***
— Эй, очнись! Оскар, чёрт возьми, да открой ты глаза! — хлопок по щеке и гулкий голос. — Ч-что? Какого? — сознание возвращалось с большой неохотой. — Когда ты последний раз спал, сынок? — с облегчением выдохнул Грег. — Не помню. Э… эм. Лиам… в последние дни плохо себя чувствует вечерами… и… капризничает, — Оскар с трудом сел. Глаза закрывались; руки и ноги не слушались. — Ты куришь дерьмовые сигареты, Грег. — Ха, ворчишь — значит, живой. Пошли, надо дотащиться до дома и подлатать тебе лицо… — Нет. Мы же на патруле. Нельзя просто так оставлять пост. — Да из тебя сейчас тот еще работничек! Мигом собрался в кучку и поползли к твоему дому! А то я не видел, как ты в отделении дрых в комнате отдыха, прикрывшись отчетом. Думал, я совсем слепой? — Грег вздернул парня, как котенка, обхватил за пояс и медленно последовал туда, где сейчас дожидался своего младшенького тот самый «капризный» Лиам Лэрд.***
— Я тебя прикрою. Можешь отдохнуть пару дней. — Нет. Мне нужно работать, — слабо возразил Оскар. — Молчи и давай-ка лучше переставляй шагалками. Через полчаса Грег втащил полубессознательного горенапарника в квартиру, протащился с ним вглубь тусклого коридора и свалил на бледно-белый квадрат заправленной жесткой постели. — Да, сынок. Выглядишь паршиво. Надо привести тебя в должный вид. Раздевайся, — Грег, не встретив сопротивления, стянул с него форменный китель и рубашку и задумчиво хмыкнул: под ней обнаружилась ещё и растянутая майка. — Одно слово — капуста. Давай шевелись, — Грег потряс младшего напарника за плечо. — Тише. Брата разбудишь, — сипло попросил Оскар, но мёртвой хваткой вцепился в края майки, не позволяя её снять. — Грег. Не надо, пожалуйста. — Ты самое упрямое крестоцветное, какое мне только приходилось встречать! Да что я, думаешь, голых парней не видел? Ты же не девка. — Грег! — удивительно, но Оскар смущённо насупился. — Хотя бы закрой дверь. Или нас услышит брат — и будет двойное убийство. Мужчина вздохнул и поднялся с постели. Дверь тихо скрипнула и отрезала двоих от лишних любопытных ушей, торчащих из-под одеяла в соседней комнате. — Все, нам никто не помешает, и мы тоже никому. Теперь ты разденешься? Оскар вздохнул и неохотно стащил с себя остатки одежды. Стараясь не поворачиваться спиной к напарнику. — Так, ну да, смотри, на плечах пару синяков появится, гарантирую. Дай посмотрю твою мордашку. Да не рыпайся, боже!.. Так. Зубы на месте, мои поздравления… Ты хорошо так приложился об землю, — Грег приподнял его лицо за подбородок. — Но до свадьбы заживет. Вернувшись из кухни с смоченным носовым платком, мужчина осторожно смыл грязь со скулы. Он старался не задевать содранной кожи. Умело обработав ссадину, он по давней своей привычке улыбнулся и — дружески похлопал напарника по спине… Оскар болезненно сжал веки. Нет, прежней рези от прикосновения к швам не было. Было лишь ощущение жестковатых пальцев, случайно задевших кривые выпуклые борозды, что прошивали кожу поперек позвоночника. Грег промолчал, с непринужденным видом устроился неподалеку, на кресле, и в приказном порядке велел немедленно отдыхать — усердно и старательно. То его молчание, мимолетное, но тяжелое, ударило еще сильнее. — Ты… Останешься? — неуверенно попросил Оскар. — Если ты не против, — пожал плечами мужчина. — Хочешь чай? У вас там банка забористого индийского лежит, я видел. Лэрд отрицательно покачал головой и удобно устроился на подушке, сунув руки под подбородок — тот по-привычному затерся о грубоватую ткань старой наволочки. Спина зажила давно, но он так и привык спать только на животе… Долго терпеть изучающий взгляд Грега парень не смог и, натянув одеяло до самого затылка, пробурчал в подушку. — Спрашивай уже. И так вижу, что тебе любопытно. — Зачем? Захочешь — сам расскажешь. «Не хочу». «Я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь знал о них». «Я хочу, чтобы никто больше о них никогда не знал». — Это снафферы со мной сделали, как и руку брату отрезали. — Поэтому ты пошёл в полицию? — мужчина не удивлялся, не пугался, не возмущался. Оттого было легче. — Хочешь найти и отомстить им? За ваши тела? — Нет. За седую прядь у виска. — Оскар едва заметно кивнул в сторону соседней комнаты. Они замолчали. Парень балансировал на грани болезненного сна и яви, а Грег ворочался в кресле, безуспешно пытаясь уснуть. — Не спишь? — в темноте голос звучал громче, как ни старался шептать Оскар. — Нет, сынок, что-то хочешь? — Да, — медленно ответил Лэрд, будто сомневаясь в своих словах. — Ляжешь рядом? Скрип пружин кресла, тишина вместо нагнетающего стука шагов — и кровать проседает под весом второго тела. Тёплая ладонь ложится на плечо. Этот жест вышел таким непринужденным и естественным, что даже запуганное сознание бывшей жертвы не углядело в этом ничего лишнего и не всколыхнуло забытый страх. «Не все люди причиняют боль». «Когда ж я, наконец, к этому привыкну?» — Засыпай, сынок. Доброй ночи. — Доброй, — прошептал Оскар, действительно как-то по детски прижимаясь к мужчине. Словно к отцу, которого он никогда не знал.***
Эдвард проснулся рано, но не от привычного назойливого будильника брата, а от странного его отсутствия. Немного пролежав, он припомнил, что Ал пришёл вчера довольно рано и с каким-то мужчиной, собранным, бойким и шершавоголосым. Странную, неожиданную злость всколыхнуло в нем это воспоминание. Решительно выбравшись из постели, он зашагал в комнату к младшему с твердым намерением высказать все, что он думает о его похождениях. Но план-перехват был приведен в действие еще в коридоре. — Не стоит его будить. Пусть отдохнет, — незнакомый мужчина выглянул из-за угла. — Ты ведь Лерм?.. Или Лайм? — Лиам! — разъярённо прошипел старший Лэрд. — Это от Уильям? — Нет. Лиам, чёрт возьми, всего четыре буквы! — Прости-прости, у тебя очень сложное имя… Иностранное какое-то. Корни у вас далекие, да? Кстати! Голоден? — мужчина приподнял свою густую темно-пепельную бровь и целенаправленно зашагал на кухню. — Я тут немного похозяйничал и хитро приготовил нехитрый завтрак. Хитро, знаешь ли, потому что у вас почти пустой холодильник! Лиам недоверчиво сверлил незнакомца взглядом, зачем-то следуя точно след в след. — И как тебе мой брат? — едко поинтересовался парень, вольготно развалившись на жалобно скрепящем стуле. — Замечательный мальчик. Расторопный, сообразительный и старательный, — Грег звякнул тарелкой о стол. — Сейчас растаю от такой похвалы, — Оскар буквально вполз, держась за стену. — А ну быстро в постель! — грозно замахнувшись на напарника поварешкой, скомандовал Грег. — Ну, пап… — насмешливо проканючил парень, обессиленно перебираясь на стул и расползаясь по столу. — Вот язва! Ладно, завтрак в постель отменяется. Лиам переводил взгляд с одного на другого и мрачнел все больше. Хотелось наговорить этому грубостей, но слов не находилось. А перед глазами — разбитая скула брата… «Неужели ты позволил кому-то снова поднять на тебя руку, Альфонс?» — Грег, а кто на меня напал вчера? — Оскар забрал к затылку тяжелые засаленные пряди и задумчиво ощупывал ссадину. Этот бровистый дедок с молодыми юркими глазами даже усмехнулся, и от прежней строгости осталась лишь тень. — Кто? Да никто. Ты сам решил пасть в трогательные и ласковые объятья асфальта. Но, видимо, они оказались жестковаты для твоего нежного личика. Так, сегодня у тебя постельный режим, сынок. Все дела на работе отменяются, по дому — тоже. — Грег, мне нужно работать, да и Лиам… — Ничего не случится, если ты отдохнешь пару дней. — День. — Неделю. — Два дня. — Ладно, ни тебе, ни мне. Три. — Невозможно! — Отдел не рухнет без тебя и мир тоже. Все, я сказал. Сидишь дома и расплющиваешь своё худенькое тельце по постели. Ты ведь как скелет, в тебе весу-то как в барашке! Спорить с Грегом было бесполезно, ведь самым его весомым аргументом была большущая конфета перед носом спорщика. — Молча жуй и не возмущайся. А ты, Лиам, не отставай, — старший так же был награждён сладким презентом. — Надо привести тебя в должный вид. Что вы обычно делаете? — Без понятия, чем занимается старший в моё отсутствие. А я работаю, если ты еще не забыл! — Оскар с мятежной резкостью отодвинул пустую тарелку. — Без выходных, и спишь, накрывшись очередным отчётом, я помню, — с серьёзным видом покивал Грег, — а ты чем занимаешься? Нужна в чём-то помощь, или ты уже совсем самостоятельный мальчик? — А вполне могу обойтись без помощи, — почти прошипел Лиам, поднимаясь из-за стола, — Я собираюсь привести себя в порядок и пойти по делам, — резкий поворот в сторону Оскара, только раскрывшего рот в попытке возразить, и обвинительный палец упирается ему почти в кончик носа, — и я не собираюсь слушаться твоего… Твоего! — Слово снова предательски выскочило из головы, заставляя мучительно хмуриться. — Напарника, Лиам. Грег мой напарник, — терпеливо подсказал Оскар. — Хочешь сказать, что справишься сам? — Легче легкого! — горделиво вскинув голову, — опять будешь меня останавливать? — Пусти его, сынок, — тихо вмешался в назревающий скандал Грег, — пусть попробует сам. Он ведь вполне самостоятельный. — Правильно, братец, слушай, что тебе умные дедки говорят, — Лиам с довольно улыбкой победителя исчез с кухни. — Когда он попытался сделать это первый раз, то едва не вскрыл себе горло, — Оскар напряженно прислушивался к шуму воды. — Но ведь сейчас хоть что-то да изменилось. Поверь, он справится. — Эй… Эм, Оскар, лезвие затупилось, — раздался от двери неуверенная речь на немецком, — можешь заточить? Нет реакции. Только чашка с остывшим чаем звякнула о блюдце. Лиам нахмурился, мучительно пытаясь вспомнить вертящиеся на языке слова, но не удавалось. Стоило подумать, что он ухватил нужное за хвост, как оно исчезало из памяти, будто его и не было… а терпение, между прочим, никогда не приходилось Лиаму сильной чертой. — Оскар! Чёрт, да хватит уже! Да, я чёрт возьми, забыл эти слова, но моё произношение на английском в разы лучше твоего! — Не выдержал, наконец, парень. Снова тишина в ответ. — Альфонс, хватить делать вид, что не слышишь меня! — Эдвард уже нависал над младшим братом с раскрытой бритвой в руке. — Я же просил никогда не называть меня этим именем, Эдвард! — злой окрик на безукоризненном немецком, — сколько ещё раз мне это вдолбить в твою пустую голову?! Забудь уже наконец! Забудь! Старых людей, старые имена и все, что с ними связано! Это не Аместрис, а ты не военный, ты чертов беспомощный калека! Имя. Столь ненавистное и притягательное. Они уже бесчисленное число раз ругались по этому поводу. Оскар вытравливал из старшего брата любой, самый малейший намёк на память об их прошлом. Но все без толку. Всякий раз оставаясь с ним наедине Оскар только и слышал ненавистное: Альфонс. — Оскар, я же просил не называть так своего брата, — с виноватым напутствием очевидца прервал констебля Грег, слегка откашливаясь. Альфонс медленно обернулся на невозмутимого напарника, отпуская воротник брата, за который успел схватиться в пылу скандала. — Ты… — Уж простите меня, мой немецкий не так хорош, как ваш… Клянусь, по-французски мне легче, ей-богу, — продолжая припоминать слова. Эдвард сжал в побелевших пальцах бритву, шагнул к Грегу, ещё до конца не осознавая, что именно он хочет сделать. — А что такого? Ребята, я вас умоляю, — мужчина демонстративно возвел очи к потолку, — Вы будто впервые в Европе! Думаете, вы первые, кто знает немецкий? Сейчас не средние века, за это не сажают на кол и не сжигают на кострах. Да и какое лезвие, Лиам? Этот парень грохнулся ночью в обморок, я ему сейчас даже просто вилку подержать не доверю. Давай я наточу. Грег вытащил опасное лезвие из тонких узловатых пальцев, вкладывая в них конфету, другой рукой выуживая из ящика стола точильный камень. — У вас, кстати, все ножи были тупыми, а мне было скучно ждать вас, — лезвие со скрежетом пришлось по камню, заглушив хриплый вдох, — вы уж не обижайтесь на то, что я хозяйничал. Не люблю сидеть без дела. Бритва легко и быстро скользила по камню, покрываясь мелкими щербинками, а Грег тихонько что-то напевал себе под нос, и прорезавшееся из-за облаков солнце мягко осветило его поджарое лицо, пустив острые тонкие тени по морщинам на лбу. — Хватит… — привлек внимание Эдварда, увлеченного ловкой работой, жалобный скулеж брата, — хватит, пожалуйста… Альфонс сидел на полу и с силой зажимал уши ладонями. Его замершие стеклянные глаза впивались в прошлое. Светлая комната, тёмный массивный стол, бездушные глаза камер, и лезвие скальпеля срезает очередной лоскут кожи с окровавленной спины. — Сынок, что с тобой? — Грег отложил работу и обеспокоенно склонился над младшим напарником, — тебе плохо? — Прекрати… Рой, я всё… — сбивчивый невнятный шёпот прерывался какими-то детскими всхлипываниями. — Оскар, эй, Оскар. Очнись, — Грег тряхнул младшего за плечо в надежде вырвать из плена памяти, — никто тебя не тронет, сынок. Возьми себя в руки, ты дома вместе с братом. Ты в безопасности. Лишь спустя несколько мучительных минут истерика молодого констебля стихла, подняв покрасневшие глаза он успел уловить взгляд старшего брата. В нем читалось любопытство и… презрение? И смирение, горькое и холодное, сдавило его сухое хрипящее горло. «Все верно, я ведь презирал его за слабость, за страх. Он имеет на это такое же право».***
— Грег, ты должен понимать, что я не могу наказать этого констебля, — капитан лондонского отделения полиции потер переносицу, откладывая в сторону отчёт одного из лучших сотрудников, — но я не могу оставить безнаказанным такое поведение. Вы ушли с маршрута, не отчитались базе. — Знаю, знаю. Моя ошибка, — равнодушно и даже беспечно отозвался мужчина, — не лишать же его тех «стажёрских» крох, что ему платят. — Пойми… — Я знаю, капитан, я должен стать для этого мальчишки матерью, отцом, судьей, палачом, всей страной и даже самой королевой. Это не первый мой стажёр, я таких уже с пару десятков вырастил. И я знал, на что шёл и как поступаю. — Я не буду вносить это в твоё личное дело, но в другой раз ты не отделаешься выговором. Возвращайся к работе. — А Оскар? — Если он действительно так плохо себя чувствует, то пусть остаётся дома. Это не такая большая проблема. — Благодарю вас, капитан, — отдав честь, Грег покинул кабинет начальства. Все как по маслу. В кармане хрустнула бумага с двумя именами.***
— Здравствуй, дорогая. Как жизнь? — Грег прислонился плечом к стенке телефонной будки, довольно ухмыляясь. Трубка что-то гневно проскрипела, — да, да, прости. Как сынишка? Уже освоился в школе? — и не дожидаясь ответа, — а вот моя умница! Писать учится и даже лопочет на своём что-то. Надо бы вместе прогуляться в парке. Ты когда свободна? — в ответ отрывисто гаркнули, и Грег мгновенно смахнул с лица беспечную улыбку. — Достал, что ты просила. Пара имён, но, думаю, это недостаточное доказательство. Ребята могли их услышать от кого-то. Так что я припас тебе ещё один подарок. У нас так удачно был медицинский осмотр, — мужчина вытащил из кармана пробирку с алой жидкостью и глянув через стекло на свет тусклого фонаря, встряхнул, — когда я смогу узнать, действительно ли этот пацан связан с нужным нам человеком? В ответ трубка долго молчала, а потом выплюнула адрес и дату. — Буду ждать. И передавай привет сынишке, — не удержался от издевки Грег, отключаясь и не слушая грозную ругань. — Значит, три дня. Долго, очень долго.***
Осторожный щелчок входной двери и никакого скрипа, петли были предусмотрительно смазаны ещё в первые дни их заселения. Бесшумно войдя в полумрак прихожей, Альфонс с усталым вздохом скинул верхнюю одежду. Первый суматошный месяц на работе закончился, завершался уже второй, а он всё так же со страхом возвращался с ночных патрулей в квартиру. По началу было попросту страшно оставлять брата одного, без присмотра. Ведь в его без сомнения светлую во всех отношениях голову могло прийти что угодно. И младшего по возвращении могло ожидать в равной степени как сонное приветствие, так и невнятное обвинение с брошенной следом книгой. Отчего-то брат полюбил швырять в замученного, невысыпающегося младшего всевозможными увесистыми предметами — видимо, чтобы держать обоих в тонусе, не иначе. Однако в последние пару недель Эдвард подозрительно притих, и Ал видел его только спящим или не видел дома вовсе. Выловить и допросить несносного мел… Милого братца не выходило по причине острейшего недосыпа, но сегодня Альфонс намеревался всё же припереть к стенке беспокойного родственника. Ведь молодого констебля всё-таки выперли на выходные под упорным ходатайством Грега, уверявшего, что ещё пара месяцев такого марафона — и до обещанной свадьбы, аккурат которой все болячки напарничка призваны были зажить, он не дотянет. Морщась и потирая разболевшийся висок, Альфонс осторожно заглянул в комнату брата — никого. Несколько быстрых шагов, но и вторая комната и кухня были пусты. — И где ты шляешься? А главное как давно? — Ал открыл холодильник и недовольно нахмурился, оставленный обед оказался не тронутым, — кот из дома, мыши в пляс?.. Ладно, подождём до вечера, паниковать рано. «Как нет желания и сил», — малодушно подумал Альфонс, захлопывая холодильник и сдаваясь на манящий из-за стены зов не застеленной с утра постели.***
Эдвард действительно поспешно убрался из квартиры, как только подвернулась такая возможность. Он и без того безбожно опаздывал и тихо от этого бесился, ведь хотел же сегодня многое успеть объяснить, а так бесцельно потратил час времени на все препирательства с братом и его дедком и ожидание, пока они исчезнут с поля зрения. Но вот и знакомые ворота, почти на бегу их проскочил, успев кивнуть встреченной женщине в потёртом, но ещё добротном тёмно-сером немарком платье. Стаскивать с себя тяжелый, впитавший из воздуха влагу плащ одной рукой было той ещё морокой, но кто-то уже тянул за рукава сзади. — Лиам, ты опоздал! Мы уже давно тебя ждём! — обвинительно заявила светленькая девчушка лет десяти, старательно пристраивая верхнюю одежду на слишком высокой для неё вешалке. — Прости, прости, Джейн, меня задержали непредвиденные обстоятельства, — виновато улыбнулся Лиам, подставляя лоб под заслуженный шлепок ладошкой, — все уже собрались? — Давным-давно, — девочка поманила его за собой, — еле угомонила мальчишек, они уже предлагали сбежать гонять мяч, но ты ведь обещал, что сегодня расскажешь что-то интересное! — Ты моя спасительница, — благодарно отозвался Лиам, добравшись до комнаты, — беги занимать место. Девочка, до неприличия довольная собой, гордо вздёрнула нос и с видом «что бы вы все без меня делали!» ускакала за парту в первом ряду. Лиам взлохматил отсыревшие волосы, на ходу затянул непривычно короткий хвост и выдохнул, оглядывая собравшихся сегодня в классе. Удивительно, как ему, полубезумцу, удалось так быстро найти общий язык с этими недоверчивыми ребятишками из детского дома. А ведь всего лишь проходил мимо и подсказал двум спорящим мальчишкам ответ на простую арифметическую задачку. Подсказал, объяснил, углубил тему, удивляясь скудности знаний. Ведь в том же возрасте он с братом уже начал ворошить отцовскую библиотеку, делал первые шаги в алхимии — и всё это без подсказки взрослых. Вопрос-ответ-вопрос. Так незаметно для себя он стал приходить каждый день к этим детишкам и рассказывать что-то интересное и полезное в жизни, и на странность вокруг него с каждым разом собиралось все больше и больше любопытсвующих. Не доверяя себе до конца, поначалу чураясь того количества глаз и ушей, которые заостряли на нем свое внимание, он возвращался снова и снова — ещё не осознавая, что не только он помогает детям, но и дети смогли вытащить его из того беспросветной тоски, оживляя его разум, облегчая ношу. Они не осуждали. Не сомневались. Они видели в нем кого-то — отдельного, со своей историей и со своими знаниями. Для них он мог стать центром, а не придатком к жизни. И отказаться от этого спустя столько месяцев мутной пустоты было невозможно. Через пару недель его заметило начальство приюта. Его не выгнали, но предупредили, что за весь этот труд платить не смогут, и Лиам спокойно согласился работать за обед. Ему не в тягость поделиться знаниями с молодыми и пытливыми умами — тем более после осознания того, что эти знания нисколь не покинули его. О деньгах он никогда не задумывался. Была ли тому виной служба в армии, редко стесняющая юного государственного алхимика в средствах, или что-то ещё, даже желания задумываться не возникало. В хорошем настроении он, бывало, и вовсе терял чувство голода. Ещё раз тряхнув головой, Лиам улыбнулся и заговорил: — Сегодня мы поговорим, откуда взяла своё начало современная химия. В древних трактатах её называли алхимией, наукой не только практической, но и теоретической и даже философской. Целью всех алхимиков были качественные изменения внутри одушевленного и неодушевлённого предмета, изменение их структуры и свойств. А так же поиски мифического философского камня, он же красный камень, эликсир жизни, красная вода или ещё с десяток подобных названий, — Лиам на секунду замолчал, переводя дух и припоминая недавно прочитанные книги. Класс молчал, вслушиваясь в слова молодого рассказчика, — в алхимических трактатах символом философского камня является Уроборос, змей пожирающий собственный хвост, — проговорить это оказалось легче, чем он себе это представлял. Ломкий мел сразу же испачкал пальцы, но послушно вывел на доске ненавидимый символ, — эта загадочная субстанция должна была превращать неблагородные металлы, такие как, — обернуться к аудитории и указать на одного из слушателей, — Джек? — Олово, — поспешно подскочил на ноги долговязый русый мальчишка и, подбодренный одобрительным кивком, продолжил, — медь, железо и… и… — Достаточно, — прервал его Лиам, понимая, что больше трёх мальчик всё равно не назовёт, да и такое количество — уже немалое достижение, — а так же, как видно из названия, данная субстанция способна была продлевать жизнь, излечивать болезни и творить ещё много и много полезных и нужных вещей. Полагаю, осмысление явления философского камня для ва… нашего общества в прошлом было необходимо для наиболее полноценного познания как материи, так и энергии — а это, на минуточку, все то, благодаря чего мы с вами существуем. Так вот, одним из главных принципов алхимии является закон равноценного обмена: что бы что-то получить, нужно отдать что-то взамен. И, как вы догадываетесь, философский камень якобы имел возможность нарушить данный постулат, — он с заискивающим любопытством оглядел класс, — а иначе зачем ему быть настолько желанным алхимиками и насколько недостижимым на протяжении всей истории человечества? Мистер Лэрд, как его называли в этих стенах, отложил мел — не столько потому что закончил, сколько вынудил тремор в пальцах. Медленно прошелся от стены до стены, давая возможность паре особо впечатленным перешепнуться раз-другой. И вдохнул, выпрямляясь: — Запишите. В нынешних реалиях закон равноценного обмена преобразовался в закон сохранения массы, а тот в свою очередь выходит из закона сохранения энергии, — говорить заученными фразами было легко, слова слетали с языка совершенно незаметно, а рука твердо направляла брусок мела, выводя формулу. — Еще раз, внимание: закон сохранения энергии. Но на обобщенном уровне это все же более относится к физике, поговорим мы об этом в другой раз. А сейчас я приведу несколько примеров алхимических кругов и их химические эквиваленты. Мерный шорох успокаивал, привычные линии выходили из-под руки уверенно, кажется, даже покалывал ладони, здоровую и отсутствующую, от ощущения хлопка и пробегающей по пальцам энергии. Воспоминания, теперь строго запрещенные, невольно уводили в даль, к родине. Лёгкие мысли, мимолётные, почти не окрашенные грустью. — Учитель! — звонкий мальчишеский голос заставил вздрогнуть, и меловой брусочек переломился, оставляя на доске неровную кляксу, — учитель! — Что такое, Билл? — запоздало отозвался Лиам, переводя взгляд на мальчика, дергающего за рубашку. — А как Вы так научились рисовать? У вас так ровно выходят все эти круги и закорючки, а вот у меня ничего не получается, — Билл говорил очень быстро, проглатывая окончания, и порой понять его было сложновато. Мальчик перехватил отломившийся кончик мела и усердно завазюкал по доске, стараясь скопировать рисунки преподавателя. — Да, да, нам тоже интересно, — загалдели остальные дети, подтягиваясь ближе. Он уже успел привыкнуть, что парты здесь — лишь условность. Дети всегда были уверены, что поймут больше и крепче, если будут держаться как можно ближе. Эдвард отступил на шаг и оглядел доску. Он так увлекся, что исчертил ее всю, и теперь дети толкаясь и перешучиваясь, старались повторить, оставив лишь простейший круг в центре. — Вот так руку надо ставить! — Нет, не так! Я ближе всех стоял! Я видел! — Не толкайтесь! У меня почти получилось же! Гомон детских голосов заглушал даже мысли в голове молодого преподавателя. Пока дверь кабинета не распахнулась, казалось, от чьего-то пинка, ударяясь в противоположную стенку. Дети разом замолчали, оборачиваясь на вошедших. Секунда тишины — и радостные крики раздались ещё громче прежнего. Лиам замер, вцепившись побелевшими пальцами в столешницу. На пороге стояла молодая женщина с девочкой на руках. Такой до боли знакомой девочкой. — Н-Нина… — Лиам тряхнул головой, с силой зажмурившись, надеясь, что это прогонит страшную картину, всплывшую в памяти. Темный подвал и искореженное тело химеры, повторяющей его имя. «Эд… вард» — Мистер! — разгоряченно-насмешливый голос прорвался в сознание не сразу, в нос ударил резкий запах нашатыря, и он дёрнул головой, желая от него избавиться, — мистер, не потрудитесь объяснить, зачем вы так громко упали в обморок? — Что?.. — собственный осипший хрип резанул по ушам, глаза не желали открываться и фокусироваться. Что-то рыже-коричневое колыхнулось перед лицом. — В обморок, спрашиваю, зачем грохнулись? Детей перепугали, — теплые гибкие ладони с короткими ногтями похлопали по щеке и следом же прощупали пульс, — давайте, давайте, приходите в себя обратно. Туда вам еще рановато. — Я… Я не специально… — растерянно пробормотал Лиам, пытаясь подняться и проморгаться. — Ещё бы вы это делали специально, — хмыкнула незнакомка, придерживая за плечи, — сможете дойти до смотровой? Вы хорошо так приложились об кафедру и об пол. Кафедра, должна отметить, такого не заслужила, но знаете, я вас ругать не буду. На первый раз. Нужно вас осмотреть. — Мисс Анита, а с учителем всё будет хорошо? — испуганно пролепетала Джейн, присев перед ними на корточки, — он заболел, да? — Всё с ним будет в порядке, таких лосей сложно повредить, — Анита потрепала девчушку по волосам, — идите, помогите Нине выйти на улицу и поиграйте там с Александром. Он тоже скучал по вам. — Нина… — пробормотал Лиам, снова встряхивая головой, его повело, но крепкие женские ладони удержали от повторного падения. — Не стоит так переживать. Да, девочка, конечно, выглядит не лучшим образом сейчас, но не реагировать же так остро. Вы же мужчина, — фыркнула Анита, перекидывая его руку себе на плечо и поднимаясь с ним на ноги, — пойдёмте, пойдёмте. Я вас хорошенько осмотрю. Боже, ну право, пошевеливайтесь, вам сейчас не так тяжело, как сердцу девчонки, от одного вида которой валятся навзничь!.. Лиам даже не пытался сопротивляться, покорно переставляя ноги и подстраиваясь под шаг женщины. Благо, идти было недалеко. В смотровой его беспощадно сгрузили на кушетку. — Раздевайтесь, мне нужно осмотреть вас, — Анита отошла к раковине, привычно и тщательно замывая руки, будто перед операцией. — Совсем?.. — растерянно уточнил Лиам, почти придя в себя от потрясения. — Если вы хотите мне показать что-то увлекательное и необычное, то «совсем», а так только до пояса, — фыркнула Анита, стряхивая с пальцев воду, — давайте, не стесняйтесь, что я там не видела? Лиам неловко начал расстёгивать жилет и рубашку, украдкой рассматривая ее, насухо протирающую рабочий стол, обставленный рядом пузатых склянок. Высокая, даже слишком, для женщины, какая-то угловатая, словно несформировавшийся подросток. Лицо гордое, чистое, явно породистое. «Аристократка?» — мелькнуло в голове и пропало, сознание отвлеклось на более приземленные вещи. Стянуть рубашку одной рукой. — Вы медсестра? — заговорил Лиам, чтобы заполнить неловкую паузу. — В точку, молодой человек, — чуть искривив губы в насмешке, отозвалась женщина, наблюдая за его действиями, — что со второй рукой? Сломана? — Лиам молча мотнул головой и высвободил культю из узкого рукава. — Воу! Вот это номер! — Она безбоязненно и беззастенчиво перехватила руку, рассматривая. — Отлично наложен шов, всё хорошо срослось, шрамы почти не заметны. Вас вёл отличный врач. Редко сейчас увидишь столь качественную работу. Подскажите его имя? Я бы с удовольствием у него поучилась. — Миссис… — Мисс, — поправила она тут же, но, помолчав, махнула рукой. — Мисс, я… — Лиам отпрянул от столь близкого контакта, выдёргивая культю из чужих пальцев, — я не помню его имени. Это было в Германии. — Да? какая жалость, — она ничуть не смутилась и переместила пальцы на голову пациента, — а теперь не шевелитесь, мне нужно вас осмотреть. Кстати, мы не представлены. — Э… Лиам Лэрд, — от такой наглости он едва вспомнил собственное имя. — Анита, — лаконично отозвалась медсестра, перебирая пальцами светлые волосы. — Мисс Анита?.. — мягкие прикосновения заставляли зажмуриться одновременно от щекотки и удовольствия… Кажется, к нему никогда в жизни не прикасались так осторожно. — Просто Анита, пожалуйста. Так, у вас небольшая гематома в затылочной части. Что не мудрено, рухнув с высоты собственного роста, но уверяю, ничего серьёзного. Вы после занятий планировали пойти домой? — женщина перегнулась через Лиама, доставая из тумбочки стетоскоп. Холод металла заставил невольно поёжится, но Анита властным жестом приказала не двигаться и молчать. — Угу… правда, я не закончил лекцию. — Уже закончили, — безапелляционно заявила Анита, набрасывая пациенту на плечи рубашку, — сами оденетесь или помочь? — С-сам… — «ведьма», подумал Лиам, наблюдая, как Анита снимает с огненно-рыжих волос чепчик и расправляет тугой пучок в простой хвост. — Вот и отлично, значит, сейчас собирайтесь, и я вас провожу до дома. Сегодня вам лучше всего полежать и отдохнуть. Вы сильно впечатлились от вида нашей дорогой девочки, и вам стоит отдохнуть, привести нервы в порядок. Нервы в последние годы у всех не к черту, так что будьте благоразумны и держите себя в тонусе. У нас нет армии учителей, не хочу слушать сожалеющие всхлипы о побеге очередного… Кхм, вас есть кому встретить? Он моргнул. — Да, дома должен быть брат. Наверное, он уже вернулся. Кивнув, Анита зашла за небольшую ширму, разделяющую комнаты на две половины и заговорила уже оттуда, перекрывая шорох ткани. — В таком случае я передам ему рекомендации. Вы и в целом неважно выглядите. Ох, точно! — два быстрых шага, и тонкие ухоженные пальцы вновь впиваются в запястье, и он видит пламя любопытства и приветливой мольбы в зелени ее взгляда. — Не пожертвуете мне немного своей крови? Я проведу все анализы и смогу дать более точные советы, как поправить здоровье! — Я совершенно здоров! — Лиам попытался вырвать руку, но именно что попытался. — Абсолютно здоровых людей не бывает! И ваш сегодняшний обморок тому подтверждение! — слишком радостно парировала Анита. — Здоровые люди не валятся без чувств при виде маленькой девочки без ноги, тем более вы сами с ней в одной лодке. Лиам сконфуженно промолчал и отвернулся, поправляя одежду, но через пару секунд сдался под пытливым и настойчивым взглядом хозяйки кабинета, протягивая руку.***
Всю дорогу они молчали. Лиам хотел было несколько раз заговорить, но оставался неловко молчалив. Неспешным шагом их прогулка заняла больше получаса, но вот в двери провернулся ключ, и Лиам жестом пригласил Аниту входить. — Бедновато, — прямолинейно заметила женщина, проходя в квартиру, — вы живёте вдвоем? — Вдвоем, — Лиам воевал с пальто и пытался осмотреть квартиру из прихожей, определяя, где брат. — Где тебя носило? — не слишком внятно позвал Оскар из комнаты, с трудом перебарывая желание спать дальше. — Уважаемый, Вы бы представились даме! — нагловато повысив голос, заявила Анита проходя в комнату, — матерь божья… Рыжая нахалка замерла на пороге, во все глаза рассматривая обнаженную спину Оскара. Секунда неловкого молчания — и парень поспешно завернулся в одеяло. — Майн готт! — дернувшимся вспыхнувшим голосом праведного гнева. — П-прошу прояснить! Кто вы такая и что здесь делаете?! — Кто такая! Впервые видит женщину, не иначе, — хитро шепчет она в сторону старшего. — Это мисс Анита, брат. Она работает со мной. Медицинская сестра. Сегодня она мне очень помогла, — протиснувшись мимо Аниты, Лиам со вздохом облегчения стянул с себя пиджак и жилет, бросив их на стул. — Позвольте: Оскар Лэрд. Мой младший… — Вы почему за братом так плохо следите, голодом его морите! — напустилась на всё ещё ничего не соображающего Оскара Анита, — он сегодня в обморок упал вашей милостью. Бедняга работает не покладая рук, а тут здоровый лосина дрыхнет без задних ног! — Мисс Анита, Вы всё не так поняли! — поспешно встал на защиту младшего Лиам, даже руки развел в неосознанной попытке сбавить ее неожиданный, угрожающий пыл, — мы, к сожалению, оба подорвали здоровье. И потому брат сегодня остался дома. Он констебль, это уважаемая должность, не стоит его ру… ругать. Оскар ошалело потряс головой, переводя взгляд с одного на другую. «Что я о тебе не знаю, братец?» — читался в его поникших глазах вопрос. — Да? — немного сбавила обороты Анита и пристроила на стул свой рабочий саквояж, — в таком случае я обязана вас осмотреть во избежание последствий. — Со мной всё в порядке. Я просто… — Упал в обморок в патруле, — сдал младшего Лиам, безмятежно улыбаясь. — У вас это семейное? — фыркнула Анита, с твердой уверенностью убирая вскинутые в протестующие жесте ладони Оскара и вслушиваясь через стетоскоп в его дыхание. На гневный взгляд младшего Лиам ответил совершенно безмятежным, покачиваясь на стуле. Он почти сразу понял, что эта дамочка маниакально помешана на наблюдении за здоровьем окружающих, и теперь из чистой любви к искусству мстил брату. — Так где вы, простите, работаете? — не выдержал Оскар. — Двумя кварталами выше есть частный приют для сирот. Вы, не сомневаюсь, слыхали фамилии, которые его содержат. Мистер Лиам, отмечу кстати, благородно подсобил нам в преподавании различных наук для нашей младшей когорты, — Анита убрала все свои инструменты и достала блокнот, начиная в нем что-то записывать. — А я, раз уж спросили, одна из меценатов и практикуюсь там в медицине. Братья переглянулись, и Лиам пожал плечами, показывая, что он тоже ничего об этом не знает. Несколько минут тишину комнаты наполнял только скрип карандаша по бумаге. — Так. Вот рекомендации на ближайшие три дня. Соблюдайте их неукоснительно — и вам станет значительно лучше, — с треском вырвав лист из блокнота, Анита протянула его Оскару, — вашему брату рекомендации я тоже написала. Можете не провожать. На территории слабых мужчин не грех побыть сильной женщиной. Подхватив саквояж, она уверенно покинула квартиру, оставив хозяев в полном недоумении. — Что она там пишет? — осторожно поинтересовался Эдвард, расстегивая рубашку. — Сейчас лечь спать, — вчитался Альфонс, — а тебе перед этим чашку ромашкового настоя и желательно в тепло. — Отлично, первое пропустим, а второе я уже нашел, — довольно улыбаясь, Эдвард забрался под одеяло к младшему, пропихивая ему под спину замёрзшие ноги. — Какого?! — Спать, братик, нам велено спать, — сладко зевнул довольный жизнью Эдвард, зарываясь в одеяло с головой.