When the lights go off you will understand

      Стив не может сказать, что в свои неполные двадцать семь у него было много отношений. То есть, он может их сосчитать. Отношения с однокурсницей, которые продлились месяц и, в принципе, были не такими уж плохими до того, как Стив узнал, что на него поспорили, потому что «ты самый симпатичный, и мы просто… Это все было шуткой», дальше Стив не помнит уже, а бросил он её сразу. Вторые отношения были через три года после этого с милой первокурсницей, которую он бросил, когда застал её за тем, что та делала минет его однокурснику. Больше Стив отношений не начинал, потому что та малая часть желания серьёзных отношений, что в нём осталась, умерла окончательно.       И у него до сих пор нет отношений, хотя вот уже месяц он спит с одним и тем же человеком, просыпается с одним и тем же человеком, готовит одному и тому же человеку и так далее по списку того, что делают обычные пары. Но они совсем не пара.       Когда Стив учился в колледже, он никогда не отказывал себе в сексе, вернее, ему даже думать об этом не приходилось. Он жил в общежитии, и большинство желающих было в пешей доступности от него, так что он успел попробовать и с девушками, и с парнями, и с девственницами, и с опытными, но все же, секс с одним партнером всегда лучше.       Сейчас на Стиве только боксеры. Его джинсы валяются где-то за диваном, так же, как и свитер, а Баки лежит на его коленях и держит на груди грузную книгу.       — Симптомы гипогликемии, — произносит Барнс, поднимая взгляд вверх. На нём тоже только боксеры, и Роджерс уже не удивляется тому, что тот постоянно полуголый у себя дома, учитывая то, что сейчас декабрь. В его квартире почти всегда чересчур тепло.       За этот месяц они виделись… раз двадцать… вернее, Стив легче посчитает дни, когда они не виделись. Ему кажется, что Баки хочет всегда, и проблема в том, что он и сам хочет всегда тоже.       Стив обычно приходит к нему после работы или в выходные, а Баки приходит к нему, если Стив говорит, что совсем не в силах куда-то идти.       И это всегда хорошо, а Стив боится спутать берега и вдруг решить, что они пара, потому что это не так. Он не знает о Баки ничего, даже где тот работает, то есть то, что у того где-то собственная кофейня он знает, а вот где она — нет.       И его напрягает, что он хочет об этом узнать, потому что он не хотел, чтобы это желание появлялось в нём, потому что они договорились на секс без обязательств, а у Стива появляется слишком много оправданий самому себе, когда он забывает о словах «без обязательств».       — Ранней? — на автомате спрашивает Стив, а Баки на секунду замолкает и смотрит в книгу.       — Наверное.       — Дрожь, потливость, тошнота…       — Пять с плюсом, доктор Роджерс, идем дальше. — Баки опять начинает листать книгу, а Стив качает головой и зарывается в его волосы пальцами, начиная перебирать их. — Яшур… похоже на арабское имя, — задумчиво произносит Баки. — Симптомы?       — Тебе совсем скучно? — зевая, спрашивает Стив, а Баки кладет книгу к себе на грудь текстом и повторяет:       — Симптомы.       — Озноб, температура, после некоторого времени на слизистой оболочке рта начинают высыпать маленькие пузырьки, жидкость, наполняющая пузырьки, прозрачная, постепенно она мутнеет, диаметр пузырьков увеличивается, при этом образуя эрозии и…       — Всё. Фу. — Баки хмурится и закрывает книгу. Он поворачивается на живот, откладывая книгу на пол. — Какая мерзость.       — А ты думал, — Стив мягко улыбается, а Баки, приподнимаясь на локтях, вовлекает его в поцелуй.       Они постоянно целуются. Медленно, размеренно, быстро, страстно, кусают друг друга или ласкают языком, по-разному, но делают это постоянно. Стив тянет Баки к себе ближе, чувствуя, как в его волосы на затылке зарываются пальцы.       — Стив… — его сводит с ума этот чертов хриплый голос, и он отстраняется от мужчины.       — Поздно, мне надо домой.       — У тебя же завтра выходной, оставайся. — Баки тянет его на себя и сам ложится на спину. Стив опирается на свои локти и смотрит в его лицо. Баки ухмыляется. Его губы теперь почти всегда красные, а глаза горят возбуждённым блеском.       — Ты меня загонял, не думаю, что сегодня я тебе смогу быть полезен, — Стив говорит это не в шутку, а вполне серьёзно, но это заставляет Баки рассмеяться. Стив ложится ему на грудь, зная, что тому наверняка тяжело. Он поворачивает голову и видит на журнальном столике несколько своих книг. Одна из них сейчас лежит на полу.       Баки гладит его по спине вдоль позвоночника и оставляет ладонь на затылке.       — Кстати, о выходном. — Стив приподнимает голову и утыкается подбородком в грудь Баки. — У Сэма рабочий, он на дежурстве, если у тебя завтра нет дел, то…       — Господи, Стив, только не приглашай меня на свидание, — выдыхает Баки, переставая улыбаться. Стив отрицательно качает головой.       — Это не свидание, просто не хочу выходной проводить в одиночестве, скучно. — Баки со вздохом откидывает голову. — В кино можно сходить, я давно не смотрел фильмы.       — Это…       — Это не свидание, а просто два друга, которые идут в кино, и может, перед этим съедят по хот-догу из тележки, — спокойным голосом отвечает Стив, а Баки тянет его к себе так, что теперь его лицо находится напротив.       Он кладет руки на шею Стива и серьёзно смотрит в его глаза.       — Я завтра днем должен быть у себя, ближе к пяти-шести, зайду к тебе, идет? — Стив кивает, а Баки раздвигает ноги и начинает медленно двигать бедрами. Дыхание Стива сбивается, он приоткрывает рот, чтобы вдохнуть воздуха. — Ты уверен, что хочешь уйти сейчас? — Баки целует его подбородок и тянет руку вниз.       — Нет, но мне пора домой, — отвечает Стив, останавливая его руку. Он коротко целует Баки в губы, а тот недовольно вздыхает.       — Завтра возместишь, Роджерс, — говорит Баки, выбираясь из-под него.       Через несколько минут, после того, как Роджерс собрал всю свою одежду по квартире Барнса, он стоит в дверях и зашнуровывает ботинки. Баки крутит его шапку в руках, а когда Стив выпрямляется, надевает её на светлые волосы, убирая под неё выбивающиеся пряди. Он тянет его к себе за шарф и коротко целует, утягивая тот крепче, а Стив улыбается в его губы.       — До завтра, — говорит Стив, улыбаясь, а Баки кивает и открывает ему дверь.       Стив приходит к себе домой к двум часам ночи, на улице холодно, но он, минуя горячий душ, снимает с себя одежду и сразу же ложится в холодную кровать. Перед тем, как заснуть, он видит несколько вязаных браслетов Баки, лежавших на тумбочке с тех пор, как тот забыл их здесь.       Следующий день Стива проходит, в общем, как обычно. Он встает пораньше, совершает пробежку, заходит за кофе и завтракает в небольшой кафешке на веранде. Здесь почти нет людей, всё-таки не настолько тепло, чтобы люди завтракали на верандах, зато погода не обделяет солнцем. Молодая темноволосая официантка пытается заигрывать с ним, но Стив слишком устал после пробежки, и единственное, чего ему хочется — в душ и немного доспать.       Баки приходит к шести, как и обещал. Он стоит на пороге, на нём теплая парка, а сам Стив надевает пуховик.       Он не поцеловал Баки, когда открывал ему дверь.       Сейчас тот выжидающе смотрит на него, пока он оборачивает шарф вокруг шеи, а потом тянет к себе и коротко целует, затягивая тот сильнее.       — Лучше бы здесь остались, — ворчливо говорит Баки, а Стив, утягивая его за локоть из квартиры, лишь усмехается.       — Что же ты ненасытный такой? — спрашивает он, когда они спускаются вниз по лестнице.       На улице до сих пор достаточно светло, хоть солнце и начинает садиться. Ветра нет, хотя холод всё равно заставляет Барнса морщиться.       — Скажем так, у меня никого не было около пяти месяцев, так что я стараюсь восполнить их, — неопределенно отвечает Баки. Они идут вниз по улице, Стив не видит смысла ловить такси. До кинотеатра можно дойти и пешком.       — Расскажешь? — Баки бросает на него неуверенный взгляд, а Стив наоборот его опускает.       Баки всегда делился информацией о себе особенно неохотно. Будто бы, если Стив узнает о нем чуть больше, чем то, сколько ему лет, то сразу же поведет в мэрию расписываться. Он никогда не давит на Баки, никогда не показывает, что это задевает его, хотя это и не должно задевать его.       — Ну… Если вкратце, то я пять лет встречался с одним парнем и расстался с ним, — говорит Баки преувеличенно безразличным тоном, хотя то, как тот сжал кулаки, не скрылось от Стива.       — Пять месяцев после пяти лет отношений не так уж и много, — задумчиво отвечает Стив. Мимо них пробегают несколько подростков, и Стив тянет Баки за локоть к себе, чтобы те не врезались в него. Тот не отстраняется и после того, как те пробегают. — Понятно, почему ты не хочешь отношений, в таком случае, — отвечает Стив, глядя на него. Баки просто пожимает плечами.       Они идут в тишине, лишь иногда Баки останавливается, когда видит что-то интересное на витринах магазина. Тишина не давит, наоборот, Стиву даже нравится гулять так.       — А у тебя какое оправдание? — спрашивает вдруг Баки, а Стив непонимающе смотрит на него.       Они уже почти дошли до кинотеатра, остановились, чтобы взять по хот-догу из тележки.       — Чему?       — Тому, что такой парень, как ты, сидит в Тиндере и тратит свое время на парня, который завязал с серьёзными отношениями? — отвечает Баки, забирая свой хот-дог у грузного мужчины.       — Я уже не сижу в Тиндере, — отвечает Стив, а Баки закатывает глаза.       — Это не ответ на мой вопрос, — говорит Баки, многозначительно глядя в его глаза. Стив забирает свой хот-дог, и они продолжают идти.       Он хочет ответить Баки, но проблема в том, что у него нет однозначного ответа на этот вопрос.       — Работа, — отвечает Роджерс, но, слыша фырканье, переводит взгляд на Барнса.       — Хватит, если месяц назад я ещё мог поверить в такое оправдание, то сейчас точно нет. Почти семь часов вечера, у тебя выходной, ты проводишь его со мной, так же, как мог бы проводить время со своей девушкой. Или парнем. Кем хочешь. — Стив вздыхает и переводит взгляд на Баки. Тот откусывает разом половину от своего хот-дога и, прожевав, говорит: — Что? Раз я рассказал тебе причину, расскажи и ты.       — Я… — начинает Стив, а потом замолкает и нервно облизывает нижнюю губу. — Я сам не знаю, почему этого не хочу, ясно? — искренне отвечает Стив, но Баки на его слова лишь хмурит брови.       — Вот так без причины? Молодой красивый врач не хочет отношений ни с кем? Да любая девушка согласится быть с тобой, Стиви, — произносит Баки задумчиво, и Стив понимает, что тот не пытается сделать ему комплимент. Но отчего-то приятно.       — Ну, я не всегда был красивым и не всегда был врачом, а отношений мне не хотелось никогда. Вернее, было время, когда хотелось, но тогда не хотелось никому вокруг, так что я привык, наверное, быть один, — отвечает Стив задумчиво, наконец начиная есть свой хот-дог, чтобы хоть на несколько минут задержать этот разговор. Или, вообще, закончить его.       — О… — Баки начинает хмуриться еще сильнее, а потом вдруг улыбается. Стив замечает в уголке его губ каплю кетчупа, которую ему безумно хочется стереть большим пальцем. — Стиви, что значит, не всегда был красивым? — Стив чувствует, как краснеют его щеки. — Да я с ума по тебе в школе сходил.       — Прекрати, мы были детьми, — отвечает Роджерс.       — Я просто не первый раз от тебя слышу то, что в детстве ты был некрасивым, окей, худым, я согласен, но лицо у тебя совсем не поменялось, — раздраженно говорит Баки, и Стиву совсем не нравится этот спор, потому что они всё равно ни к чему не придут.       — Баки…       — Но это всё равно не ответ, ты же не будешь до конца жизни один из-за того, что тебя дразнили в детстве, и девчонки не хотели с тобой встречаться. Когда, говоришь, расти начал?       — После школы, — отвечает Стив, а Баки продолжает:       — Это значит, что в колледже девушки уж точно не игнорировали тебя за рост. Да, чёрт возьми, если бы я встретил тебя в колледже, то первым делом затолкнул в туалет и отсосал бы.       — Баки… — смущенно перебивает Стив, оглядываясь на людей, мимо которых они проходят.       — Все это делают в колледже, — закатывает глаза Барнс.       — Отсасывают в туалетах незнакомым парням? — с сарказмом переспрашивает Стив, приподнимая бровь, а Баки поднимает палец вверх.       — Отсасывают в туалетах горячим парням. Ладно, я понял твою позицию. Комплексы детства, все такое. — Баки комкает бумажную упаковку от хот-дога, вытирает губы салфеткой и выбрасывает все в урну, мимо которой они проходят. — Пройдёт.       — Так же, как и твое «Я завязал с серьезными отношениями, не хожу на свидания» и прочий бред. — Баки переводит на него недовольный взгляд, а Стив, выкидывая и свой хот-дог, берет его за запястье и тянет к кассе.       Они берут билет на какую-то французскую комедию, потому что Баки не любит ни боевики, ни фильмы ужасов, а Стиву совершенно плевать какой фильм смотреть.       Баки берёт себе большую упаковку солёного попкорна и колу под ворчание Стива о том, что она безумно вредная.       — Кстати, чтобы ты знал, я буду домогаться тебя на протяжении всего фильма, раз уже ты притащил меня сюда. — Стив опять краснеет, ловя взгляды двух улыбающихся девушек, что прекрасно слышат Баки, который пробирается через них к местам.       И, конечно же, Стив думал, что Баки шутит. Но тот не шутил.       Потому что спустя двадцать минут фильма, который уже успел заинтересовать его, он чувствует на внутренней части бедра руку Баки.       — Бак, — шепчет Стив, а тот даже не поворачивает к нему голову, только поглаживать его начинает. — Бак! — чуть громче, но все же шепотом опять говорит он.       Поглаживания прекращаются. Через десять минут фильма, Баки ставит попкорн под свое сидение и поворачивается к Стиву, наклоняясь к нему. И Роджерс думает, что тот хочет что-то сказать ему, но тот только целует его скулу и спускается к шее, начиная мокро целовать и её.       Стив прикрывает глаза и закусывает нижнюю губу. Его дыхание чуть сбивается, а когда он поворачивается к Баки, его вовлекают в поцелуй. И, возможно, он бы должен задуматься о том, что их прекрасно видят люди, что сидят по обе стороны от них, но не хочет, хотя уверен, что его щеки пылают.       — Знаешь, если продолжишь в том же духе, я буду говорить, что это свидание, — шепчет Стив в его губы, а Баки, усмехаясь, опять утягивает его в глубокий поцелуй, и, чёрт возьми, ему кажется, что в этом кинотеатре уже все смотрят на то, как сплетаются их языки.       К счастью, Баки дальше поцелуев не заходит, хоть и обещает на ухо, что если Стив в следующий раз поведет его на такой тупой фильм, то он не обломается опуститься перед ним на колени прямо в кино.       Слова о том, что это не он фильм выбирал, конечно, игнорируются.       Когда они выходят из кинотеатра, на улице уже темно, а в свете фонарей Стив видит раздражение из-за своей щетины на лице Баки.       — Ты всегда от меня уходишь с раздражением, — задумчиво говорит Стив, касаясь пальцами покрасневшей кожи. Баки лишь пожимает плечами.       — Так побрейся, в чем проблема? — отвечает Барнс, а Роджерс качает головой. Наглости, конечно, Баки с детства хватает с лихвой.       Их несвидание заканчивается в квартире Баки. Его руками, его губами и стонами, его укусами, засосами и тихими протяжными «Стив». Тот предлагает остаться, когда они после секса сидят на диване и играют на приставке в какие-то гонки, но Стиву нужно на работу, и он уходит.       Они долго целуются у дверей, пока Баки привычно затягивает его шарф, а Стив, хоть убей, не понимает, во что он ввязался, начиная эти странные неотношения.       Впрочем, придя домой, он первым делом сбривает сильно отросшую щетину, потому что не хочет, чтобы у Баки опять было раздражение.       И это абсолютно ненормально.       — Друг, о чем ты опять задумался? — Сэм прерывает уютное молчание, когда Стив, забыв о еде, начинает смотреть в окно.       Сейчас они сидят в столовой клиники вместе Сэмом и Вандой, что работает психотерапевтом. Все выглядят немного уставшими, но, кажется, что врачи и так редко бывают бодрыми, разве что при пациентах, потому что показывать степень своей усталости, в общем-то, не комильфо.       — Что? — спрашивает Стив, прослушав начало предложения, а Сэм приподнимает бровь.       — Опять о своем странном недопарне?       — Он не мой парень, — просто отвечает Роджерс, конечно же, замечая, как Уилсон переглядывается с Максимофф.       Они единственные, кто вообще знают о существовании Баки, и если Сэму он сам рассказал о нем, то Ванда просто догадалась, что у Стива кто-то появился. Причем как догадалась, не понимает ни Стив, ни Сэм.       Конечно же Сэм кидает на него свой типичный взгляд «хорош заливать, Стив», а Роджерс даже комментировать это отказывается, потому что…       — Он не мой парень, — ещё раз повторяет он, уверенней глядя в карие глаза Сэма.       Стив знает, какие Баки любит фильмы.       Он знает, сколько ему надо спать, чтобы проснуться выспавшимся, знает, что из еды предпочитает, знает его любимый жанр в играх на приставке.        Он знает, что Баки любит, когда его грубо хватают за бока и задницу, зато ненавидит, когда кусают и ласкают уши.       Он знает даже то, что тот предпочитает мятную жвачку фруктовой.       А еще он знает, что у него, похоже, крыша едет на парне, который каждый раз осаждает его фразами, типа: «Ну что, есть кто-нибудь интересный в клинике?», «Знаешь, если у тебя кто-нибудь появится, я буду рад за тебя, ты хороший парень, заслуживаешь хорошего партнера», «Вон та девушка строит тебе глазки, не хочешь познакомиться с ней?». И Стив не понимает, кому и что Баки пытается доказать: ему, что они не пара, или всё-таки себе? За те два месяца, что они проводят время друг с другом, Стив успел окончательно запутаться.       — Он не устает мне об этом напоминать, — с улыбкой произносит Стив, а Ванда, упираясь щекой в кулак, пожимает плечами.       — А еще не устает звать к себе чуть ли не каждый день, — говорит она, а Сэм кивает и закатывает глаза.       — Потому что только мой приятель Стив, воспользовавшись Тиндером один единственный раз, умудрился наткнуться на старого знакомого, так ещё и влюбиться в него. Очень в его стиле.       — Прекрати, — говорит Ванда, и у кого-то из них начинает пищать пейджер. Каждый на автомате тянется к своему.       — Это у меня, — говорит Стив, поднимаясь с места. Его тарелка и на половину не опустела. Ванда встревоженно смотрит на него, а Сэм слабо улыбается ей.       — Не волнуйся, его не оставят голодным, — говорит он, а Стив с укором смотрит на него, но слабо улыбается.       Он не знает, пойдёт ли сегодня к Баки, не знает, позвонит ли ему сам, чтобы пришел тот, да что там, он не знает даже, где сейчас тот находится.       — Рамлоу опять трезвонил полночи, — говорит ей Баки, уворачиваясь от бегущего прямо на него ребёнка. Мальчик лет десяти пробегает мимо него, едва не задевая плечом, и Баки угрюмо смотрит ему вслед, а потом поворачивается обратно. Наташа, слыша его слова, приподнимает бровь, а потом закатывает глаза. — Я не знаю, что меня заебало больше, его попытки помириться или то, что я уже готов ответить на грёбаный звонок, лишь бы он перестал трезвонить, — продолжает он более тихим голосом, замечая, что Романова поджимает губы. — Не начинай.       — Не понимаю тебя, — отвечает Наташа, не сводя с него задумчивого взгляда. Она чуть прикусывает губу, ненароком съедая немного темного блеска с них. — Ты чертов месяц не выходил из дома, еще два после этого вел себя, как овощ, и сейчас ты мне предлагаешь «не начинать»?       Из-за того, что она резко дергает рукой, с крышки её картонного стаканчика выливается кофе. Она чертыхается по-русски, а Баки, конечно же, молчит, что он может ей сказать?       Он упрямо поджимает губы и продолжает идти, кутаясь в пуховик. Наташа, в отличие от него, уже в обычной кожаной куртке, для неё в феврале достаточно терпимая погода, как, впрочем, и для большинства людей, но сам Баки не терпит холод ни в каком виде, очень быстро мёрзнет. Из-за этого в его квартире всегда настолько тепло, что тот и сам предпочитает ходить полуголым.       — Как ты можешь простить ему, что он сделал? — спрашивает она, хмурясь, а Баки лишь качает головой. Они уже выходят на ту улицу, где находится кафе, что принадлежит Баки. «Cup and Cake», и Наташа уже не помнит, как оно называлось, когда еще не принадлежало ему. Здесь кофе делают намного вкуснее, но Наташа не выдержала и взяла тремя улицами ранее, слишком не хватало кофеина.       — Я не прощаю и не забываю того, что он сделал, — вздыхает Барнс. — Плевать на него.       — Нет, неправда, — просто говорит она, обгоняя его. Она открывает прозрачную дверь и заходит внутрь. В помещении витает сильный аромат ванили, корицы и кофе, и она втягивает в себя воздух. На входе стоит хостес, который сразу же здоровается с Баки и начинает отчитываться. Баки лишь кивает на её слова, снимает с себя парку и переводит взгляд на Наташу.       — Подожди меня здесь, — просит он и уходит в служебную комнату, проходя за бар, а она осматривает кафешку на наличие свободных мест и идёт к самому дальнему столику у окна.       Кафе не такое уж большое, но уютное и почти всегда битком набитое людьми. Она очень хорошо помнит, когда оно досталось Баки от дедушки со стороны отца в наследство, так же она помнит, что отец Баки старался оспорить завещание, когда узнал, что его единственный сын — гей.       Наташа снимает кожанку, оставаясь в одной обтягивающей чёрной кофте с глубоким вырезом. Её рыжие волосы стянуты в хвост, и она ловит на себе заинтересованный взгляд мужчины с соседнего столика. Впрочем, когда за её стол садится угрюмый Баки, мужчина сразу же отводит взгляд, и Наташа фыркает.       — Что? — спрашивает Барнс, поворачиваясь к мужчине, который, заметив это, начинает еще более очевидно отводить глаза. Наташа лишь приподнимает бровь.       — Слушай, когда ты в последний раз разговаривал с кем-то кроме меня?       — Вообще, только что, — отвечает Баки, указывая на барист и официантов. Наташа усмехается.       — Я не о том, я имею в виду, может познакомишься с кем? Попробуешь начать отношения, и…       — Хватило уже отношений, спасибо, — угрюмо отвечает он со вздохом и слабо улыбается официантке, которая оставляет перед ним супер-сладкий капучино, который, наверное, не сможет выпить никто в здравом уме. Никто, кроме Баки, конечно.       После подобных слов ей всегда хочется изничтожить Брока с чёртового света. В конце концов, прошло уже больше полугода с тех пор, как её лучший друг поймал своего уже бывшего парня, с которым встречался почти пять лет, на измене. Причем, это было действительно случайно. Они с Барнсом тогда решили пойти в рандомный клуб развлечься, тот зашел в туалет и увидел своего дорогого бойфренда. Тот как раз выходил из кабинки вместе с каким-то другим парнем.       Это была абсолютно типичная ситуация, абсолютно обычная измена и абсолютно обычное расставание, где один просит простить, а второй уходит, не в силах этого сделать, но проблема в том, что Баки действительно любил Брока. Если до сих пор не любит.       И как бы Романова ни относилась к Рамлоу, она знает, тот Баки тоже любит, просто верность для него… не настолько важна, насколько важна Баки. И, если сама Нат всегда догадывалась, что временами Брок ходит налево, то для Баки это стало огромной неожиданностью и, как следствие, сильнейшей незаживающей раной.       Первое время Брок пытался приходить к Баки, ждал под дверью, но тот игнорировал. Поняв, что безрезультатно, начал слать электронные письма, потому что все номера, с которых тот пытался звонить, Барнс блокировал.       Баки не мог простить, но и забыть Брока тоже не мог. Не может до сих пор, и Наташа не знает, как помочь лучшему другу, как хоть немного вывести из апатии, в которую тот сам себя загнал.       — Может, дашь обет безбрачия? — с улыбкой спрашивает она, а тот, отпивая свой приторно-сладкий кофе, отводит взгляд. Наташа, замечая это, приоткрывает губы, а потом указывает на него пальцем с длинным красным ногтем. — Стоп, что ты от меня скрываешь, Барнс?       — Ничего особенного.       — Я знаю каждую твою ужимку, и сейчас твой взгляд буквально прокричал мне, что у тебя кто-то появился. Рассказывай, — говорит она, скрещивая руки на груди, а Баки приподнимает брови, а потом качает головой.       — Порой бесит, что ты так легко читаешь меня, — бурчит он, опять отпивая кофе. Наташа продолжает выжидающе смотреть на него.       — До сих пор жду рассказа, — просто говорит она, а он пожимает плечами и начинает крутить телефон, что лежит на столе.       — Ничего особенного. Воспользовался Тиндером по твоему совету, ко мне пришел парень, а это оказался Стив Роджерс, — Наташа непонимающе смотрит на него, а Баки цыкает. — Ну, в школе с нами учился, не помнишь? Худой такой. — Наташа широко раскрывает глаза.       — В которого ты влюблен, что ли, был? — Она начинает улыбаться, а потом прикрывает рот рукой, когда он кивает ей. — С ума сойти, насколько мир тесен, я думала, он переехал в Вашингтон.       — Он и переехал, вернулся учиться сюда обратно, сейчас в Пресвитерианской больнице, вроде, работает, — без особого энтузиазма говорит он, а Наташа хмыкает. — Ничего особенного, просто потрахиваемся время от времени, — выдыхает он, а она хмурит брови.       Она не очень хорошо помнит Стива Роджерса, скорее, знает его больше по словам Баки, который, после того, как тот уехал, в школу ходил через силу и постоянно о нём говорил. Она переехала из Москвы как раз в то время, когда тот уже собирался переезжать в Вашингтон. И это странно, слышать от Баки то, что тот со Стивом просто «потрахивается».       — Время от времени? — переспрашивает она, а он кивает, а потом облизывает губы.       — Часто. На самом деле, намного чаще, чем стоило бы, — говорит он, а она непонимающе хмурится. — Он… хороший парень. Но из-за того, что мы часто видимся, мне кажется, он начинает думать, что у нас что-то может получиться.       — Хорошо, — говорит она, а потом серьезно смотрит в его глаза, — а ты сам считаешь, что отношений не получится?       — Я не хочу с ним отношений. Я вообще не хочу отношений, Нат. От того, что ты говоришь об этом по сто раз на дню, поверь, я их не захочу. Рамлоу до конца жизни избавил меня от подобного желания, а Стив… — он вздыхает и начинает слабо улыбаться. — Стив ни капли не изменился со школы, разве что немного в людях разочаровался, но кто в них не разочаровывается?       — А как он сам к этому относится? — спрашивает она, а Баки пожимает плечами.       — Он пытается узнать обо мне побольше, говорить хочет, но мне этого не надо. Я ему так и говорю, и пока он согласен на это, я тоже согласен. Это длится уже два месяца, мы видимся несколько раз в неделю, иногда остаемся друг у друга, и…       — Это не очень похоже на секс без обязательств, — перебивает она, глядя на него, а он лишь кивает.       — Да, в том-то и дело, что я немного теряю над этим контроль, и последнее, чего я хочу — причинить ему боль. Не хочу, чтобы он влюблялся в меня. Тем более, думаю, что он может найти себе кого-то… менее мнительного. Того, кто не будет сравнивать его с бывшим.       — Все всех всегда сравнивают с бывшими. — Наташа закатывает глаза, а Баки лишь пожимает плечами. — Кстати, не думала, что такие, как Стив, сидят в Тиндере.       — У него свои причины. И свои тараканы, — легко отвечает Баки. — Хотя у кого их нет, — задумчиво продолжает он. Его телефон начинает вибрировать, а на экране отображается «номер засекречен», и Наташа самостоятельно нажимает на отбой.       Баки не говорит ей ни слова.       Наташа едет в Пресвитерианскую больницу в свой следующий выходной, разумеется, понимая, что искать в ней Стива Роджерса просто, чтобы на него взглянуть, это не просто пропащее дело, а абсолютно бессмысленное к тому же, но всё-таки надеется, что маленького худого врача, на котором наверняка и халат белый висит, будто на ребенке, не пропустит.       Тем более, Джеймс точно никогда их не познакомит (во второй раз), а того, кто в перспективе может вывести Джеймса из его состояния, она знать просто обязана, и если сейчас на это есть хоть малейший шанс, она готова потратить свободный час. Просто, чтобы попробовать.       Она с детства не любит больницы, если честно, даже запах плохо переносит. В приёмной много людей, скорее всего, половина даже не пациенты, а те, кто их сопровождают, и она решает подождать здесь, так как практически все врачи сюда выглядывают.       Спустя час она решает уйти, не особо расстраиваясь. Всё-таки, шанса на успех изначально было мало. Выходя из клиники, она последний раз бросает взгляд на регистратуру и случайно в кого-то врезается.       — Чёрт, — говорит она по-русски, поднимая взгляд на высокого темнокожего мужчину. Тот начинает широко улыбаться, открывая белые с небольшой щербинкой зубы. — Извиняюсь.       — Не извиняйся, — они продолжают стоять на проходе. — Лучше скажи, что ты не навещала здесь своего мужа, — говорит он, а она усмехается, убирая рыжую прядь за ухо.       — С этим бы возникли небольшие сложности, учитывая то, что мужа у меня нет.       — Я надеялся услышать именно это, — отвечает Сэм, продолжая широко улыбаться. Её губы тоже растягиваются в слабой ухмылке. — Я Сэм Уилсон. Работаю здесь, а ты…       — Пришла навестить друга, он тоже здесь работает, — говорит она. — Стив Роджерс, может, знаешь его? — его взгляд вдруг меняется, становится немного удивлённым и недоверчивым. Он чуть склоняет голову. — Невысокий такой. Блондин голубоглазый, — говорит она, а он задумчиво смотрит на неё.       — Здесь работает один Стив Роджерс, но он выше меня, — отвечает он. — И он мой лучший друг, и если я узнаю, что он скрывал от меня такую красотку, то нашей дружбе конец. — Она улыбается ему, но ничего не отвечает, а он, глядя на свои часы, говорит: — мне пора идти. Но я всё-таки попытаюсь. Дашь свой телефон? Поговорим о наших друзьях Стивенах Роджерсах, — говорит он, а она, фыркнув, кивает. — А имя твое?..       — Наташа Романова, — отвечает она, протягивая ему визитку. Сэм смотрит её с двух сторон, а потом опять переводит на девушку взгляд.       — Ну, что ж, до встречи, Наташа Романова, — отвечает он ей, а она, обходя его, наконец выходит из больницы, прекрасно зная, что мужчина смотрит ей вслед.       Конечно же, Роджерса она не нашла, зато познакомилась с симпатичным мужчиной. Когда на телефон приходит сообщение с подписью «Сэм Уилсон» в конце, она даже на мгновение забывает, что зашла в больницу за тем, чтобы найти там Роджерса.       — Ты знаешь, тобой интересовалась какая-то Наташа Романова, — говорит Сэм, собираясь домой. Стив чуть хмурит брови, пытаясь вспомнить, а потом понимающе кивает, вспоминая, о ком говорит Уилсон. — Говорила, что ты маленького роста, так что, как я понял, это кто-то, кто знал тебя ещё до переезда. Как думаешь, зачем кому-то искать тебя?       — Подруга Баки, — отвечает Стив ему, а Сэм удивленно хмыкает. — Видимо, пронюхала обо мне как-то и решила посмотреть. — Сэм хмурится.       — Почему ты так думаешь?       — Ну, я знаю Баки, он не стал бы обо мне сам рассказывать, — уверенно говорит Стив, смотря на него исподлобья. — А Наташа — его лучшая подруга, которая, как я понял, пытается устроить его личную жизнь.       — Он тебе это сам рассказал? — спрашивает Уилсон, приподнимая бровь, а Стив лишь отрицательно качает головой.       — Нет, разумеется. Я сам понял, он очень часто о ней рассказывает. В Тиндере, кстати, она его зарегистрировала. — Сэм улыбается и хмыкает.       — То есть, она та же нянька для Баки, как и я для тебя?       — Кто еще чья нянька, — просто говорит Стив, слабо улыбаясь.       — Стив, анализы мистера Вазовски пришли, — их прерывает голос медсестры, Шэрон, и они поворачиваются к ней. Она протягивает ему папку, улыбаясь, и Роджерс улыбается ей в ответ, а Сэм, заметив это, перекидывает месенджер через плечо и указывает руками на дверь, говоря одними губами: «Я пошел». Стив лишь закатывает глаза.       — Спасибо, Шэрон, — спокойно отвечает он.       — Кстати, я пригласил ее на свидание! — громко говорит Сэм уже в дверях, привлекая к себе внимание людей, находящихся в зале.       — Не сомневался, — так же громко отвечает Стив, направляясь к коридору.       — И она согласилась! — Слышит он, но уже ничего не отвечает. Шэрон идет рядом с ним, едва успевая за его шагом, а он, просматривая анализы, диктует ей действия относительно пациента, зная, что она всё запомнит.       Роджерс выходит из клиники много позже, чем должен был, но он давно к этому привык. Он не чувствует себя сверхуставшим, скорее, чуть утомленным, и всю дорогу до дома его разрывает желание написать Баки.       Их никогда не останавливало время, сообщения могли прийти и в час ночи, и в три ночи, но Стива останавливает написать не то, что уже довольно поздно. Не то, что Баки может спать. Его останавливает именно то, что он просто хочет увидеть мужчину. И он не знает, что ему с этим делать.       Наверное, для начала, было бы неплохо признаться самому себе, что он влюбился в парня, в которого влюбляться не должен был. В которого он не хотел влюбляться.       И которому не нужно, чтобы Стив был влюблён в него.       Стив не выдерживает, когда оказывается в своей квартире, где полностью выключен свет и ровно заправлена кровать. Он набирает номер Баки не глядя. Берут трубку почти сразу.       — Не разбудил? — спрашивает Роджерс, а в трубке слышится тихий смешок.       — Нет, только собираюсь ложиться.       — Я хочу приехать, — говорит Стив.       — Я устал, Стиви, меня даже на раунд не хватит, — зевая, отвечает ему Барнс, а Стив вздыхает и кивает, хоть тот и не может этого видеть. В трубке тишина, но никто не отключал связь.       — Хорошо, — выдыхает Стив и прикрывает глаза. — Хорошо, могу я просто приехать? — Барнс молчит, а Роджерс поджимает губы, понимая, что сейчас Баки может просто отключиться и, наверное, будет прав, потому что ему не нужно, чтобы Стив хотел приезжать к нему просто так. — Ладно, я понял. Спокойной ночи, Бак, — говорит Стив, но Баки начинает говорить быстрее, чем он кладет трубку.       — Приезжай, — отвечает Баки, и Стив крепко сжимает свой телефон.       Баки открывает ему дверь уже в спальных штанах. Его волосы немного вьются после душа, а под глазами явные синяки. Он улыбается, когда видит Стива, и утягивает его внутрь.       Барнс целует его первым, не давая снять с себя куртку и шарф.       — Раздевайся, пойдем спать, — тихо говорит он, глядя в глаза, и, отпуская, направляется к своей спальне. Почти во всей квартире, кроме коридора и самой спальни, свет выключен, да и в спальне тот горит явно от ночника.       Стив привычно достает из тумбочки спальные штаны, что оставил здесь специально на те случаи, когда остаётся. Так же, как и Баки оставил у него несколько боксеров и спортивки.       Баки уже лежит на кровати с закрытыми глазами, когда Стив выключает ночник и ложится рядом с ним, накрываясь одеялом. В темноте он не может видеть Баки, тот лежит на спине, у него ровное дыхание, а сам Стив лежит на боку, уткнувшись лбом в его висок. Он перекидывает через Баки руку, ладонью касается его щеки и тоже прикрывает глаза.       Они не впервые засыпают вместе. Стив не впервые остается в квартире Баки, не впервые спит в его кровати. Но это первый раз, когда у них не было до этого секса. И, возможно, он не должен чувствовать то, что чувствует сейчас лишь от одного осознания этого, но поделать с собой ничего не может.       — У тебя так часто сердце стучит, — шепчет Баки, наверное, в полусне, и Стив не отвечает ему, что тот — причина его быстрого сердцебиения.       Почему-то ему кажется, что это и так очевидно.