Мистер Конгениальность

Анна. За обедом у Макса дома мы попросили его нам помочь и перевести все, что написал дежурный полицейский на английский язык. Как выяснилось, на бумаге значился адрес из записной книжки, адрес, под которым теперь находилась эта улица или деревня, и фамилия семьи, которая в данный момент там проживала. Макс был очень удивлен тем, что Чонину удалось купить такую информацию у полицейского, и мы выслушали пару «ласковых» слов в адрес продажных государственных работников. Отобедав, я и Чонин оставили свои контакты Максу и отправились в путь уже по новым адресам. Мы ни останавливались подолгу ни в одном месте, и уже к вечеру одна треть списка была вычеркнута легким движением руки. Но мы не отчаивались. – Завтра с утра поедем дальше. А на сегодня предлагаю закончить, – Чонин целый день был за рулем и, конечно же, вымотался больше меня. Поэтому я быстро с ним согласилась, и мы заехали в небольшой мотель на дороге, где поужинали и переночевали за небольшую плату. С утра я просыпаюсь раньше Чонина и сразу же отправляюсь в супермаркет, который приметила еще поздно ночью у заправки. Там покупаю нам два горячих кофе с соевым молоком без сахара, беру упаковку с сэндвичем из индейки и захожу в отдел с одеждой. Когда Чонин открывает мне двери своего номера, я протягиваю ему поднос с едой и пакет с одеждой. – Я жду тебя возле машины, – после чего быстро покидаю коридор, смущенно прикрывая глаза руками. Кай был не одет и завернут лишь в одно полотенце. Изначально я собиралась позавтракать с ним и обсудить поездку, но его вид настолько смутил меня, что пришлось стремительно уносить ноги, позабыв и про кофе, и про сэндвич. – Позавтракай, а потом поедем, – я трусь возле машины Кая уже минут двадцать, когда его голос неожиданно возникает за моей спиной. Смущенно оборачиваюсь, и он, не глядя на меня, протягивает мой же кофе и вторую часть сэндвича. После чего быстро садиться в машину, все еще избегая зрительного контакта. Уф, похоже, не одной мне стало неудобно от нашей утренней встречи. Я забираюсь в машину и начинаю завтракать, пока Кай настраивает радио. Мне нравится музыка в этой стране, но признаться, я начинаю скучать по Родине. Поэтому когда мужчина неожиданно находит корейскую станцию, я радостно обращаю на него взор и приподнимаю брови, старательно пережевывая индейку. Играет группа SNSD с песней «Holiday» и это поднимает мне настроение. Я качаю головой и напеваю мелодию, а Кай дружелюбно наблюдая за мной, ухмыляется. Только сейчас я понимаю, что на нем те самые вещи, которые я приобрела для него в супермаркете: светлая толстовка, темные джинсы и кепка. Странно, но я успела позабыть, как он смотрится в повседневной одежде. Большую часть времени Чонин теперь носил костюмы, а сейчас казался мне совсем обычным парнем – студентом, путешествующим со своей подругой. – Оказывается, тебе и такой стиль очень подходит, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать. И чтобы не сболтнуть что-нибудь еще, я с удвоенной силой запихиваю в рот остатки еды, превращаясь в настоящего хомяка с большими щеками. – Спасибо, – смеется над моим поведением Кай и начинает пристегиваться. Наверное, по мне было видно, что я и сама удивлена своими словами, поэтому Чонин решил не развивать эту тему дальше и завел машину. За что я ему была премного благодарна. Под музыкальное сопровождение популярных корейских групп и исполнителей мы проехали еще около 40 километров, ведя отстраненные беседы и делясь впечатлениями о новой стране, когда достигли очередного пункта из нашего нового списка. Им оказывается небольшая, состоящая буквально из 7-8 больших домов и одной фермы, деревушка под названием Варсен. Именно здесь могут жить мои потенциальные родственники, и пока мы продвигаемся к нужному дому, я отчего-то начинаю чувствовать убежденность в этом. – Приятное место, – комментирует Чонин, когда мы поднимаемся на крыльцо двухэтажного строения из темного дерева. И я согласно киваю. Здесь правда все так гармонично, что на этом участке хочется задержаться подольше. Перед домом расположился большой цветник, искусственный прудик с квакающими в нем лягушками, небольшая резная беседка и детские качели. На крыльце дома стояло два больших резных кресла с пледами, кухонный столик на одной ножке и пузатая ваза, наполненная темной землей, из которой начинали прорастать тонкие зеленые стебельки неизвестных мне растений. – Надеюсь, и люди окажутся приятными, – бормочу я и поднимаю руку, чтобы постучать. Чонин откашливается, готовясь произнести вступительную речь, которую выучил уже наизусть, и внезапно из моей сумки доносится трель звонка. – Кто там еще, – интересуюсь я, быстро вытаскивая телефон и опуская взор на экран. – Опять Чанук звонит? – недовольно вопрошает Кай и тоже смотрит на мой телефон. – Ага, – я скидываю звонок, потому что коллега звонит так не вовремя, когда вопрос Кая заставляет меня на секунду задуматься. – Подожди, – я поднимаю глаза на чеболя и прищуриваюсь, – ты помнишь, что Чанук звонил мне позавчера ночью? Кай внезапно выпрямляется и быстро отводит свой взгляд, взволнованно запуская руку в волосы: – Я не это имел в виду. – Чанук впервые позвонил мне той ночью. Про какой звонок тогда говоришь ты? – если чутье меня не подводит, то Чонин соврал мне о том, что ничего не помнит. А выглядел он сейчас очень подозрительно. – Надо постучать, – бормочет он, игнорируя мой вопрос, и громко ударяет в дверь. – Ты избегаешь вопроса, – не отступаю я, сосредотачиваясь на мужчине. – Ты помнишь, что… – Здравствуйте! – громче обычного говорит Чонин внезапно, потому что дубовая дверь несильно приоткрывается и оттуда высовывается только чей-то небольшой нос. Кай. – Здравствуйте! – спасение приходит как раз вовремя. Я еще не вижу, кто открыл нам двери, но сразу же здороваюсь, чтобы спасти свою шкуру от неминуемого допроса Анны. Черт, мой неконтролируемый вопрос, вылетевший наружу из-за звонка Чанука, скомпрометировал меня и подставил под сомнения все, в чем я убеждал девушку до этого. И чего он только вздумал названивать ей за границу? Соскучился уже? Преследует? – Здравствуйте, – Анна резко переводит взгляд на открывающуюся дверь, но я все еще чувствую, что ей не хочется оставлять нерешенный между нами вопрос. – Мы приехали из Республики Корея и разыскиваем семью де Грот, – медленно объясняю я по-английски, надеясь, что меня смогут понять. – Когда-то ее бабушка, – я указываю на Анну, – Анна де Грот жила в этой стране, а потом эмигрировала в Корею и взяла фамилию Им. У нее еще была дочка Им Тэен, которая после замужества взяла фамилию Сон. Мы нашли ваш адрес в ее записной книжке и… – Мама! – внезапно тот, кто открыл нам двери, перебивает меня и распахивает их, представая перед нами в образе невысокого молодого человека с темными глазами. Мы с Анной одновременно думаем об одном и том же и переглядываемся, надеясь, что мальчик нас понял. Неужели удача улыбнулась нам в этот раз? А мальчик тем временем снова зовет маму и кричит в дополнение что-то еще, но я не понимаю, так как он говорит по-немецки. Не проходит и минуты, как за мальчиком появляется светловолосая женщина средних лет с немым вопросом на лице. – Здравствуйте!... – мне приходится повторить все то, что я сказал мальчику еще раз но уже его маме, а потом и еще раз, но уже его отцу. Только когда глава семейства выслушивает нас, нам позволяют пройти в дом. – Меня зовут Гленн Лунде. Это моя жена Лорен Лунде и мой сын Аарон Лунде, – представляет свою семью нам Гленн по-английски. – Мы живем здесь с моими родителями Филиппом Лунде и его женой Эвой Лунде, которая в девичестве носила фамилию де Грот. – Он говорит о ком-то из наших родственников? – Анна слышит бабушкину фамилию, но не может перевести речь Гленна, поэтому нетерпеливо интересуется этим у меня. Я останавливаю ее вопрос жестом, желая сначала точно во всем убедиться, а потом переводить ей, чтобы не было недоразумений. – Значит, – обращаюсь я к главе семейства, – Эва Лунде является двоюродной бабушкой моей спутницы. Анна де Грот и Эва де Грот были сестрами? – Похоже на то, – кивает Гленн, задумчиво почесывая темную бороду на подбородке и рассматривая нас с Анной. – Кажется, когда-то мама показывала мне старые фотокарточки родственников. Наверняка где-то среди них найдутся те, где изображены обе сестры. Но почему она не рассказала мне о ней? – этот вопрос он уже адресует не нам, а потом поворачивается и просит о чем-то свою жену. Мальчишка – Аарон вызывается помочь родительнице, и те куда-то уходят. – Давайте пройдем в гостиную, – предлагает Гленн, и мы с Анной раздеваемся, в то время как я объясняю ей то, что услышал от мужчины. – Не могу поверить, что это все правда, – шепчет мне на ухо Анна, когда мы усаживаемся на мягкий диван. – У меня даже руки трясутся, – она демонстрирует мне подрагивающие пальчики, и я чисто интуитивно накрываю их своими руками и крепко сжимаю, заглядывая девушке в глаза: – Не волнуйся. Ты обязательно понравишься им, – знакомство с родственниками, которых ты никогда не встречал, всегда волнительно. А с учетом языкового барьера для Анны это испытание кажется еще сложнее. – Я принесу что-нибудь попить, – Гленн оставляет нас наедине и уходит в кухню, а мы с Анной используем это время, чтобы рассмотреть убранство гостиной и тихо обсудить дальнейшие развитие событий. Только я открываю рот, чтобы поинтересоваться у нее о том, знала ли она о бабушкиной сестре, как в гостиную медленно входит Аарон и пожилая дама. – Здравствуйте! – тут же подскакивает Анна и кланяется женщине. – Здравствуйте! – на пару секунд опаздываю я, но делаю то же самое. – Я не слышала эту речь уже так долго, – вместо приветствия дружелюбно произносит дама на нашем родном языке и проходит под сопровождением внука к креслу. – Здравствуйте, дорогие, присаживайтесь. Мы не выпрямляемся, пока бабушка Эва не садится в кресло, и только после этого тоже занимаем свои места. На вид двоюродной бабушке Анны можно было дать больше 70 лет. Но держалась она величественно. С высокой прической на голове, в кремовом платье, скрывающем руки, и белых туфлях без каблука смотрелась бабушка великолепно. Если бы только не тяжелая походка и болезненный цвет кожи, я бы дал ей и меньше 70. – Меня зовут Сон Анна. Мою маму зовут Им Тэен, а бабушку звали… –Анна де Грот, – знающе перебивает Анну бабушка Эва, и глаза моей спутницы удивленно раскрываются. – Она была моей сестрой. – Так это правда? Мы с Вами родственники? – тренер пододвигается ближе к двоюродной бабушке и как будто хочет подержать ту за руку, но не решается. – Когда мы были молодыми, наша деревня часто становилась перевалочным пунктом у корейской армии. Солдаты посещали местные заведения, общались с жителями, заводили знакомства. Мою сестру Анну одно из таких знакомств не обошло стороной, и она влюбилась в корейского солдата. Он ухаживал за ней, писал письма, а потом сделал предложение. Не прошло и года, как она переехала к нему на родину, оставив здесь свою семью, в том числе и меня, – я замечаю, как глаза бабушки Эвы внезапно увлажняются, и предчувствую, что ее история не будет веселой. – Мы плохо расстались, – продолжает она. – Наши родители были против ее переезда, я тоже пыталась остановить ее, но Анна и слышать этого не хотела. Она просто сбежала, оборвав с нами все контакты. – Откуда же Вы знаете так хорошо корейский? – задаю я тихо давно мучавший меня вопрос. – Спустя пять лет после переезда Анны, наши родители попали в аварию, и я осталась одна. Я понимала, что моя сестра не вернется в Нидерланды, поэтому решила выучиться на учителя корейского языка и литературы и переехать к ней. – Она Вам не позволила? – испугано интересуется Анна. – В те времена переехать в Корею можно было только по приглашению кого-то из родственников, – Эва тянется к кармашку на платье и достает платочек, чтобы вытереть мокрые глаза. А в это время к нам возвращается Гленн, неся с собой из кухни поднос с дымящимися чашками. – Бабушка Анна отказалась Вас приглашать, – констатирует мой тренер опустошенно и расстроено опускает голову. Черт. Я тянусь к девушке и обнимаю ее за плечи, желая утешить. В гостиной на какое-то время повисает печальная тишина, и все что мне в данный момент хочется сделать – это усадить Анну в машину и свалить из этой странны обратно. Вся эта чушь с поиском родственников мне порядком уже поднадоела. Не бывает счастливых воссоединений семей и вот вам наглядный пример. Если бы я знал, что самостоятельно привезу девушку к родственникам и заставлю слушать душещипательную историю ее бабушек, не согласился бы на это путешествие. Уж лучше быть говнюком в мыслях Анны, чем являться тем, кто поспособствовал ее теперешнему состоянию. – Прошло столько лет, – внезапно отмахивается бабушка Эва и улыбается мне. – Я не держу ни на кого зла, и никого ни в чем не виню. Так что и ты, – тут ее морщинистая рука касается плеча Анны, и тренер поднимает голову, – перестань думать плохо о своей бабушке. – Но она была так несправедлива к Вам… Голос Анны дрожит, отчего я сильнее прижимаю ее к своей груди. Еще чуть-чуть и она разрыдается перед незнакомыми людьми, а потом будет укорять себя в этом. – И мы были несправедливы к ней, когда не позволили уехать к своему возлюбленному. Я понимаю ее обиду… Постепенно разговор между внучкой и бабушкой перерастает в спокойную беседу, сосредоточенную на описании каких-то моментов из жизни сестер де Грот, и я расслабляюсь и отпускаю плечи тренера. За время их беседы мы с Гленном выпиваем по две кружки чая, тихо переговариваясь друг с другом, а Лорен – жена Гленна – удаляется на кухню для приготовления обеда. – Думаю, – обращается ко мне Гленн, когда вторая кружка чая подходит к концу, – нужно дать маме отдохнуть. Она присоединиться к нам на обеде, а после мы посмотрим семейные альбомы все вместе. Я согласно киваю и отвлекаю Анну от разговора с бабушкой, чтобы сообщить, что пора пожилой даме немного отдохнуть. – Ты пообщаешься с ней после обеда, – обещаю тренеру, потому что вижу, как сожаление вырисовывается на ее светлом личике. – Я могу Вас проводить? – Анна смотрит на бабушку и Гленна, ожидая их разрешения. – Я была бы очень этому рада, – бабушка Эва протягивает свою руку внучке, и Анна помогает ей подняться с кресла… За обедом мы знакомимся с Филиппом Лунде – мужем Эвы, который на фоне жены выглядит очень подвижным и крепким старичком. Теперь собственные предположения о том, что двоюродная бабушка Анны чем-то больна, только подтверждаются. Анна, видимо, делает такие же выводы, потому что ее настроение после обеда заметно ухудшается, и она практически не разговаривает со мной. – Анна, – я подхожу к ней на кухне и начинаю помогать с посудой. – Поговори со мной. После того, как все поели, она вызвалась помыть посуду и убрать со стола, пока Лорен и Филипп сопровождали Эву в гостиную, а Гленн с сыном ушли искать старые альбомы. – Не хочу об этом говорить, – отрезает девушка тут же. – Я понимаю, ты думала, что найдешь своих родственников в полном здравии. Возможно, думала, что их окажется больше, чем один человек, но и того, что мы хоть кого-то нашли, достаточно. Вас разделял целый мир и два языка, но ты сделала это. Нашла двоюродную бабушку. – А еще узнала трагичную историю ее молодости, – Анна хватает тарелку и начинает яростно оттирать ее от грязи. – В семье без этого никуда. У всех случаются ссоры. – Ссора, которая чуть не разрушила жизнь бедной бабушки Эвы! Возможно, из-за пережитого она сейчас так нездорова!– уже блестящая тарелка внезапно выскальзывает из рук Анна и громко приземляется в раковину, только чудом не разбившись. – Почему ты злишься? – я резко разворачиваю девушку к себе лицом и припираю к мойке. – Из-за того, что не можешь помочь бабушке? Или из-за того, что с ней так несправедливо поступила ее сестра? А может, потому что теперь ты понимаешь, что не сможешь остаться в этой стране и в этой семье из-за чувства вины? Правда глаза колет. И это, действительно, так. Едва мое последнее предположение срывается с языка, как на глазах тренера появляются слезы. – Да! Ты прав, доволен? – с вызовом бросает Анна, не спеша вытереть лицо. – Я поняла, что не посмею просить у них крыши над головой, после поступка бабушки Анны! И поняла, что было неправильно надеяться на то, что здесь меня спасут от влияния отца! – Глупая, – говорю я и обхватываю девушку руками, пряча ее заплаканное лицо на своей груди. – Я же обещал тебе уже защиту.