Spoilers

Сон был беспокойным. Всю ночь Гарри ворочался на кровати, пару раз вскакивал, дрожа всем телом, а затем снова проваливался в тяжелые гнетущие грезы. Ему вновь виделась та дверь. Такая близкая и в тоже время невероятно далекая. Черная и холодная, освещенная тусклым светом, отбрасываемого невидимым источником, она привлекала к себе, хотя и была наглухо закрыта. Гарри отчаянно хотелось дотронуться до прохладной глади дерева, отворить ее и узнать, наконец, что же за ней таится. Но как всегда, в тот самый момент, когда он, пройдя бесконечно длинный коридор, добрался до двери, все растаяло, развеялось, словно дым, и парень очнулся на своей кровати. Чувство досады и отчаяния было невыносимым. Шрам слегка покалывало. Чертова дверь снилась ему уже не одну ночь. Поттер постоянно ловил себя на мысли, что-то огромное навязчивое желание открыть ее, принадлежит не ему. В этих снах он не только видел дверь, но также и ловил эмоции Волдеморта. Их разумы были связаны какой-то неведомой и от этого еще более пугающей связью, от которой Гарри ужасно хотел избавиться. Но помимо этого Гарри снедало его собственное любопытство. Волдеморт отчаянно жаждал заполучить то, что хранилось за той дверью, и Гарри хотел знать, почему. Может быть, если бы ему удалось это узнать, эта связь по крайней мере принесла бы хоть немного пользы, вместо бесконечных неудобств. В комнате и за окном царила темнота. Видимо, до рассвета было еще не близко. Все спали, и Гарри тихонько выскользнул из-под теплого одеяла, стараясь не шуметь, и устроился на подоконнике. На миг это напомнило ему его самую первую ночь в этой школе. Тогда вся его жизнь перевернулась с ног на голову, и Гарри твердо верил, что эта новая жизнь будет счастливой. Так, впрочем, и оказалось, ведь он встретил лучших друзей, узнал своего крестного, здесь никто не называл его ненормальным за то, кем он являлся. Но тогда Гарри и представить себе не мог, как тяжело это окажется — быть волшебником. В ту ночь он даже не подозревал, какие тяготы выпадут ему на долю. Хорошо хоть сейчас все более менее начало налаживаться. По крайней мере уже почти никто в открытую не называл его психом и лгуном, хотя за спиной продолжали шептаться, стоило ему появиться где-то за пределами гриффиндорской башни, но хотя бы удалось сплотиться с одногруппниками. Даже слизеринцы уже не были такой уж проблемой — с Малфоем у Гарри было что-то вроде перемирия, они держали нейтралитет, более не задираясь и не ссорясь между собой. Но вот Волдеморт, их связь, да еще эти видения и провалы в памяти — вот, что беспокоило по-настоящему. Кроме этого еще был Дамблдор, абсолютно не замечающий Гарри, и мерзкая Амбридж, пытающаяся портить ему жизнь. И ко всему этому примешивалось беспокойство за Сириуса. Гарри знал, каким безрассудным мог быть его крестный, и как невыносимо ему сидеть без дела в доме, который он ненавидит. «Лишь бы только он не наделал глупостей», — подумал парень, сидя на окне и вглядываясь в снежную бурю, бушующую во мраке. Если бы только можно было поговорить с профессором Сонг, но она, как назло, куда-то подевалась. Если она состояла в Ордене Феникса, Гарри хотел знать, что же она делала сейчас — выполняла ли какое-то задание, и какое? Оставалось надеяться, что она вернется поскорее. Гарри слез с окна, успев замерзнуть, и достал из-под подушки карту Мародеров. Он не знал, зачем это делает, но ему просто хотелось убедиться, что в школе нет никого постороннего. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — прошептал он, прислушиваясь к мерному дыханию спящих соседей по комнате. По прежде чистому листу пергамента тут же побежали чернильные линии, образовывая карту Хогвартса. По обыкновению прочитав приветствие Мародеров, Гарри осмотрел пергамент. Разумеется, коридоры были пустынны. Все спали. Поттер зачем-то нашел имя Гермионы и Джинни, и, убедившись, что они там, где им и полагается быть — в девчачьей спальне, поочередно нашел имена Дамблдора, Снейпа и Амбридж. Они были все на своих местах. Ривер Сонг же на карте не было, к вящему разочарованию Гарри, надеявшегося, что та вернулась. Еще на всякий случай поискав и не найдя на карте Тома Реддла или лорда Волдеморта, Гарри стер карту, погасил огонек на палочке и вновь заснул. Впрочем, и на этот раз спокойного сна он не получил. Теперь ему снилась белая комната, залитая ослепительным светом, ряд длинных кушеток, на которых лежали без сознания его друзья и знакомые, и темные страшные фигуры. Гарри чувствовал, что привязан, он пытался кричать, но едва себя слышал, в ушах словно была вата. Все тело отчаянно болело. Одна из фигур приблизилась к нему вплотную, и он вновь узнал этих существ и вспомнил, что уже их видел. А затем его тело вновь пронзила боль, и все погасло. Гарри проснулся в холодном поту. Тусклый розоватый свет проникал в окно, хотя небо было еще темным, и все еще спали. Парень порадовался тому, что не кричал во сне и не перебудил остальных, хотя, казалось, был близок к этому. Вставать было еще рано, но спать уже не хотелось. Он быстро вскочил с кровати, чувствуя, как остатки сна уплывают от него, и стараясь удержать в голове видения. В панике оглядевшись по сторонам, ища что-нибудь, что помогло бы их не потерять окончательно, Гарри заметил свой приоткрытый чемодан с беспорядочно набитой в него одеждой и другими вещами. Быстро заглянув в него, он достал пару листов пергамента и простой карандаш, валявшийся на самом дне. Хоть в мире волшебников и не было принято пользоваться маггловскими канцелярскими принадлежностями, Гарри, выросший в мире магглов, все же привык иметь при себе обычную ручку и простой карандаш. Как-то на первом курсе ему удалось изрядно удивить Рона, никогда не видевшего этих вещей. А сейчас карандаш был настоящим спасением. На память, быстро набрасывая штрихи, Поттер в общих чертах нарисовал свое видение. Это было очень странно — ведь раньше он всегда забывал тех существ, их образ и все, что с ними связано, но сейчас все было по-другому. Гарри не был особенно хорошим художником, но взглянув на свое творение, он убедился, что нарисовал все в точности. Он поразился, тому, что помнил. И хотя детали и подробности прошлых встреч с этими существами уже стирались из памяти, все же Гарри знал, что они были. И теперь он помнил их образ. Это было невероятно. Гарри не знал, что изменилось теперь, и почему он это помнит, но факт оставался фактом. Он ничего не забыл. Еще раз просмотрев рисунок, Гарри подумал о тех людях, что лежали, связанные в этом видении. Там были Драко, Невилл, Джинни, остальных он не рассмотрел. Он не знал, что означало это видение, но рисунок помогал сохранить в памяти все, что в нем было. Твердо решив во всем разобраться, гриффиндорец посмотрел на часы и понял, что уже пора собираться. Быстро одевшись, Гарри засунул листок в карман мантии и принялся будить Рона. С трудом его растолкав, он отправился умываться, а затем спустился в общую гостиную, по которой словно зомби шатались заспанные студенты. Через пару минут Гермиона и Рон спустились вниз, и троица отправилась на завтрак. — Не выспался? — сразу заметил уставший вид друга Рон. — Не очень, — признался Гарри, — Потом расскажу. Сейчас был не самый подходящий момент для рассказов о том, что привиделось ему во сне. Слишком много народу было вокруг. Риск быть подслушанными был велик, да и разговаривать в такой обстановке было довольно сложно. Ребята спокойно поглощали вкусный завтрак, болтая обо всякой ерунде с другими гриффиндорцами. Высокие окна вдруг распахнулись, и множество шумных пернатых созданий, хлопая крыльями, влетело в зал. Сразу же большой зал наполнился совиными криками, шумом падающих писем и посылок и усилившимся гамом. Большая серая сипуха, пролетев в паре сантиментов от лица Анджелины, от неожиданности вылившей на себя тыквенный сок, бросила принесенную газету прямо в тарелку с беконом Гермионы. Девушка отставила свой кубок в сторону и, погладив птицу, тут же улетевшую прочь, развернула страницы. — Что пишут? — без интереса спросил Гарри. Его экземпляр «Ежедневного пророка», только что доставленный, лежал перед ним, однако парень даже не притронулся к нему. С некоторых пор он утратил интерес к печатным изданиям, ведь кроме отвратительных и несправедливых оскорблений в его адрес, там не было ничего. Никакой полезной информации, ни строчки о возрождении Волдеморта (кроме, разумеется, саркастических комментариев в статьях о сумасшедшем психе Поттере, помешанном на своей фигуре и пытающемся привлечь к себе внимание). Конечно, там иногда проскакивала информация о странных нападениях и разрушениях, однако все эти события приписывались действиям Сириуса, и такая несправедливая ложь заставляла Гарри стискивать до боли зубы, чтобы не взвыть, словно волк в полнолуние. Поэтому сейчас Гарри задал этот вопрос просто так, ни на что не надеясь, однако Гермиона не ответила. Поттер поднял глаза на подругу, собираясь повторить вопрос, думая, что та не расслышала, но тут его взор зацепился за абсолютно бледное, меловое лицо Невилла Долгопупса. Парень сидел, ни жив, ни мертв, уставившись абсолютно остекленевшими глазами в развернутую газету, в его лице не было ни кровинки, а рот был приоткрыт в ужасе и шоке. — Невилл, — негромко позвал того Гарри, — Невилл, ты в порядке? Но тот не услышал. Еще пару мгновений он сидел, не шевелясь, а затем бросил газету, вскочил со своего места, неловко выбрался из-за стола, путаясь в собственной мантии и расталкивая других гриффиндорцев, и быстро вышел из зала. Гарри обменялся встревоженным взглядом с Роном, наблюдавшим за всем произошедшим. — Что это с ним? Гермиона, что написано «Пророке»? Девушка посмотрела на друзей, а затем принялась читать: «Вчера поздно вечером Министерство магии сообщило, что из Азкабана совершен массовый побег. В ходе беседы с репортерами у себя в кабинете министр магии Корнелиус Фадж подтвердил, что несколько часов назад из камер строгого содержания совершили побег десять заключенных, о чем, ввиду особой опасности беглецов, он уже проинформировал премьер-министра маглов. — К великому сожалению, повторилась ситуация, с которой мы столкнулись два с половиной года назад, когда из тюрьмы бежал убийца Блэк, — заявил вчера вечером Фадж. — И между этими происшествиями нельзя не усмотреть взаимосвязи. Побег подобного масштаба предполагает помощь извне, и следует помнить, что Блэк, первым в истории вырвавшийся из Азкабана, идеально подходит для роли такого помощника. Мы считаем весьма вероятным, что бежавшие преступники, в числе которых кузина Блэка Беллатриса Лестрейндж, группировались вокруг своего вожака Блэка. Тем не менее мы прилагаем все силы к задержанию преступников и просим волшебное сообщество проявлять бдительность и осторожность. Ни в коем случае нельзя приближаться к этим лицам.»* — И они обвиняют Сириуса?! — задохнулся от возмущения Гарри, — Да как они смеют? — Тише, — шикнула на него Гермиона, так как на них тотчас начали оглядываться, — Согласна, это возмутительно. — Какой кошмар, — горячо поддержал их Рон, — И после всего этого они все еще не верят в возвращение Сами-знаете-кого? Какие же идиоты! — Беллатриса..., — задумчиво пробормотал Гарри, копаясь в глубинах своей памяти, — Я уже слышал это имя. Точно! Я видел воспоминание заседания суда омуте памяти Дамблдора в прошлом году. Ее, ее мужа и Барти Крауча-младшего считают самыми преданными сторонниками Волдеморта. И тогда на кладбище он сам говорил, что вознаградит их за преданность. Теперь Гарри понял, почему Невилл был в таком состоянии — именно Беллатриса замучила его родителей до того, что они сошли с ума. Об этом ему рассказал Дамблдор, попросив никому не рассказывать, даже Рону и Гермионе, и именно так он и собирался поступить. Не они одни были взбудоражены этой новостью. Вся школа гудела, обсуждая это. И если до этого у кого-то и оставались сомнения в правдивости слов Гарри, то сейчас было абсолютно ясно, что Волдеморт и правда возродился и собирает силы. Поттер поднял глаза на Дамблдора. Тот выглядел невозмутимым и спокойным, но Гарри знал, что это лишь видимость. Он посмотрел на Снейпа, тот скривился так, словно только что прожевал целый лимон, и столько ненависти на нем еще никогда не было. Да, дела были плохи. Еще Гарри знал, как сильно Сириус ненавидел Лестрейндж, приходившуюся ему кузиной. Лишь бы только он не натворил глупостей. Место Ривер пустовало, что тоже тревожило, однако вряд ли бы ее отослали из Хогвартса надолго. Все-таки ее задача — преподавание. Когда завтрак был окончен, ребята двинулись на пары. Толпа понемногу рассеивалась, однако выходя из большого зала, студенты продолжали обсуждать побег пожирателей смерти. Эти разговоры не смолкали всю следующую пару да и вообще весь день, и ряд ли они собирались прекратиться в ближайшее время. Это было вполне понятно, — у многих учеников родители, дяди и тети участвовали в первой войне против Волдеморта, и многие пострадали от рук его приспешников. Сидя на паре истории магии, Гарри слышал, как перешептываются об этом Симус и Дин. Невилл сидел впереди троицы, его лица не было видно, но судя по его закаменевшей позе, можно было догадаться, что тот по-прежнему не в себе. Нужно было сказать ему что-то, ведь они были друзьями, но Гарри не знал, что, да и не был уверен, что сейчас нужный момент. Он бросил взгляд налево, на зевающего Рона и усердно записывающую монотонный бубнеж профессора Бинса Гермиону, зная, что не должен им ничего рассказывать. Его пальцы в кармане мантии сомкнулись на мятом крае пергаментного листа, и гриффиндорец вдруг придумал, как отвлечь Невилла от невеселых мыслей, а заодно порасспросить его. — Невилл, — окликнул он его шепотом, — Мне нужна твоя помощь. Не реагировавший сначала на зов парень, услышав просьбу, повернулся к нему: — Конечно, Гарри, — откликнулся он. Выглядел он теперь несколько лучше, чем за завтраком, однако оставался таким же бледным. — В чем дело? — Помнишь, ты как-то сказал, что у тебя были провалы в памяти? Невилл встревоженно нахмурился и кивнул. — Я подумал, может ты сможешь что-нибудь вспомнить, если увидишь вот это, — и Гарри протянул ему свой рисунок. В тот же миг Долгопупс встрепенулся, едва не подскочив на месте. — Это они! Я их видел, а потом забыл, но сейчас я помню! — он отвел взгляд от листка и посмотрел на друга, вновь заговорив бесстрастным тоном, — Так что за помощь тебе нужна? — Рисунок, — недоуменно ответил Гарри, указывая на лист в его руках, — Ты же сказал, что вспомнил. Невилл удивленно посмотрел на свои руки, сжимающие рисунок, а затем вновь воскликнул: — Я их помню! — А в следующий момент он опять в ожидании посмотрел на Гарри. — Как странно, — нахмурился тот, — Значит с изображениями стирание памяти тоже работает. Знаешь, что, — обратился он к Невиллу, — Посмотри на листок, а затем успокойся и не расстраивайся из-за новостей в газете. Не думай о них, ладно? И едва Долгопупс снова посмотрел на рисунок и отвел от него глаза, его взгляд прояснился, а бледность прошла. Это небольшое внушение сработало, и он больше не так переживал из-за произошедшего. Гарри забрал листок, а затем, наложив заклинание против подслушивания, рассказал друзьям о своих снах. — Так ты теперь помнишь, как выглядят те существа? — воскликнула Гермиона, — Это здорово! Но почему только ты? Я вот даже бы и не знала о том, что только что видела твой рисунок, если бы ты мне не сказал. — И я, — сказал Рон. — Я не знаю, — признался Поттер, задумавшись, — Все так сложно, эти видения преследуют меня со всех сторон. Может, из-за постоянной борьбы с Волдемортом в моем разуме я уже не так подвержен другим ментальным вмешательствам. Но я все равно не могу никому об этом рассказать. Все равно все остальные забывают о том, что видели. — Зато теперь у тебя есть преимущество, — твердо произнесла Гермиона, и с ней трудно было не согласиться. Теперь это преимущество надо было использовать. Вот только, как, Гарри не знал. Здесь было, о чем подумать, и он продолжал размышлять об этом все занятие у Флитвика и весь перерыв по дороге к теплицам. На улице было холодно. Дул пронизывающий ветер, заставляющий подростков кутаться в свои теплые мантии и красно-золотые шарфы. Небо заволокло тяжелыми темно-сизыми тучами, земля хрустела под ногами, воздух побелел от крупных хлопьев сыплющихся с небосклона. Травология была совместной со слизеринцами. Урок проходил на удивление спокойно, и в процессе работы Гарри периодически смотрел на Малфоя. Тот выглядел как обычно, но Поттеру не давали покоя те видения, в которых он был привязан к соседней кровати в залитой белым светом комнате в окружении монстров. Стоило ли говорить ему об этом? Поразмыслив об этом, Гарри решил, что не стоит. Еще не хватало вновь портить отношения, ведь тот запросто назовет его психом. Так и прошли две пары за размышлениями. На сегодня у гриффиндорцев более не было занятий, и трио решило было идти в башню, но едва они вышли из теплиц на холод улицы, как Рон радостно воскликнул: — Смотрите! Гермиона и Гарри посмотрели, куда указывал Уизли, и одновременно воскликнули: — Хагрид! — а затем все трое сорвались с места и побежали. Огромная неказистая избушка на краю Запретного леса, несколько месяцев пустовавшая, теперь дышала жизнью. Окна еле заметно светились в ранних, уже начинавших сгущаться сумерках, из печной трубы валил густой дым. Цепочка огромных следов была проложена к двери и обратно, и вокруг хижины, а изнутри доносился приглушенный собачий лай. Рон, оказавшийся у двери чуть раньше друзей, поднял руку и громко постучал. Лай зазвучал громче, совсем близко, и ребята услышали скрежет и царапанье когтей по дереву, а затем громкий голос Хагрида, приказывающий псу замолчать. Дверь распахнулась, и взору трех пар глаз представилась огромная фигура лесника, одетого в черный тулуп. — Хагрид! — воскликнули друзья в три голоса. — Гарри, Рон, Гермиона! — их друг явно удивился, увидев их, он заглянул за их спины, высматривая кого-то, а затем посторонился, приглашая их, — Быстрее внутрь! Только теперь, когда хранитель ключей закрыл дверь изнутри и повернулся к ним, свет упал на его лицо, и ребята ахнули. — Что с тобой случилось? Кто тебя так отделал? Где ты был? — Не все сразу, — прервал поток их возбужденных восклицаний Хагрид. Он прикладывал огромный кусок мяса к синякам на своем лице, один его глаз заплыл и почти не открывался, — Вам не стоит здесь находиться, но раз уж вы пришли, вы не уйдете, не так ли? — он добродушно улыбнулся, когда все трое дружно закивали головами в подтверждение того, что не собираются уходить. — Что ж, ладно. Я выполнял задание Дамблдора, — пытался переманить на нашу сторону великанов. — Что? Великанов? — воскликнул Рон, — Но ведь они же неуправляемые. — Великаны? — спросил Гарри, — Они что, существуют? Но где они тогда живут? — В горах, — ответил Хагрид, — Вот мы с мадам Максим и пытались их найти. Это заняло так много времени, потому что за нами следило министерство, и приходилось двигаться практически без использования магии. И он поведал друзьям историю их передвижения и поисков, про то, как они подносили дары предводителю великанов, и как туда пришли пожиратели смерти. Тем временем сумерки за окном сгущались, крупными хлопьями повалил снег. — Так значит, вам не удалось? — произнесла Гермиона, помешивая ложечкой остывший чай, — Хорошо хоть, что вы вернулись живыми! И что будет дальше? — Не знаю, — вздохнул Хагрид, — Но из Хогвартса я больше отлучаться не стану, — он хотел произнести что-то еще, но его прервал несильный, но настойчивый стук. Друзья мигом подобрались. Хагрид вскочил с места. — Мантия с собой? Быстро прячьтесь! — и он вытолкал троицу через заднюю дверь, — Быстро в замок и постарайтесь не попасться. Гарри, Рон и Гермиона, тесно прижавшись друг к другу под уже ставшей для них довольно узкой мантией, оказавшись на улице, разумеется, не послушались Хагрида, а тут же прильнули к двери и начали слушать. — Это Амбридж, — встревоженно прошептала Гермиона, услышав знакомый писклявый голос и характерное покашливание, — Что она здесь делает? — Вы Хагрид, так? — произнесла она. И, не дожидаясь ответа, вошла в дом, озираясь по сторонам. — Э… не хочу быть невежливым, но кто вы такая? — Меня зовут Долорес Амбридж. — Долорес Амбридж? — с глубоким недоумением повторил Хагрид. — Вы разве не у Фаджа работаете? — Да, я была первым заместителем министра, — сказала Амбридж, расхаживая по всей комнате и пристально разглядывая каждую вещь в ней — от рюкзака у стены до брошенного дорожного плаща. — Теперь я генеральный инспектор Хогвартса. — Это что такое? — нахмурясь, спросил Хагрид. — Это я бы хотела спросить у вас, — произнесла генеральный инспектор холодным тоном. Теперь Амбридж стояла лицом к нему и рассматривала уже не помещение, а все детали его внешности. — Я слышала голоса. — Я с собакой разговаривал, — решительно сказал Хагрид. — И она вам отвечала? — Ну… можно и так сказать, — без убежденности согласился он. — Я иной раз думаю, что Клык прямо почти уже человек. — На снегу три цепочки следов, от двери замка до вашей двери, — вкрадчиво произнесла Амбридж. — Я только что вернулся. — Хагрид махнул громадной рукой в сторону рюкзака. — Может, кто и заходил, да я их не застал. — А от вашего дома следы никуда не ведут. — Ну, уж не знаю, — сказал Хагрид, нервно подергав бороду. Амбридж повернулась кругом и прошла по всей комнате, внимательно ее оглядывая. Нагнулась, заглянула под кровать. открыла буфет. Изучила внутренность исполинского котла, в котором Хагрид готовил еду, снова сделала поворот кругом и сказала: — Что с вами произошло? Как вы получили эти увечья? Хагрид поспешно отнял драконий компресс от лица, — лиловые и черные выпуклости открылись во всей своей красоте, не говоря уже о большом количестве свежей и запекшейся крови. — Да так… небольшая авария, — неубедительно объяснил он. — Какого рода авария? — Я я споткнулся. Об… об метлу приятеля. Сам-то я не летаю. Видите, какого я размера — вряд ли какая метла меня выдержит. Приятель мой разводит Абраксанских коней — не знаю, встречались ли вам — здоровые такие зверюги с крыльями. Я на одном прокатился и вот… — Где вы были? — холодно прервала его бормотание Амбридж, — Семестр начался два месяца назад. Вас пришлось подменять другому преподавателю. Никто из ваших коллег не мог сообщить мне, где вы находитесь. Вы не оставили адреса. Где вы были? Наступила пауза, в продолжение которой Хагрид глядел на Амбридж освободившимся глазом. Гарри почти слышал, с каким напряжением работает его мозг. — Уезжал. Для поправки здоровья, — сказал Хагрид, — маленько подышать свежим воздухом, понимаете. — Да, у лесника, разумеется, свежий воздух в дефиците, — ласково сказала Амбридж. Та небольшая часть лица, которая не была лиловой и черной у Хагрида, сделалась красной. — Ну… переменить обстановку, что ли… — И горный воздух? — быстро сказала Амбридж. «Она знает», — с отчаянием подумал Гарри. — Горный? — повторил Хагрид. Было видно, как он старается соображать побыстрее. — Нет, я больше по югу Франции. Солнышко, море… — В самом деле? Загара что-то не видно. — Да… это… кожа чувствительная. — Хагрид заискивающе улыбнулся — насколько позволяло состояние его лица. Гарри заметил, что двух зубов у него не хватает. Амбридж смотрела на него ледяным взглядом; улыбка его увяла. Она подтянула повыше сумку на локте и сказала: — Вам следует знать, что моя неприятная, но непременная обязанность как генерального инспектора — инспектировать моих коллег-преподавателей. Так что, полагаю, мы вскоре увидимся. Она круто повернулась и пошла к двери. — Вы нас инспектируете? — недоуменно сказал Хагрид, глядя ей вслед. — О да, — мягко произнесла она, оглянувшись на него и взявшись за ручку двери. — Министерство полно решимости очистить школу от некомпетентных преподавателей, Хагрид. Спокойной ночи. — И захлопнула за собой дверь.* Троица встревоженно переглянулась. Каждый думал об одном и том же — Хагрида могут уволить. Необходимо было в дополнение к уже существующим проблемам, придумать, как помочь другу. Возвращаться в хижину они не стали, а медленно, попутно заметая магией цепочку следов, тянущуюся за ними, побрели в Хогвартс. Задул холодный ветер, уже совсем стемнело. Метель набирала силу. Добравшись до башни, ребята договорились завтра вновь поговорить с Хагридом, и разошлись по спальням.