Мистер Конгениальность

Кай. Шумиха, поднятая общественностью из-за нашей вирусной игры, а также из-за моих отношений со знаменной Сон Анной, вынуждает прокурора и судью проводить закрытое слушание, куда приглашаются лишь родственники обвиненных и свидетели. Это не может не радовать, ведь ни у кого из нас не вызывает желания выслушивать приговор судьи в присутствии посторонних людей, а тем более журналистов. Если бы я один был замешан в этом деле и мог хоть как-то повлиять на ход расследования, сделал бы все так, чтобы ни моих друзей, ни невесты не было в этом зале. Мне было очень неудобно и стыдно из-за того, что они оказались в камере из-за моих проблем. – Послушайте, – я поворачиваюсь к ребятам лицом в общей камере, – мне не стоило втягивать вас во все это, – я обвожу рукой помещение, в котором нас держат уже полторы недели. – Понимаю, что для извинений уже поздно, но… – Для извинений? – перебивает меня удивленным голосом Тэмин. – Какие еще извинения, чувак? – Только не говорите, что он сейчас будет перетягивать всю вину на себя, – произносит задумчиво ДиО. – Кажется, так и есть, – соглашается с ним Сехун. – Дайте договорить, - наконец, вставляю я. – Не-а, – отрицательно качает головой Тэмин и подходит ко мне с угрожающим выражением лица. – Даже не думай об этом. Мы друзья, не забыл? Так что ни о каких извинениях и речи быть не может. – Мы делали это вместе, – теперь к нам приближается и Сехун. – И вместе за это ответим, – заканчивает ДиО. Ребята одновременно опускают руки на мои плечи и ободряюще сжимают их в качестве поддержки так, как делали это когда-то в школе. От тактильного ощущения их присутствия и моральной помощи я мгновенно успокаиваюсь и проглатываю слова-извинения, которые так и не смогли слететь с моего языка из-за действий ребят. Вместо этого через свой взгляд я пытаюсь каждому передать то, как признателен им за все то время, когда они работали вместе со мной и даже не задумывались о таких вот печальных последствиях. – Что бы я без вас делал, – я опускаю взгляд в пол и качаю головой, не веря, что в моей жизни действительно есть такие хорошие люди, как они. – А что без тебя делали бы мы? – отвечает вопросом на вопрос ДиО, и ребята негромко посмеиваются, хотя я не понимаю этой шутки. Но поинтересоваться ее смыслом я не успеваю, так как в этот момент в отделение входит наш адвокат. – Доброе утро. Ваши костюмы привезли. Пора вам всем переодеться. – Отлично, – воодушевленно восклицает Тэмин и первым выходит из камеры, которую для нас любезно открыл один из работников полицейского участка. По протоколу нас с парнями разделяют, и мы переодеваемся в полном одиночестве, используя отведенное время не только для того, чтобы сменить одежду, но и чтобы побыть наедине со своими мыслями и переживаниями. Оказавшись в небольшом, тускло освещенном помещении, больше похожем на старый склад ненужных коробок и пластмассовых стульев, я быстро скидываю одежду и начинаю переодеваться в черный костюм, который привезли нам прямо из химчистки. Когда я застегиваю штаны и начинаю разворачивать рубашку и пиджак, какая-то бумажка выпадает из сложенной одежды и привлекает мое внимание. Я резко наклоняюсь и подхватываю ее с пола, боясь, что кто-то сейчас зайдет и помешает мне это сделать. «Сейчас ты не идешь по пути наименьшего сопротивления. Сейчас ты сам являешься сопротивлением. И я тебя в этом поддерживаю. Удачи!» Эти пару строчек, выведенные в спешке немного кривоватым подчерком, возрождают в памяти воспоминания, от которых мое сердце начинает биться сильнее. Тогда, во время нашего первого похода в закусочную мы делились с Анной мнениями о том, почему выбрали для себя такие судьбы. И я убеждал ее в том, что моя судьба уже давно предрешена родителями, и я просто решил им не сопротивляться. Но посмотрите, что происходит: сейчас я ни за что не соглашусь со своим старым высказыванием. Сейчас родители не имеют на меня влияния и, кажется, прилагают огромные усилия, чтобы подавить мое восстание. Мое сопротивление. Губы расплываются в улыбке, когда я представляю себе, как Анна писала эту записку и старательно прятала в мою одежду, контрабандой пронося ее в полицейский участок. От этого немножко сумасшедшего поступка моей невесты в груди расцветает настоящая гордость, и я сжимаю небольшой клочок бумаги и прячу в кармане пиджака. Как же все-таки хорошо, что полицейские не стали досматривать наши костюмы, а иначе – Анна тоже оказалась бы под следствием. Продолжая обдумывать поступок тренера и горделиво улыбаться, я тянусь за рубашкой, когда дверь в мою комнатку внезапно резко открываться и также резко закрывается. Я вопросительно оборачиваюсь и замечаю прямо перед собой одного из адвокатов вместе с ошеломленной Анной, чьи распахнутые миндалевидные глаза не знают, на какой части моего обнаженного торса остановится. Рефлекторно прижимаю рубашку к груди, чтобы не смущать девушку, а в это время адвокат поясняет их внезапное появление. – Мне нужно кое-что вам обоим сообщить. – Что случилось? – неловкость и стеснительность из-за своего обнаженного тела мгновенно отходит на второй план, когда я сосредотачиваюсь на серьезном взгляде мужчины, так как предчувствую, что просто так он скрываться здесь с моей невестой не стал бы. – Так как теперь все знают, что вы встречаетесь и собираетесь пожениться, мы можем кое-что добавить в вашу историю, чтобы у судьи оказался еще один смягчительный фактор при вынесении приговора. – Что же это? – интересуюсь я, потому что Анна молчаливо уставилась в пол, наконец-то придумав цель для своих глаз. Адвокат неловко откашливается, сочувственно смотрит на Анну, а потом на меня: – Мы можем объявить о беременности твоей девушки. – Что? – восклицаем мы с тренером одновременно. Вот только в моем возгласе отчетливо слышен гнев, в то время как у Анны ключевой нотой является паника. Адвокат быстро оглядывается на дверь, переживая, не слышал ли нас кто, а потом снова обращается к нам: – Это хорошая причина, чтобы посочувствовать вам. Судью нужно разжалобить, – теперь адвокат смотрит только на Анну и продолжает: – Твой будущий супруг пошел на тот отчаянный шаг, чтобы защитить тебя и вашего ребенка, – он стреляет взглядом на живот девушки, и Анна инстинктивно прикрывает его руками, как будто там уже кто-то живет. – Разве это не оправдывает его поступок? – Мы не будем врать на суде, – четко отвечаю я за нас двоих. Хватит с Анны и этой истории с помолвкой. – Ребятам требуется всего лишь еще одно смягчающее обстоятельство, – адвокат как будто и не слышит меня, продолжая давить на Анну. – Никто не потребует с вас доказательств беременности. Проверить ваше заявление не смогут. Девушка задумчиво прикусывает губу, а я возмущенно вздыхаю, видя ее сомнения. Кажется, предложение адвоката заинтересовало Анну. – Вы уверены, что это заявление будет рассматриваться судьей? – подает осторожно голос тренер, и я закипаю, потому что этому чучелу в дорогом костюме удалось поселить в девушке семечко сомнений. Теперь Анна будет рассматривать эту возможность как спасательный круг. – Уверен. Я все-таки не первый год защищаю подсудимых. Тебе просто нужно будет упомянуть о своем положении на допросе. – Оставьте нас наедине! – мгновенно вмешиваюсь я, лишая адвоката права голоса. – Дайте нам немного времени! Не позволю ему запудрить Анне голову. Это просьба звучит весьма оскорбительно даже среди нас, тех людей, которые знают, что тренер не беременна. Как же тогда отреагируют наши друзья и родственники, если мы объявим об этом на заседании? Адвокат удивленно смотрит на меня и не верит, что его только что пытались выставить вон. Он не двигается, и снова открывает рот, чтобы сказать что-то Анне: – Выйдите! – буквально рычу я, и мужчина, не желая нарываться на скандал, нехотя отходит к двери. – Подумайте над этим, Анна, – бросает напоследок он и все-таки выходит. – Ты не обязана этого делать, – тут же обращаюсь я к девушке, подходя к ней настолько близко, что вторгаюсь в ее личное пространство. – Защита уже выстроена определенным образом, и твое заявление погоду не изменит. – Но он сказал, что это поможет вам всем, – Анна поднимает на меня растерянный взгляд и при этом выглядит такой ранимой, что мои руки сами тянутся к ней, чтобы сжать в объятиях. – Не допущу, чтобы про тебя пошли слухи о беременности вне брака. Поэтому не хочу, чтобы ты говорила об этом на суде. Анна шумно набирает в грудь воздух и упирается теплыми руками в мои бока, заставляя выпустить ее из объятий и взглянуть в лицо. – Какая разница, что про меня говорят другие люди, когда это реально может оказать помощь тебе и твоим друзьям? – Для меня это большая разница, – я отворачиваюсь, чтобы надеть рубашку и тем самым обрываю наш зарождающийся спор. Если так подумать, наши отношения с Анной за последнее время развиваются с такой быстротой, что я начинаю сомневаться в их реальности. Объявление о помолвке, тайные признания, а теперь беременность. Что ждет нас завтра? Внебрачные дети? Раскрытые любовники в других городах? – Кай, – зовет меня она, и я поворачиваюсь, готовясь отстаивать свое мнение. – Сегодня мой день рождения, и поэтому позволь поступить так, как мне хочется. Что? День рождения? Я в удивлении приоткрываю рот, потому что не в силах что-либо произнести от этой новости. Как так получилось, что я не знал об этом дне? Никогда не интересовался и не спрашивал у нее об этом, а хотя стоило! Хотя бы ради того, чтобы не чувствовать себя сейчас таким ничтожным человеком, который не знает день рождения собственной невесты. – Я собираюсь согласиться с предложением адвоката. Так что увидимся в зале, – девушка быстро приподнимается на носочки и чмокает меня в губы, после чего разворачивается, чтобы сбежать. Мое тело действует автоматически, потому что мозг все еще переваривает информацию о ее дне рождении, и я успеваю схватить Анну за тонкое запястье и остановить прямо возле двери, прижимая хрупкую фигуру к стене и склоняясь к ее шокированному лицу. – Мне очень стыдно из-за того, что я об этом не знал, – я отпускаю ее руку и прикасаюсь к осиной талии, сжимая в руках ткань темно-синего платья, в котором она сюда заявилась с собранными в строгий пучок волосами и тонкой цепочкой, украшающей ее грациозную шею, открытую для моих глаз и губ. – Я никогда и не говорила об этом, – шепчет в ответ взволнованно, наверняка нервничая из-за нашей близости. – Мне следовало знать. Прости, пожалуйста, что не поздравил тебя самым первым, – я опускаю взгляд на ее губы, и девушка резко сглатывает, мгновенно понимая, что собираюсь сделать. Я поднимаю взгляд на ее глаза и медленно приближаю лицо, пока наши губы не оказываются в миллиметре друг от друга: – Поздравляю тебя с днем рождения, моя желанная невеста, – после чего нежно касаюсь ее мягких губ, признаваясь через такое слияние в правдивости своих слов. И Анна не остается безучастной: уже в следующее мгновение ее прохладные пальцы оказываются возле основания моей шеи, и я настойчиво углубляю поцелуй. Мои руки скользят вверх к ее плечам, а потом перемещаются на щеки, ощущая мягкость и совершенство девичьей кожи. Анна откидывает голову, прижимается ко мне грудью и сильнее обхватывает меня за шею, со всей страстью и желанием отдаваясь горячему поцелую. Анна. Поцелуй Кая кружит мне голову и туманит разум. Ни одной ясной мысли не остается в голове, кроме как отчаянного желания никогда не покидать его теплых объятий. Я забываю о причине, по которой нахожусь в полицейском участке, об адвокате, ожидающем в коридоре моего возвращения и даже о воздухе, которого начинает недоставать из-за долгого слияния наших губ. Все это отходит на второй план, и мне совсем не хочется возвращаться в реальность и снова думать об этом. – Не могу позволить тебе говорить о беременности, – между поцелуями быстро бормочет Кай. – Я запрещаю даже упоминать это слово в зале. Мои губы дрожат в легкой улыбке, когда я слышу это четкое «нет» и ни капли ему не обижаюсь. Приятно осознавать, что Кай борется за мою честь, но я готова была ей пожертвовать, если это хоть немного поможет при рассмотрении дела. – Но ведь сегодня мой день рождения, – мягко возражаю я и уклоняюсь от нового поцелуя, которым Кай намеривается меня снова наградить, – и в качестве подарка ты мог бы… – Я подарю тебе все, что хочешь, но только не эту возможность, – мужчина серьезно смотрит мне в глаза, и по выражению его лица становится понятно, что возражения больше не принимаются. – Что ты хочешь? Украшения, гаджеты, животное, мою машину, мой бизнес, мой дом – это все может стать твоим! После такого предложения мои глаза округляются, а рот удивленно приоткрывается. – Неужели ты действительно все это мне отдашь, если я буду молчать на суде? Даже на секунду не задумываясь, Кай утвердительно кивает, чем повергает меня в еще больший шок. – Я же сказал – все, что хочешь. Пару секунд я рассматриваю его подозрительным взглядом, все еще надеясь на то, что мужчина сейчас засмеется и сообщит о том, что пошутил, но этого не происходит. Кай не отказывается от своих слов, и это меня даже немного пугает. Он так решительно настроен, так отчаянно желает защитить меня и наши отношения, что готов пойти даже на такой отчаянный шаг, как жертва своим бизнесом и имуществом. – Все, что я на данный момент хочу, – медленно произношу я, поглаживая руками волевой подбородок мужчины, – это получить твое оправдание. После которого мы вдвоем отправимся домой и насладимся победой. Чонин убирает свои руки с моих щек и окольцовывает запястья, останавливая мою ласку: – Анна, мы добьемся оправдания и без тех оскорбительных заявлений. Я не знаю, как еще убедить тебя в этом, но… Дверь в комнатку внезапно открывается, обрывая слова Кая, и взволнованный адвокат жестами приказывает мне немедленно выйти. – Нам пора. Сейчас придут конвоиры. Я тут же подрываюсь убежать, но Кай не сразу отпускает мои запястья, заставляя сначала посмотреть на него. – Выбрось ту глупую идею из головы, – умоляет он с печальным выражением лица и отпускает руки, чтобы я могла уйти. Я в ответ одариваю его извиняющимся взглядом, ничего не говорю и выбегаю в коридор, пока никто посторонний не заметил нас с Каем вместе. После того как парни переодеваются, их загружают в микроавтобус и везут к залу суда. За этим же автобусом направляемся и мы с Чануком. Когда оказываемся на месте, всем приходится пройти процедуру регистрации и получить временные пропуски. После этого адвокат Чонина уводит меня в отдельную комнату, где еще раз подробно разбирает со мной вступительную речь, не забывая проговорить со мной и часть о беременности. Не уверенна, буду ли ей пользоваться, но грамотно выстроить эту часть рассказа все-таки стоит. Когда мы заканчиваем, я прошу мужчину показать мне, куда дальше следовать. Он тут же указывает мне направление нашего движения, и в скором времени мы оказываемся возле судебного зала. – Можете занять себе место пока, – он приглашает меня пройти внутрь, а сам уходит к своим коллегам, подготовиться к заседанию. Я приоткрываю двери и тихо проскальзываю в помещение, в котором уже занято несколько скамеек. На одной из них величественно восседают родители Кая, тихо обсуждая что-то между собой, но я не горю желанием их даже приветствовать. А вместо этого направляюсь к Чануку, который занял для нас двоих места в первом ряду. – Ну что? – он не знает, что я делала с адвокатом, поэтому интересуется у меня. – Еще раз обсудили мою речь в защиту Кая. Чанук понятливо кивает. – Эти тут тоже репетировали, – он указывает головой на родителей Чонина, и я смотрю в их сторону. В груди мгновенно закипает возмущение от вида этой милой парочки, которая так демонстративно противостоит родному сыну и нисколько ему не сопереживает. – Как можно быть такими черствыми? – произношу я, и чувствую, что Чанук растерянно пожимает плечами: – Я думаю, они никогда его не любили. А видели в сыне только источник доходов, который заменит отца, когда тот выйдет на пенсию. – Ты прав. Мы прожигаем эту пару гневными взглядами, и когда те замечают это, демонстративно отворачиваемся, игнорируя этикет и не здороваясь. Постепенно зал наполняется родственниками ДиО, Сэхуна, Тэмина, а также семьями бизнесменов, которые пострадали от выходки ребят. В какой-то момент для всех начинает не хватать стульев, и тогда работники суда вынужденно выставляют дополнительные места для оставшихся людей. Я пытаюсь не обращать внимания на посторонние разговоры, но нет-нет да зацеплюсь мысленно на чье-нибудь недовольное высказывание в адрес ребят, и с каждым таким выражением расстраиваюсь все больше. Чанук это замечает, но ничего не говорит, лишь ободряюще пожимая мою руку. Когда всех просят соблюдать тишину, мой пульс мгновенно подскакивает, и я вижу, как в зал заводят ребят. В сопровождении трех конвоиров с нагрудными кобурами, в специальных шлемах и с рациями, они двигаются по проходу между нами. Я киваю Тэмину, ДиО и Сехуну, но делаю это лишь на автомате, так как не могу отвести встревоженного взгляда от Чонина. Сейчас мужчина совсем не похож на себя прежнего. Сейчас Чонин кажется другим человеком. Он идет самым последним в строгом костюме, с гордо поднятой головой и мстительным выражением лица. Невидимая сила исходит от него широкими волнами, и я думаю, каждый в зале ощущает это, как и я. Он бросает быстрый взгляд на меня, и его брови неодобрительно хмурятся, но я так и не успеваю понять причину его недовольства, потому что Кай тут же отводит взгляд и двигается дальше. Наверное, он таким образом пытается предупредить меня не совершать глупые поступки, но я давно уже все решила самостоятельно. Слушание начинается без задержек, и сначала предлагают выступить прокурору с обвинением. Я стараюсь слушать его внимательно и не пропускаю не единого слова, но когда огромное количество профессиональных терминов заполняют практически всю его речь, теряю суть обвинения. Мне кажется, что у нас нет никаких стоящих доказательств и серьезных причин, оправдывающих поступок ребят, и я начинаю всю нашу защиту подвергать сомнениям. Ведь прокурор выглядит таким уверенным в своем обвинении и представляет массу фактов, уличающих ребят в содеянном. А у нас, кажется, всё строится лишь на эмоциональных мотивах поступка. Даже собственные родители Чонина будут выступать против него, и еще неизвестно, что придумали они в качестве обвинения. Наверняка судья поинтересуется, почему они так поступают, и те могут придумать все что угодно, лишь бы навредить Чонину. – Мы проиграем, – обреченно заявляю я Чануку, опуская голову и скрывая слезы, навернувшиеся на глаза. Я так разнервничалась из-за речи прокурора, что нервы не выдержали. – Глупости, – тут же успокаивает меня мужчина. – Я уверен, все будет хорошо. «Все будет хорошо». Сколько раз я уже слышала эту фразу? И почему все еще не могу в нее поверить? – Анна, – Чанук привлекает мое внимание, и мне приходиться поднять голову, чтобы взглянуть на него. – Ребят обязательно оправдают. Не сомневайся в этом. Он заглядывает мне в глаза и дарит уверенную улыбку, стараясь оказать моральную поддержку. – Мне трудно в этом не сомневаться, – я отвожу от него взгляд, чтобы посмотреть на Чонина. – Все кажется таким сложным, – наши взгляды с чеболем встречаются, и по телу мгновенно проходит электрический разряд. Как бы не переживал мужчина, он не позволит кому-либо в зале заметить это. Даже мне. Я неуверенно сглатываю, все еще не сводя с него завороженного взгляда, и тогда Кай немного ухмыляется, словно бы зная, какие мысли вызывает у меня таким вот взглядом. – Попрошу выступить с речью адвокатов, – внезапно доносится до ушей, и все волшебство момента мгновенно испаряется, возвращая меня обратно к паническому состоянию.