***
— Извольте простить за опоздание, — Кристиан резво сбежал по ступеням в подвал, на ходу перекидывая хвост за спину, и затормозил на самом краю освещённой площадки, обиженно надув губы. Сегодняшняя жертва уже была полностью приготовлена к съёмке. А ведь он так любил делать это сам. — Мы устали тебя ждать, — известил со своего неизменного места Рой. — Приступай. Дверь с тихим щелчком захлопнулась, отрывая маленький филиал персонального ада от внешнего мира. Всё невесомо сместилось, мгновенно отошло на второй план, стоило только исчезнуть всякому способу выбраться отсюда: и усталость похмельного состояния, и раздражение от лишения любимой забавы. Хищный оскал раздвинул тонкие губы, парень коршуном обошёл девицу, с удовольствием отмечая отличную подготовку. Тонкие рыболовные крючки, вогнанные между костяшек, леска, тянущаяся вверх и теряющаяся во мраке высокого потолка. Он тронул кончиками пальцев струны, оттягивающие нежную кожу на спине всё теми же крючьями. Энви отступил на шаг, оглядывая всю картину целиком. Она была прекрасна в своем страхе. Широко распахнутые ореховые глаза, растрепанные короткие пряди темных волос; раскрытые в тяжёлом дыхании, полные, некогда яркие, а теперь бескровные губы; алые струйки, пробегающие с запястий по рукам, шее и ниже, на высокую небольшую грудь. — Какая прелесть у меня сегодня в актрисах, — плотоядно облизнувшись, протянул Энви, жестом прося подтолкнуть столик с инструментами. Девушка зажмурилась и тоненько завизжала. Парень нахмурился, провел ладонью по ее щеке, даже не склонившись, чуть надавил пальцами на сомкнутые веки, — зачем ты закрыла от нас свои прекрасные глазки, дорогая? У них чудный цвет, такой глубокий и насыщенный. Свободной рукой он уже достал лезвие, перехватывая поудобнее, примеряясь не повредить и правда понравившиеся глаза. Первый разрез лег не слишком точно, рассекая кожу на виске. Энви увлеченно приблизился к лицу жертвы, припадая губами к её губам, — он буквально пил её крик, жадно впитывал в себя, втягивал, вдыхал. Еще один взмах тонкими пальцами — и веко с чвяканьем упало на бетон замызганным мокрым клочком. — Твои глаза прекрасны, дорогая, — размазывая кровь по лицу воющей жертвы, Энви ощущал себя всё лучше и лучше, он видел, чувствовал, обонял, он жил в этих стенах, в этих криках, во тьме за спинами операторов. Только так он понимал, что существует. — Скрывать их от других — преступление, — пара новых точно выверенных движений лишили девушку века на втором глазе. Он продолжал, не хотел останавливаться, до дрожи опасался упустить это упоительное чувство, оно было сродни экстазу, но в сотни раз слаще. Крики боли всегда будоражили сознание — оставаться непричастным было попросту невозможным. Каждый раз. Он не мог отказать себе в таком удовольствии. Возможно, Риза и была права, когда неустанно называла его слишком избалованным… Вновь зацепившись вниманием за струны лески, отходящей от спины девицы, Энви едва не замурлыкал, пробегаясь пальцами, извлекая из живого инструмента что-то отдаленно похожее на мелодию, аккомпонимируя жалким, увядающим поскуливаниям. — Из тебя вышла великолепная арфа! — искренне восхитился Энви, чуть приобнимая её за талию. — Как давно я не был на балах с такими прелестными, тонкими девушками. Они как стайки разноцветных пташек кружили по залу, всех радовали и манили своим беззаботным щебетом и звонким смехом. Как давно!.. Потанцуем? — он плотнее прижал к себе жертву, сильнее натягивая леску, почти вырывая крючья. — Ох, ты где-то оставила свои ножки! — притворное огорчение на секунду скрыло наслаждение на отдающем холодной белизной лице. Он резко отпустил девушку, позволив ей обвиснуть, давая секунду передышки. Она уже давно не могла говорить, язык он заблаговременно вырвал самым первым, ног лишил чуть позже. Отыгранная кукла, она ему почти надоела. Энви отвернулся к столику, насвистывая легкий мотив, разыскал иглу потолще и леску попрочнее. Пару пластиковых ног от манекена еще вчера доставили по его просьбе, всё было готово к прощальному танцу. — Скоро ты сможешь танцевать, дорогая. Потерпи ещё немного, — он опустился на колени, уместил ее бедра на себе поудобнее, размашистыми, неумелыми стежками наживляя искусственные конечности к остаткам живых. — Приглашаю Вас на танец, моя леди, — поднялся с колен и галантно подал руку Энви, закончив, но девушка — ах, отчего же? — не протянула руку в ответ. Неловко рассмеявшись, парень потянул окровавленные запястья, — ах, прости, прости, неудачная шутка. Я ведь не такой уж и джентльмен, — одним рывком он освободил свою партнёршу из плена крючьев, закружив её в танце. Энви говорил ей какие-то бессмысленные комплименты, сердечно восхваляя её красоту и элегантность. Но пальцы, сомкнутые на спине, неумолимо соскальзывали, вымоченные в свежей крови. — Ты устала, моя дорогая. Все девушки так хрупки, — ласково прошептал Энви, прижимая истерзанное тело к себе, — тебе стоит присесть, я утомил тебя. Отдохни. Подхватив девушку, он без особого напряжения вытянул её перед собой и медленно опустил на кол, скользя окрашенными в алый пальцами по её лицу, шее, груди, бёдрам, сильнее насаживая на обтёсанное полено, впитывая каждой клеточкой кожи её последний, прощальный крик, облачаясь в её ужас, боль и облегчение. Она сыграла свою роль, завершила последний фильм. И сделала это превосходно. В воцарившейся тишине слишком громко щёлкнул дверной замок, разрывая наваждение, обрывая неестественное воодушевление и лишая былых сил. Кристиан чуть пошатнулся и отступил на несколько шагов от трупа, когда-то бывшего красивой девушкой. — Я закончил, — устало пробормотал он, рассеянно стряхивая с рук застывающую кровь. — Риза, принеси через час все документы в кабинет. Благодарю за работу, господа. Парень вымученно улыбнулся и, едва переставляя ноги, потащился наверх. И правда зря он вчера пил, ужасная слабость раздражала, но хоть без посторонней помощи добрался до ванны. — Он был сегодня каким-то вялым, — заметил Рой, поднимаясь со стула. — Он… Заболел, — с запинкой оправдала своего подопечного Риза, спеша убрать аппаратуру. — Так он не жрал со вчерашнего утра, — встрял Фарман. Хоукай бросила на него злой взгляд и буквально выбежала из подвала. Эту дурацкую привычку своего патрона она тоже знала, но ведь она попросила остальных проследить за его питанием! — Меня не было всего два дня… — зло прошипела Хоукай, врываясь в ванную следом, — Кристиан, ты моей смерти хочешь? И своей заодно? — М? — парень непонимающе обернулся, нисколько не смущаясь своей бывшей любовницы. — Ты снова не ел? — А я и не хочу. — Боги, дайте мне сил его не утопить… А падать в обмороки посреди съёмок ты хочешь? Напомнить, как в прошлый раз ты чуть не клюнул носом в жаровню? — Риза… — смутился, наконец, этот великовозрастный ребенок. — Бегом отмывайся и дуй в столовую, я что-нибудь приготовлю, — не слушая возражений, она раздражённо хлопнула дверью.***
Кристиан с удобством расположился в библиотеке в огромном кресле, буквально растекаясь по нему, чуть покачивая перекинутой через подлокотник ногой и лениво пролистывая общие сводки по всем подразделениям организации. — Риза… ик… Изверг… — дурацкая икота, пройдет она сегодня или нет? — Зачем было впихивать… ик… в меня столько… — опустив к полу руку, он подхватил бокал с вином и отпил глоток, надеясь, что так его мучения кончатся быстрее. Вот бы было неплохо… вообще не нуждаться в еде. Совсем. Природа… ик… что, не могла придумать источник энергии поумнее?.. Час шёл за часом, стопка документов мало-помалу уменьшалась, как и содержимое бутылки, Кристиан ожидаемо уснул в кресле под мерное тиканье старинных часов и тихий треск огня в камине. Сквозь сон он услышал тихие шаги, но алкоголь и усталость не позволили открыть глаз. Озябших плеч коснулись теплые ладони. Парень вяло завозился, но всё же сообразил, что его не собираются будить, а наоборот, хотят перенести в постель. Едва заметно улыбнувшись, он позволил себе эту маленькую слабость — и окончательно провалился в сон.