Мистер Конгениальность

– Всю свою жизнь я хотела посетить Нидерланды! – преувеличенно громко вздыхает Анна и опускает голову на свой кулачок, подпирая подбородок. Ее глаза сонно прикрываются, а губы замирают в мечтательной улыбке. – Это же родина моей бабушки! Наверняка у меня там еще живут какие-нибудь родственники. Я бы хотела с ними встретиться. – Угу, – киваю я, «многословно» поддерживая диалог. – В этом году я обязательно туда съезжу! – Анна внезапно распахивает глаза и тычет в меня тонким пальцем с идеальным ноготком. – Вот только разберусь со всеми делами, – она снова устало вздыхает и опускает руку. – И обязательно съезжу. Скорее всего, встречу там Новый год! Мне нравится идея девушки, поэтому я улыбаюсь и киваю, чувствуя приятную расслабленность от выпитого алкоголя. Анне и двух бокалов хватило, чтобы алкоголь взял свое, в то время как для меня эта доза была в два раза больше. Я допил последний бокал за нее, и все равно чувствовал себя трезвее девушки. – Если я похудею к тому времени – поеду в Нидерланды с тобой! – вырывается у меня, и мой тренер удивленно вскидывает брови. – Правда? Мы должны поклясться, – она тянет ко мне правую руку и оттопыривает на ней мизинчик. – Давай! – подталкивает она. Я ухмыляюсь, но беззастенчиво хватаю ее мизинец, и мы скрепляем печать большими пальцами в то время, когда Анна добавляет: – Если к тому времени ты похудеешь и найдешь девушку, мы едем в Нидерланды! – Что? – если бы я умел визжать, то из меня сейчас вырвался бы именно этот звук. – При чем здесь это? – А что? – Анна, так и не разрывая нашу «печать» начинает медленно рассуждать. – Ты должен повернуть ситуацию в свою сторону. Если родители хотят женить тебя на какой-нибудь богатой девчушке, нужно отобрать самую лучшую. Я на несколько секунд замолкаю, не понимая, что задумала девушка, и решаюсь ей подыграть: – Как я это сделаю, если никто из них не проводит со мной и дольше часа? Я не умею находить с ними общий язык, и даже не знаю, как правильно за ними ухаживать, если уж на то пошло, – алкоголь в крови подталкивает меня к откровенному разговору с Анной. Впервые я признаюсь ей, что не умею общаться с девушками. – Просто у тебя не было такого учителя, как я! – Ты хочешь мне помочь? – переспрашиваю я, потому что не верю своим ушам. Это ведь то же самое, что предлагали мне друзья – просто обратиться за помощью к Анне. – Всем, чем смогу, – девушка улыбается. – Ты итак много работаешь… – Это другое, – отмахивается она. – Мне даже интересно, получится ли у нас найти для тебя подходящую партию, – ее глаза загораются озорством, и я ухмыляюсь, представляя, как быстро работают шестеренки в ее маленькой головке сейчас. На самом деле ее предложение путает мне все карты, и я окончательно теряюсь в логике девушки. Если она пытается меня обхитрить, то идея с поиском моей невесты не должна ли быть для нее помехой? Это ведь Анна претендует на эту роль… – Хорошо, – сдаюсь я. – Если к тому времени я похудею и найду девушку, мы едем в поездку! – Теперь я точно поеду в Нидерланды! – визжит она на весь ресторанчик и взмахивает руками. Я обеспокоено оглядываюсь по сторонам, решая, что сейчас наша парочка заработает кучу недовольных взглядов, но в помещении почти никого нет. Только официанты покачивают головами, тихо обсуждая поведение Анны. Сколько мы уже сидим здесь? Я проверяю телефон и понимаю, что время близится к двум часам ночи. Наш ужин затянулся, но ни я, ни Анна этого не заметили. Мы проболтали столько времени, но я ни капли не устал. Казалось, мы успели обсудить только наше детство, пару забавных случаев из подросткового возраста да мечты о будущем, но это заняло столько времени! А для меня – как будто за секунду все пролетело. Я пытаюсь вспомнить, что хотел сказать девушке до того, как мы оба напились, но ничего не выходит. Какая-то мысль постоянно ускользает из моей опустевшей головы, и я бездумно улыбаюсь, смотря на Анну. Сейчас я совершенно не понимаю, как мог злиться когда-то на эту девушку. Я не помню причины, почему не могу доверять ей, ведь она так открыта была сегодня со мной. Поделилась личными воспоминаниями из детства, рассказала о ситуации в семье. Подсознание шепчет, что мне нужно быть с ней осторожным, но я отгоняю это предчувствие прочь. Разве этот ангел может кому-то навредить? – Мы заказали для вас такси, господин. Вот счет, – официантка осторожно подталкивает ко мне кожаный кеш-холдер с чеком за наш ужин и ожидает, пока я расплачусь. Ее голос очень мягкий, можно сказать даже умоляющий. Наверное, заведение работает до последнего посетителя, поэтому нам позволили так долго здесь задержаться. – Конечно, – я киваю, расплачиваюсь и поднимаюсь со стула. Анна пытается сделать вид, что совершенно трезвая, и меня это смешит. Девушка осторожно выходит из-за стола, откашливается и поправляет пиджак. Официантка кланяется нам, а мы ей в ответ, после чего я протягиваю руку к своему тренеру и аккуратно обхватываю ее за предплечье. – Такси уже ждет нас, – спокойно произношу я, чувствуя, как девушка опирается на меня, пока мы движемся к выходу. Я очень надеюсь, что завтра утром не забуду ничего, что происходило сегодня на ужине. Мне хочется помнить каждое слово Анны, каждую ее мысль и каждый жест. Не понимаю, чем сразила сегодня меня эта девушка, но надеюсь, завтра мое отношение к ней не изменится. – Так свежо, – тихо говорит Анна у меня под боком и обнимает себя за плечи, согреваясь. Ночной воздух приятно обдувает наши разгоряченные лица, и я отчаянно борюсь с желанием увести девушку от такси куда-нибудь в сторону площади. Мне хочется прогуляться с ней по ночному Сеулу, но я понимаю, что завтра нас ждет работа, и жертвую своими желаниями в пользу хотя бы 6-часового сна для нас двоих. – Садись, а то замерзнешь, – я страхую голову девушки от удара о крышу автомобиля, пока та усаживается, а потом забираюсь в салон и сам. У меня это получается, конечно, не так аккуратно, как у Анны, но меня это совсем не заботит. Главное – что мы оказываемся очень близко друг к другу. Я диктую адрес дома Анны, и та тут же расслабленно откидывается на спинку сиденья и прикрывает глаза. Проходит не больше десяти минут, как ее белокурая головка утыкается мне в плечо, и я чувствую мягкое дыхание девушки на своей руке. Анна. Я просыпаюсь в семь утра полная сил и с отличным настроением. Мой организм отдохнул, а я прекрасно выспалась. Во мне так много энергии, что я подскакиваю со своей кровати и несусь в кухню, чтобы приготовить для нас с мамой завтрак. Весеннее солнышко пробивается в каждое окно нашего дома, и я раздвигаю занавески, впуская больше света. Воспоминания вчерашнего дня наполняют меня вдохновением, мне хочется скорее оказаться на работе и заразить всех своих коллег и подопечных хорошим настроением. – Выспалась? – мама заходит в кухню как раз в тот момент, когда я заканчиваю приготовление завтрака. На ней светлый домашний халат и тонкий обруч на голове. – Ага, – я сервирую стол для нас двоих, и усаживаюсь на свое любимое место. Мама как-то странно ухмыляется и присаживается рядом, пододвигая к себе тарелку с рисом. – Ты помнишь, как приехала вчера? – интересуется она, поглядывая на меня. – На такси? – я помню, как мы с Чонином уходили из ресторана, но что происходило в такси – нет. Видимо, уснула по дороге. – На такси, – кивает мама. – А домой тебя принес тот молодой господин Ким. Палочки выпадают из моих рук, и я визгливо переспрашиваю: – Принес? В любимых маминых глазах пляшут смешинки, и она кивает. – Ты сопела у него в руках и отказывалась просыпаться. Молодому человеку пришлось тащить тебя до комнаты. – Чонин был в моей комнате? – эта новость кажется мне еще страшнее, чем то, что я уснула на руках этого чеболя. Боже, как мне неловко. – Он даже очень аккуратно уложил тебя в кровать и укрыл одеялом, – мамино лицо светится от удовольствия, когда она рассказывает мне все это, и я чувствую, как к моим щекам приливает горячая кровь. – Господи, – стону в голос, прикрывая глаза руками. – Как ты могла такое допустить? – Я была шокирована точно так же, как и ты сейчас. – Он был пьян? – если это окажется правдой, я смогу понадеяться на то, что сегодня утром у него случится амнезия. Я бы очень этого хотела. – Выглядел он нормально, – говорит мама, и мои хрупкие надежды рушатся. – Тебе нужно было его остановить! Нельзя было пускать его в мою комнату! – похоже, на сегодня моему хорошему настроению пришел конец. Я отодвигаю свой завтрак, совершенно потеряв интерес к еде, и, громко топая, иду в комнату, чтобы приготовиться к работе. – Анна! – кричит мне мама с кухни, надеясь как-то исправить ситуацию и поддержать. – Он не успел ничего увидеть! – я слышу в ее голосе сомнение, и тогда громко хлопаю дверью и отгораживаюсь от нее. Понимаю, что веду себя как подросток, но не могу совладать с эмоциями. Мама ведь, и правда, ни в чем не виновата, она просто растерялась, а вот Чонин.…Даже не представляю, как буду вести себя теперь с ним. Стыд, неуверенность и сильное раздражение заставляют меня написать Чонину сообщение об отмене утренней тренировки, пока я добираюсь на общественном транспорте на работу. Я пользуюсь своим ранним приходом и полтора часа посвящаю личной тренировке в пустом зале. Вместе с потом из меня постепенно выходят негативные эмоции и гнев. Я упрекаю себя в безответственном поведении, и мысленно отчитываю за то, что выпила слишком много и потеряла контроль над ситуацией. – Утречко! – бодрый и немного удивленный голос Чанука прерывает мои бичевания, и я останавливаю свою тренировку. – Привет, – мой тонкий топик уже весь мокрый, но я совершенно не стыжусь своего вида, пока ожидаю, как коллега подойдет ко мне. Как много раз мы видели друг друга с покрасневшими лицами, мокрыми волосами и влажной спортивной формой – для нас это привычный вид. – Как отдохнула? – Чанук еще не переоделся в униформу нашего спортивного клуба, и сейчас стоит передо мной в темных брюках и ярко-синей рубашке с короткими рукавами, подчеркивающими его прекрасно разработанные мышцы предплечий. – Замечательно, – как можно непринужденнее отвечаю я и пожимаю плечами. – Все было по высшему разряду. – Я в этом не сомневался, – почесывая правую щеку, как-то огорченно отвечает мужчина. – И где вы были? Чанук принимает оборонительную позу, и выглядит при этом очень воинственно. Его приветливость улетучивается куда-то в мгновение ока, и я хмурюсь, когда осторожно отвечаю ему: – Мы посетили частный приют для собак. – Приют? – теперь в его голосе слышен сарказм. – Странное место для свидания… – Свидания? – перебиваю внезапно его я. – Это не было свиданием! Глаза Чанука распахиваются в притворном удивлении, и он внезапно тычет пальцем в мою сторону: – Анна, ты, действительно, ничего не замечаешь? – О чем ты? – мое сердце тревожно замирает. Чанук какое-то время внимательно рассматривает меня, будто бы пытаясь найти на моем лице какой-то ответ, а потом разочарованно покачивает головой, приговаривая: – И еще мужчин называют тугодумами. Он разворачивается и начинает удаляться. – Не говори загадками, Чанук! – я догоняю его. – Ты думаешь, что между нами с Чонином что-то есть? – если он сейчас согласится с моим предположением – я его ударю. Точно. Не буду терпеть беспочвенные обвинения в несоблюдении деловой этики. Чанук молчит, не собираясь оспаривать мой вопрос. – Это смешно! – я всплескиваю руками. – Между нами ничего невозможно! Кто я и кто Ким Чонин? Мы из разных миров, понимаешь? Я его тренер, он мой подчиненный. Нас даже друзьями назвать сложно! – кровь бурлит в моем теле, пока я пытаюсь доказать коллеге очевидное, однако мои слова для него – не больше писка комара. Чанук не выглядит убежденным. Он продолжает смотреть на меня скептически, потом вроде бы хочет что-то ответить, но передумывает, разворачивается и распахивает дверь, чтобы выйти из зала. Я раздраженно рычу и стаскиваю с шеи полотенце, яростно вытирая лицо от пота. А ведь день так хорошо начинался! Мы не разговариваем с Чануком весь день и даже не переглядываемся. Нашу отчужденность замечают как коллеги, так и подопечные, но никто не пытается расспросить о том, что произошло. Вся эта ситуация настолько поглощает мой мозг, что к концу дня я совсем забываю о том, что ночью Чонин был в моей комнате, и только его сообщение возвращает меня к реальности. «Я приеду в зал на вечернюю тренировку. Дома пока появляться не могу». Я перечитываю сообщение несколько раз, и до меня не сразу доходит, что Чонин не может появляться дома из-за ссоры с мамой. Я беру себе на заметку поговорить с госпожой Ким, потому что не без моего участия Чонин заработал синяки, от которых теперь и страдал, а потом начинаю придумывать оправдательную речь по поводу своей комнаты. Время идет очень быстро, и к тому моменту, как Чонин появляется в зале, я так и не придумываю хоть что-то нормальное. – Привет, – Чонин, кажется, в хорошем настроении. Он оглядывает опустевший зал и удовлетворенно вздыхает. Я его понимаю, полному человеку всегда сложно заниматься в окружении большого количества людей, потому что в его адрес очень часто прилетают язвительные и обидные комментарии и шуточки. А это нисколько не помогает делу. Такое отношение, наоборот, напрочь отбивает все желание посещать зал. – Привет, – я неуверенно заламываю руки, не зная, с какой стороны подойти к вопросу моей комнаты, а мужчина ожидающе смотрит на меня, потому что чувствует, что я хочу высказаться. – Насчет моей комнаты… – Она миленькая, – Чонин улыбается, нисколько не помогая мне объясниться, а только подшучивая. – Понимаешь, я все время посвящаю работе…А моя мама…Ну, она лелеет то время, когда мы жили все вместе одной семьей и я была маленькой… – И поэтому… – подталкивает он, продолжая ухмыляться. – И поэтому она жутко розовая, со всякими куколками, рюшами и плюшевыми медведями! – зажмуриваясь, рявкаю я, а Чонин начинает смеяться в голос. Именно поэтому я никогда никого не приглашаю к себе домой. Опасаясь вот такой вот реакции на свою жутко девчачью комнату. Я, правда, не могу решиться на ремонт в ней, поскольку уважаю чувства своей мамы и вижу, как скучает она по тому времени. Моя комната – это что-то вроде машины времени, в которую она может зайти и предаться приятным воспоминаниям. – Если сейчас же не прекратишь смеяться, я устрою тебе настоящий ад в этом зале, – угрожающе шиплю я, наблюдая за согнувшимся пополам мужчиной. – Прости…ох, кажется, я надорвал живот, – сквозь не прекращающийся смех отвечает Чонин. – Прости. Он распрямляется и умилительно смотрит на меня, сдерживая рвущуюся наружу улыбку. Наверное, он пытается представить, как я занимаюсь повседневными делами в той комнате, и его это веселит. – Прости, – его лицо краснеет, и он снова начинает смеяться. – Ким Чонин! – сжав кулаки, кричу я во весь голос. Мужчина тут же замолкает и выпрямляется, как будто военный: руки по швам, нос приподнят, взгляд устремлен на главнокомандующего – меня. – Три круга по залу бегом марш! – командую я и указываю ему направление бега. Тот срывается с места и устремляется вперед, а я отхожу к железной скамейке у стены и присаживаюсь на нее, раздумывая над тем, как бы поиздеваться сегодня над этим весельчаком в отместку. Признаться, я думала, что мне будет намного сложнее объясниться с Чонином по поводу комнаты. Помню, как-то приходили ко мне школьные подружки, и когда я попыталась им рассказать, из-за чего храню комнату в таком состоянии, они рассмеялись и сказали, чтобы я не прикрывалась своей мамой. Чонин, конечно, тоже рассмеялся, но, по крайней мере, не стал обвинять меня во лжи, а хотя мог бы. – Анна, – мужчина внезапно останавливается возле меня и задумчиво разглядывает. – Это так сильно задело тебя? Я не хотел тебя обижать. – А? Нет, конечно, нет, – я выдавливаю из себя улыбку и отмахиваюсь от слов Чонина. – Я смеялся не из-за того, что ты живешь в такой комнате, – он подходит ко мне и присаживается на корточки, чтобы быть со мной на одном уровне. – Мне стало весело от того, что ты так переживала из-за этого. Для тебя была так важна моя реакция? Я неуверенно киваю, немного шокированная тем, что Чонин совсем не придал значения тому, как выглядела моя комната. – То, что твоя мама продолжает хранить твои детские вещи, и все, что тебя тогда окружало – впечатляет. Как бы и мне хотелось, чтобы мои родители сохранили хоть что-то из моего прошлого. Хоть какой-то клочок бумаги с моим детским рисунком или сломанную игрушку. Ты не должна этого стесняться, ты должна гордиться, что твоя мама безумно любит тебя и хранит все воспоминания о тебе из детства, – Чонин заглядывает мне в глаза, и я всей душой чувствую его поддержку. Вся обида на этого мужчину тут же улетучивается из моего тела, и уголки моих губ приподнимаются: – Спасибо. Чонин кивает, поднимается во весь рост и уходит бегать, а я провожаю его задумчивым взглядом, не понимая, когда он перестал чувствовать себя рядом со мной неуверенно. Прошло не больше месяца, и отношения между нами, наконец-то, сдвинулись с мертвой точки. Теперь Чонин практически не стесняется откровенно высказываться рядом со мной, и почти не увиливает от моих вопросов, как это часто бывало раньше. Я испытываю гордость за него и за все его достигнутые результаты к данному моменту. И если вначале мне казалось, что такой человек как Чонин никогда не сможет примириться с собой и абсолютно точно решить, чего хочет для себя, то теперь я понимала, как ошибалась. Он взялся за дело и теперь уверено следовал к поставленной цели.