставил его обратно. Потёр виски, нагнулся над раковиной и несколько раз плеснул в лицо холодной водой. Это немного помогло, сознание прояснилось, но мутные и тяжёлые мысли не исчезли, а всего лишь немного отступили назад.       Дорога к Моргану показалась ему слишком долгой и извилистой.       — Капитан.       — Саманта, всё в порядке? — спросил он, встретив своего помощника перед отсеком Моргана.       — Да, всё штатно. Производится ремонт повреждённых блоков. Окончательно уточняются потери среди персонала станции. Как ты, Дженсен?       — Всё в порядке, Сэм. Я в норме.       Он утвердительно кивнул, словно сам себе подтвердил свои же слова и запросил разрешение на вход. Сканер выдал утвердительный сигнал, подтвердив зелёным проблеском.       — Дженсен, — Джеффри встал из-за рабочего стола, за которым сидел, — как ты?       — Да, блядь, я в норме! — повысил голос Дженсен, потому как один и тот же вопрос с разницей в десять секунд — это перебор. Но тут же понял, что ещё немного — и он окончательно сорвётся.       — Садись.       — Я всё же надеюсь, что это ненадолго, Джефф, и я бы хотел…       — Сядь, я сказал! — рявкнул Морган.       Дженсен сел и минут пять ждал, когда Джеффри начнёт. — Нужно поговорить о Джареде, — он отошёл к иллюминатору и всмотрелся в темноту космоса. Красный карлик как обычно висел на ближней орбите.       — Блядь, Джефф, я тебя прошу, только не начинай. Ничего уже не изменить. Так какой смысл в этом разговоре?       — Да, ты прав, не изменить. Но Джаред сам хотел, чтобы ты обо всем узнал. Нет, изначально он, конечно, был против, но спустя месяц пребывания на станции он передумал. И, судя по всему, я догадываюсь — почему.       — О чём ты? — нахмурился он.       Морган развернулся и долго смотрел на Дженсена, вместо ответа.       — Дже-е-ефф?       — У Джареда было особое задание, кроме того что он был командиром «Ящеров». После провала «Ночного странника» Альянс решил сыграть на опережение. Долго просчитывали на несколько шагов и в итоге разработали операцию «Феникс».       — Никогда не слышал о такой, — заметил Дженсен.       — Неудивительно. Доступ к ней имели всего четыре человека — я, Милтон, Карвер и Падалеки. Как ты уже знаешь, Великие врата невозможно просто закрыть. Их можно только уничтожить. Джаред за последние два года шестнадцать раз был на той стороне. И когда он первый раз отправился на ту сторону врат, к экартийцам, никто из нас не был уверен, что он вообще вернётся, но, как видишь, ему это удалось. При первом полёте выяснилось, что Великие врата с той стороны не имели целостности и многие элементы были повреждены или утеряны, и это дало нам шанс. Каждый полёт Джаред закладывал по несколько десятков точечных взрывных блоков, чтобы в нужный момент активировать их.       — И?..       — Он должен был пролететь по краю орбиты Красного карлика, подобраться вплотную к вратам и активировать заложенные блоки. Другого выхода не было.       — И как он должен был вернуться? — опасливо прищурился Дженсен. — Ведь он должен же был вернуться? Так, Джефф?       — После он должен был действовать по ситуации.       — Хорошо, один вариант я уже услышал. Какой был вторым? Ты же прекрасно понимаешь, что всегда разрабатывается ещё и запасной план. Джеффри, не заставляй меня переспрашивать еще и об этом.       Но Морган молчал.       — Джеффри! — повысил голос Дженсен. — У него были запасные сценарии выхода?       — Только один, — устало проговорил Джеффри. — Попытаться очень аккуратно сместиться в сторону планеты и уйти в гипер вблизи Красного карлика, замкнув сценарий полёта на точке выхода восточнее нашей станции на ноль целых три десятых градуса.       — Это же безумие! — Дженсен вскочил с места и зло сжал ладони в кулаки, лишь бы не броситься на Джеффри. Ему хотелось съездить Джеффри по морде так сильно, что в кончиках пальцев закололо. — Я отказываюсь верить в то, что Джаред не осознавал элементарного. Того, что при критическом приближении к Карлику его совершенно точно затянет в силовое поле звезды буквально за доли секунды, даже если он успеет включить все реверсы двигателей на максимальную мощность! Джеффри, мать твою, а у Джареда всего лишь фрегат. «Ласточка» не эсминец и не обладает подобными мощностями. А если всё-таки попытаться и уйти в гипер с орбиты звезды, «Ласточку» просто поглотит остаточная плазма, которую и утянет вместе с Джаредом силовое возмущение в пространстве гиперпрыжка. Да ты и сам всё это прекрасно знаешь, Джеффри!       — Технически, если «Ласточка» не погрузится в плазму слишком глубоко, то успеть можно. Если всё это принять за обособленный кластер, то есть небольшой промежуток между безопасной зоной выхода и областью, где излучение звезды ещё не настолько опасно для фрегата Джареда. В этом случае Джаред рисковал потерять внешние щиты, но сам корабль остался бы цел.       — Поверить не могу…       Дженсен рухнул обратно в кресло. Голова в последние минуты напоминала о себе ещё не резкой, но уже противной ноющей болью.       — Мы направили поисковые корабли, и возможно…       — Да ради бога, Джефф! — он саданул по подлокотнику кресла. — Давай смотреть правде в глаза. Ты же…       Возгласы Дженсена прервало сообщение от помощника:       — Генерал-лейтенант, шаттл к вылету готов.       Дженсен вопросительно посмотрел на Моргана:       — Позволь спросить, Джеффри — уже собрался куда-то?       — Венера, будь она неладна, — отозвался он. — Но Милтон всё ещё здесь.       Дженсен глубоко вздохнул и устало провёл ладонью по лицу. Пора было уходить. Он встал и, не говоря больше ни слова, направился к выходу.       — И вот ещё что, — окликнул его Джеффри, как раз перед тем, как перед Дженсеном скользнула в сторону дверь отсека. — У Джареда был особый доступ к «Звезде».       Дженсен осознавал, что, согласно его рангу, у него капитанский доступ. Полный уровень. Но вот об особом доступе, он слышал впервые.       — Какой? — сухо поинтересовался он.       — Полный доступ. Уровень «Ноль».       — Подменённые логи — его работа? А, Джефф?       Морган отвел взгляд и, соглашаясь, кивнул.       Всё это означало только одно — доступ самого Дженсена явно не дотягивал до доступа Джареда по десятку параметров.       После того как Дженсен узнал подробности операции Джареда и всеобщего глобального плана, он почувствовал себя статистом в чужом сценарии. Причём не в самом лучшем. Стало противно.        «Джаред… Сукин ты сын!»       Похоже, Дженсен самый запутавшийся во всей этой ситуации. Дженсен реально мечтает об амнезии. И отмотать свою жизнь назад, до «Северной Звезды» и Джареда.       В голове словно набирал обороты фотонный двигатель, стучало в висках и уши закладывало как при прыжке в гипер. Дженсен сообразил — это отходняк. Его нервы просто не выдержали нагрузки, организм понял, что всё закончилось, и отпустил завёрнутые наглухо с утра гайки.       Самое главное, чего реально боялся Дженсен, идя по переходам, это то, чтобы ему кто-нибудь попался по дороге. В такой момент он за себя вряд ли бы поручился.       Голова болела уже просто нестерпимо, и Дженсен остановился понять, где он находится. Где-то он уже сегодня видел таблетки?.. Хм…       Вспомнив где, выходило, что до отсека Джареда идти было намного ближе. Тем более что Дженсен там кое-что оставил.       Вновь появившись в отсеке Джареда, Дженсен забрал с полки в ванном блоке пузырёк с таблетками и, вытряхнув на ладонь сразу две, запил их виски из полупустой бутылки. Опустившись опять на пол, Дженсен длинно выдохнул и стал ждать, когда подействуют таблетки и боль хоть немного утихнет.       Минут через пять он качнул бутылкой, проверяя, есть ли там ещё что-то, и, поняв, что ещё осталось, залпом сделал ещё три глотка. Так, чтобы обожгло и пробрало до самой сердцевины. Да, алкоголь согрел нутро, но не душу.       Время скрипело минутами, словно лязгали звеньями страховочные цепи в главном шлюзе. Оно как будто дёргало прошлое, совсем ещё недавнее, как за верёвочки, которые теперь уже перепутались в сознании Дженсена в странную конструкцию из слов и воспоминаний. И спорить с действительностью уже бесполезно. И что-то пытаться вернуть, что-то доказывать — тоже поздно. В замкнутом пространстве невыносимо было быть «здесь и сейчас», когда в то же время «завтра» уже будет совершенно другим, нежели хотелось совсем недавно. Совсем недавно, буквально этим утром Дженсен хотел совершенно другого. Он предполагал, что надежда очень живучая, конечно, дрянь, но даже в тот момент она была уже абсолютно бессмысленна.        «Сейчас… — медленно размышлял Дженсен, — ещё пару минут, и боль отпустит».       Вот только ощущалось всё совершенно наоборот. Тело стало тяжелеть, глаза слипались и жутко клонило в сон.        «Падалеки, чёрт бы тебя побрал… У тебя даже таблетки не так действуют, как у всех».       Боль наконец-то стала стихать, вот только не то что бы встать, шевелиться не было сил. Спать хотелось зверски.        «Таблетки…»        «Не-как-у-всех…»        «Падалеки… Драгдилер херов! Что ты хранил?..», — он не успел додумать, когда его окончательно накрыло плотной темнотой.       — Очнулся?       Голос Элейны Хаффман прозвучал где-то по правой стороне, и Дженсен с трудом разлепил веки. Яркий свет ударил по все еще чувствительным глазам.       — Чё-ё-ёрт, Элейна, — прикрывшись ладонью, простонал он, — убери свет. Или ты решила допрос с пристрастием учинить?       — Вообще-то нет, — ответила она, и яркий свет исчез. — Хотя стоило бы. Кто ж Т-20 с синтетическим виски смешивает?       — Что?..       Дженсен смутно, но помнил, что транквилизаторы он не принимал. Просто дико болела голова и он… Таблетки в ванной… «Чёрт, Падалеки! Драгдилер херов!»       Капсулы от головной боли, к сожалению, были практически не отличимые от Т-20.        «Джаред!..»       На Дженсена накатили воспоминания о случившемся — мутные, помятые и, очевидно, вчерашние. И нестерпимо захотелось поставить себе капельницу внутривенно с синтетическим виски, перемешанным наполовину с транками. Что снова накрыло. Чтобы не вспоминать. Как раз для него рецепт.       — Сколько я здесь пробыл? — спросил он.       — Почти сутки, — Элейна подошла, сверила показания на мониторах и только потом стала отсоединять датчики с тела Дженсена. — А если быть точнее, двадцать часов. Пять часов на стандартную детоксикацию, а остальные ты просто проспал. Измотанный организм взял свое. И если бы не комм, мы бы вообще не узнали, что с тобой. А так, сам понимаешь — система подала вызов, потому как функции организма в стадии пика резко замедлились, и ты уже стал впадать в токсикологическую кому.       — Жаль, что успели, — буркнул он, вставая. Рядом с регенератором, на вертикальном боксе лежал его свитер. Остальное снимать не стали.       — А ты не рад, как я посмотрю? — непонятный смешок со стороны Хаффман практически взбесил Дженсена.       — Послушай, Элейна! — резко начал он. — Мне сейчас не до…       — Нет уж, это ты меня сейчас выслушаешь! — такого тона Дженсен от главного врача станции не слышал никогда и на мгновение замер с уже наполовину натянутым на руки свитером. — У меня к тебе две новости.       — Хорошая и плохая?       — Нет, обе хорошие, — уже спокойнее ответила она. — Во-первых, ты идиот.       — П-ф-ф-ф… Это для меня не новость, — вяло парировал Дженсен, уже одевшись.       — В следующий раз смотри, какие колеса глотаешь и чем запиваешь.       — Элейна, давай уже вторую и я свалю отсюда. Терпеть не могу медблоки.       — Джаред… — осторожно произнесла она. — Он…       — Не надо, Элейна, — оборвал её Дженсен и, прикрыв веки, потёр правый висок. — Мне сейчас не до этого. Понимаешь? Я не хочу…       — Ты не понял, — мягко прикоснувшись к его плечу, произнесла Элейна. — Джаред жив. Он здесь, в соседнем блоке.       Дженсен застыл, пытаясь осмыслить эти слова.       Жив?.. Жив?!       Сердце громыхнуло, споткнулось и замерло. Вместе со всем окружающим миром. И несколько минут схлопнулись в одну, как во время гиперпрыжка.       — Дженсен, подожди! — Элейна перехватила рванувшего к выходу Дженсена. — Пойми, он шестнадцать часов под блокадой вместо стандартных шести. Потом регенерация. Затем вывод организма, нормализация. Его нельзя сейчас перегружать. Он же…       Дженсен обернулся и хотел крикнуть: «А меня, значит, можно?».       Элейна замолчала на полуслове и, устало выдохнув, чуть надавила подушечками пальцев на внутренние уголки своих глаз.       — В общем, капитан, — неожиданно перешла она на деловой тон. — Как врач я запрещаю всяческие выяснения до полного восстановления его организма.       — В каком боксе?       — Во втором.       Он рванул к выходу.       — Дженсен! — окрикнула его Элейна, и он все-таки у самой двери, но все же обернулся. — Дай ему хотя бы пару часов.