Жизнь после победы

POV Гарри

Признание Драко стало чем-то выбивающим из колеи обыденной жизни. Он любил его, жаждал всем сердцем, хотел ощутить на себе красоту и элегантность его нефритового органа. Но раскрыться Драко казалось чем-то невозможным и, возможно даже, чуточку неправильным. Вдруг он это все напридумывал? Или Хорек лишь играл на его чувствах, коварно запутывая в паутине чувств, в которых Поттер и так погряз с головой? Возможно, поэтому Гриффиндорец стал частым посетителем квартиры однокурсника, но его чувства были скрыты за семью замками от своего возлюбленного. Он сдерживал весь огонь, пылавший в его груди, а каждый вечер приходил к себе и дрочил над колдографией блондина, мило улыбающимся на камеру и заставляющим его сердце вспыхивать, словно книжка от промчавшейся рядом искорки. Не сказать, что все это приносило ему какое-то блаженство, но вполне помогало на некоторое время прогнать мысли о возможных препятствиях, которые, как ему казалось, никогда не сойдут с его пути. Его перестала волновать репутация в глазах общества, он жаждал заполучить ценнейшее сокровище, подаренное ему жизнью, но мысль о том, что своими действиями он причинит боль Слизеринцу, не давала ему спать спокойно, заставляя каждый раз откладывать желание признаться. И вот сейчас, когда казалось бы, финал марафона уже был близок, когда Драко сам, не дожидаясь признания Гарри, хотя он же вроде не был храбрецом тут, высказал о неких нотках эйфории, погубившими разум не одного человека на земле, Гриффиндорец слегка опешил, его глаза вопросительно уставились на парня, а рот слегка приоткрылся в легком удивлении. Он чувствовал себя будто в каком-то фантастическо-прекрасном сне, где нет никаких преград и укоризненных взглядов, где нет страха отказа и боли. Ему не верилось, что все это взаправду, что Драко сказал это от чистого сердца, а не из жалости к нему… Когда он очнулся из своего сна, когда наконец смог осознать истинную ценность слов, написанных потерявшим былую изящность пером, время чуть было не улетело от него. Поттер бы точно не простил себе нерасторопности. Он на крыльях любви мчался к нему, как бык, заметивший красный флаг вдалеке. Гарри даже не замечал, как сбивал на своем пути дешевые стулья, беспорядочно расставленные в комнате. У него была цель, которую он намеревался добиться любыми средствами, а не жалеть потом об упущенном шансе и разбитом сердце своего собственного принца на белом коне. Вот его теплые губы уже касаются холодных изящных уст Драко, как языки сплетаются воедино, исполняя давно забытый ритуальный танец любви. Руки самого же Гарри в этот момент одна за другой расстегивали пуговицы на рубашке, а кончики пальцев то и дело дотрагивались до возбужденного туловища, спускаясь все ниже и ниже, к самому истоку. Нежный массаж, заставляющий набухать его ствол, вызывал у Драко, как казалось Гарри, настоящее чувство эйфории. Этому доказательством было горячие стоны юноши, явно не обращающим на них внимания. Но только не Поттеру, он наслаждался ими, впитывал каждую крупинку, стараясь не растерять ничего. Казалось, будто он создавал мозаику из души Малфоя, распутывал сложный узел и наконец смог дойти до золотого сердца Драко, освещающим путь во тьме ночи. Он чувствовал, как партнер покрывается легкой испариной, но сам он был не лучше. Его сердце уже выпрыгивало из грудной клетки. Оно будто вело все к кульминации, завершением которой стала липкая вязкая жидкость, сочившаяся из горячего стержня Драко и отправляющая Гарри в путешествие по мирам эйфории и блаженства.