А звёзды смотрят на нас сверху...

      — Мэверик — Хантеру. Не сметь! — заорал Джаред. — Отставить! Я сам! Тай, как принял?       Олссон молчал всего пять секунд и только потом очень глухо ответил:       — Хантер — Мэверику. Принято, командир.       Джаред перевёл дыхание, вывернул свой фрегат на левое крыло и спикировал за боковую сторону одного из титанов. «Ласточка» выполнила манёвр на отлично, и Джаред завис в слепой зоне титана, отключив все системы фрегата на двадцать секунд. Исчезнув со всех радаров в радиусе практически ста эшелонов.       Всё, можно было бы решить, что корабль уничтожен, но «Ласточка» не настолько проста. Пятнадцать секунд. Этой красотке нужно всего пятнадцать секунд на полное восстановление силового и перезапуск всех систем, чтобы потом уйти на запасную частоту распознавания.       Джаред отсчитывал секунды:        «Один… Два… Три… Четыре… Пять…»       И получил выстрел в правый бок.       Повреждение защитного поля — тридцать пять процентов.        «Шесть секунд… Семь секунд… Восемь секунд…»       Ещё один выстрел.       Повреждение защитного поля — пятьдесят пять процентов.        «Девять секунд… Десять секунд… Одиннадцать секунд… Двенадцать секунд…»       Ещё один выстрел.       Повреждение защитного поля — шестьдесят пять процентов. До критического порога осталось примерно двадцать пять.       И Джаред почувствовал себя лёгкой мишенью в тире для детей.        «Тринадцать секунд… Четырнадцать секунд… Пятнадцать!»       Время истекло, и Джаред рванул оживший фрегат вверх, в последнее мгновение избежав губительного столкновения с одним из стражей.       Развернулся в слепой зоне титана и вышел на расчётный курс до Великих врат. Он активировал имплантат и на двойном форсаже рванул вперёд. В рывок до раскрытых врат он ушёл, полностью слившись с бортовым компьютером своей «Ласточки» и новым, неопознаваемым, маячком в эфире.       Практически в самый центр Великих врат он влетел как на таран, но в последний момент задрал нос вверх и отключил абсолютно все системы фрегата на двадцать секунд. За это время Джаред успел активировать заряды, запустить механизм обратного отсчёта. Вот теперь «Ласточка» послушно вырубила абсолютно все приборы, зависнув матово-блёклым пятном посреди космоса.       Осталось пятнадцать секунд до взрыва врат.        «Только бы успеть завести фрегат. Только бы успеть, чтобы не затянуло в силовую воронку».       Осталось десять секунд до взрыва, и его накрывает остаточной протонной волной от удара своих же станций.        «Значит, успели, — думал Джаред, — теперь вот только мне бы успеть».       Пять секунд до взрыва — и Джаред активировал все системы, запустив фрегат. Но когда раздался взрыв, остаточной волной «Ласточку» снесло значительно дальше запланированной орбиты и выбросило прямо в верхние слои Красного карлика. В кабине взвыли стабилизаторы, оповестив о гравитационном захвате верхних слоёв планеты. Джаред, сцепив зубы, отчаянно маневрировал, чтобы потоки выбрасываемой с планеты плазмы проходили мимо.       После того как его накрыло с Красного карлика, защитные щиты выработали на отражение этого излучения почти всю энергию поля. Генераторы оказались повреждены. Емкости батарей практически пусты. Осознание своего положения накрыло внезапно. Мысли разметало в стороны пониманием того, что это конец. Джаред глубоко вдохнул и просто зажмурился на несколько секунд. И вот именно в тот самый момент, в звенящей пустоте собственных мыслей он отчётливо услышал знакомый голос: «Вернуться живым! Это приказ! Слышишь?..».        «Ласточку» подкинуло вверх, и Джаред понял, что это был ещё один взрыв плазмы. А ещё он, кажется, нашёл способ, как выбраться. Но у него не было даже и секунды на раздумье и, заткнув свой инстинкт самосохранения, он направил фрегат вниз. Навстречу Красному карлику. Зашлись воем датчики на приборной панели, но Джаред, не меняя курса, скользил вниз всё быстрее и быстрее. Грудь ощутимо сдавливало перегрузками, и дыхание то и дело заходилось, но Джаред не обращал на это внимание. Одно движение, одна мысль, одна секунда… Если его расчёт всё же окажется правильным, то…       Джаред задал координаты «Северной Звезды-1», отключил автопилот, и замкнул схему на одном и том же сценарии — во что бы то ни стало двигаться по заданному курсу. Счет шёл на секунды, а Джаред всё никак не видел подходящего возмущения плазмы. Неужели он ошибся? Внезапно заискрило вокруг оставшееся защитное поле, и «Ласточку» сильно тряхнуло. Где-то внизу всё же вспучило и выбросило большой поток плазмы, здорово ударив «Ласточку» в брюхо. Джаред вывернул нос фрегата кверху и перевёл всю энергию на ускорители. Его швырнуло лицом вперёд, ремни безопасности врезались в грудь, и даже показалось, что хрустнули рёбра. Металл переборок дрожал, и корабль выл, словно раненый зверь. К счастью, последнее, но и самое серьёзное попадание «Ласточка» всё-таки получила, но уже на входе в гипер. Как он и рассчитал.       Переведя всю оставшуюся мощность на ускорители, Джаред тем самым отключил все остальные системы. В том числе и систему жизнеобеспечения. Свет погас, остался только вполсилы приглушённо отсвечивать центральный пульт управления. Движки прокачки и очистки воздуха замедлили свой ход, но не отключились полностью. И это говорило только об одном — чтобы не остаться без кислорода, Джареду стоило одеть силовой скафандр. Джаред быстро отстегнул стандартный полетный скафандр, освободился от тяжелой защиты, а потом достал и активировал браслеты, и его тут же окутало белым сиянием. В силовом скафандре он мог продержаться ещё какое-то время, и счётчик обратного времени в визуальной поддержке уже отсчитывал оставшиеся для него минуты. Цифры бежали в обратном исчислении, и ему казалось, что с каждой минутой внутри фрегата становилось заметно холоднее. Система жизнеобеспечения отключила обогрев, и космический холод, казалось, слишком быстро проникал сквозь стены и обшивку и без того повреждённой «Ласточки». Как только Джаред вышел из гипера, то в поле видимости появилось очертание «Звезды-1». Станция с каждой секундой становилась всё отчётливее и различимее сквозь обзорный иллюминатор центральной кабины управления. «Звезда» была всё ближе, а цифры оставшегося времени поддержки силового скафандра всё меньше.       Уже были различимы снующие вокруг станции обломки кораблей экартийцев, восстановительные и ремонтные боты и капсулы технической поддержки, производившие первоочередной ремонт станции. По расчётам Джареда, он мог успеть, но шанс был настолько призрачным, что казался какой-то антиутопией.       Джаред порадовался, что заранее отключил автопилот. Автоматика не позволила бы фрегату пробить шлюзовые ворота, а вот под управлением пилота «Ласточка» вполне была в состоянии это выполнить. Вот только запаса батарей на выстрел не хватит, а о закрытый шлюз он просто разобьётся. Стало труднее дышать, словно остатки кислорода в скафандре ему кто-то насильно проталкивал в лёгкие. И вместе с этим едко запищал зуммер обратного отсчёта.       Оставалось тридцать секунд до полного истечения кислорода.       Джаред перераспределил оставшуюся мощность и бросил всё на залповую пушку в носу фрегата. Ускорители остановились, в кабине погасло совсем, движки воздухозаборников тоже прекратили монотонно жужжать. Он направил «Ласточку» в шлюзовые ворота в надежде, что один единственный выстрел сможет всё-таки пробить дыру.       Оставалось пятнадцать секунд до полного истечения кислорода, когда Джаред выстрелил.       Истратив на залп до последнего всю энергию, «Ласточка» совсем остановилась, но всё же по остаточной инерции влетела в раскуроченные шлюзовые ворота. От столкновения у фрегата оторвало левое крыло, а острые края торчащих обломков ворот пропороли кораблю всё брюхо и вырвали часть из правого бока.       Оставалось пять секунд до полного истечения кислорода.       Джаред приложился грудью о пульт управления, когда Ласточка пролетела первый шлюз и рухнула на металлический пол камеры выравнивания давления. Ещё несколько секунд фрегат по инерции протащило вперёд, а последний удар швырнул Джареда как раз в распоротый бок и выкинув наружу.       Вмиг Джареду обожгло острой болью спину, грудь и правую руку и ногу, а через секунду костюм выработал свой ресурс и деактивировался, оставив на запястьях Джареда только потухшие браслеты.       С трудом, но Джаред собрал остатки своих сил и с сделав над собой последнее усилие перекатился с живота на спину и попытался набрать полные лёгкие воздуха… Но неожиданно мир померк.       И только огромная лужа ярко алой крови расплывалась под лежащим навзничь командиром «Ящеров» на полу одного из грузовых отсеков станции «Северная Звезда-1».       Дженсена швыряло из крайности в крайность, и пульс колотился в горле, будто пойманная птица, когда он открыл двери во второй бокс регенерационной камеры.       — Думаю, что простого «прости» будет недостаточно, — Джаред почувствовал его появление даже спиной.       — Правильно думаешь, — процедил сквозь зубы Дженсен. — Ну как, слетал? — Дженсену вполне реально показалось, что в тот момент его сердце просто протаранит грудную клетку. — Заработал себе пару орденов за храбрость и сверхсекретность?       — Я всё же надеялся, что тебя буду больше интересовать я, а не грязные правительственные тайны Альянса.       — Да кому ты, нахуй, нужен! — у Дженсена были какие-то больные и стеклянные глаза, но он сделал пару шагов навстречу.       Эти слова больно резанули Джареда по живому, но он большой мальчик и наверняка, как всегда, справится с этим. В первый раз у него это почти получилось.       — Отлично, — холодно вернул Джаред. — Значит, я могу быть свободен?       — А я никого и не держу, — ещё пару шагов вперёд — и Дженсен практически рядом. — В случае чего, лично открою тебе главный шлюз!       Это выглядело странным, но в голосе Дженсена, как ему самому казалось, не было никаких лишних нот. Разве что хрипел чуть больше, и немного срывался. Так это после регенерации. Да, так бывает и новость о том, что Джаред жив, была, ну совершенно ни при чем.       — Ну да, а потом от радости подставишь свою задницу всей станции. Это как раз в твоём духе, — невесело ухмыльнулся Джаред. В его глазах плескалась обида и злость.       — А ты не охуел ли, Падалеки? — ледяным тоном поинтересовался Дженсен и без замаха, неожиданно сильно ударил Джареда справа. Того немного откинуло назад, но Джаред всё же удержался на ногах.       — Что, правду не любишь?       Джаред ощутил вкус крови во рту, демонстративно сплюнул на белый глянцевый пол и криво усмехнулся, уже приготовившись к хорошей драке.       — Так ты о правде решил со мной поговорить?! А ты ж сука! — прошипел Дженсен.       И ударил второй раз.       — Я же все эти дни считал, что мог спасти тебя! — ещё один удар прошёл вскользь, но всё же зацепил Джареда по касательной. — Что это я виноват в твоей смерти!       — Ты-то здесь при чём? — неподдельно удивился Джаред и пропустил очередной в солнечное сплетение. — Погоди, Дженс, — с Джареда моментально слетел весь воинственный налёт. Он вытер проступившую на губах кровь тыльной стороной ладони. — Я не понимаю…       — Прекратите немедленно! — громкий окрик вбежавшей Элейны Хоффман остановил их. — Вы с ума посходили?       Дженсен молча сделал шаг назад, а вот Джаред даже не пошевелился.       — Он же только после регенерации! — обратилась она к Дженсену. — Собираешься устроить бой? Тогда дай ему сутки прийти в себя!       Джаред отвернулся, и на голой спине по всей правой стороне всё ещё оказались видны тонкие и острые следы. Это ещё не отошедшие от регенерации шрамы. Дженсен замер на мгновение и обвёл медленным взглядом каждую длинную царапину — словно кончиками пальцев дотронулся.        «Если даже после регенерации следы от шрамов видны, — про себя подумал Дженсен, — значит раны были смертельными».       Несколько коротких полос пересекали спину от правого плеча к позвоночнику, и ещё несколько длинных от левой лопатки через всю спину тянулись вниз. Дженсен не понаслышке знал, что немногие после таких ранений доживали даже до регенерации.        «А Джаред… Он смог. Дотянул до станции. Великий космос!»       — Через час жду у себя в рабочем отсеке, — бросил Дженсен, развернулся и вышел.       Дженсен хотел попасть в измерение, где пространство и время порознь.       В рабочем отсеке Джаред появился ровно через час. Но одет он уже был в свою форму командира «Ящеров» и спокойным жестом выкатил перед Дженсеном визуальный рапорт. Стандартный синий цвет. Рапорт о передислокации.       — Зачем?       — Это стандартный ход в сложившейся ситуации, — холодно отчеканил он. — Вы, бригадный генерал, не горите желанием работать со мной, а я не собираюсь терпеть ваши приказы. Всё просто.       Дженсен понимал, что если он активирует рапорт, то обратной дороги уже не будет.       — И да, это, кажется, ваше? — Джаред достал из кармана полупустую пачку сигарет, которые Дженсен оставил у него в отсеке, и бросил на край стола. — Простите, но пустую бутылку пришлось отправить в утилизатор. Ненужный мусор не храню.       Джаред вытянулся в стойку, поправил и без того идеально сидевшую на нём форму, одёрнув китель, и отдал честь.       — Разрешите идти, генерал? — и, как всегда, не дождавшись по уставу согласия, быстро развернулся и вышел.       У Дженсена было ощущение, когда хотелось рыдать и смеяться одновременно.       Он раздумывал всего шесть минут, а потом загрузил рапорт Джареда на переносной носитель и вышел.       Момент, когда огромный камень на вершине горы застывает, перед тем как рухнуть вниз и спровоцировать тем самым смертельную лавину — вот что самое страшное.       Дженсен открыл дверь в отсек Джареда без какого-либо запроса и предупреждения. Просто использовав свой командный доступ. И застал Джареда с гримасой боли на лице в тот момент, когда тот пытался снять форменную куртку «Ящеров», сведя лопатки на израненной спине.       — Мне показалось, мы всё решили, — отвернувшись и спрятав лицо, проговорил Джаред и всё же стянул с себя куртку, оставшись в форменной рубашке.       Дженсен набрал на своём комме команду и вернул в визор Джареда носитель с его же рапортом.       — Я не принимаю вашей отставки, полковник. И даже Милтон вас не переведёт, если я не активирую рапорт в системе. А я этого не сделаю.       — Почему?       — Потому что я так хочу.       — Сука ты, Эклз! — прошипел Джаред, глядя на него. — Ты же последние месяцы меня вообще не замечал, как будто у тебя личное пространство в три метра! Теперь-то что случилось, а? Жалко стало? Кого? Себя или меня? А может, передумал? Хочешь переиграть? — Джаред замолчал, чтобы окончательно не сорвать голос и не броситься в очередную драку, когда вопреки всем законам услышал позади себя тихое:       — Да, хочу.       Джаред вздрогнул, словно электрическим импульсом передёрнуло. И противно замерло сердце, отзываясь. Он, чёрт возьми, хотел, чтобы так всё и было в действительности.       Он, не веря услышанным словам, медленно повернулся, но не успел заглянуть Дженсену в глаза. Тот отвел взгляд, и Джаред готов был заорать — вопреки всему, он всё ещё помнил, какие у Дженсена длинные ресницы. Но это же Эклз!       Он быстрым движением оказался лицом к лицу с Дженсеном и припёр того к стенке, схватив за горло.       — Я тебя ненавижу, Эклз! — опасно близко прошептал Джаред.       Дженсен поднял на него глаза и внимательно посмотрел. Джаред выглядел уставшим, под глазами залегли глубокие тени. Но голос был точно таким, каким он его запомнил. А потом Дженсен взял и сделал совершенно идиотскую вещь, мягко ответив:       — Я тебя тоже.       Это короткое признание плеснуло масла в огонь и обожгло причастностью.       Дженсен запустил пальцы в волосы, потянул к себе, а Джаред уже раздвигал встречным движением языка его губы, первым ворвавшись внутрь. Они целовались жёстко, до боли и до одурения. И Дженсен шарил жадными и нервными прикосновениями, отвечая на поцелуи как-то отчаянно и сильно, будто всё ещё не верил, что Джаред здесь. Жадные, быстрые и агрессивные прикосновения.       Остановившись и чуть отдышавшись, Дженсен схватил того за воротник рубашки:       — Если ты ещё раз надумаешь сдохнуть…— прошипел он.       — Дженс… Я не мог иначе, ты же понимаешь — приказы не обсуждают.       — В том-то и вся хрень, что понимаю, — Дженсен уронил голову ему на плечо. — Только, как выяснилось, ни хера от этого не легче.       Джаред обхватил Дженсена руками в кольцо, упёршись подбородком тому в плечо, и его волосы скользнули по виску Дженсена короткой лаской.       — Джей, давай на чистоту, раз уж так всё… хм, сложилось, — Дженсен вжался ещё сильнее. — Я. Не. Смогу. Похоронить. Тебя. Во второй раз, — словно по каплям выдавливая воздух из онемевших легких, проговорил Дженсен. — Не смогу, слышишь?       — Я тебя понял.       Джаред целовал его так долго и самозабвенно, что у Дженсена приятно немели губы.       Решив, что они имеют полное право на ещё одни сутки свободы, они поужинали в отсеке у Джареда.       Джаред лежал головой у Дженсена на коленях — просто в какой-то момент после ужина он плюхнулся, бесцеремонно и нагло, и тепло его тела для Дженсена казалось самой правильной и естественной вещью в мире. Он, протянув руку, проходился пальцами по волосам Джареда, просто потому что хотел это делать и мог. Когда Дженсен уже почти скатился в дремоту, тот неожиданно сел рядом с ним, опершись спиной о стенку отсека.       — Дженс, раз уж начистоту, то мне ещё кое-что тебе надо сказать.       Закусив костяшку большого пальца, он остановился, подбирая слова. А Дженсен как чувствовал, что что-то сейчас будет здорово не так и, не открывая глаз, медленно повернул голову в его сторону и только потом посмотрел.       — Говори, — и взгляд его не предвещал ничего хорошего.       — Раньше просто как-то момента подходящего не…       — Да говори уже!       — Я сэнс, — выпалил Джаред.       Дженсен, застонав, закрыл глаза и, откинув голову, стукнулся о стенку.       — Дженс, просто раньше…       — Заткнись, — тихо, но зло ответил он.       — Ты не понимаешь, я не проникал…       — Просто — заткнись!       Разлетевшиеся было от внезапности этого признания мысли Дженсена, через минуту уже укладывались ровными и правильными рядами, как те самые выбитые буквы на мемориальной табличке в зале вечной славы, почёта и памяти. Воспоминания о том, что было уже после провала «Ночного странника» он очень долго пытался стереть из своей памяти.       — Так, значит, ТЫ сэнс? — Дженсен медленно, словно экономя силы для внезапного удара, поднялся с кровати. — И ты только сейчас мне об этом говоришь?! — зло выплюнул он.       — Так получилось. Правда.       — Охуеть, — Дженсен с силой растёр ладонью затылок и сполз по шее вниз. — И ты копался в моей голове?       — Я не копался, — действительно обидевшись, насупился Джаред. — Для этого вообще-то твоё согласие нужно. Я просто считывал твои эмоции, только по ним определяя твои желания. А что в этом такого? — удивился Джаред.       — Потому что только полный идиот позволит сэнсу залезть к себе в голову. А я всё-таки боевой бригадный генерал! Больше не смей, мать твою, лезть мне в голову! Слышал!       — Дженс, да я же…       — Не смей! Просто, блядь, больше не смей этого делать! — он нервно запустил пальцы и взлохматил свои короткие волосы.       Джаред по эмоциям Дженсена почувствовал, что здесь что-то нечисто. И эта непонятная хрень связана именно с сэнсами.       — Дженс?.. Что было?       — Ничего! — рявкнул он.       — Дженсен?       — Я сказал — ничего! — вновь огрызнулся тот.       — Дженс, у тебя нет ментального щита, и я могу считывать твои эмоции, но только и всего. А вот проникнуть в твою голову я могу только с твоего согласия. Я чувствую, что ты врешь мне.       Дженсен медленно, очень медленно поднялся и пошёл к окну. Он делал шаги так медленно и тяжело, словно прилагал для этого неимоверные усилия и вытягивал ноги из какой-то вязкой трясины.       — Дознаватели…       Это единственное, что произнёс Дженсен.       — Дознаватели? Фу, бля! Они же мрази! — выплюнул Джаред. — Даже нам это известно.       — Я знал, что тебе понравится, — мрачно съязвил в ответ он. И вспомнил изоляционную камеру, допросы и изнуряющие проверки после провала той операции. Вспомнил мрачного молодого парня с гладко зализанными волосами на висках и змеиным взглядом — инспектора внутренней службы безопасности Альянса. Дознавателя-сэнса с навыками мясника. Дженсена после всех допросов освободили тогда через три недели. С ненавистью во взгляде и вытравленной, как кислотой, душой, любить полёты он не перестал. Но вот действительно летать — перестал.       — Послушай, — Джаред подошёл со спины и осторожно положил ладони на плечи Дженсена. — Дознаватели-сэнсы — то ещё отребье. Уж я-то знаю. Сволочи, каких поискать. Но мы не все такие, и я… — Джаред замолчал на мгновение. — Я никогда не причиню тебе вреда. Слышишь? Никогда.       Они несколько долгих минут просто молчали, и это было похоже на ту тишину, которая наступает сразу после катастрофы. Когда стоишь в оцепенении и понимаешь, что жив. И только после долгой паузы Дженсен просто кивнул. Джаред прекрасно понял, о чём он.       — Дженс?       — М-м…       — Просьба есть, — начал Джаред. — Только не отказывайся сразу, ладно?       — Мне сразу начать нервничать?       Дженсен едва только повернул голову, кривя в усмешке губы, но он был слишком близко, и Джаред отлично видел: он уже начал нервничать.       — Дженс, я ни с кем и никогда такого не пробовал. Просто не доверял, — Джаред плавно и осторожно начал свои объяснения. — А сейчас, похоже, могу. И я хотел бы узнать, что ты чувствуешь, — он сомневался, тёк осторожно и наугад.       — В каком смысле? — напрягся Дженсен, но через мгновение понял, к чему клонил Джаред. — Блядь, Джей, — тут завёлся он, — я тебе уже говорил, по-моему, чтобы ты больше и думать не смел залезать мне в голову!       — Да погоди ты… Понимаешь, я хочу прочитать твои ощущения во время секса. Эмпатическая проекция. Глубже я не полезу, обещаю.       Дженсен медлил с ответом.       — Дже-е-нс, пожалуйста, — Джаред коснулся его щеки и, прикрыв глаза, потёрся носом. — Я осторожно Дженс, — прошептал он, поглаживая подушечками пальцев виски. — Я не причиню тебе вреда. Верь мне, Дженс. Я просто хочу…       — Ну хорошо, — соглашаясь, выдохнул Дженсен. Только ещё раз коснулся руки Джареда, словно проверяя происходящее на реальность.       Джаред резко отстранился и посмотрел в глаза Дженсену, а потом улыбнулся, понимая, что на самом деле можно.       — Успокойся, — Джаред аккуратно обхватил ладонями голову Дженсена, большими пальцами касаясь висков, и прикрыл глаза. Я не причиню тебе вреда.       У Дженсена в висках потеплело.       — Просто когда ты подо мной…       По шее вниз у Дженсена пробежали мурашки.       — Когда ты кончаешь, ты такой… Ты не видишь сам себя, а я вижу…       Под закрытыми веками медленно расплывались разноцветные круги.       — Нет… — Джаред судорожно вдохнул, словно захлебнулся воздухом и напрягся всем телом. — Нет, не хочу!       Он резко убрал руки, поставив их на стену по бокам от головы Дженсена, а когда открыл глаза, то Дженсен увидел совершенно испуганный и больной взгляд. Такого в глазах Джареда он никогда ещё не видел.       — Джей, что случи…       — Я не хочу! — Джаред вскочил с кровати и за несколько шагов почти мгновенно оказался в другой части отсека. — Я не хочу этого видеть, — он держался за голову обеими руками. — Не хочу…       — Джей, что происходит? — Дженсен поднялся, собираясь подойти к Джареду.       — Не подходи! — остановил его он, вытянув руку. — Не сейчас.       — Тогда, блядь, просто объясни мне, что с тобой творится?!       — Дай мне десять минут, — бросил коротко Джаред и отправился в ванный блок.       Дженсен потянулся к одежде и, взяв только штаны, натянул их, не застегнув верхнюю пуговицу. Прошёл к большому смотровому окну и, положив ладони на стеклоглаз иллюминатора, всмотрелся в черноту космоса. «Что, блядь, только что произошло?»       Вопрос ставил в тупик. И Дженсен старался сохранять спокойствие, но получалось у него плохо. Он видел разного Джареда, но таким напуганным — ни разу за столько месяцев.       Дженсен обернулся только тогда, когда дверь в ванный блок открылась, и в ярком свете проёма показалась фигура Джареда.       — Извини, — подойдя ближе, но не настолько как обычно, произнёс он. — Сам не ожидал, что так отреагирую. Имплантат, наверное.       Дженсен развернулся полностью, сложив руки на груди и выгнув правую бровь, выжидательно уставился на Джареда.       — Понимаешь, я наткнулся на те воспоминания, когда ты думал, что я погиб. Они всё ещё такие яркие у тебя в голове, что я принял их за сексуальные. Обычно это они бывают такими, но…       Он потёр лицо руками, словно прогоняя сонливость, а не чужие ощущения. Они такие сильные, правильные и честные, захлестнули его, причинив секунды обжигающей боли. Не своя влюбленность, подсмотренная нежность, привязанность, внутренняя борьба. А потом безысходность, боль, страдания.       Хотя, быть может, это уязвимое и драгоценное — знание чувств Дженсена — стоило любой боли?       При этом упоминании Дженсен нахмурился, сунул руки в карманы и буркнул, проходя мимо:       — Ну, теперь понятно, почему ты так шарахнулся от меня, — мысли о произошедшем отозвались не притупившейся до сих пор болью.       — Погоди, — Джаред хотел поймать его за руку, но не успел.       — Давай спать, — Дженсен как есть, в штанах, упал на кровать.       — Подожди, Дженс, — Джаред подошёл и сел на край рядом с ним. — Дай мне объяснить. Понимаешь, такие эмоции как боль, страх, злость, ненависть — они имеют свойство на несколько мгновений буквально поглощать. В эти секунды сэнс просто отключается, теряет контроль и абсолютно беззащитен. И… В общем, об этом мало кто знает из простых людей. Сэнсы предпочитают не распространяться о таких вещах. Понимаешь, — Джаред вздохнул, — твой оглушающий страх и отчаяние… Я просто не был готов к этому. Я не думал, что…       — Что кто-то может переживать за тебя? — зло бросил в ответ он.       — Дженс, — вскинулся Джаред. — Ты же сам послал меня, а потом, в подтверждение своих слов очень наглядно доказал мне всё это. Да и по возвращении первое, что ты сделал, — это двинул мне в челюсть. Что ещё я мог подумать?       — И, наебав меня о своём суперважном задании «номер ноль», — ответил на повышенных тонах Дженсен, — ты рассчитывал на красную парадную дорожку в центральном шлюзе? Да пошёл ты! — Дженсен перевернулся со спины на живот и отвернулся от Джареда.       — Феникс.       — Что?..       — Операция называлась «Феникс».       — Да мне похуй.       — Дже-е-нс, — Джаред придвинулся ближе и носом практически уткнулся ему в затылок. — Это позволяет не только увидеть, что чувствуешь ты, но и показать тебе мои чувства. Давай ещё раз попробуем.       — Хватит на сегодня экспериментов, — буркнул он.       — Дженс, позволь, — он ладонью прошёлся по бедру Дженсена, по заднице, чуть нажал на копчик, провёл по спине вверх и остановился, зарывшись пальцами в короткие волосы на затылке. — Я хочу показать тебе, что чувствую я. — Джаред поцеловал его в плечо, чуть навалился и со спины прижался всем телом. — Дженс, такого ты никогда не чувствовал, обещаю.        «А может, он прав? — раздумывал в тот момент сам Дженсен. — Джаред уже увидел обо мне достаточно много. Он увидел меня обнажённым не только физически. Джаред видел меня в этих воспоминания слабым и задыхающимся от отчаяния. Видел ещё и обезумевшим от боли и нуждающимся в его, джаредовом, присутствии. А потом, после всего, он видел меня ещё и сходящим с ума от голода по его же прикосновениям. Возможно, — размышлял Дженсен, — и я имею право на некоторые секреты Джареда?»       Дженсен перевернулся на спину, и это означало согласие. Джаред ловко забрался сверху и, оседлав бёдра, наклонился вплотную к груди Дженсена.       — Закрой глаза, — оживился Джаред, и шёпот получился тихим и хриплым.       В том месте, где прикасались пальцы Джареда, зарождалось тепло. Становилось легко, и разноцветные волны словно кругами расходились по всей голове. Пальцы Джареда мягко двигались и осторожно массировали виски, и, честно говоря, это больше было похоже на странную ласку. Крупные ладони, сильные пальцы, но они так легко и нежно прикасались, что Дженсен стал заводиться.       — Ты чувствуешь?       И да, Дженсен чувствовал. До зашедшегося вмиг сердца. Он не видел никаких чужих мыслей внутри себя, но ощущал, как растёт и ширится огромное желание.       — Дже-е-енсен… — простонал он. — Хочу тебя в себе, — и это были даже не слова, а неровный, рваный выдох.       — Раздевайся.       Они помогали друг другу стянуть вещи, мешаясь руками и цепляясь за одежду. И не было лишних слов, а был лишь бешеный и яростный голод осязания, обоняния и вкуса. Джаред заводил его, лаская ладонями тело, но не отпускал мысленно. Дженсен это чувствовал.       Джаред словно был повсюду — его руки, губы, его запах, его прикосновения. И тёплый влажный рот вокруг члена Дженсена. Слишком много желания, и слишком высок риск расплескать его, так и не получив главного.       — Джей, чёрт, притормози…       Он выпустил его член изо рта, чуть приподнял голову, и усмехнулся, уставившись на Дженсена своим лисьими, чуть прищуренными глазами.       — О господи… — видя это, простонав, Дженсен откинулся обратно.       Джаред сам опустился на член, с трудом натягивая себя и удерживая руки Дженсена впереди над его же головой, переплетясь с ним пальцами.       — Дже-е-енс…       Джаред замер и посмотрел в глаза Дженсену, и успел перехватил его мутный и скользящий взгляд.       А Дженсену хотелось только одного — чтобы Джаред только с ним вот так вот стонал и только его имя произносил на выдохе. Вот такой горловой, низкий, просящий и требовательный.       Джаред приподнялся вверх, давая Дженсену место для движения. И Дженсен, ухватив того за задницу, резко подкинул бёдрами так, чтобы Джаред снова сорвался на этот вскрик.       А потом Дженсен моргнул и мир изменился.       Это были чувства, чуть приглушённые и одновременно очень странные в своей неспособности смешаться друг с другом. Дженсен сразу понял, что это не его мысли и чувства, но воспринимал их будто свои. Но отчетливо понимал, что это чувства Джареда. Попытки понять, жажда обладать и желание отдать. Нежность и осторожность, ревность и злость, любовь и ненависть, и десятки других переживаний, причудливо переплетённых друг с другом и сменяющихся одно на другое.       Это был Джаред. Весь, без остатка.       Было жарко и одуряюще хорошо.       Джаред сдавил виски Дженсена так, что у него побелели кончики пальцев и лоб усеяли мелкие капельки пота. Непослушные пряди хаотично прилипли к щекам и шее, пиками заострившись на тонких кончиках, пока он принимал всё, что мог ему дать Дженсен.       А Дженсен трахал Джареда до звёзд в глазах и сбитого вдрызг дыхания, и цинизм и боль одного, смешивались с радостью и жаждой другого.       — Чёрт, Джей… Джей… Джей!       Дженсен просто уже не мог молчать. Он метался под Джаредом, поняв, что не мог кончить только потому, что Джаред его словно держал. И когда слова стали совсем уж бессвязными и практически унизительно просящими — даже он сам это понимал — Дженсен попросил:       — Джей, я хочу кончить. Не могу больше.       Тот ухмыльнулся и, откинув голову, стал резко дрочить самому себе. И через несколько движений Джаред выгнулся, кончая и опершись позади себя о колени Дженсена, и вот тот самый момент, чужой оргазм — как безграничная власть — бьёт Дженсена по сознанию наотмашь. Мгновенья растянулись, словно у времени обнаружилась ещё одна неизвестная плоскость, и Дженсена накрыло оргазмом, как фотонной волной. Вот только волна оказалась двойной. Не успел Дженсен вздохнуть после первой, как моментально накрыло второй. Как отзеркалило. И показалось, что Дженсен кончил дважды. И только спустя несколько минут Дженсен осознал вдруг, что второй раз кончил не он, а Джаред.       Джаред всегда просыпался сразу, как по невидимому сигналу, просто переходил из одного состояния в другое. А вот Дженсен наоборот.       — Вставай! — Джаред вышел из душевого блока и, поцеловав Дженсена в плечо, проехался влажными кончиками волос по его коже.       Дженсен поморщился уже в уходящем сне, заворочался. Потом устроился поудобнее, уткнулся носом в подушку и долго, страдальчески выдохнул. Долго, протяжно и очень как-то несчастно. Сон ушёл.       — Что-то ты какой-то подозрительно бодрый для того, кто только недавно проснулся, — буркнул Дженсен.       — А с чего ты решил, что я недавно проснулся?       — В смысле? — Дженсен от удивления даже голову оторвал от подушки.       — Пока ты спал, я уже успел сделать вылет. На орбите станций осталось всё ещё много обломков, а штурмовиков, как ты сам знаешь, осталось считаные единицы.       — Мне почему-то казалось, что ты ещё не скоро начнёшь летать. Ты же разбил «Ласточку».       — Брось Дженс, нас сбивают, а мы продолжаем летать, — весело усмехнулся он. — А «Ласточку» Чед соберёт заново, вот увидишь. Вопрос времени, а для Линдберга — вопрос чести.       — А сейчас куда собрался?       — У меня встреча с Милтоном перед следующим вылетом, — без подробностей, коротко бросил Джаред.       — По поводу?       Джаред не ответил, продолжив застёгивать и поправлять форму, стоя к Дженсену спиной.       — Джей?!       Джаред вздохнул, попытался пригладить уже высохшие и оттого непослушные волосы, а потом обернулся и сказал:       — Перед тем как я подал тебе вчера рапорт, он уже вызывал меня к себе и предложил вернуть мне прежнее звание и контракт.       Джаред вновь отвернулся и стал всматриваться в обзорное стекло на миллионные россыпи звёзд в темноте космоса.       — И что ты решил?       — Пока ничего. У меня есть время подумать, до завра, — всё ещё стоя спиной, пояснил Джаред.       Дженсен ничего не ответил, поднявшись с постели. Ему пора было тоже вернуться к своим обязанностям. Третьи сутки, данные Феррис, как раз подходили к концу.       Идя к себе в отсек, Дженсен получил вызов на комм — Милтон вызывал к себе.       И Дженсен сразу направился к нему на встречу.       — Дженсен, рад видеть тебя, — он протянул руку, чтобы поздороваться. — Прошу, устраивайся.       — Верховный генерал Алекс Джо Милтон, — ответил на рукопожатие Дженсен и сел в предлагаемое кресло.       — У меня для тебя хорошая новость.       Дженсен удивлённо выгнул бровь.       — Как я и обещал в самом начале, — Милтон устроился напротив, — сегодня утром операция объявлена успешно завершённой. И, соответственно, нашему с тобой договору, — он сложил пальцы «пирамидой». — Твой контракт погашен, как ты и хотел. Приказ я только что активировал. Все системные формальности уже улажены. Теперь, Дженсен Эклз, ты бригадный генерал в отставке.       Дженсен настолько оторопел, что даже сердце зашлось. В отставке?..        «Как нужно было потерять голову, чтобы забыть об условии, на котором Дженсен сам же и настоял?»       — Я рад был с тобой работать, Дженсен, — Милтон встал, чем вынудил и Дженсена подняться. — И мне жаль терять такого, как ты, но в то же время, я уважаю твоё желание. Удачи, Дженсен.       Дженсену нужно было что-то ответить, но слова словно выветрились из его головы.        «Джаред…»       — Я горжусь, что служил на благо Альянсу, — ответил стандартные слова Дженсен, пожал руку и постарался выйти ровной походной. Хотя, когда «земля горит под ногами», это очень сложно сделать.       От одной стены отсека до другой было девятнадцать шагов. Дженсен уже знал об этом, потому что действительно посчитал, когда метался, пытаясь найти выход. Пока Джаред на плановом вылете, ему нужно было что-то решить. И для этого у него был остаток дня.        «А ведь и правда, я сам хотел этого, — думал Дженсен. — Но это было до Джареда. А сейчас…»       Дженсен снял куртку и бросил её на спинку стула. «Сейчас все изменилось».       Дженсен прекрасно понимал, что если он предложит Джареду улететь с ним вместе в его дом, тот не откажется. Но…        «Полет для меня — вся жизнь», — он вспомнил как-то сказанные Джаредом слова.       Всё верно. Всё правильно. Отбери у птицы небо и возможность лечь на крыло — и она погибнет, даже в самой что ни на есть золотой клетке. И Дженсен, зная и понимая всю патовость ситуацию, никогда не лишит Джареда возможности летать. Как бы плохо от подобного решения ни было ему самому. Значит у Дженсена остался только один выход.       Обычно после погашения контракта даются сутки для того, чтобы покинуть место службы. Значит у Дженсена ещё примерно шестнадцать часов оставалось. Хотя Дженсен полетит на свей «Детке», так что…       Тут же мелькнула малодушная мысль свалить, не дожидаясь Джареда. Но Падалеки же настырный, всё равно найдёт. Выходило, что Дженсену нужно сделать всё, чтобы у Джареда пропало всякое желание даже вспоминать о нём.       В обзорный иллюминатор было видно край туманности, красно-оранжевое зарево от ближней орбиты Красного карлика. В отсеке же у Дженсена было наоборот темно и тихо.        «…предложил вернуть мне прежнее звание и контракт», —вспомнил он слова Джареда из утреннего разговора.       — Ну, вот и выход, — рассудил Дженсен. — Другой возможности не будет.        «Давай, Эклз, решайся. Не смей парню ломать жизнь и карьеру из-за… Любовь, ещё не самое главное в этой жизни»       Дженсену нужно было собраться с мыслями, но каждое воспоминание о прошедшей ночи вышибало все мысли напрочь, и оставалась только душная тьма.       Неожиданно, размышления Дженсена прервал входящий вызов на комм.       — Эй, ты где? — даже по голосу было слышно, что Джаред улыбался. — Я только что вернулся.       — Хорошо. Я у себя, — выдавил из себя Дженсен.       — Жди. Скоро буду, — выпалил в ответ Джаред и отключился.       Дженсен считал шаги и минуты, пока время безвозвратно утекало, приближая тем самым, возможно, самый тяжелый разговор в его жизни. И самый отвратительный.       Они ужинали в отсеке, и Джаред без умолку рассказывал, что они, оставшиеся пилоты, практически очистили ближайшие эшелоны от останков разбитых экартийских кораблей. Что странно было летать и не слышать позывные Бекаса, Вайпера, Дэлавера, Муссона, Клиппера и Зодиака. Рассказал, что завтра вечером «Ящеры» устраивают «вечер памяти» и настояли, чтобы Дженсен тоже пришёл. Что Чед уже сутки возле «Ласточки», и Джаред его силком отправил отдыхать.       Дженсен смотрел на такого Джареда и старался его таким и запомнить — немного уставшим, но улыбающимся, жестикулирующим каждую минуту, с выбившимися прядками непослушных волос и с откровенно голодным взглядом.       — Ты решил, что ты ответишь Милтону? — Дженсен отрешённо наблюдал за кровавым заревом от Карлика в кромешной темноте космоса.       — Нашёл о чём поговорить, — усмехнулся Джаред и похлопал по кровати рядом с собой. — Лучше иди сюда, Дженс.       — А всё же?       — Так, ладно. Я не хочу, и решил отказаться. Ты остаёшься на станции, я тоже. И все довольны.       Дженсен прочистил горло, набрал побольше воздуха в лёгкие и развернулся к Джареду. Намеренно сделать больно дорогому человеку много сложнее, чем вытерпеть свою собственную боль.       — Глупо, — стараясь как можно небрежнее, бросил он через плечо и направился к стенному отсеку с вещами. Дженсену нужно чем-то занять трясущиеся руки. Кажется, переодеться сейчас было самое то.       С огромным трудом наигранное спокойствие, мрачная уверенность в правоте своих действий и одновременно с тем обречённость. Воля, и под всем этим — боль. У Дженсена внутри вхолостую молотило сердце.       — Прости… Что?       — Я говорю, глу-по, — словно ребёнку повторил он.       — Дженс, ты о чём? — замотал головой Джаред.       Дженсен тем временем открыл вещевой ящик и закинув голову кверху, наигранно шумно выдохнул, словно ему до жути надоел этот бессмысленный диалог.       — Не знаю, какими доводами ты руководствовался и что варится в твоей башке, но будет верхом идиотизма отказаться от такой возможности, — холодный, жёсткий тон, которым это было произнесено, заставил Джареда сесть ровнее. И он насторожился внутренне.       — Дженс, — нервно усмехнулся он. — Ты что несёшь? Прекра…       — Нет уж, — он расстегнул рубашку и снял брюки, небрежно отбросив форму в сторону. Взял штаны с полки и стал их надевать, — дай мне закончить. Знаешь, пройдёт немного времени, и между нами, — он застегнул ремень и неопределённо взмахнул рукой, — всё стихнет. И, зная мой характер, ты же понимаешь, что я буду делать дальше? По глазам вижу, что знаешь. Помнишь… — Дженсен бросил мимолётный взгляд и пожалел об этом, но смог собраться и продолжил: — Я-то буду в норме, как всегда, впрочем. А вот ты проебёшь дело всей твоей жизни.       Всё, что произносил Дженсен, Джаред слушал молча и с каким-то отупелым онемением. Казалось, одна часть его существа с какой-то клинической отстранённостью констатировала шок, другая часть — душевную боль. Всё рухнуло всего за каких-то несколько минут. Господи, как же глу-по…        «Чем резче рывок, тем быстрее порвётся, — мелькнуло у Дженсена в голове».       И ему захотелось своими же руками свернуть себе шею.       — Не надо, Дженс…       В этом «не надо» выплеснулись одновременно и неверие, и мольба. И страх от того, что всё происходившее — действительность. — Мой тебе совет, Падалеки…       Резко выброшенное и почти уже позабытое «Падалеки» неприятно садануло Джареда.       Дженсен намеренно не произносил его имени, а перешёл на фамилию. Как в самом начале их знакомства.       — …не стоит променивать дело всей своей жизни на пару месяцев траха, пусть даже и первоклассного, — Дженсен натянуто, но улыбнулся, он пытался показать, что всё это для него такая ерунда. — Уж поверь мне.       — Что произошло, пока меня не было? — попытался ещё раз Джаред.       — И не нужно сваливать всё на то, что ты не хочешь, — не обратив внимания на заданный вопрос, холодно и как-то непривычно продолжил Дженсен. — Я думаю… Нет, я даже уверен, — он одел футболку через голову и, дёрнув, поправил на ней круглый вырез. — А ведь ты смог бы, сукин сын! Пожалуй, точно смог бы! — голос его звучал непривычно холодно и даже цинично. — Насколько я уже знаю, раньше у тебя всё отлично получалось. Люди всегда шли за тобой. В тебе есть что-то, что влечёт их за тобой. Так что не упускай такой шанс, Падалеки.       Глаза Джареда остались теми же, а губы искривились, отчего у лица получилось странное выражение.        «Если уж захотел сыграть роль ублюдка, — подумал Дженсен, — то постарайся быть лучшим ублюдком на свете»       Увидев лицо Джареда, Дженсен рассмеялся, и его чувства были с привкусом чего-то горьковато-циничного:       — Ой, да ладно, — развернувшись, через плечо бросил он. — Не ожидал такого от меня, да? Сюрприз!       Дженсен умел смотреть сверху вниз, даже несмотря на то что Джаред был дюймов на пять выше его.       — Потому что, Падалеки, ты меня плохо знаешь. Да, собственно, ты и не знал меня по-настоящему. Так… По мелочи если только. Хотя… Секс с тобой — это было круто. Но, — Дженсен пожал плечами, — ты не единственный претендент на мою постель. И я предпочитаю не останавливаться на одном и том же, — он почти театрально развёл руками в стороны. — Люблю, знаешь ли, разнообразие.       Слова звенящей цепочкой срывались с языка одно за другим. И одна ложь легко тянула за собой другую.       Дженсен ожидал от Джареда в тот момент всего чего угодно, но только не немого и нечитаемого взгляда в упор.       — Ну, если тебе станет легче, то можешь набить мне морду, если хочешь.       Но Джаред просто продолжил стоять и смотреть. Оказалось, что от некоторых вещей невозможно ни уйти, ни скрыться. Их можно было только пережить. И он чувствовал, как уходила накатившая вначале злость, медленно растворяясь в усталости и непонимании, и оставалось только пустое и гулкое понимание: всё закончилось. Вот прямо здесь и сейчас. Совершенно неожиданно и совершенно некстати, но закончилось. Между ним и Дженсеном. Вот только почему?       Дженсен развернулся спиной к Джареду и всмотрелся в чернеющий и бездонный космос и точно знал, если повернётся, то…       — Ты не куришь постоянно, но иногда, когда тебе очень плохо, ты выкуриваешь одну или две сигареты. Ты не выносишь запах синтетического табака, а предпочитаешь один единственный сорт натурального — «Ликвия». Ты способен работать на пределе возможностей, и если есть острая на то необходимость, твоему организму хватает пяти часов для отдыха. Хотя потом, при первой же возможности, твой организм всё равно берёт своё — после сильных эмоциональных или физических перегрузок ты можешь проспать сутки… Ты не любишь спать под одеялом, но ты всегда мёрзнешь во сне, поэтому предпочитаешь силовое поле. И ты любишь спать на животе, согнув одну ногу в колене, а руки закладываешь под подушку. Когда ты готовишь новую операцию ты прорабатываешь всё до мельчайших подробностей, и раз за разом изучаешь все ближайшие эшелоны к траектории полёта, стоя у иллюминатора. В итоге ты знаешь наизусть каждое движение любого звездолёта или штурмовика. Ты не переносишь синтетический кофе так же, как и протеин, поэтому употребляешь только натуральный. Если этого нет, в особенности кофе, ты становишься дерганным и нервным. А ещё в еде ты не любишь острое. Твой любимый цвет — светло-изумрудный, как океан около твоего дома. У тебя два давних шрама — один на левом бедре, он глубже и крупнее, и поэтому чаще болит, когда ты перенапряжёшься. В частности, после сильных противников в спарринге. А второй поперёк правой лопатки, явно от ножа, и он ноет, но только во время гиперпрыжка. Ты привык прикрывать свои истинные чувства едким сарказмом в надежде на то, что к тебе не будет никто привязываться, и ты — тоже. Ты почему-то считаешь, что подобная связь вызовет только боль. И наконец, ты не веришь в любовь, ты считаешь её ненужным приложением к сексу.       С каждым произнесённым словом Дженсен чувствовал, как его уверенность оказывалась тоньше. Становилась зыбкой и эфемерной. И от осознания этого было нестерпимо больно, как никогда до этого. Джаред замолчал, а Дженсен, ухватившись за край иллюминатора, постарался просто не упасть. Он и не подозревал, что… что Джаред выучил его настолько хорошо.       Дженсен всегда думал, что выражение «сверлить спину взглядом» — это просто метафора. Оказалось, дурак был. Не метафора. Он чувствовал взгляд Джареда у себя на спине, прямо между лопаток.       — Ты ошибся. Я тебя знаю, — Джаред чуть улыбнулся, и было в этом что-то болезненное, и даже ломкое. Только одного Джаред не мог понять — почему в ворохе чувств Дженсена он так отчётливо считывал потоки вины и боли? Джаред принимал всё, что когда-либо давал ему Дженсен. Будь то боль или наслаждение. Вот и сейчас он без колебаний согласился. Без оглядки, как только до одури влюблённые могут взять из любимых рук тяжёлый кубок, не поинтересовавшись, что в нём — яд или противоядие.       Это было правдой. Но эта правда в их случае уже ничего не могла спасти.       Цинизм и боль одного смешивались с терзаниями и непостижимостью другого. Дженсен услышал шаги за своей спиной и, возможно впервые, испугался собственной реакции, если Джаред в тот момент решил бы прикоснуться к нему. Он бы сдался. Он все объяснил. Но Джаред просто взял со спинки стула свою куртку — Дженсен слышал, как шуршала ткань и как звучала молния, когда он застегивал её.       — И да, — произнёс Джаред, когда отошёл к двери отсека, — я тебя услышал, Дженс.       Слова упали в тишину. Гулкие, тяжёлые и окончательные. Дженсен чуть повернул голову, но сразу же пожалел об этом. Последний взгляд Джареда оказался много действеннее плевка в лицо.       В душевом блоке Дженсен смотрел в зеркало на отражение человека, который с каким-то извращённым удовольствием ему ухмылялся, понимая, что получил то, чего и хотел добиться.       Дженсен попытался представить, как это — намеренно сделать больно кому-то, кто стал очень дорог? Но ответом ему было только собственное отвращение.       — Блядь!..       Разбитые от удара о зеркальную поверхность костяшки ныли всю оставшуюся ночь. Но это было сущим пустяком, по сравнению с тем, как болело у Дженсена в груди. Сложись бы всё в другое время и при других обстоятельствах, он никогда бы не поступил так с Джаредом, как поступил этим вечером.       Чувство полного омерзения к самому себе, к сожалению, вода смыть так и не смогла.       Приглушённое освещение создавало ощущение, что мир отодвинулся далеко-далеко и стал неважным. Складывая одежду, механически и бесстрастно, Дженсен поймал себя на каком-то странном безразличии, словно чувства запылились. Он выныривал из этого оцепенения на пару мгновений, а потом безразличие накатывало с новой силой. Наверное, стоило с этим как-то бороться, но Дженсен всё равно ничего не делал.       В отсеке у Дженсена было минимум света. Он стоял перед иллюминатором, а впереди разлилась темнота космоса. Казалось, даже звёзды стали тусклыми. Одиночество обнимало его со спины и вглядывалось за стекло его же глазами. Тянуло, словно выпивая из него остатки сил и желаний, как из высохшей оболочки.       А ещё Дженсен знал, что вскоре настанут те дни, когда бывает настоящая тишина.